Художник Константин Коровин, встречавшийся с Чеховым в Москве в 1883 году, вспоминал: «В номере Антона Павловича было сильно накурено, на столе стоял самовар». О том, что Чехов курил, можно судить по его письмам. В частности, в письме от 20 мая 1890 года, отправленного из Томска, он сетует: «Табак, продающийся в Сибири, подл и гнусен; дрожу, так как мой уж на исходе». В переписке Чехова 1890-х годов нередко звучит сигарный мотив. Судя по тональности чеховских писем, писатель не без удовольствия осваивал новую для него привычку. 10 марта 1893 года он писал своему другу архитектору Шехтелю:
Дорогой Франц Осипович, можете себе представить, я курю сигары. Бросил в прошлом году табак и папиросы и курю сигары. Нахожу, что это гораздо вкуснее, здоровее и чистоплотнее, хотя и дороже. Вы специалист по сигарной части, а я еще неуч и дилетант. Будьте ласковы, научите меня: какие сигары курить мне и где в Москве я могу покупать их? Теперь я курю сигары петербургского Тен-Кате, называемые «El Armado, Londres», внутреннего приготовления из выписанных гаванских Табаков, крепкие. <...> К ним я привык. Нет ли чего-нибудь подходящего в Москве? За 6 р. 50 к. хороших сигар не достанешь, правда, но что делать? Ich habe kein Geld1. Пожалуй, я не прочь заплатить и десять рублей за сотню, но не дороже. Вообще дайте соответственный совет. Скажу большое спасибо. Тен-Кате обещал высылать наложенным платежом, но ведь это такая возня, такая скука. Лучше уж махорку курить, чем на почту ездить.
В ответ Шехтель прислал Чехову сто гаванских сигар. Писатель отблагодарил его гербовой сигарой, приложив к ней шуточную инструкцию: «Дорогой Франц Осипович, гербовая сигара имеет свою историю. Ее следует курить не только стоя и без шляпы — этого мало; нужно еще, чтоб музыка играла "Боже, царя храни" и чтобы вокруг Вас гарцевали жандармы». В июле этого же года он советует Суворину бросить курить: «Весной я не курил вовсе и вовсе не пил, а теперь выкуриваю в день по 1—2 сигары и нахожу, что не курить очень здорово. Вы хорошо бы сделали, если бы бросили курить».
11 ноября 1893 года он писал Суворину: «Я жив и здрав. Кашель против прежнего стал сильнее, но думаю, что до чахотки еще очень далеко. Курение свел до одной сигары в сутки». В 1894 году Антон Павлович окончательно избавился от вредной привычки. О том, как это повлияло на его здоровье и настроение, 27 марта 1894 года он писал А.С. Суворину:
После того, как я совершенно бросил курить, у меня уже не бывает мрачного и тревожного настроения. Быть может, оттого, что я не курю, толстовская мораль перестала меня трогать, в глубине души я отношусь к ней недружелюбно... Я любил умных людей, нервность, вежливость, остроумие, а к тому, что люди ковыряли мозоли и что их портянки издавали удушливый запах, я относился так же безразлично, как к тому, что барышни по утрам ходят в папильотках. <...> ...для меня Толстой уже уплыл, его в душе моей нет, и он вышел из меня, сказав: се оставляю дом ваш пуст <...>. Естественные науки делают теперь чудеса, и они могут двинуться, как Мамай, на публику и покорить ее своею массою, грандиозностью. Впрочем, всё сие в руце божией. А зафилософствуй — ум вскружится. <...> Как Ваша голова? <...> У меня стала болеть реже — оттого, что не курю.
Вместо курения Чехов избирает для себя другую привычку, о которой упоминает в письме В.А. Гольцеву от 4 сентября 1894 года: «Учусь нюхать табак».
В последние годы жизни Чехов был вынужден защищать себя, хотя и не всегда успешно, от назойливых визитеров, душивших его табачным дымом. Писатель Н.Д. Телешов, встречавшийся с Чеховым в начале 1900-х годов в Ялте, вспоминал: «Он ограничился только тем, что повесил на стене, на видном месте, записку: "Просят не курить". И терпеливо молчал, когда некоторые посетители все-таки курили». Из воспоминаний Куприна, часто бывавшего в гостях у Чехова на Белой даче в Ялте, известно, что табличку с этой просьбой заказал друг Антона Павловича московский репортер Владимир Гиляровский:
Однажды в кабинет к Антону Павловичу зашел Владимир Алексеевич Гиляровский. Вошел он в тот момент, когда Чехов кашлял, а его собеседник, нимало не смущаясь, курил. Гиляровский, ничего не сказав, немедленно отправился в типографию, привез оттуда и прикрепил на стене табличку: «Просят здесь не курить».
Эта табличка и по сей день висит на том же месте в кабинете Антона Павловича на Белой даче в Ялте.
Примечания
1. У меня нет денег (нем.).
Дом-музей «Белая дача». Кабинет А.П. Чехова