Константин Дмитриевич Бальмонт

Константин Дмитриевич Бальмонт (1867—1942) — поэт-символист, переводчик и эссеист. Был знаком с Антоном Павловичем Чеховым, несколько лет с ним переписывался. Чехову нравились экзотические бальмонтовские стихи, был симпатичен его талант, столь не похожий на все, что сам Чехов как художник утверждал в современной литературе. Это отношение к Бальмонту выработалось за несколько лет личного знакомства и общения, сначала достаточно случайного, эпизодического, а затем более тесного.

Точная дата знакомства Чехова и Бальмонта неизвестна. Возможно, они познакомились летом 1896 года в Крыму. Однако из воспоминаний писателя ивана Бунина известно, что они могли познакомиться гораздо раньше. 11 декабря 1895 года в Москве молодые Бунин и Бальмонт пришли знакомиться к Чехову в гостиницу, не застали его и оставили о записку: «Ив. Ал. Бунин и Конст. Дм. Бальмонт очень хотели видеть вас. Если ваше желание совпадает с нашим, не будете ли вы добры написать (Тверская, «Лувр», 25, К.Д. Бальмонту), когда можно вас видеть». Бунин вспоминал, как в одной из бесед с Антоном Павловичем он рассказывал ему об этом случае, о том, как вместе с одним поэтом, засидевшись в Большом Московском ресторане, они кинулись в гостиницу знакомиться чуть не в три часа ночи.

Но, к счастью, удержались и пришли на другой день, и на первый раз не застали — видели только ваш номер, который убирала горничная, и вашу рукопись на столе. Это было начало «Бабьего царства».
— Кто этот поэт, догадываюсь. Бальмонт, конечно. А откуда вы узнали, какая именно рукопись лежала у меня на столе? Значит, подсмотрели?
— Простите, дорогой, не удержались.
— А жалко, что вы не зашли ночью. Это очень хорошо — закатиться куда-нибудь ночью, внезапно.

Возможно, что после знакомства и первых встреч в 1896 году в Москве Чехов общался с Бальмонтом за границей, во время пребывания во Франции в 1897—1898 годах. Весной 1897 года Бальмонт уехал в Оксфорд для чтения в «Тэйлоровском институте» лекций по истории русской поэзии. Приглашение поступило через князя В.Н. Аргутинского-Долгорукова, занимавшегося литературой и жившего в то время в Оксфорде. Аргутинский-Долгоруков был знаком с Чеховым, и именно через него Антон Павлович в апреле 1897 года передал в Оксфорд свой привет поэту: «Поклонитесь Бальмонту и его жене».

Встречались они не только в Москве, но и в Крыму. В сентябре 1898 года Чехов, не дождавшись премьеры «Чайки» в Московском Художественном театре, уехал в Ялту. Там же вскоре появился и Бальмонт с женой Екатериной Алексеевной (урожденной Андреевой), которую Чехов также знал по Москве. В Ялте Чехов поселился на даче Бушева, и здесь, в Крыму, в последние теплые недели сентября он постоянно виделся с редактором «Журнала для всех» В.С. Миролюбивым, Ф.И. Шаляпиным, С.Я. Елпатьевским, а также с Бальмонтом и его женой. Они и скрашивали главным образом дни «скучающего скитальца», как сам Чехов писал тогда родным о себе. 19 сентября 1898 года Чехов писал Д.С. Малышеву: «Константин Дмитриевич Бальмонт в настоящее время находится в Ялте и пробудет здесь еще одну неделю». Осенью 1901 года Бальмонт побывал в гостях у Чехова на его ялтинской Белой даче.

В 1898 году после возвращения в Петербург Бальмонт послал Чехову несколько писем. Началась переписка. Чехов весьма доброжелательно относился к поэту и к его творчеству: «Вы знаете, я люблю Ваш талант, и каждая Ваша книжка доставляет мне немало удовольствия и волнения» (из письма Бальмонту от 7 мая 1902 г.). В 1903 году Антон Павлович писал своей жене Ольге Леонардовне: «Если увидишь Бальмонта, то скажи ему, чтобы он написал мне свой адрес. Ведь, пожалуй, ни один человек не относится к этой каналье так хорошо, как я; мне симпатичен его талант» (28 января 1903 г.); «Бальмонта я люблю, но не могу понять, от чего Маша пришла в восторг. От его лекции? Но ведь он читает очень смешно, с ломаньем, а главное — его трудно бывает понять. Его может понять и оценить только М.Г. Средина, да, пожалуй, еще г-жа Бальмонт. Он хорошо и выразительно говорит только когда бывает выпивши. Читает оригинально, это правда» (9 февраля 1903 г.).

Летом 1903 года Бальмонт прислал Чехову в Ялту свою книгу «Будем как солнце» и ждал отзыва. Не дождавшись, отправил в Ялту письмо и даже поинтересовался у Ольги Леонардовны, получал ли тот книгу. В конце концов, Чехов ответил, что книгу прочитал и «давал читать другим». «Поблагодарить же никогда не поздно, — писал Чехов, — и я низко кланяюсь Вам три раза». А Ольге Леонардовне написал: «Если ты спрашиваешь, насчет книги Бальмонта «Будем как Солнце!«, то книгу сию я получил уже давно. Могу сказать только одно: толстая книга». Письмо, в котором Бальмонт отправил Чехову свою книгу, оказалось последним в их переписке.

В 1929 году в Париже была напечатана статья Бальмонта «Имени Чехова», в которой он рассказывал о своих встречах с Чеховым:

Я встречался с ним неоднократно в Москве и в Ялте и видел его в разной обстановке: в «Большом Московском» ресторане; в семейном кругу; в его собственной московской квартире, где среди гостей он казался мне одиноким; в его одинокой жизни в Крыму, где, завтракая с приятелем, он казался довольным и не нуждающимся ни в чьем обществе; я видел его беседующим, — дружески и с простотой безукоризненной беседующим — с гением в крымском доме Льва Толстого; я снова видел его среди его празднующих людей, все в той же Ялте и все таким же одиноким, каким он мне всегда казался, когда он бывал в многолюдной комнате. И я полюбил Чехова за эту черту, когда я был еще совсем молод и только что начал свою литературную дорогу...

Биография

Константин Дмитриевич Бальмонт родился 3 (15) июня 1867 года в селе Гумнищи Шуйского уезда Владимирской губернии в небогатой дворянской семье. Его отец, Дмитрий Константинович, руководил земской управой. Мать, Вера Николаевна, была дочерью генерала, страстно увлекалась литературой и сама писала для местной прессы. В семье часто устраивались литературные вечера, и ставились самодеятельные спектакли. Под влиянием матери Константин с ранних лет увлекся музыкой и литературой.

Константин Бальмонт учился в Шуйской гимназии, откуда был исключен за принадлежность к нелегальному кружку. После исключения он перевелся в город Владимир, где учился до 1886 года. В этом же году он поступил на юридический факультет Московского университета. В 1887 году его исключили из университета за участие в студенческих беспорядках. В 1888 году Бальмонт вновь был принят в университет, однако вскоре он бросил учебу из-за сильного нервного расстройства. Несколько месяцев он учился в Демидовском юридическом лицее в Ярославле.

Стихи Бальмонт впервые опубликовал ещи гимназистом, в 1885 году в журнале «Живописное обозрение» в Петербурге. Его первый стихотворный сборник был издан в Ярославле в 1890 году. Издание не вызвало интереса ни в литературных кругах, ни среди родственников поэта, поэтому он сжег почти весь тираж книги. В 1890 году из-за бедственного финансового положения и неудачного первого брака, он пытался покончить жизнь самоубийством — выбросился из окна третьего этажа, но остался жив. Получив серьезные травмы, он год пролежал в постели.

Наибольший расцвет творчества Бальмонта приходится на 1890-е годы. Он много читает, изучает языки, путешествует, знимется переводами. После выздоровления Бальмонт, при участии В.Г. Короленко, получил работу переводчика. В 1894 он переводит «Историю скандинавской литературы» Горна, в 1895—1897 годах — «Историю итальянской литературы» Гаспари. Первые гонорары за переводы обеспечили ему безбедное существование в течение нескольких лет. Позднее он продолжал заниматься переводами. Главный его труд в этой области — перевод Перси Биши Шелли, с 1893 года выходивший в Санкт-Петербурге в семи выпусках, а в 1903—1905 годах изданный в переработанном и дополненном виде в трех томах. Бальмонт переводил западноевропейских писателей Педро Кальдерона, Уолта Уитмена, Эдгара По, Поля Верлена, Шарля Бодлера и др. Он первым перевел на русский язык поэму Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре», драмы древнеиндийского поэта Калидасы.

Второй поэтический сборник Бальмонта «Под северным небом» вышел в Санкт-Петербурге в 1894 году, тогда же он начал печатать свои произведения в издательстве «Скорпион», журнале «Весы». В этом же году поэт познакомился с Валерием Брюсовым и стал членом группы старших символистов. Вскоре Бальмонт стал одним из лидеров символистского движения и приобрел большую популярность. Один за другим вышли его сборники стихотворений «В безбрежности» (1895), «Тишина» (1898), «Горящие здания» (1900), «Будем как солнце» (1903), «Только любовь» (1903), «Литургия красоты. Стихийные гимны» (1905).

Женившись во второй раз в 1896 году, Бальмонт уезжает в Европу. Во время путешествия, которое длилось несколько лет, он выступает с лекциями на тему русской поэзии. После возвращения в Россию в 1899 году он становится членом Общества любителей российской словесности. В 1902 году он вновь уехал за границу и жил преимущественно в Париже, совершая поездки в Англию, Бельгию, Германию, Швейцарию и Испанию.

В январе 1905 года он отправился в Мексику и Калифорнию. Его очерки о Мексике, наряду с выполненными им вольными переложениями индейских мифов и преданий, составили впоследствии книгу «Змеиные цветы» (1910). Бальмонт принимал активное участие в революции 1905—1907 года, в основном произнося речи перед студентами и строя баррикады. Его революционная поэзия представлена в книгах «Стихотворения» (1906; конфискована полицией) и «Песни мстителя» (Париж, 1907; запрещена к распространению в России). В конце декабря 1905 года, опасаясь расправы со стороны властей, Бальмонт нелегально покинул Россию.

С 1906 года Бальмонт жил в Париже. В этот период в его стихах проявилась также национальная тема. Увлечение Бальмонта русской и славянской стариной впервые нашло отражение в поэтическом сборнике «Злые чары» (1906; книга арестована цензурой из-за «богохульных» стихотворений). Обработанные поэтом фольклорные сюжеты и тексты составили сборники «Жар-птица. Свирель славянина» (1907) и «Зеленый вертоград. Слова поцелуйные» (1909). В сборнике «Зовы древности» (1909) поэт представил «первотворчество» различных (не славянских) народов, образцы ритуально-магической и жреческой поэзии. Бальмонт также писал литературно-критические статьи, эссе, путевые очерки: «Горные вершины» (1904), «Белые зарницы» (1908), «Морское свечение» (1910).

Бальмонт в эти годы много путешествовал, весной 1907 года он посетил Балеарские острова, в конце 1909 — начале 1910 года — Египет. Многочисленные очерки Бальмонта о Египте составили впоследствии книгу «Край Озириса» (1914). В 1912 году поэт совершил 11-месячное путешествие по южным странам, посетил Канарские острова, Южную Африку, Австралию, Новую Зеландию, Полинезию, Цейлон, Индию. Это путешествие отразилось также в его стихотворном сборнике «Белый зодчий. Таинство четырех светильников» (1914).

Ненадолго вернувшись на Родину в 1913 году, Бальмонт вновь отправляется за границу. В 1915 году Бальмонт возвращается в Россию. В конце 1915 года и весной 1916 года он ездил с лекциями по волжским, уральским и сибирским городам. В мае 1916 года посетил Японию. В этот период жанр сонета стал доминирующим в его лирике. 255 сонетов, написанных им за годы войны, составили сборник «Сонеты Солнца, Неба и Луны» (1917). Кровавые последствия революционного бунта не вызывают в нем ничего, кроме отторжения. В 1920 году Бальмонт эмигрировал из России, жил в Париже либо в небольших поселках на берегу Атлантического океана.

Во Франции он выпустил сборники стихов «Дар Земле» (1921), «Марево» (1922), «Мое — Ей. Стихи о России» (1923), «В раздвинутой дали» (1930), «Северное сияние» (1923), «Голубая подкова» (1937). В 1923 году опубликовал две книги автобиографической прозы — «Под новым серпом» и «Воздушный путь». В Россию Бальмонт больше никогда не возвращался.

Поэт был трижды женат. Его первой женой была Лариса Гарелина. От этого брака у поэта родился сын Николай. Второй его супругой стала переводчица Екатерина Андреева, автор книги воспоминаний о Бальмонте, изданной в 1997 году. В этом браке родилась дочь Нина, которая впоследствии вышла замуж за художника Льва Бруни. Третьей женой (гражданской) Бальмонта была Елена Цветковская, от этого союза родилась дочь Мирра. За границей от связи с Зинаидой Дагмар-Шаховской у поэта появилась дочь Светлана Шаль.

В эмиграции поэт сильно тосковал по России и не раз жалел, что уехал. Эти чувства отражались в его поэзии того времени. Жизнь на чужбине становилась все тяжелее, здоровье поэта ухудшилось, были проблемы с деньгами. С середины 1930-х годов у поэта прогрессировало психическое заболевание, усугубленное трудными бытовыми условиями, в которых он находился. 23 декабря 1942 года в Нуази-ле-Гран, недалеко от Парижа, в приюте «Русский дом» Бальмонт умер от воспаления легких.

Из переписки Чехова и Бальмонта

К.Д. Бальмонт — А.П. Чехову

29 сентября 1898 г. Москва

Дорогой Антон Павлович,

Привет Вам с холодного Севера!

Я сказочно удалился в эти сырые области, окруженный теплотою неожиданного участия, и, представьте, всю дорогу беседовал с незнакомой Вам поклонницей Вашей — но какой! При всей моей любви к Вам, я наконец утомился и запретил ей говорить о Вас. Ревность.

Был в книжном магазине Рассохина, нашел довольно чудовищный перевод «Ченчи», изготовленный уже давно Вейнбертом, испытал тщеславное удовольствие и, кстати, спросил, как идут Ваши пьесы. Мне сказали, что превосходно и что в магазине уже продались все экземпляры, какие у них были. О Вас здесь очень расспрашивают.

Что касается меня, я вчера в первый раз в жизни надел халат, нашел, что это костюм удобный, и считаю посему 28 сентября датой исторической. Однако и романтика, и богема, и южный полюс луны, где вечный свет, влекут меня по-прежнему, и до несносности. Право, я должен пожалеть, что я не сделался профессором политической экономии, к чему когда-то готовился. То-то была бы тишина в душе! Прощайте. Желаю Вам доброго здоровья.

Ваш К. Бальмонт.

PS. Жена моя Вам сердечно кланяется. Я буду писать Вам часто.

* * *

К.Д. Бальмонт — А.П. Чехову

10.XI.1898 г.

Дорогой Антон Павлович,

У меня болела рука, — болит и по сие время, — потому я был так неаккуратен по отношению к Вам. Прежде всего о деле. Я видел Слуневского, говорил с ним о Вашем поручении, но, кажется, толку из этого выйдет мало. Он сказал, что г-жа Чмырева должна подать прошение об увеличении пенсии в то учреждение, откуда она ее получает, и одновременно пусть она напишет Случевскому (Конст. Конст., Николаевская ул., д. 7), что такое-то прошение тогда-то отправлено туда-то. Он сделает со своей стороны все от него зависящее, чтобы прошение не осталось втуне.

Простите, ради Бога, что я так неаккуратен. Но после всех болезней, огорчений и непосильного труда, остающегося пока в безвоздушном пространстве, я переживаю отчаянное утомление. Какие здесь людишки, какой воздух, какие нравы, о, Боже! Что может быть лучше собственной комнаты и «полки книг»? Разве только новые странствия. Я вижу здесь всю литературную сволочь, какая только возросла на местной болотистой почве. Поросли ее гнусны и непотребны. Здесь мысли берегут и не высказывают, боятся, что вы украдете их. Украсть душу! Да как же это возможно? Впрочем, и мыслей и чувств у всех этих марионеток так мало, что, правда, они должны быть расчетливы. Хоть бы им вспрыскивание серома, что ли, сделать или, по старому методу, кровь пустить, чтобы, ставши окончательно бескровными, они по крайней мере приобрели интересность нереальных теней. Межеумочные головы. Но, впрочем, черт с ними.

Думаете ли Вы остаться на всю зиму в Ялте или поедете за границу? Я вчера много говорил о Вас с Сувориным, который, по-видимому, очень Вас любит.

Перевод Ваших «Мужиков» печатается в «Revue des Revues», что, впрочем, Вы, вероятно, уже знаете. Что делается теперь в Ялте? Видаетесь ли Вы с кем-нибудь или больше сидите дома? Мне писал о Вас Урусов, что Вы вместе проводили время. — Я перевожу, и читаю, и перечитываю Кальдерона. Кончил перевод одной его драмы и на днях кончу перевод другой и не знаю, что с ними делать. Никто их, конечно, печатать не станет, да и прочтут не более 200 человек. Впрочем, я не унываю и хочу перевести не менее 15-ти пьес Кальдерона. Какая бы судьба его ни постигла в России, он должен возникнуть в русской литературе. Он нисколько не менее интересен, чем Шекспир, только он более национален, менее общедоступен, он философ и мистик, он экзотичен, причудлив и пышен, как все истинно испанское. И герои его в своей судьбе превышают человеческое. Уже это одно делает его пленительным.

До свиданья.

* * *

А.П. Чехов — К.Д. Бальмонту

1 января 1902 г. Ялта

Милый Константин Дмитриевич, с новым годом, с новым счастьем, с новыми капризами молодой, красивой, сладострастной музы! Да хранит Вас небо!

При Вас я похварывал понемножку, крепился, но едва Вы уехали, как я заболел, стал плевать кровью, похудел, как Фофанов; не выходил из дому все время; теперь меня кормят на убой, лечат, и я поздоровел.

Из Ваших книг у меня имеются: 1) «Под северным небом»; 2) Шелли, вып<уск> 2-й и 7-й (Ченчи); 3) «В безбрежности»; 4) «Тишина»; 5) Кальдерон, т. 1; 6) «Таинственные рассказы»; 7) По Эдгар, т. 1.

За книгу всей душой благодарю. Я теперь не работаю, а только читаю, и завтра-послезавтра примусь за Эдг. По.

В деревне скучаете? Нет? В Ялте чудесно, совершенно летняя погода, и это скверно. Всю ночь кричат коты, воют собаки, снятся могильные склепы, а днем ярко светит солнце и томят воспоминания, скучно по холоде, по северным людям.

Жена обещает приехать в конце января. Приехала сестра на праздники. У Толстого я не был, но на днях, впрочем, буду и спрошу и ответ его сообщу Вам. Пока слышал, что Вы произвели на него хорошее впечатление, ему было приятно говорить с Вами... Так я слышал.

Нового ничего нет. Все по-старому. Будьте здоровы, счастливы, веселы и не забывайте, что в Ялте проживает человек, неравнодушный к Вам, и хоть изредка пишите.

Ваш душой А. Чехов.

Передайте Вашей жене мой привет и поздравление с новым годом.

Напишите Скорпионам, чтобы они непременно выслали мне книжку, когда выйдет.

* * *

А.П. Чехов — К.Д. Бальмонту

7 мая 1902 г. Ялта

Дорогой Константин Дмитриевич, за Ваше милое письмо да благословят Вас небеса! Я жив, почти здоров, но все еще сижу в Ялте и буду сидеть долго, так как больна моя жена. «Горящие здания» и второй том Кальдерона получил и благодарю Вас безгранично. Вы знаете, я люблю Ваш талант, и каждая Ваша книжка доставляет мне немало удовольствия и волнения. Это, быть может, оттого, что я консерватор.

Пьесу в переводе Вашей жены тоже получил, уже давно, и переслал в Художественный театр. Пьеса мне понравилась, она современна, но только излишне, деланно сурова; и, пожалуй, ее не пустит цензура.

Я завидую Вам. Живите себе подольше в милом Оксфорде, работайте, утешайтесь и изредка вспоминайте про нас, живущих серо, вяло и скучно.

Будьте здоровы, да хранят Вас херувимы и серафимы. Пишите мне еще, хоть одну строчку.

Ваш А. Чехов.

* * *

А.П. Чехов — К.Д. Бальмонту

5 августа 1903 г. Ялта

Дорогой Константин Дмитриевич, я веду жизнь сытого, праздного, скучающего бродяги, теперь я в Ялте, и вот почему «Гимн к Солнцу» шел до меня ровно десять дней. Мне кажется, это одно из самых красивых Ваших стихотворений, но все же не миновать ему Виктора Александровича. Я состою редактором пока лишь in spe, рукописей не читаю и начну читать их и определять их судьбу, вероятно, не раньше будущего года. Говорят, что в конце августа Вы приедете в Ялту; если так, то скоро мы увидимся и потолкуем; и я все объясню Вам.

«Гимн к Солнцу» в настоящее время находится в Москве, послал я его туда при письме.

«Будем как Солнце» я получил, прочел и давал читать другим; не поблагодарил же я Вас своевременно потому, во-первых, что не знал Вашего адреса, и, во-вторых, потому что полагал, что книгу прислали мне не Вы (обычного автографа нет на ней), а кто-нибудь из знакомых.

Ну, да это ничего, поблагодарить никогда не поздно, и я низко кланяюсь Вам три раза.

Вы спрашиваете, буду ли я в сентябре в Москве. Отвечаю Вам: буду.

Крепко жму руку.

Аутский мещанин
А. Чехов.