Хорошему человеку бывает стыдно даже перед собакой.
Антон Чехов
Известно, что Антон Павлович Чехов любил собак. Четвероногие друзья человека часто встречаются в его произведениях. Это и глупый щенок Белолобый из рассказа о старой волчице, и дворняга в «Хамелеоне», укусившая золотых дел мастера Хрюкина, и очаровательный шпиц из рассказа «Дама с собачкой», и, конечно, Каштанка. Собаки упоминаются и в рассказах «Учитель словесности» и «Дорогая собака». В письмах родным и друзьям Чехов часто делился наблюдениями за встречающимися ему животными. Например, из итальянского города он писал матери: «...Около дома в нашем дворе растут апельсины, померанцы, пальмы и олеандры такие же высокие, как наши липы. Олеандры цветут. Собаки в намордниках разных пород. На днях я видел такса с длинной шерстью; это продолговатая гадина, похожая на мохнатую гусеницу».
Свои собаки появились у Чехова в 1892 году, после покупки им имения в Мелихове. Здесь от прежнего хозяина ему достались две дворовые собаки — Шарик и Арапка. Появившихся вскоре щенков Антон Павлович назвал Мюр и Мерилиз — в честь хозяев торгового дома в Москве, основанном шотландцами Арчибальдом Мерилизом и Эндрю Мюром. С особой симпатией Антон Павлович относился к таксам. Считается, что героиня одного из самых его известных рассказов Каштанка была метисом таксы, и когда художник-иллюстратор повести изобразил Каштанку бульдогом, писатель был крайне недоволен.
В небольшом двухэтажном доме на Садово-Кудринской в Москве семья Чеховых жила с 1886 по 1890 год. В этом доме, так же как и позднее в Мелихове и Ялте, жили животные, которых Чехов очень любил и не раз изображал в своих произведениях. В одном из писем того времени Чехов шутит: «Коклюшу [Сереже] передайте, что мы уже очистили для него чуланчик, где он будет жить с собачкой без спины и с кошкой». Известно, что «собачкой без спины» Антон Павлович называл небольшую собачку типа левретки, которую звали Корбо. Собака и кот по кличке Федор Тимофеевич, действительно, жили в чулане дома. В своих письмах Чехов иногда упоминал их: «Собачка без спины, которую наш Корнеев зовет гееной, здравствует. Кот Федор Тимофеич изредка приходит домой пожрать, все же остальное время гуляет по крышам и мечтательно поглядывает на небо. Очевидно, пришел к сознанию, что жизнь бессодержательна». В рассказе «Каштанка», написанном в 1887 года, кота циркового артиста зовут Федором Ивановичем, даже основная черта характера «Федора Тимофеича» — равнодушие ко всему — напоминает об этом обитателе чулана корнеевского дома: «Он охотно бы не просыпался, потому что, как видно было, он недолюбливал жизни. Ничто его не интересовало, ко всему он относился вяло и небрежно, все презирал и даже, поедая свой вкусный обед, брезгливо фыркал». В то же время Чехов писал о котенке, попавшем к ним в дом: «Водовоз где-то украл сибирского котенка с длинной белой шерстью и с черными глазами и привез к нам. Этот котенок принимает людей за мышей; увидев человека, он прижимается брюхом к полу, делает стойку и бросается к ногам. Сегодня утром, когда я шагал из угла в угол, он несколько раз подстерегал меня — и бросался а lа тигр на мои сапоги. Я думаю, что мысль, что он страшнее и сильнее всех в доме, доставляет ему величайшее наслаждение».
Вскоре после переезда в мелиховское имение у писателя появились и свои таксы. Весной этого же года он попросил своего знакомого Н.А. Лейкина, у которого были две таксы Динки и Пип, подарить ему щенков. Михаил Павлович Чехов в воспоминаниях так описывал появление породистых собак в имении: «В четверг, 15 апреля 1893-го года, в Мелихово приехала Маша и привезла с собой 5 фунтов сала, 10 фунтов грудинки, 10 фунтов свечей и двух маленьких такс. Темненького кобелька она назвала Бром, а рыжеватую сучку — Хина (Антон потом окрестил их Бромом Исаевичем и Хиной Марковной). Мелиховскому дому они обрадовались необычайно: в Москве их неделю продержали у Вани в уборной, а в дороге они изрядно озябли». Имена Хина и Бром — это названия очень популярных в то время лекарств.
Чехов сразу же в письме поблагодарил Лейкина за подаренных собак, заодно рассказав о том, как они освоились в доме: «Едучи со станции, они сильно озябли, проголодались и истомились, и радость их по прибытии была необычайна. Они бегали по всем комнатам, ласкались, лаяли на прислугу. Их покормили, и после этого они стали чувствовать себя совсем как дома. Ночью они выгребли из цветочных ящиков землю с посевными семенами и разнесли из передней калоши по всем комнатам, а утром, когда я прогуливал их по саду, привели в ужас наших собак-дворян, которые отродясь еще не видели таких уродов. <...> Большущее Вам спасибо».
Михаил Павлович вспоминал о питомцах брата: «Бром и Хина были таксы, черненький и рыженькая, причем у Хины были такие коротенькие, все в сборках, ножки, что брюхо у нее чуть не волочилось по земле». О своих таксах Чехов писал друзьям и знакомым: «У меня новость: две таксы Бром и Хина, безобразной наружности собаки. Лапы кривые, тела длинные, но ум необыкновенный». Позже, увидев подросших чеховских питомцев, Лейкин вспоминал, что был поражен их сходством с родителями. Щенков такс, появлявшихся позднее, Чехов раздавал всем желающим, давая им при этом «медицинские» имена. Так, щенка, доставшегося брату Михаилу, назвали Йодом, среди потомства такс были Катар и Селитра. Селитра родилась в феврале 1897 года, Антон Павлович сам принимал роды у Хины. Сохранилась фотография Чехова с подросшей Селитрой на ступеньках крыльца дома в Мелихове.
Вскоре Бром и Хина стали любимицами Антона Павловича и везде его сопровождали, особенно любили они прогулки в лес за грибами. Еще одним из любимых собачьих развлечений было преследование кур и гусей, которых они гоняли по саду целыми днями. Спали собаки в кабинете хозяина, часто с ними разговаривавшего. Михаил Павлович так вспоминал о том времени: «Каждый вечер Хина подходила к Антону Павловичу, — клала ему на колени передние лапки и жалостливо и преданно смотрела ему в глаза. Он изменял выражение лица и разбитым, старческим голосом говорил: — "Хина Марковна!.. Страдалица!.. Вам ба лечь в больницу!.. Вам ба там ба полегчало ба-б". Целые полчаса он проводил с этой собакой в разговорах, от которых все домашние помирали со смеху. Затем наступала очередь Брома...».
Чехов часто упоминает о своих таксах в письмах знакомым. В августе он подробно пишет Лейкину: «Таксы Бром и Хина здравствуют. Первый ловок и гибок, вежлив и чувствителен, вторая неуклюжа, толста, ленива и лукава. Первый любит птиц, вторая — тычет нос в землю. Оба любят плакать от избытка чувств. Понимают, за что их наказывают. У Брома часто бывает рвота. Влюблен он в дворняжку. Хина же — все еще невинная девушка. Любят гулять по полю и в лесу, но не иначе как с нами. Драть их приходится почти каждый день: хватают больных за штаны, ссорятся, когда едят».
Счастливая собачья жизнь в Мелихове продолжалась несколько лет. Весной 1897 года здоровье Антона Павловича резко ухудшилось, обострился туберкулезный процесс в легких, и врачи настоятельно рекомендовали ему жизнь на юге. Зиму он провел за границей, осенью 1898 года уехал в Крым с намерением провести зиму на юге. После смерти отца в октябре этого же года, Чехов принял решение переехать в Ялту навсегда, он купил участок земли в Ялте и начал строить дом. Имение Мелихово было выставлено на продажу. Собак он не мог взять с собой, Марии Павловне, занимавшейся продажей имения, было не до собак. Таксы остались в имении на попечении прислуги. Из-за отсутствия заботы собаки вскоре погибли.
В Ялте у Чехова также были собаки — две дворняжки Тузик и Каштан. Последний, по воспоминаниям друзей, был очень глупым созданием и постоянно лаял на прохожих. Но Чехов все равно любил его, хотя и предлагал своим друзьям забрать пса к себе. Летом 1903 года «Ярцев взял ленивого и прожорливого Каштанку», вместо него в доме Чехова появился Шарик. 23 апреля 1904 года Чехов пишет, что «Тузик сердится, Шарик чувствует себя мещанином и робко помахивает хвостом».
В декабре 2012 года во дворе музея-усадьбы Мелихово поставили бронзовый памятник чеховским таксам, созданный заслуженным художником России Александром Рожовниковым. По его словам, обдумывая будущую скульптуру, он представлял, что «Антон Павлович гуляет по усадьбе в картузе. Затем он останавливается около яблони, снимает головной убор и оставляет его на камне. Туда же кладет яблоко. Таксы, неотступно следовавшие за хозяином, тут же подбегают к этому картузу на камне. Таким образом, хотя сам Чехов в скульптурной композиции не присутствует, его дух незримо витает тут где-то рядом».
Каждую осень в Мелихове проводятся фестивали такс. Со всех концов страны на выставку приезжают владельцы этих собак. Здесь можно увидеть самых разных представителей этой породы — от карликовых гладкошерстных до очень крупных длинношерстных такс.
Чехов с таксой на крыльце мелиховского дома
Чехов с собаками в саду своего дома в Ялте, 1904 г.
Памятник Хине и Брому в Мелихове