Лев Николаевич Толстой

Антон Павлович Чехов и Лев Николаевич Толстой были совершенно разными людьми и по возрасту, и по социальному положению, и по мировоззрению. Тем примечательнее были их дружеские отношения, основанные на взаимном уважении таланта и творчества каждого. Толстой с интересом и доброжелательностью следил за творчеством Чехова, любил читать вслух его рассказы. Он называл Чехова «несравненным художником жизни», считал, что его заслуга в том, что он, «как Пушкин, двинул вперед форму». Антон Павлович очень любил Толстого и преклонялся перед его могучим талантом. Еще в 1890 году в письме к Модесту Чайковскому, брату композитора П.И. Чайковского Чехов писал, что Толстой в русском искусстве стоит на первом месте. О романе «Война и мир» он в 1891 году писал: «Каждую ночь просыпаюсь и читаю "Войну и мир". Читаешь с таким любопытством и наивным удивлением, как будто раньше не читал. Замечательно хорошо».

Чехов познакомился с Толстым в августе 1895 года, съездив к нему в Ясную Поляну. Он пробыл в гостях у Толстого больше суток и после писал об этой встрече: «Впечатление чудесное. Я чувствовал себя легко, как дома, и разговоры наши со Львом Николаевичем были легки». Семья Толстого радушно принимала Чехова, особенно дочери, из которых старшая — Татьяна Львовна — была страстной поклонницей чеховского таланта. «Дочери Толстого очень симпатичны, — писал Чехов Суворину, вспоминая три месяца спустя свое впечатление от посещения Ясной Поляны. — Они обожают своего отца и веруют в него фанатически. А это значит, что Толстой в самом деле великая нравственная сила, ибо, если бы он был неискренен и не безупречен, то первые стали бы относиться к нему скептически дочери...»

В те дни в доме Льва Николаевича было много гостей: И.И. Горбунов-Посадов, Н.Н. Страхов, В.Г. Чертков, С.Т. Семенов. Толстой в это время работал над романом «Воскресение», он читал собравшимся гостям готовые главы. По воспоминаниям Семенова, после чтения Чехов «тихо и спокойно стал говорить, что все это очень хорошо. Особенно правдиво схвачена картина суда. <...> Неверным же ему показалось одно — что Маслову приговорили к двум годам каторги. На такой малый срок к каторге не приговаривают. Лев Николаевич принял это и впоследствии исправил свою ошибку». 9 августа Чехов уехал из Ясной Поляны. В дневнике Толстого за эти дни записей нет. Лишь 4 сентября 1895 года он написал сыну Льву Львовичу: «Чехов был у нас, и он понравился мне. Он очень даровит, и сердце у него, должно быть, доброе, но до сих пор нет у него своей определенной точки зрения».

Яснополянская встреча положила начало неизменно теплым и дружеским отношениям писателей, оборванным лишь безвременной смертью Чехова. В феврале 1896 года писатели встретились вновь, на этот раз в Москве. «В 90-х годах, — вспоминал Сергей Львович Толстой, — в хамовническом доме у моего отца, Л.Н. Толстого, стал бывать худой, высокий, благообразный, молчаливый гость. Это был Антон Павлович Чехов. Помню его внимательное, умное, неулыбающееся лицо, его узкую фигуру и его учтивое, благожелательное отношение к людям».

В своем дневнике тогда Чехов написал: «В феврале проездом через Москву был у Л.Н. Толстого. Он был раздражен, резко отзывался о декадентах и часа полтора спорил с Б. Чичериным, который все время, как мне казалось, говорил глупости... Графиня весь вечер отрицала художника Ге. Она тоже была раздражена». Через несколько дней в письме к Короленко Антон Павлович упомянул об этой встрече: «Проездом через Москву был у Льва Толстого и с удовольствием провел у него часа два».

Весной 1897 года Лев Николаевич навещал Чехова в московской больнице, в которую тот попал из-за обострения легочного туберкулеза. В письме М.О. Меньшикову от 16 апреля 1897 года Антон Павлович пишет об этом визите так: «Дорогой Михаил Осипович, у меня немножко подгуляли легкие. 20-го марта я поехал в Петербург, но на пути у меня началось кровохарканье, пришлось задержаться в Москве и лечь в клиники на две недели. Доктора определили у меня верхушечный процесс и запретили мне почти все интересное. <...> В клинике был у меня Лев Николаевич, с которым вели мы преинтересный разговор, преинтересный для меня, потому что я больше слушал, чем говорил. Говорили о бессмертии».

Весной 1899 года Толстой и Чехов вновь встречались. 12 апреля Антон Павлович приехал в Москву и поселился в квартире на Малой Дмитровке. Там его навестил Лев Толстой, в эту пору находившийся под особым впечатлением от «Душечки». Вечером 22 апреля у Чехова собрались несколько знакомых, в том числе актеры А.И. Южин и А.Л. Вишневский. У двери раздался звонок. «Я пошла открывать, — вспоминает Мария Павловна Чехова. — И вдруг вижу небольшого роста старичка в легком пальто. Я обомлела — передо мной стоял Лев Николаевич Толстой...» Толстой, разочарованный тем, что застал у Чехова шумную и пеструю компанию, вскоре ушел. С нескрываемой досадой Чехов писал Меньшикову: «Был у меня Л.Н. Толстой, но поговорить с ним не удалось, так как было у меня много всякого народу, в том числе два актера, глубоко убежденные, что выше театра нет ничего на свете». На следующий же день, 23 апреля, Чехов сам отправился в гости к Толстому, обедал у него дома, в Хамовническом переулке. На этот раз никто не мешал их дружеской беседе. Чехов рассказывал за обедом о молодом писателе Максиме Горьком, с которым он познакомился в Ялте. Оказалось, Толстой давно уже заметил талант Горького, читал его рассказы. Чехов рад был сообщить в письме Горькому, что Толстой отозвался о нем как о «замечательном писателе».

Когда в декабре 1899 года Толстой был серьезно болен, Чехов писал в одном из ялтинских писем: «Я боюсь смерти Толстого. Если бы он умер, то у меня в жизни образовалось бы большое пустое место. Во-первых, я ни одного человека не любил так, как его; я человек неверующий, но из всех вер считаю наиболее близкой и подходящей для себя именно его веру. Во-вторых, когда в литературе есть Толстой, то легко и приятно быть литератором; даже сознавать, что ничего не сделал и не делаешь — не так страшно, так как Толстой делает за всех. <...> В-третьих, Толстой стоит крепко, авторитет у него громадный, и, пока он жив, дурные вкусы в литературе, всякое пошлячество наглое и слезливое <...> будут далеко и глубоко в тени».

Осенью и зимой 1901—1902 годов Чехов и Толстой часто встречались. Толстой почти год провел в имении графини Паниной в Гаспре, неподалеку от Ялты, где томился скукой и одиночеством больной Чехов. Легко понять, какой отрадой было для Чехова это соседство с Толстым, возможность встречаться и говорить с ним. Как только позволяло здоровье и погода была сносной, Чехов отправлялся в гости к Толстому. Первый раз он появился в Гаспре 12 сентября 1901 года. Бунин рассказывает, как волновался Чехов перед поездкой, как чуть не час собирался, обдумывая все мелочи, вплоть до костюма:

Сбросил пенсне, помолодел и, мешая, по своему обыкновению, шутку с серьезным, все выходил из спальни то в одних, то в других штанах.
— Нет, эти неприлично узки! Подумает: щелкопер!
И шел надевать другие, опять выходил, смеясь:
— А эти шириной с Черное море! Подумает: нахал...

В этот день в Гаспре были сделаны уникальные снимки, сохранившие для нас живые мгновения этой встречи: Толстой и Чехов, присевшие отдохнуть на низеньком белом диванчике и за беседой у чайного стола на террасе.

Чехов бывал иногда в Гаспре вместе с Горьким (дача Горького была недалеко от Гаспры). Алексей Максимович не раз наблюдал, с какой теплотой относился Толстой к Чехову, и в своих воспоминаниях написал:

... Чехова он любил и всегда, глядя на него, точно гладил лицо Антона Павловича взглядом своим, почти нежным в эту минуту. Однажды Антон Павлович шел по дорожке парка..., а Толстой, еще больной в ту пору, сидя в кресле на террасе, весь как-то потянулся вслед..., говоря вполголоса:
— Ах, какой милый, прекрасный человек: скромный, тихий, точно барышня! И ходит, как барышня. Просто — чудесный!

За время, проведенное в Гаспре, Толстой несколько раз серьезно болел. Письма Чехова этой поры в Москву и Петербург — О.Л. Книппер и друзьям — напоминают медицинские бюллетени. Среди первоочередных новостей Чехов пишет о здоровье Толстого. Он следит за его болезнями с вниманием врача и с беспокойством близкого человека. Чехова волнует мысль, что Толстой «может умереть от малейшего пустяка каждый день. В его положении теперь каждая болезнь страшна, каждый пустяк опасен».

Особенно встревожила Чехова болезнь Толстого в январе 1902 года, когда тяжелое воспаление легких поставило больного на край гибели. Доктор И.Н. Альтшуллер, лечивший Толстого, вспоминает, что в эти дни Чехов «страшно волновался; взял с меня слово, что каждый день, возвращаясь из Гаспры, я буду заезжать прямо к нему, а если уж почему-нибудь никак нельзя, то хоть по телефону сообщу ему самые подробные сведения о состоянии больного». Когда ялтинские и приезжие врачи установили дежурства у постели тяжело больного Толстого, Чехов огорчился и сказал, что, будь он сам здоров, он непременно принял бы участие в этих дежурствах у Льва Николаевича в качестве врача. Письма Антона Павловича этого периода заполнены постоянным беспокойством за жизнь писателя. Положение больного было настолько плохо, что одно время врачи потеряли надежду на благоприятный исход. Чехов писал жене 27 января: «Толстой очень плох; у него была грудная жаба, потом плеврит и воспаление легкого. Вероятно, о смерти его услышишь раньше, чем получишь это письмо. Грустно, на душе пасмурно».

В эту зиму сам Чехов много болел, и, несмотря на это, он, как только мог часто, старался видеться с Толстым. Альтшуллер вспоминал, что поездки в Гаспру Чехова «утомляли, и кроме того, он очень боялся простуды, а все-таки он всегда ездил туда с особенным удовольствием и, если мы возвращались вместе, на обратном пути не переставал говорить о Толстом, и в продолжение нескольких дней еще продолжал вспоминать все мелочи посещения и все слова и замечания Толстого и все прибавлял: «Замечательный старик».

Судьбе, однако, угодно было распорядиться так, чтобы Толстой, переборов не одну болезнь, ставившую его на порог смерти, еще вернулся в Ясную Поляну и на полных шесть лет пережил своего младшего товарища. 31 марта 1902 года Толстой и Чехов виделись последний раз. «...Он показался мне выздоравливающим, — писал Чехов Н.П. Кондакову, — но очень старым, почти дряхлым. Много читает, голова ясная, глаза необыкновенно умные. Писать, конечно, нельзя, но все же есть кое-что новое, им написанное...» Весной 1902 года Чехов уехал из Ялты в Москву. Вскоре и Толстой вернулся в свою Ясную Поляну. Больше они не виделись. Но Толстой по-прежнему часто вспоминал Чехова, перечитывая его рассказы и повести. Еще из Крыма он писал 27 апреля 1902 года брату: «Читал ли ты Бютнербауэр? Читал ли Чехова некоторые новые рассказы? И то и другое мне очень нравится». Говоря о новых рассказах Чехова, Толстой имел в виду прежде всего «Архиерея», тогда только что появившегося в печати. Хвалебный отзыв об этой вещи услышал от Толстого и В.С. Миролюбов, писавший Чехову 14 октября 1902 года: «...был в Ясной Поляне, старик бодр и благостен. Хвалит «Архиерея» и расспрашивал о вас».

Когда телеграф принес из немецкого курорта Баденвейлер горькую весть, что умер Чехов, Толстой больно пережил это. «Отец мой сильно почувствовал смерть Антона Павловича», — писал С.Л. Толстой. Накануне похорон Чехова, когда зашел разговор о произведениях некоторых новых писателей, Толстой с глубокой грустью сказал: «Все это не то, Чехов незаменим...»

В траурные дни июля 1904 года посетивший Ясную Поляну корреспондент газеты «Русь» А. Зенгер услышал от Толстого его прощальное слово о Чехове:

— Чехов... Чехов, видите ли, это был несравненный художник... Да, да!.. Именно несравненный... Художник жизни... И достоинство его творчества то, что оно понятно и сродно не только всякому русскому, но и всякому человеку вообще. А это главное... Я как-то читал книгу одного немца, и там вот молодой человек, желая сделать своей невесте хороший подарок, дарит ей книги; и чьи... Чехова... Это очень верно; я был поражен тогда... Он брал из жизни то, что видел, независимо от содержания того, что видел. Зато если уж он брал что-нибудь, то передавал удивительно образно и понятно, — до мелочей ясно... То, что занимало его в момент творчества, то он воссоздавал до последних черточек... Он был искренним, а это великое достоинство; он писал о том, что видел и как видел... И, благодаря искренности его, он создал новые, совершенно новые, по-моему, для всего мира формы письма, подобных которым я не встречал нигде. Его язык — это необычайный язык. Я помню, когда я его в первый раз начал читать, он мне показался каким-то странным, «нескладным»; но как только я вчитался, так этот язык захватил меня... Да, именно благодаря этой «нескладности», или, не знаю как это назвать, он захватывает необычайно и, точно без всякой воли вашей, вкладывает вам в душу прекрасные художественные образы... Я повторяю, что новые формы создал Чехов,и, отбрасывая всякую ложную скромность, утверждаю, что по технике он, Чехов, гораздо выше меня. Я хочу вам сказать еще, что в Чехове есть еще большой признак: он один из тех редких писателей, которых, как Диккенса и Пушкина и немногих подобных, можно много-много раз перечитывать, — это я знаю по собственному опыту... Одно могу сказать вам — смерть Чехова это большая потеря для нас, тем более, что кроме несравненного художника мы лишились в нем прелестного, искреннего и честного человека... Это был обаятельный человек; скромный, милый...

Биография

Граф Лев Николаевич Толстой (1828—1910) — один из самых известных русских писателей и мыслителей, классик мировой литературы, один из величайших в мире писателей-романистов. Участник обороны Севастополя 1854—1855 годов. Просветитель, публицист, религиозный мыслитель, его авторитетное мнение послужило причиной возникновения нового религиозно-нравственного течения — толстовства. За свои взгляды в 1901 году был отлучен от Российской православной церкви. Член-корреспондент Императорской Академии наук (1873), почетный академик по разряду изящной словесности (1900). Был номинирован на Нобелевскую премию по литературе (1902, 1903, 1904, 1905). Самы известные произведения Толстого: романы «Война и мир», «Анна Каренина», «Воскресение»; автобиографическая трилогия «Детство», «Отрочество», «Юность»; повести «Казаки», «Смерть Ивана Ильича», «Крейцерова соната», «Отец Сергий», «Хаджи-Мурат»; цикл очерков «Севастопольские рассказы»; драмы «Живой труп», «Плоды просвещения» и «Власть тьмы»; автобиографические религиозно-философские произведения «Исповедь» и «В чем моя вера?», антивоенные произведения «Царство Божие внутри вас», «Одумайтесь!», «Закон насилия и закон любви».

Лев Николаевич Толстой был представителем графской ветви дворянского рода Толстых, происходящей от Петра Андреевича Толстого, сподвижника Петра Первого. Лев Толстой имел обширные родственные связи в мире высшей аристократии России. Его дед Илья Андреевич Толстой был казанским губернатором. Отец будущего писателя Николай Ильич Толстой (1794—1837) был участником похода русской армии против Наполеона, участвовал в «битве народов» у Лейпцига. После заключения мира он вышел в отставку в чине подполковника Павлоградского гусарского полка. Он вынужден был пойти на чиновничью службу, чтобы не оказаться в долговой тюрьме из-за долгов отца, умершего под следствием за служебные злоупотребления. Чтобы привести свои расстроенные дела в порядок, Николай Ильич в 1822 году женился на уже не очень молодой княжне (ей было 32 года) Марии Николаевне из рода Волконских. У них было пятеро детей: Николай (1823—1860), Сергей (1826—1904), Дмитрий (1827—1856), Лев (1828—1910), Мария (1830—1912).

Лев Николаевич Толстой родился 28 августа (9 сентября) 1828 года в Крапивенском уезде Тульской губернии, в наследственном имении матери — Ясной Поляне. Он был четвертым ребенком в семье. Мать умерла в 1830 году через полгода после рождения дочери, когда Льву не было еще и трех лет. Воспитанием осиротевших детей занялась дальняя родственница Татьяна Александровна Ергольская (1792—1874). В 1837 году семья переехала в Москву, поселившись на Плющихе, так как старшему сыну надо было готовиться к поступлению в университет. Вскоре внезапно умер отец, Николай Ильич, оставив дела (в том числе некоторые связанные с имуществом семьи тяжбы) в незаконченном состоянии, и трое младших детей снова поселились в Ясной Поляне под наблюдением Ергольской и тетки по отцу, графини А.И. Остен-Сакен, назначенной опекуншей детей. В 1840 году умерла Остен-Сакен, дети переселились в Казань, к новому опекуну — сестре отца Пелагеи Ильиничне Юшковой.

3 октября 1844 года Лев Толстой был зачислен в Императорский Казанский университет студентом разряда восточной (арабско-турецкой) словесности. По результатам первого года обучения он не смог сдать экзамен и должен был заново пройти программу первого курса. Он перешел на юридический факультет, но весной 1847 года бросил учебу и уехал в доставшуюся ему по разделу Ясную Поляну. В 1849 году он открыл в имении школу для крестьянских детей, преподавателем был крепостной Фока Демидович.

В середине октября 1848 года, чтобы начать подготовку к сдаче кандидатских экзаменов, Толстой уехал в Москву. Здесь он увлекся светской жизнью и игрой в карты. В феврале 1849 года уехал в Петербург, где продолжил проводить время в кутежах. Весной он успешно сдал два первых экзамена на кандидата прав, третий же сдавать не стал и вернулся в свое имение. Позднее он часто приезжал в Москву, где проводил время в азартных играх, при этом зачастую проигрывая большие суммы. В эти годы Толстой особенно интересовался музыкой (он сам неплохо играл на рояле). Он по нескольку часов в день играл произведения Шумана, Шопена, Моцарта, Мендельсона. В конце 1840-х годов Толстой в соавторстве со своим знакомым Зыбиным сочинил вальс, который в начале 1900-х годов исполнил при композиторе С.И. Танееве, сделавшем его нотную запись.

Зимой 1850—1851 годов Лев Толстой начал писать «Детство». В марте 1851 года написал «Историю вчерашнего дня». Тогда же в Ясную Поляну приехал служивший на Кавказе брат Льва Николаевича Николай, который предложил Льву пойти на военную службу. Весной 1851 года Толстой уехал на Кавказ. Около пяти месяцев он прожил в Пятигорске, где много времни проводил на охоте, в обществе казака Епишки, ставшего прототипом одного из героев повести «Казаки».

Осенью 1851 года Толстой сдал в Тифлисе экзамен и поступил юнкером в 4-ю батарею 20-й артиллерийской бригады, стоявшей в казачьей станице Старогладовской на берегу Терека. В этой батарее служил его брат Николай. 16 мая 1852 года Толстой приехал в Пятигорск. Здесь он дописал «Детство» и в июле 1852 года отправил в редакцию журнала «Современник». Получив рукопись, редактор «Современника» Н.А. Некрасов сразу признал ее литературную ценность и написал автору любезное письмо, подействовавшее на него весьма ободряющим образом. Напечатанное в «Современнике» 18 сентября 1852 года «Детство» имело чрезвычайный успех; после публикации автора сразу стали причислять к корифеям молодой литературной школы наряду с Тургеневым, Гончаровым, Григоровичем, Островским.

Два года Лев Николаевич служил на Кавказе, где участвовал во многих стычках с горцами, возглавляемыми Шамилем. В начале 1852 года он особенно отличился в сражении при атаке неприятеля на реке Мичике. С началом Крымской войны Толстой в конце 1853 года перевелся в Дунайскую армию с назначением в 12-ю артиллерийскую бригаду, участвовал в сражении при Ольтенице и в осаде Силистрии, а с ноября 1854 года по конец августа 1855 года был в Севастополе. Он жил на 4-м бастионе, часто подвергавшемся нападениям, командовал батареей в сражении на Черной речке, был при бомбардировке во время штурма Малахова кургана. В это время он написал рассказ «Рубка леса» и первый из трех «Севастопольских рассказов» — «Севастополь в декабре 1854 года», который отправил в «Современник». Рассказ был быстро издан и с интересом прочитан всей Россией. За оборону Севастополя Толстой был награжден орденом Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», медалями «За защиту Севастополя 1854—1855» и «В память войны 1853—1856 годов».

Успешно начавшаяся военная карьера Льва Толстого была испорчена написанием нескольких сатирических песен, стилизованных под солдатские. За песню под названием «Как четвертого числа, нас нелегкая несла горы отбирать», задевавшую целый ряд важных генералов, Толстому пришлось держать ответ перед помощником начальника штаба А.А. Якимахом. Сразу после штурма 27 августа Толстой был послан курьером в Петербург. В ноябре он прикомандирован к Санкт-Петербургскому ракетному заведению, где и числился до конца службы. 26 марта 1856 года был произведен в чин поручика. Тогда же закончил рассказы «Севастополь в мае 1855 г.» и «Севастополь в августе 1855 г.», опубликованные в «Современнике». «Севастопольские рассказы» окончательно укрепили его репутацию как представителя нового литературного поколения, и в ноябре 1856 года писатель навсегда оставляет военную службу в звании поручика.

В Петербурге молодого писателя радушно встретили в великосветских салонах и в литературных кружках. Наиболее близко он сдружился с И.С. Тургеневым, с которым они какое-то время жили на одной квартире. Тургенев представил его в кружке «Современника», после чего у Толстого установились дружеские отношения с известными литераторами Н.А. Некрасовым, И.С. Гончаровым, И.И. Панаевым, Д.В. Григоровичем, А.В. Дружининым, В.А. Соллогубом. В это время были написаны «Метель», «Два гусара», закончены «Севастополь в августе» и «Юность», продолжено написание будущих «Казаков».

Однако вскоре у него начался сильный разлад с близким ему кружком писателей. В результате «люди ему опротивели, и сам он себе опротивел» — и в начале 1857 года Толстой без всякого сожаления оставил Петербург и отправился в путешествие. Поездки по Западной Европе — Германии, Франции, Англии, Швейцарии, Италии (в 1857 и 1860—1861 годах) произвели на него скорее отрицательное впечатление. Свое разочарование в европейском образе жизни он высказал в рассказе «Люцерн». В эти годы Лев Николаевич написал повесть «Альберт», рассказ «Три смерти» и роман «Семейное счастие», продолжает работу над «Казаками». Роман «Семейное счастие» был опубликован в «Русском вестнике».

В мае 1862 года по рекомендации врачей Лев Николаевич отправился в башкирский хутор Каралык в Самарской губернии, чтобы лечиться новым в то время методом кумысолечения. Полтора месяца он жил в башкирской кибитке, пил кумыс, питался бараниной, принимал солнечные ванны. В 1871 году он вновь приехал туда из-за ухудшения здоровья вместе с шурином Степаном Берсом. Толстой купил в этих местах имение, и уже лето следующего, 1872 года провел вместе со всей семьей в нем. Позднее в этом имении Толстой организовал конный завод, пытаясь скрестить английских рысаков и степных кобыл и вывести быструю и выносливую породу для кавалерии.

В 1859 году Толстой деятельно занялся устройством школ в своей Ясной Поляне и во всем Крапивенском уезде. Занятия вел сам Толстой при помощи нескольких постоянных учителей и нескольких случайных, из ближайших знакомых и приезжи. С 1862 года Толстой стал издавать педагогический журнал «Ясная Поляна», где главным сотрудником являлся он сам. Вышло 12 номеров журнала, для которых кроме теоретических статей, он написал ряд рассказов, басен и переложений, адаптированных для начальной школы.

Вскоре Толстой оставил занятия педагогикой. Женитьба, рождение собственных детей, планы, связанные с написанием романа «Война и мир», на десять лет отодвинули его педагогические мероприятия. Лишь в начале 1870-х он приступил к созданию собственной «Азбуки» и опубликовал ее в 1872 году, а затем выпустил «Новую азбуку» и серию из четырех «Русских книг для чтения», одобренных Министерством народного просвещения в качестве пособий для начальных учебных заведений.

23 сентября 1862 года Лев Николаевич женился на Софье Андреевне Берс. От брака Льва Николаевича с Софьей Андреевной родилось 9 сыновей (Сергей (1863—1947), Илья (1866—1933), Лев (1869—1945), Петр (1872—1873), Николай (1874—1875), Андрей (1877—1916), Михаил (1879—1944), Алексей (1881—1886), Иван (1888—1895)) и 4 дочери (Татьяна (1864—1950), Мария (1871—1906), Варвара (1875—1875), Александра (1884—1979)).

В течение первых 12 лет после женитьбы Лев Толстой создал «Войну и мир» и «Анну Каренину». На рубеже этой второй эпохи литературной жизни Толстого стоят задуманные еще в 1852 году и законченные в 1861—1862 годах «Казаки», первое из произведений, в которых наиболее реализовался талант зрелого Толстого. Выходу «Войны и мира» предшествовала работа над романом «Декабристы» (1860—1861), к которому автор неоднократно возвращался, но который остался незаконченным. А на долю «Войны и мира» выпал небывалый успех. Отрывок из романа под названием «1805 год» появился в «Русском вестнике» 1865 года; в 1868 году вышли три его части, за которыми вскоре последовали остальные две. Первые четыре тома «Войны и мира» быстро разошлись, и понадобилось второе издание, которое и было выпущено в октябре 1868 года. Пятый и шестой тома романа вышли в одном издании, отпечатанном уже увеличенным тиражом.

Не менее драматичным и серьезным произведением явился роман о трагической любви «Анна Каренина» (1873—1877 годы). В нем меньше простоты и ясности душевных движений, свойственных героям «Войны и мира», больше обостренной чуткости, внутренней настороженности и тревоги. Характеры главных героев более сложны и утонченны. Проблематика данного произведения непосредственно подводила Толстого к идейному перелому конца 1870-х годов.

В марте 1879 года, в Москве, Лев Толстой познакомился с Василием Петровичем Щеголенком, и в том же году по его приглашению тот приехал в Ясную Поляну, где пробыл около месяца-полутора. Щеголенок поведал Толстому множество народных сказаний, былин и легенд, из которых более двадцати были записаны Толстым. Помимо этого, Толстой усердно записал много поговорок, пословиц, отдельных выражений и слов, рассказанных Щеголенком.

Новое миросозерцание Толстого наиболее полно выразилось в его произведениях «Исповедь» (1879—1880, опубликована в 1884) и «В чем моя вера?» (1882—1884). Теме христианского начала любви, лишенной всякого своекорыстия и возвышающейся над любовью чувственной в борьбе с плотью, Толстой посвятил повесть «Крейцерова соната» (1887—1889, опубликована в 1891) и «Дьявол» (1889—1890, опубликована в 1911). В 1890-е годы, пытаясь теоретически обосновать свои взгляды на искусство, он пишет трактат «Что такое искусство?» (1897—1898). Но главной художественной работой тех лет стал его роман «Воскресение» (1889—1899), сюжет которого был основан на подлинном судебном деле. Резкая критика церковных обрядов в данном произведении стала одной из причин отлучения Толстого Святейшим синодом от православной церкви в 1901 году. Наивысшими достижениями начала 1900-х годов стала повесть «Хаджи-Мурат» и драма «Живой труп».

В ночь на 28 октября (10 ноября) 1910 года Лев Николаевич, выполняя свое решение прожить последние годы соответственно своим взглядам, тайно покинул навсегда Ясную Поляну в сопровождении своего врача Д.П. Маковицкого. Свое последнее путешествие он начал на станции Щекино. В тот же день, пересев на станции Горбачево в другой поезд, доехал до города Белева Тульской губернии, после на другом поезде доехал до станции Козельск, нанял ямщика и направился в Оптину пустынь, на следующий день — в Шамординский монастырь, где встретился со своей сестрой, Марией Николаевной Толстой.

Утром 31 октября Толстой и сопровождающие отправились из Шамордина в Козельск, где сели в поезд № 12 сообщением «Смоленск — Раненбург», следующий в восточном направлении. По дороге Толстой почувствовал себя плохо и сопровождающие вынуждены были прервать поездку и вынести больного Льва Николаевича из поезда на станции Астапово (ныне Лев Толстой, Липецкая область). Льва Николаевича пытались спасти шестеро врачей, но на их предложения помочь он лишь ответил: «Бог все устроит». 7 (20) ноября 1910 года Лев Николаевич Толстой скончался от воспаления легких в доме начальника станции.

Похороны Толстого состоялись 9 ноября 1910 года в Ясной Поляне. На них пришли несколько тысяч человек, среди которых были друзья писателя и поклонники его творчества, местные крестьяне и московские студенты, а также представители государственных органов и местные полицейские. Церемония прошла мирно, что было отмечено в полицейских рапортах. Провожающие, соблюдая полный порядок, с тихим пением проводили от станции до усадьбы гроб Толстого.

В этот же день в газетах была опубликована резолюция Николая II на докладе министра внутренних дел о кончине Льва Николаевича Толстого: «Душевно сожалею о кончине великого писателя, воплотившего во время расцвета своего дарования в творениях своих образы одной из славных годин русской жизни. Господь Бог да будет ему милосердный судья».