В 1890 году Антон Павлович совершил путешествие на Сахалин. На обратном пути он побывал на острове Цейлоне, где приобрел у местных жителей двух ручных мангустов. Еще одного мангуста купил мичман Глинка, из-за чего случилась путаница: сначала Чехов пишет о трех купленных мангустах, позже о паре, причем самка неожиданно оказалась пальмовой кошкой, существом диким и необщительным. На палубе парохода «Петербург» после выхода из Коломбо был сделан снимок: Антон Павлович и мичман Глинка, в светлых костюмах и белых шляпах, держат в руках мангустов.
Мангуст, купленный Чеховым — это индийский серый мунго или обыкновенный мангуст. В Индии к ним относятся очень уважительно, ведь держать его у себя в саду — значит обезопасить всю семью от нападения змей, а также избавить дом от грызунов. Кроме того, мангустов легко приручить, и они очень привязываются к хозяевам. Пальмовая кошка, о которой говорит Михаил Павлович, по всей видимости, мусанг или малайская пальмовая куница, или малайская пальмовая циветта — вид млекопитающих из семейства виверровых, обитающий в Южной и Юго-Восточной Азии.
Судя по письму, отправленному 26 декабря И.Л. Леонтьеву (Щеглову) из Москвы, мангустам были даны имена: «...мангусы уже имеют имена. Один мангус зовется Сволочью — так, любя, прозвали его матросы; другой, имеющий очень хитрые, жульнические глаза, именуется Виктором Крыловым; третья, самочка, робкая, недовольная и вечно сидящая под рукомойником, зовется Омутовой».
В Москву Антон Павлович ехал поездом вместе с мичманом Глинкой и мангустами. В Туле его встретили брат Михаил с матерью, и до Москвы они ехали уже вместе. В письме брату Ивану Михаил описывал эту встречу, упоминая про мангустов: «...познакомил нас с офицером, и повели они нас к себе в вагон показывать разные разности. <...> Тут же по диванчикам бегают два прелестные зверка с остренькими мордочками. При нашем появлении один из них встал на задние лапки. Хвосты длинные и пушистые. <...> Всю дорогу до Москвы пили и со зверками игрались». Бегающие по купе зверьки — это мангусты Чехова и мичмана, самка мангуста, позднее оказавшаяся пальмовой кошкой, сидела в клетке.
О своих новых питомцах Антон Павлович подробно писал друзьям и знакомым. Так, в письме Н.А. Лейкину от 10 декабря 1890 года он рассказывал: «Из Цейлона я привез с собою в Москву зверей, самку и самца, перед которыми пасуют даже Ваши таксы и превосходительный Апель Апелич. Имя сим зверям — мангус. Это помесь крысы с крокодилом, тигром и обезьяной. Сейчас они сидят в клетке, куда посажены за дурное поведение: они переворачивают чернилицы, стаканы, выгребают из цветочных горшков землю, тормошат дамские прически, вообще ведут себя, как два маленьких черта, очень любопытных, отважных и нежно любящих человека. Мангусов нет нигде в зоологических садах; они редкость. Брем никогда не видел их и описал со слов других под именем "мунго". Приезжайте посмотреть на них».
В этот же день он написал И.Л. Леонтьеву (Щеглову): «Ах, ангел мой, если б Вы знали, каких милых зверей привез я с собою из Индии! Это — мангусы, величиною с средних лет котенка, очень веселые и шустрые звери. Качества их: отвага, любопытство и привязанность к человеку. Они выходят на бой с гремучей змеей и всегда побеждают, никого и ничего не боятся; что же касается любопытства, то в комнате нет ни одного узелка и свертка, которого бы они не развернули; встречаясь с кем-нибудь, они прежде всего лезут посмотреть в карманы: что там? Когда остаются одни в комнате, начинают плакать. Право, стоит приехать из Петербурга, чтобы посмотреть их».
24 декабря 1890 года Антон Павлович писал своему издателю А.С. Суворину: «Я привез с собой из Индии интереснейших зверей. Это мангусы, воюющие с гремучими змеями; они очень любопытны, любят человека и бьют посуду. Если бы не Трезор, то я привез бы одного в Питер пожить; он бы обнюхал все Ваши книги и пересмотрел бы карманы всех, приходящих к Вам. Днем он бродит по комнатам и пристает к людям, а ночью спит на чьей-нибудь постели и мурлычет, как кошка. Он может перегрызть Трезору горло, или наоборот... Животных он терпеть не может».
В Москве Чехов жил в квартире в доме Фирганга на Малой Дмитровке. Михаил Павлович вспоминал о первом знакомстве мангустов с квартирой: «По приезде спустили мангуса с веревочки, чтобы дать ему отдохнуть с дороги, и отворили дверцу клетки пальмовой кошки. Она тотчас же выскочила из нее и забилась глубоко под библиотечный шкаф, из-под которого вылезала потом очень редко, да и то большею частью только по ночам, чтобы есть».
Мангуст быстро стал ручным и полностью освоился в квартире. По воспоминаниям Михаила Павловича, он было очень любопытным: «Он то и дело вставал на задние лапки и совал свою острую мордочку положительно повсюду, в каждую щелочку, в каждое отверстие. Ничего не ускользало от его внимания. Он выскребывал грязь из узеньких щелочек в паркете, отдирал обои и смотрел, нет ли там клопов, прыгал на колени и совал нос в стаканы с чаем, перелистывал книги и залезал лапкой в чернильницу. Раза два или три он поднимался на задние лапки и заглядывал в горящую лампу сверху. Когда он оставался в комнате один, то начинал тосковать, и когда к нему возвращались, он искренне радовался, как собака».
Чтобы посмотреть на редких заморских зверей, гости приезжали к Чеховым даже в отсутствие Антона Павловича. Порой случались неприятности, о которых писал Михаил Чехов: «К сожалению, сожительство с ним в тесной квартире, да еще зимой, и в особенности с пальмовой кошкой, на которую он ожесточенно нападал, оказалось очень неудобным. В своих экскурсиях за мухами, пауками и вообще из-за необыкновенного любопытства мангус так много портил вещей, так много рвал одежды, обоев и обуви, а главное — ставил Антона Павловича в такое подчас неловкое положение перед посещавшими его знакомыми, что все мы с нетерпением ожидали лета, когда можно будет выехать на дачу и предоставить мангусу свободу на лоне природы. Когда к нам приходил кто-нибудь из гостей и оставлял в прихожей на окошке шляпу или перчатки, можно было смело ожидать, что мангус найдет способ туда проникнуть, вывернуть наизнанку перчатки и разорвать их и сделать кое-что неприличное в цилиндр.
Много неприятностей доставляла и пальмовая кошка: «...она так и не привыкла к человеку. Все время она пряталась, уединялась, а когда приходили к нам полотеры и, разувшись, начинали натирать полы, она вдруг неожиданно выскакивала из-под шкафа и вцеплялась полотеру в босую ногу. Тот ронял щетку и воск, хватался за ногу, громко взвизгивал и восклицал: — А чтоб ты издохла, проклятая! Квартира на Малой Дмитровке была очень тесна, и когда я приезжал, поневоле приходилось иной раз устраиваться на ночлег на полу. Бывало, нечаянно дрыгнешь во сне ногой под одеялом, и вдруг тебе в ногу впивается острыми зубами какой-то нечистый дух: это выползала ночью из-под шкафа пальмовая кошка, забиралась, чтобы погреться, ко мне под одеяло и больно, до крови кусалась».
Вскоре у Антона Павловича остался только один мангуст. Чехов часто упоминал его в письмах. Так, после возвращения из поездки в Петербург в конце января он рассказывает Суворину о болезни и выздоровлении зверька, за которого очень переживал. Когда в марте 1891 года Чехов вместе с Сувориным поехал за границу, почти в каждом письме домой он спрашивал про мангуста, просил, чтобы ему про него рассказывали. 26 марта из Венеции он спрашивал: «Как живет синьор Мангус? Я каждый день боюсь получить известие, что он околел». 4 апреля напоминал о своей просьбе писать о мангусте: «За то, что вы не пишете мне про дачу и мангуса, я не привезу вам в подарок ничего. Купил было тебе, Маша, часы, но бросил их к свиньям». 17 апреля он вновь о нем вспоминал: «Надеюсь, что сбруя для мангуса уже приобретена. Был ли он, подлец, в заседании Общества естествоиспытателей?».
В начале мая Антон Павлович вернулся в Москву и уже вместе с семьей и мангустом отправился на дачу в Богимово. В середине мая в письме брату Александру Чехов сообщал о своем отъезде на дачу: «Сим извещаю твое благоутробие, что я уже вернулся из гнилого запада и живу на даче <...>. Со мною имеет пребывание и отец. <...> Со мною же и мангус, вынимающий из бутылок пробки и бьющий посуду. Если тебе не случится видеть сего зверя, то это будет такое лишение, что и представить трудно. Ради зверя следовало бы приехать к нам».
В первый же месяц в Богимове мангуст убежал в лес. К счастью, вскоре он нашелся. Его обнаружил охотник с собаками и вернул хозяину. В письме А.С. Суворину от 4 июня 1891 года он рассказывал: «Мангус нашелся. Охотник с собаками нашел его по сю сторону Оки, против дачи Снигирева, в каменоломне; если бы не щель в каменоломне, то собаки растерзали бы мангуса. Блуждал он по лесам 18 дней. Несмотря на ужасные для него климатические условия, он стал жирным — таково действие свободы. Да, сударь, свобода великая штука».
Однажды на даче в Богимове мангуст загрыз змею, чем доказал свою храбрость. Михаил Павлович в своей книге воспоминаний рассказывал об этом случае: «Мы сидели большой компанией в парке, в одной из липовых аллей, как вдруг выползла длинная, в метр величиной, змея. <...>
— Мангуса сюда! — крикнул брат Антон. — Скорее!
Я сбегал за зверьком и спустил его на землю. И едва он увидел змею, как превратился вдруг в круглый шар и так и замер на месте. Со своей стороны змея, почуяв невиданного врага, свернулась клубочком и подняла голову кверху. Произошла долгая немая сцена взаимного гипноза. Затем мангус вдруг точно очнулся от него, бросился на змею, схватил ее зубами за голову, разгрыз и потащил за собою в траву».
Несмотря на привязанность Антона Павловича к мангусту, зимой 1891 года с ним все же пришлось расстаться. Этой осенью здоровье Чехова заметно ухудшилось, ему необходимо было уехать, а своенравный зверек приносил слишком много беспокойства домашним. В письме А.С. Суворину от 20 октября Чехов жаловался: «Ах, подруженьки, как скучно! Если я врач, то мне нужны больные и больница; если я литератор, то мне нужно жить среди народа, а не на Малой Дмитровке с мангусом». 25 октября 1891 года Чехов в шутку писал Н.М. Линтваревой: «Продаю мангуса с аукциона. Охотно бы продал и Гиляровского с его стихами, да никто не купит». Мангуст прожил у Чеховых до зимы, а 14 января Антон Павлович написал письмо в Зоологический сад Москвы: «В прошлом году я привез с о. Цейлона самца-мангуса (по Брэму — mungo). Животное совершенно здорово и бодро. Уезжая надолго из Москвы и не имея возможности взять его с собой, я покорнейше прошу Правление принять от меня этого зверька и прислать за ним сегодня или завтра. Самый лучший способ доставки — небольшая корзинка с крышкой и одеяло. Животное ручное. Кормил я его мясом, рыбой и яйцами».
По воспоминаниям Михаила Павловича, за мангустом приехал «какой-то молодой человек в золотых очках, приехал — и с той поры мангус и его спутница, пальмовая кошка, сделались украшением Зоологического сада. Сестра Мария Павловна не раз там их навещала». Возможно, Михаил Павлович в своих воспоминаниях ошибается насчет пальмовой кошки, так как Антон Павлович не упоминал о ней с января 1891 года, да и в документах зоосада нет никаких упоминаний о ней, в отличие от подаренного Чеховым мангуста.
Чехов и мичман Глинка с мангустами
Мангуст обыкновенный или индийский серый мунго
Мусанг или малайская пальмовая куница