Современники А.П. Чехова
В.В. Вересаев (1867—1945) — писатель, врач, переводчик, литературовед:
Под конец жизни Чехов сделал попытку, — пускай неудачную, от которой сам потом отказался, — но все-таки попытку вывести хорошую русскую девушку на революционную дорогу.
Н.Г. Гарин-Михайловский (1852—1906) — писатель, инженер-путеец, путешественник:
Антон Павлович Чехов не отвечал на вопрос: каким должен быть человек? Но отвечал: каков при данных обстоятельствах человек.
Он — гениальный автор хмурых, безидейных, беспринципных людей, таковых, какими они существуют, без малейшей фальши его резца.
Тонкого, исключительного в мире резца.
Антон Павлович — творец маленького рассказа, самого трудного из всех.
И пока такие рассказы получили права гражданства, он долго носил их в своем портфеле.
* * *
Удивительный это был человек по отзывчивости и жизнерадостности. Он давно недомогал, хрипел. Но всего этого он как-то не замечал. Все его интересовало, кроме болезни.
Пытливость, масса юмора и веры в жизнь.
Смотришь на него, слушаешь, и сердце тоскливо сжимается, зачем такое ценное содержание заключено в такой хрупкий сосуд.
В.М. Гаршин (1855—1888) — писатель, поэт, критик:
В России появился новый первоклассный писатель!
* * *
...он (В. Гаршин) читал нам вслух только что появившуюся тогда, я сказал бы, «сюиту» Чехова «Степь». Чехов был еще совсем неизвестное, новое явление в литературе. Большинство слушателей — и я в том числе — нападали на Чехова и на его новую тогда манеру писать «бессюжетные» и «бессодержательные» вещи... Тогда еще тургеневскими канонами жили наши литераторы.
— Что это: ни цельности, ни идеи во всем этом! — говорили мы, критикуя Чехова.
Гаршин со слезами в своем симпатичном голосе отстаивал красоты Чехова, говорил, что таких перлов языка, жизни, непосредственности еще не было в русской литературе. Надо было видеть, как он восхищался техникой, красотой и особенно поэзией этого восходящего тогда нового светила русской литературы. Как он смаковал и перечитывал все чеховские коротенькие рассказы!
А.М. Горький (1868—1936) — писатель, поэт, прозаик, драматург, журналист, публицист и общественный деятель:
Когда умрет Чехов — умрет один из лучших друзей России, друг умный, беспристрастный, правдивый, — друг, любящий, сострадающий ей во всем, и Россия вся дрогнет от горя и долго не забудет его, долго будет учиться понимать жизнь по его писаниям, освещенным грустной улыбкой любящего сердца, по его рассказам, пронизанным глубоким сознанием жизни, мудрым беспристрастием и состраданием к людям, не жалостью, а состраданием умного и чуткого человека, который все понимает.
* * *
Страшная сила его таланта именно в том, что он никогда ничего не выдумывает от себя, не изображает того, «чего нет на свете...
* * *
Я не видел человека, который чувствовал бы значение труда, как основания культуры, так глубоко и всесторонне, как А.П. [Чехов...] Он любил строить, разводить сады, украшать землю, он чувствовал поэзию труд.
* * *
Чехов, как стилист, единственный из художников нашего времени, в высокой степени усвоивший искусство писать так, «чтобы словам было тесно, мыслям — просторно».
* * *
Огромное вы делаете дело вашими маленькими рассказиками — возбуждая в людях отвращение к этой сонной, полумертвой жизни — черт бы ее побрал!
* * *
Хорошо вспомнить о таком человеке, тотчас в жизнь твою возвращается бодрость, снова входит в нее ясный смысл.
* * *
«Как стилист, Чехов недосягаем, и будущий историк литературы, говоря о росте русского языка, скажет, что язык этот создали Пушкин, Тургенев и Чехов.
Д.В. Григорович (1822—1900) — писатель, прозаик, художник и искусствовед:
Я говорю о Вашем таланте, говорю по убеждению. Мне минуло уже 65 лет, но я сохранил еще столько любви к литературе, с такою горячностью слежу за ее успехом, так радуюсь всегда, когда встречаю в ней что-нибудь живое, даровитое, что не мог, — как видите, — утерпеть и протягиваю Вам обе руки. Но это еще не все, вот, что хочу прибавить: по разнообразным свойствам Вашего несомненного таланта, верному чувству внутреннего анализа, мастерству в описательном роде (метель, ночь, местность в Агафье и т. д.), чувству пластичности, где в нескольких строчках является полная картина: тучки на угасающей заре: «как пепел на потухающих угольях...» и т. д. — Вы, я уверен, призваны к тому, чтобы написать несколько превосходных истинно художественных произведений. Вы совершите великий нравственный грех, если не оправдаете таких ожиданий. Для этого вот что нужно: уважение к таланту, который дается так редко. Бросьте срочную работу. Я не знаю Ваших средств, если у Вас их мало, голодайте лучше, как мы в свое время голодали, поберегите Ваши впечатления для труда обдуманного, отделанного, писанного не в один присест, но писанного в счастливые часы внутреннего настроения. Один такой труд будет во сто раз выше оценен сотни прекрасных рассказов, разбросанных в разное время по газетам. Вы сразу возьмете приз и станете на видную точку в глазах чутких людей и затем всей читающей публики.
Д.В. Григорович — А.П. Чехову, 25 марта 1886 г.
* * *
Вы настолько сильно владеете формой и чувством пластики, что нет особой надобности говорить, например, о грязных ногах с вывороченными ногтями и о пупке дьячка. Детали эти ровно ничего не прибавляют к художественной красоте описания, а только портят впечатление в глазах читателя со вкусом. Простите мне великодушно такие замечания, я решился их высказать потому только, что истинно верю в Ваш талант и желаю ему от всей души полного развития и полного выражения.
Д.В. Григорович. — А.П. Чехову, 25 марта 1886 г.
* * *
«Мечты» и «Агафья» мог написать только истинный художник: три лица в первом и два во втором едва тронуты, а между тем, нечего уже больше прибавить, чтобы сделать их более живыми, обозначить рельефнее физиономию и характер каждого; ни в одном слове, ни в одном движении не чувствуется сочиненности, все правда, все как должно быть на самом деле; то же самое при описании картин и впечатлений природы: чуть-чуть тронуто, а между тем так вот и видишь перед глазами; такое мастерство в передаче наблюдений встречается только у Тургенева и Толстого (описания такие в «Анне Карениной»).
(Д.В. Григорович — А.П. Чехову. 30 декабря 1889 г.)
С.Я. Елпатьевский (1854—1933) — писатель, врач:
Поднимавшаяся бурная русская волна подняла и понесла с собой и Чехова... Чехов стал верующим. Верующим не в то, что будет хорошая жизнь через двести лет, как говорили персонажи его произведений, а что эта хорошая жизнь для России придвинулась вплотную, что вот-вот сейчас перестроится вся Россия по-новому, светлому, радостному...
В.И. Качалов (1875—1948) — актер, педагог:
Перед началом первого спектакля «Вишневого сада» собирались чествовать Антона Павловича. Он был против всякого чествования, и когда узнал, что и Г. будет участвовать в чествовании, то в виде кратчайшего довода против устройства чествования он сказал:
— Послушайте, нельзя же устраивать чествования. Г. скажет мне такую речь, как у меня Гаев говорит в первом акте шкапу...
И действительно, когда начали приветствовать Антона Павловича, вышел Г. и начал:
— Дорогой и многоуважаемый Антон Павлович!..
Антон Павлович искоса посмотрел в сторону актеров, и губы его чуть дрогнули от смеха.
А.Ф. Кони (1844—1927) — юрист, судья, государственный и общественный деятель, литератор:
Книга «Остров Сахалин» носит на себе печать чрезвычайной подготовки и беспощадной траты автором времени и сил. В ней, за строгой формой и деловитостью тона, за множеством фактических и цифровых данных, чувствуется опечаленное и негодующее сердце писателя.
В.Г. Короленко (1853—1921) — писатель, журналист, прозаик и редактор, общественный деятель:
После выхода в свет «Пестрых рассказов» имя Антона Павловича Чехова сразу стало известным, хотя оценка нового дарования вызывала разноречие и споры. Вся книга, проникнутая еще какой-то юношеской беззаботностью и, пожалуй, несколько легким отношением к жизни и к литературе, сверкала юмором, весельем, часто неподдельным остроумием и необыкновенной сжатостью и силой изображения. А нотки задумчивости, лиризма и особенной, только Чехову свойственной печали, уже прокрадывавшиеся кое-где сквозь яркую смешливость, — еще более оттеняли молодое веселье этих действительно «пестрых» рассказов.
* * *
Простота всех движений, приемов и речи была господствующей чертой во всей его фигуре, как и в его писаниях. Вообще в это первое свидание Чехов произвел на меня впечатление человека глубоко жизнерадостного. Казалось, из глаз его струится неисчерпаемый источник остроумия и непосредственного веселья, которым были переполнены его рассказы. И вместе угадывалось что-то более глубокое, чему еще предстоит развернуться, и развернуться в хорошую сторону. Общее впечатление было цельное и обаятельное, несмотря на то, что я сочувствовал далеко не всему, что было написано Чеховым.
* * *
Среди его рассказов был один (кажется, озаглавленный «По пути»): где-то на почтовой станции встречаются неудовлетворенная молодая женщина и скитающийся по свету, тоже неудовлетворенный, сильно избитый жизнью, русский «искатель» лучшего. Тип был только намечен, но он изумительно напомнил мне одного из значительных людей, с которыми сталкивала меня судьба. И я был поражен, как этот беззаботный молодой писатель сумел мимоходом, без опыта, какой-то отгадкой непосредственного таланта так верно и так метко затронуть самые интимные струны этого, все еще не умершего у нас, долговечного рудинского типа... И мне Чехов казался молодым дубком, пускающим ростки в разные стороны, еще коряво и порой как-то бесформенно, но в котором уже угадывается крепость и цельная красота будущего могучего роста.
А.И. Куприн (1870—1938) — писатель-реалист, переводчик:
Мысль о красоте грядущей жизни, так ласково, печально и прекрасно отозвавшаяся во всех его последних произведениях, была и в жизни одной из самых его задушевных, наиболее лелеемых мыслей. Как часто, должно быть, думал он о будущем счастье человечества, когда, по утрам, один, молчаливо подрезывал свои розы или внимательно осматривал раненный ветром молодой побег. И сколько было в этой мысли кроткого, мудрого и покорного самозабвения.
Нет, это не была заочная жажда существования, идущая от ненасытного человеческого сердца и цепляющаяся за жизнь, это не было ни жадное любопытство к тому, что будет после меня, ни завистливая ревность к далеким поколениям. Это была тоска исключительно тонкой, прелестной и чувствительной души, непомерно страдающей от пошлости, грубости, скуки, праздности, насилия, дикости — от всего ужаса и темноты современных будней. И потому-то под конец его жизни, когда пришла к нему огромная слава, и сравнительная обеспеченность, и преданная любовь к нему всего, что было в русском обществе умного, талантливого и честного, — он не замкнулся в недостижимости холодного величия, не впал в пророческое учительство, не ушел в ядовитую и мелочную вражду к чужой известности. Нет, вся сумма его громадного и тяжелого житейского опыта, все его огорчения, скорби, радости и разочарования выразились в этой прекрасной, тоскливой, самоотверженной мечте о грядущем, близком, хотя и чужом, счастье.
— Как хороша будет жизнь через триста лет!
И потому-то он с одинаковой любовью ухаживал за цветами, точно видя в них символ будущей красоты, и следил за новыми путями, пролагаемыми человеческим умом и знанием.
* * *
«Пишите, пишите как можно больше, — говорил он начинающим беллетристам. — Не беда, если у вас не совсем выходит. Потом будет выходить лучше. А главное — не тратьте понапрасну молодости и упругости: теперь вам только и работать. Смотрите: вот вы пишите чудесно, а лексикон у вас маленький. Нужно набираться слов и оборотов, а для этого необходимо писать каждый день.
В.Н. Ладыженский (1859—1932) — поэт, прозаик, общественный деятель:
Говорил он, волнуясь, и повторял, что желал бы быть понятен. Смысл его речи был тот, что вся жизнь целиком может давать содержание для художественной работы, которая характеризуется правдивостью настроения изображаемого.
И.И. Левитан (1860—1900) — художник живописец-пейзажист:
...Я внимательно прочел еще раз твои «Пестрые рассказы» и «В сумерках», и ты поразил меня, как пейзажист. Я не говорю о массе очень интересных мыслей, но пейзаж в них это — верх совершенства. Например, в рассказе «Счастье» картины степи, курганов, овец поразительны.
Н.С. Лесков (1831—1895) — писатель, публицист, литературный критик:
Учительная пьеса. И все хорошо, и замысел, и типы, и язык — у всех свой, живой, и самое название обобщающее, самое родовое... К сожалению, слишком много у нас «Ивановых», этих безвольных, слабых людей, роняющих всякое дело, за которое ни возьмутся. Умная пьеса! Большое драматургическое дарование.
Вл.И. Немирович-Данченко (1858—1943) — режиссер, драматург и писатель:
...Эмблема «Чайки» на нашем занавесе символизирует для нас наше творческое начало, нашу влюбленность в Чехова, его громадную роль в МХТ.
* * *
...«Чайка» единственная современная пьеса, захватывающая меня, как режиссера, а ты — единственный, современный писатель, который представляет большой интерес для театра с образцовым репертуаром.
А.Н. Плещеев (1825–1893) — писатель, поэт, переводчик, литературный и театральный критик:
Прочитал я ее («Степь») с жадностью. Не мог оторваться, начавши читать. Короленко тоже... Это такая прелесть, такая бездна поэзии... Это вещь захватывающая, и я предсказываю Вам большую, большую будущность. Что за бесподобные описания природы, что за рельефные, симпатичные фигуры... на озорнике Дымове можно, я не знаю, какую драму создать... Продолжайте, Христа ради — историю Егорушки. Я глубоко убежден, что вещь эту ожидает огромный успех... внутреннего содержания (в ней) зато неисчерпаемый родник. Поэты, художники с поэтическим чутьем должны просто с ума сойти. И сколько разбросано тончайших психологических штрихов. Одним словом, я давно ничего не читал с таким огромным наслаждением. Сегодня в редакции мы только и толковали, что о Вас... Редакция вся к Вам относится наилучшим образом...
* * *
«Огни», по-моему, прекрасная вещица. Но Щеглов ею не удовлетворен, говорит — нет «нравственного вывода никакого. Почему, говорит, автор заключает словами: «Ничего в жизни не разберешь». Должен, говорит, разобрать, на то он психолог». Строг Щеглов! Скуки я не ощутил ни малейшей, читая «Огни». Щеглов тоже.
* * *
...у Вас еще не было ничего столь сильного и глубокого, как эта вещь («Скучная история»). Удивительно хорошо выдержан тон старика-ученого, и даже те рассуждения, где слышатся нотки субъективные, Ваши собственные, — не вредят этому. И лицо это как живое стоит перед читателем. Прекрасна вышла и Катя. Страницы, где описывается та ночь, когда старика обуял страх смерти, и когда приходит к нему под окно Катя, — производят глубокое впечатление.
С.В. Рахманинов (1873—1943) — композитор, пианист, дирижер:
Что за человек был Чехов! Теперь я читаю его письма. Их шесть томов, я прочел четыре и думаю: «Как ужасно, что осталось только два! Когда они будут прочтены, он умрет, и мое общение с ним кончится. Какой человек!..
И.Е. Репин ((1844–1930) — художник-реалист:
...развернув Вашу книжку, я уже не мог оторваться от нее, я уже с грустью дочитывал последнюю страницу. Кончились эти полные жизни, полные глубокого смысла рассказы; действующие лица, как живые, проходят в моем воображении, и я боюсь упустить их, готов бежать за ними, чтобы узнать, что произошло с ними в этой простой, обыденной действительности...
И.Е. Репин — А.П. Чехову, 13 февраля 1895 г.
М.Е. Салтыков-Щедрин (1826—1889) — писатель-реалист, критик:
Был отец у Салтыкова, который в восторге от «Степи». «Это прекрасно», — говорил он отцу и вообще возлагает на Вас великие надежды. Отец говорит, что он редко кого хвалит из новых писателей, но от Вас он в восторге.
А.А. Плещеев — А.П. Чехову, 8 апреля 1888 г.
К.С. Станиславский (1863—1938) — театральный режиссер, актер, педагог, теоретик, реформатор театра:
Чехов с искусством истинного мастера умеет убивать и внешнюю и внутреннюю сценическую ложь красивой, художественной, подлинной правдой. При этом он очень разборчив в своей любви к правде. Ему нужны не банальные каждодневные переживания, зарождающиеся на поверхности души, не те слишком знакомые нам, заношенные ощущения, которые перестали даже замечаться нами и совершенно потеряли остроту. Чехов ищет свою правду в самых интимных настроениях, в самых сокровенных закоулках души. Эта правда волнует своей неожиданностью, таинственной связью с забытым прошлым, с необъяснимым предчувствием будущего, особой логикой жизни, в которой, кажется, нет здравого смысла, которая точно глумится и зло шутит над людьми, ставит их в тупик или смешит.
Все эти часто не передаваемые словами настроения, предчувствия, намеки, ароматы и тени чувств исходят из глубины нашей души, соприкасаются там с нашими большими переживаниями — ...общественной совестью, высшим чувством правды и справедливости, пытливым устремлением нашего разума в тайны бытия. Эта область точно пропитана взрывчатыми веществами, и лишь только какое-нибудь наше впечатление или воспоминание, как искра, коснется этой глубины, душа наша вспыхивает и загорается живыми чувствами.
* * *
Кто больше его ненавидел невежество, грубость, нытье, сплетню, мещанство и вечное питье чая? Кто больше его жаждал жизни, культуры, в чем бы и как бы они ни проявлялись? Всякое новое полезное начинание — зарождающееся ученое общество или проект нового театра, библиотеки, музея — являлось для него подлинным событием.
* * *
Чехов «уточнил и углубил наши знания о жизни вещей, звуков, света на сцене, которые в театре, как и в жизни, имеют огромное влияние на человеческую душу. Сумерки, заход солнца, его восход, гроза, дождь, первые звуки утренних птиц, топот лошадей по мосту и стук уезжающего экипажа, бой часов, крик сверчка, набат нужны Чехову не для внешнего сценического эффекта, а для того, чтобы раскрыть нам жизнь человеческого духа.
* * *
Антон Павлович был самым большим оптимистом будущего, какого мне только приходилось видеть. Он бодро, всегда оживленно, с верой рисовал красивое будущее нашей русской жизни...
В художественной литературе конца прошлого и начала нынешнего века он один из первых почувствовал неизбежность революции...
* * *
...все пьесы Чехова пропитаны... стремлением к лучшей жизни и кончаются искренней верой в грядущее будущее. Удивляешься тому, что такая вера живет в душе смертельно больного, прожившего тяжелую жизнь гениального поэта.
Н.Д. Телешов (1867—1957) — писатель, поэт:
К молодым писателям Чехов относился всегда благожелательно и ко многим очень сердечно. Всегда говорил, что писателю нельзя сидеть в четырех стенах и вытягивать из себя свои произведения, что необходимо видеть жизнь и людей, слышать подлинные человеческие слова и мысли и обрабатывать, а не выдумывать их.
* * *
Нередко Чехов говорил о революции, которая неизбежно и скоро будет в России. Но до 1905 года он не дожил.
— Поверьте, через несколько лет, и скоро, у нас не будет самодержавия, вот увидите.
Недаром же в пьесе его «Три сестры» говорится: «Пришло время, надвигается на всех нас громада, готовится здоровая сильная буря, которая идет, уже близка и скоро сдует с нашего общества лень, равнодушие, предубеждение к труду, гнилую скуку». А в дальнейшем он предвидел необычайный расцвет народной жизни и счастливое, радостное будущее человечества. И во все это верил он крепко».
* * *
Творчество Чехова многогранно, лирика его поэтична, юмор его неисчерпаем, а вера в лучшее будущее человечества непоколебима.
Л.Н. Толстой (1828—1910) — писатель, публицист, религиозный мыслитель:
...Какая хорошая вещь Чехова «Палата № 6». Вы, верно, читали....
Л.Н. Толстой — И.И. Горбунову-Посадову, 24 декабря 1892 г.
* * *
...Чехов был у нас, и он понравился мне. Он очень даровит, и сердце у него должно быть доброе.
Л.Н. Толстой — Л.Л. Толстому, 4 сентября 1895 г., Ясная Поляна.
* * *
3 сентября 1903 г. О литературе. Толки о Чехове. Разговаривая о Чехове с Лазаревским, уяснил себе то, что он, как Пушкин, двинул вперед форму. И это большая заслуга.
Из дневника
* * *
У французов три писателя: Стендаль, Бальзак, Флобер, ну еще — Мопассан, но Чехов — лучше его.
Слова Л.Н. Толстого в статье М. Горького «Лев Толстой»
* * *
Я по крайней мере, несмотря на чудный, веселый комизм всего произведения (речь идет о «Душечке»), не могу без слез читать некоторые места этого удивительного рассказа. Меня трогает и рассказ о том, как она с полным самоотвержением любит Кукина и все, что любит Кукин, и также лесоторговца, и также ветеринара, и еще больше о том, как она страдает, оставшись одна, когда ей некого любить, и как она, наконец, со всей силой женского и материнского чувства (которого непосредственно не испытала) отдалась безграничной любви к будущему человеку, гимназистику в большом картузе.
* * *
Чехов удивителен и больше всего напоминает Мопассана. Я недавно вновь прочитал почти всего Чехова, и все у него чудесно, но не глубоко, нет, не глубоко. С внешней стороны это перлы и даже сравнивать нельзя с прежними писателями: с Тургеневым, Достоевским или со мной...
Видишь, человек без всякого усилия набрасывает какие-то яркие краски, которые попадаются ему, и никакого соотношения, по-видимому, нет между всеми этими яркими пятнами, но в общем впечатление удивительное...
Слова Л.Н. Толстого из книги П. Сергеенко «Записи»
* * *
Никогда у него нет лишних подробностей, всякая или нужна, или прекрасна.
Слова Толстого в книге А.Б. Гольденвейзер «Вблизи Толстого»
П.И. Чайковский (1840—1893) — композитор, педагог, дирижер и музыкальный критик:
Имеете ли Вы понятие о новом большом русском литературном таланте, Чехове?.. По-моему, это будущий столп нашей словесности.
Ф.И. Шаляпин (1873—1938) — оперный и камерный певец:
Вчера смотрел «Чайку» и был подхвачен ею, унесен в неведомый доселе мне мир. Спасибо, дорогой Антон Павлович, спасибо. Как много в этой маленькой птичке содержания. Искренне от всей души целую создателя необычайного произведения, которое поставлено Художественным театром удивительно хорошо. Федор Шаляпин.
Телеграмма от 9 января 1899 г.
Т.Л. Щепкина-Куперник (1874—1952) — писательница, драматург, поэтесса и переводчица:
Я до сих пор не уверена, что А.П. отдавал себе отчет в том, какую роль он сыграет не только в русской, но и в зарубежной литературе, — как огромен его талант. Никакого самолюбования, никакого честолюбия — которых невозможно скрыть — я в нем никогда не чувствовала. И, однако, он был писателем совершенно своеобразным, стоявшим особняком среди корифеев литературы. По-моему, самое существенное в Чехове — это раскрепощение рассказа от власти сюжета, от традиционных «завязки и развязки». Чехову, для того чтобы перевернуть душу читателя, было достаточно взять кусок текущей жизни и своими словами описать его. Ему не нужны были ни драматические восклицания, ни убийства, ни восторги — но он как бы пояснял слова забытого старого поэта К. Случевского:
И капля вод полна трагедий,
И неизбежностей полна...
Щепкин сказал: «Нет маленьких ролей — есть маленькие актеры». Чехов с полным правом мог бы сказать: «Нет маленьких явлений — есть маленькие писатели». Для него ни одно явление жизни не было маленьким: все было достойно наблюдения. Как говорится в гетевском «Фаусте», он «выхватывал из самой гущи жизни — и где бы ни схватил — там было интересно». Сквозь это маленькое явление он видел очень далеко и очень глубоко. Как сквозь маленькое стекло можно увидеть огромную панораму, так сквозь каждое маленькое явление мы видим у Чехова целый огромный кусок жизни. Чехова смущали малые размеры его вещей, он все собирался писать «большой роман» и уверял, улыбаясь одними глазами, что «завидует Потапенке» (писателю средней руки, но необыкновенно плодовитому)... Однако его маленькие рассказы стоят других многотомных произведений.
Советские и российские писатели, поэты, актеры
И.В. Абашидзе (1909—1992) — грузинский советский поэт:
Чехов прожил в литературе короткую, очень короткую жизнь. Но сколько сделал он за эти годы! И дело, конечно, не только в том, что по его словам, из него вечно бил фонтан творчества. Дело, как мне кажется, в его невероятном трудолюбии, в умении подчинить себя одной, главной дели. Эти качества — качества гения.
Будем же постоянно иметь перед собой пример этой изумительно целеустремленной жизни, без остатка отданной людям.
А.Н. Арбузов (1908—1986) — драматург и киносценарист:
Я полюбил Чехова очень поздно, а понял его и того позже. <...>Принявшись читать книги, я начал с конца и лучшие книги прочел в зрелом возрасте.
Когда я взялся за Чехова, мне показалось, что все это было уже мной прочитано раньше. Я не сразу сообразил, в чем тут дело, и только впоследствии догадался, что многие так поразившие меня повести, романы и пьесы были написаны после Чехова. <...>
Я думаю, что день ухода Чехова слишком для нас еще близок, чтобы мы могли точно оценить весь смысл и все значение его жизни на театре.
Драматургия Чехова — величайшее открытие XIX века, но очень горько, что XX век, такой подвижный, энергичный и деятельный, не привел это открытие в действие. На мой взгляд, театры еще не угадали Чехова, что не мешает им, правда, иногда талантливо ставить его последователей. <...>
Подобно Иисусу Христу, выгнавшему из храма торгашей и менял, Чехов поднял руку на привычные фигуры добродетельных героев и закоренелых злодеев, сказав при этом: «Тогда человек станет лучше, когда вы покажете ему, каков он есть».
Все ли мы верные его последователи в этом?
Не забудем и того, что Чехов был крайне деликатен и никогда не подменял живое действие героев правилами и образцами хорошего поведения — он уважал человека и вовсе не торопился развивать в нем инстинкт подражания. К тому же он отлично понимал, что человек слишком не простой организм, для того чтобы быть правым всегда.
Чехов пробудил к жизни огромную драматургию, и поэтому его самого следует играть сегодня иначе, чем вчера, учитывая, что после его драм написаны такие мощные сценические образцы, как «Дом, где разбиваются сердца» Бернарда Шоу. <...>
Размышляя о влиянии Чехова на смежные искусства, мы, вероятно, догадаемся вскоре, что такие значительные явления современного мирового искусства, как комедия Чаплина или фильмы итальянских неореалистов, если не прямо, то косвенно были вызваны к жизни гением Чехова.
К этому я, драматург, предпочитающий все же театр кинематографу, могу прибавить, не без удовольствия, следующее — сила чеховской драматургии еще и в том, что она утверждает театр как высший вид зрелища; кинематограф был бы бессилен передать тонкость ее чувств и глубину мысли.
Однако и театр еще не слишком успел в этом.
Вот почему, мне кажется, нам следует как можно скорей сделать несколько шагов — вперед к Чехову!
М.О. Ауэзов (1897—1961) — казахский советский писатель:
Любовь Чехова к своей Родине и глубочайшее заботливо-участливое, взволнованное, любовное отношение его ко всему лучшему, что было нужно для будущего России, поучительно и дорого навеки.
П.П. Бажов (1879—1950) — писатель, публицист, журналист:
Чехов для меня фигура несоизмеримая, почти стихийная. Порой кажется, что он многое делал по наитию. Присел вот к столу на часок, на два — и написал «шуточку», заключив в этой капельке сложнейший вопрос человеческих взаимоотношений. Ведь у Куприна, даже у Бунина все-таки можно узнать, как это делалось, а у Чехова, особенно до его «хмурого периода» никаких концов не видно. Что это? Высшая степень искусства или то, что зовется наитием? Отвергаете такой термин? Ну, ваше дело, а оно все-таки у Чехова было. Кажется, что многое у него отливалось в совершеннейшие формы без предварительной кропотливой формовочной работы и не требовало последующей чеканки. Так что не шутите около этого имени. Мне вон не нравится даже издание писем А.П. Чехова. Там много блеску, немало всяких литературоведческих ключей и отмычек, но это все же как-то приземляет его, придает ему черты просто мастера высшего разряда, а мне этого не хочется. Для меня он несоизмерим, несравним, почти стихиен...
А.А. Бек (1903—1972) — писатель-прозаик:
Цитирую по памяти: «Писать жизнь, как она есть, больше мы ни на что не способны». Так с горечью однажды вырвалось у Чехова. А мы? Писать нашу замечательную жизнь так, как она есть, — мы мечтаем быть способными на это.
Ф.В. Гладков (1883—1958) — писатель, журналист, педагог:
Грибоедов, Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Некрасов, Толстой, а позднее Короленко, Чехов, Горький были учителями жизни, провозвестниками человеческой правды, пророками великого будущего. Они привлекали к себе миллионы глаз горячей верой в высокое назначение человека и помогали создавать программу личного поведения. Они поднимали человека на высоту благородства, обогащали его душу, укрепляли его волю к борьбе. Творимая ими литература была не созерцательной, а действенной — она отличалась волевым началом.
Жан Грива (1910—1980) — латышский советский писатель:
Меня всегда привлекает возможность сказать коротко о многом. Чехов показал гениальные образцы этого сложного умения предельно сжато, ясно и действенно высказать самое главное, что волнует писателя. Для меня Чехов будет всегда непревзойденным учителем, советчиком и другом.
Мастерству нужно и сейчас учиться у Чехова, так же, как его трудолюбию, честному отношению к писательскому делу. Главное, что будет вечно привлекать в Чехове, — это умение лепить живые человеческие характеры.
Г.Д. Гулиа (1913—1989) — грузинский советский писатель:
Чехов для меня, прежде всего — человек веселый, очень влюбленный в жизнь. Поэтому-то он никому не прощает ни уродства, ни хамства, ни пошлости, оскорбляющих это высокое слово — Жизнь.
Д.К. Демирчян (1877—1956) — армянский советский писатель:
Чехов учит советских писателей не только душевному благородству и высокой ответственности за писательский труд: он также учит писать.
И.П. Довидайтис (1914—1983) — литовский советский писатель:
Есть книги, которые никогда не умрут. В свои гениальные произведения Чехов вкладывал все свое сердце. А такие произведения не забываются...
* * *
Чехов близок и дорог нам потому, что в душе каждого советского человека живет протест против унижающего человеческое достоинство мещанства, против корысти, против застоя в общественной жизни — против всего того, что было ненавистно писателю. Вот почему, по-моему, его книги бесценны не только на его родине — в России, но и всюду, где живут мыслящие и благородные люди.
К.Н. Еланская (1898—1972) — актриса, с 1924-го в труппе МХТ:
Мне приходилось слышать от Владимира Ивановича Немировича-Данченко, что в числе моих лучших работ была Ольга Прозорова из спектакля «Три сестры» Чехова. Помню, когда я получила эту роль, по назначению Вл.И. Немировича-Данченко, я растерялась: мне показалось, что с моей индивидуальностью трудно играть какой-то «синий чулок». Но, вдумавшись в этот образ, я поняла, как я была не права! Потому что Ольга Прозорова — это чудный человек, все очень тонко чувствует, щедро отдает свою жизнь другим, глубоко верует в высокое призвание человека и очень мужественно совершает свой нелегкий жизненный путь. «Да, Клавдия Николаевна, — сказала я себе, — сыграть по-настоящему «эту девочку» не легко, надо стать лучше, чище, выше, чем ты есть. Надо призвать на помощь все благородство, какое в тебе есть, мобилизовать всю твою доброту. Эгоизм спрятать далеко, — а альтруизму предоставить широкую дорогу».
Эта задача меня увлекла, окрылила. Я влюбилась в свою Ольгу. Она зажила, засветилась внутренним светом. Участие в этом спектакле мне приносило радость и большое удовлетворение. И я говорю большое актерское спасибо Антону Павловичу за то, что он умел писать таких прекрасных женщин. Я восхищаюсь и преклоняюсь перед этим удивительным писателем!
В.А. Закруткин (1908—1984) — писатель-прозаик, сценарист:
Я живу в тех местах, где родился и вырос Чехов. Очарованный степью, картинами родного Придонья, я всегда ношу в сердце образ бессмертного автора «Степи».
М.А. Ибрагимов (1911—1993) — азербайджанский советский писатель, драматург и переводчик:
Великая русская литература богата блистательными именами. Но когда заходит речь о Чехове, невольно выделяешь его и — в который раз! — восхищаешься многообразием его творчества, его мастерством, тонкостью психологического анализа, его бескорыстным служением народу, скромностью и чистотой его человеческого облика. Как важно молодым литераторам непрерывно воспитывать в себе эти качества Чехова-писателя, Чехова-человека.
Вс.В. Иванов (1895—1963) — писатель и драматург:
Первая моя повесть из времен гражданской войны «Партизаны» написана под сильнейшим влиянием Чехова. Помимо высоких гражданских чувств и желания рассказать о виденном, мне просто-напросто хотелось написать очень хорошую вещь! Этот добрый человек... воодушевлял меня.
Э.Г. Казакевич (1913—1962) — писатель-прозаик:
Увенчав великий XIX век русской литературы, он начал собой великий XX век литературы мировой. Без него был бы немыслим новый подход к изображению современного человека во всей тонкости и сложности его душевных движений, т. е. были бы, грубо говоря, немыслимы Хемингуэй и итальянская кинематография.
Что касается его влияния на нашу, советскую, литературу, то оно столь безгранично, что даже иногда становится опасным. Писать «под Чехова» легко, так как Чехов как будто бы весь в обыкновенном, весь в обыденном. Если не заметить за этим обыкновенным, за этим обыденным великой поэзии человеческой жизни и великого обаяния человеческой личности, — то можно впасть в ничтожество. Это и бывает иногда с нашими новеллистами, работающими «под Чехова».
Л.А. Кассиль (1905—1970) — детский писатель, журналист:
Скромный на слово, без всяких усилий минующий все приманки дешевого успеха, застенчивый в выражении чувств и щедро одаривающий вас всем богатством их, деликатно чуткий и в то же время неколебимый в своих позициях художник! Он — сама правда, мудрая, иногда бесконечно печальная, а подчас радостная до озорства... Никогда ни малейшей тени бравады могущественным и проникновенным знанием человеческой души! Глубочайшая откровенность и целомудренная чистота. Власть великого сердца и магия несравненного мастерства. Может быть, и были на свете писатели-титаны, еще более признанные миром, — для меня самый первый и дорогой — он, Чехов, любовь моя читательская и писательская!..
М.Е. Кольцов (1898—1940) — писатель, публицист и общественный деятель, журналист:
Этот крупнейший писатель жив, реально нужен и полезен нашей эпохе. Миросозерцание Чехова насквозь критическое, материалистическое, позитивное. Чехов учит разглядывать и ненавидеть мещанина и обывателя... Современной советской литературе Чехов нужен как блестящий учитель формы, мастер короткого рассказа, сценического диалога, простого и многовмещающего языка.
В.А. Кочетов (1912—1973) — писатель-прозаик:
В последнее время иные истолкователи творчества Чехова стали утверждать, будто бы Антон Павлович никого и никогда не стремился поучать. Но тот, кто так трогательно любуется выдуманной бестенденциозностью А.П. Чехова, сам-то в своей выдумке предельно тенденциозен. Все это ему надобно для того, чтобы сказать: художник не должен быть страстным участником событий быстротекущей жизни, он должен быть лишь их беспристрастным свидетелем.
Но нет объективистской, т. е., по сути дела, бесцельной передачи действительности, бесцельного отображательства.
Поминая заботу о совершенстве формы, Л.Н. Толстой сказал: «Недаром она. Но недаром тогда, когда содержание доброе».
Мне Антон Павлович Чехов дорог именно «добрым содержанием» своих творений, которое заслуживало и его чеховской заботы о форме; дорог не тем, что якобы стоял «над схваткой», а глубоким проникновением в жизнь окружающего общества, постоянным вмешательством с помощью пера в живую действительность.
Б.А. Лавренев (1891—1959) — драматург, прозаик и поэт:
Полвека прошло с того дня, как телеграмма из Баденвейлера принесла нам черную весть о том, что Чехова больше нет среди нас. Но для меня, как, верю, и для многих моих товарищей по профессии, как для всех советских людей, Чехов остается живым учителем правды и душевной чистоты...
Л.М. Леонов (1899—1994) — писатель и драматург:
Чехов — могучий ваятель. Чем Чехов повлиял на меня? Я пока не знаю, но всегда чувствовал постоянное и благодетельное, если так можно выразиться, излучение его книг.
В.В. Маяковский (1893—1930) — поэт:
У Чехова Вы не найдете ни одного легкомысленного рассказа... Из-за привычной обывателю фигуры ничем недовольного нытика, ходатая перед обществом за «смешных» людей Чехова — «певца сумерек», выступают линии другого Чехова — сильного, веселого художника слова.
Ю.М. Нагибин (1920—1994) — писатель-прозаик, сценарист, журналист:
Быть может, одна из самых трудных задач в литературе — умение передать душевную боль человека. На этом срывали голос и самые большие «певцы». И как просто, тихо и сокрушительно умел это делать А.П. Чехов — самый негромкий и самый слышимый художник в мире.
Н.Н. Никитин (1895—1963) — писатель, драматург и сценарист:
Я обязан Чехову многим. Он был любимым моим писателем в юности и остался им до сих пор. Перед работой прочитать несколько страничек из Чехова — чудесная и животворная «зарядка».
И.А. Новиков (1877—1959) — писатель:
Чехов-писатель и Чехов-человек неотделимы один от другого. Его мысли и чувства разлиты решительно во всем: в природе, в людях, в повороте фразы, в интонации отдельного голоса. Оттого и читатель всегда погружается в его творения.
Ю.К. Олеша (1899—1960) — писатель-прозаик, драматург:
В один из дней своей молодой веселой жизни он увидел на улице нищего господина с сыном, просившего подаяния, и через окно трактира — вывеску, извещающую, что в трактире можно потребовать устриц. Он соединил это в одно и написал рассказ «Устрицы» — о том, как кутящие господа накормили голодного мальчика устрицами, — короткий рассказ, отнесенный им, по наивности гения, к юмористическим, и в котором он предвосхитил современную мировую литературу — по приемам, по эстетике.
Прочтите этот феноменальный рассказ, написанный почти юношей!..
П.А. Павленко (1899—1951) — писатель и сценарист:
Конечно, Чехов не был политическим борцом в полном смысле слова, он не участвовал в работе политических партий, но это был человек глубоких прогрессивно-демократических устремлений...
С годами советский читатель открывает в Чехове-художнике все новые и новые сокровища, а советский писатель черпает великие уроки экономного, сдержанного, предельно простого письма...
Любовь к простому человеку, ясный и четкий язык, лишенный украшательства, тонкий юмор, ненависть к пресной, замшелой обывательской жизни и бодрая вера в будущее родины — таковы черты чеховского творчества.
* * *
Антон Павлович Чехов для меня писатель физически живой, никогда не умиравший, старожил Ялты. Я живо представляю его на набережной, на тихих ялтинских улицах, и мне кажется, что я могу неожиданно встретить его в любой день. Я горд тем, что являюсь современником гениального русского художника, и счастлив, что люблю его. <...> Если бы мне предложили одним словом охарактеризовать стиль чеховских писем, я произнес бы слово «забота». Чехов все время о ком-нибудь или о чем-нибудь заботился. Это письма страдальца за чужие беды. Они иной раз душевнее и нежнее, чем даже его рассказы, потому что в них скрыта личность самого автора.
К.Г. Паустовский (1892—1968) — писатель, сценарист и педагог:
Гениальный писатель Антон Павлович Чехов никогда не писал об исключительных людях. Весь свой огромный и проницательный талант, всю силу своей веры и страсти художника-гуманиста он отдал простому русскому человеку.
Судьба этого человека была судьбой самого Чехова. Будущее русского народа было тем жизненным стимулом, ради которого он жил и работал. Работал только ради счастья будущих поколений, ради того, чтобы земля увидела, наконец, людей свободных, красивых, отдающих себя большому, благородному труду.
Он не дожил до наших времен. Но острота предвидения Чехова ставит его в ряды наших современников.
* * *
Самым чистым воплощением всех лучших качеств человека был для нас Чехов — человек и писатель. Он занимает огромное место в жизни каждого просвещенного человека. Без Чехова мы были бы во много раз беднее духом и сердцем.
Б.С. Ромашов (1895—1958) — драматург, литературный критик:
Для нас, драматургов, Чехов всегда был не только близким другом, но и учителем... Кто из советских драматургов не чувствовал на себе влияние Чехова? Кто не старался многое у него перенять, особенно же эту чудесную глубину человеческих отношений, его тонкие диалоги, необычайно лаконичные по словесному материалу, но полные глубокого внутреннего смысла... Многому нас учит Чехов, чего мы еще никак не можем достигнуть...
Чехов оставил нам эстафету борьбы за светлое будущее.
Н.И. Рыленков (1909—1969) — поэт:
Имя Чехова — одно из самых поэтических имен в великой русской литературе. Для меня лучшие его страницы звучат как стих, как музыка. Каждое его слово лучится, просвечивает душу. Человек, который совершил некрасивый поступок, не посмеет открыть книгу Чехова, не сможет читать его с легкой душой. Его творчество воспитывает у читателя душевное благородство, этическую и эстетическую требовательность к себе. Именно поэтому, как мне кажется, он так актуален в наши дни.
М.Ф. Рыльский (1895—1964) — поэт, переводчик, литературовед:
Антон Павлович Чехов принадлежит к тем писателям, которые входят в душу навсегда, как милые и неразлучные спутники. Изящество и простота чеховской прозы кажутся мне несравненным образцом, примером. Он был строг к себе, как подлинный взыскательный художник, и очарование его скупого слова подобно очарованию, которое испытываем мы, перечитывая лучшие страницы Мериме, «Пиковую даму» Пушкина и «Тамань» Лермонтова.
Поэзия «Степи» Чехова подобна лирике Шевченко, пейзажам Левитана, музыке Чайковского.
Мне, украинцу, приятно вспомнить, что Чехов очень интересовался украинским театром, был пламенным поклонником великой Заньковецкой. Наши замечательные прозаики — Коцюбинский и Стефаник высоко ценили мастерство Чехова. Но еще выше чеховского мастерства — чеховская светлая мудрость, чеховская любовь к человеку. Чехов был и всегда будет нашим учителем.
И.Л. Сельвинский (1899—1968) — поэт, драматург:
Чехов для меня не литература: это Россия моего детства. Читая Чехова, я заново переживаю тот мир, который зародил во мне первые мысли о жизни.
<...>
Для того чтобы ясно и отчетливо осознать все значение Чехова в нашей культуре, представим себе на минуту, будто его никогда не было. Это значит, что пришлось бы вырезать из нашего сознания всю дореволюционную губернскую Россию с чиновниками и дьячками, судебными следователями и мужиками, художниками и околоточными надзирателями, купчинами и купчиками, гласными городской думы и сапожными подмастерьями, провинциальными актерами и офицерами пехотных полков, клоунами и учителями, ялтинскими проводниками и дамочками, не знающими, куда себя девать, гимназистами, студентами, земскими врачами, городскими докторами и так далее, и так далее, и так далее. Это значило бы вычеркнуть из литературы и всю чеховскую школу от Куприна до Шмелева. Иначе говоря, ушли бы все краски, изображающие «Россию, страну казенную» с проблесками ярких мечтаний о грядущем, возникавшими в умах самых красивых людей того времени. Можно ли все это вычеркнуть? А если бы и можно, то как тогда понять то великое, что свершилось в октябре 1917 года?
А.С. Серафимович (1863—1949) — писатель, журналист:
Чехов владел изумительной способностью в двух-трех словах дать целую картину. В «Железном потоке» я старался идти по его стопам и быть, как он, возможно более сжатым и кратким.
Я.В. Смеляков (1913—1972) — поэт:
После Толстого самый большой русский прозаик — Чехов. Трудно ответить, за что я его люблю, — за все: за рассказы, повести, ум, внешность, талант. Страшно жаль, что писатели моего поколения не видали его живого: не успели.
С.С. Смирнов (1915—1976) — писатель, очеркист:
Чехов для меня — это умение в обыденном видеть глубокое, человеческое. Чехов — это настолько совершенное мастерство, что его не ощущаешь, это — сама жизнь и это — великая надежда на грядущее нашей Родины.
И.С. Соколов-Микитов (1892—1975) — писатель-прозаик, очеркист:
Самое драгоценное в Чехове — его любовь и внимание к людям. Не потому ли так любят Чехова, в ответ на его любовь, без которой немыслим истинный художник, как бы ни умел он красно говорить?
Для нас, писателей, Чехов — образец самоотверженного труда. Чего стоит один его «Сахалин»!
А.В. Софронов (1911—1990) — поэт, драматург:
Я люблю всего Чехова, всего — от самого малого рассказа до «Оврага» и «Вишневого сада». Нежного, мудрого, веселого и грустного Чехова. Чехова, думающего о будущем и высмеивающего его современье, теперь уже далекое, но во многом знакомое нам по Чехову.
* * *
Всякий раз, когда перечитываю Чехова, я оглядываюсь на себя, проверяю свою совесть — правильно ли поступил, не солгал ли в чем-нибудь перед людьми, перед самим собой, не покривил ли душой ради личного благополучия.
Каждый рассказ Чехова — своего рода предупреждение: берегись грязи, ханжества, лицемерия, будь порядочным.
Н.С. Тихонов (1896—1979) — писатель, поэт и публицист:
Начав с безобидного смеха, с анекдотических случаев, переходил он постепенно ко все более и более серьезному анализу жизни народа, стараясь не поучать, как надо жить, а раскрывая с предельной точностью объективного наблюдения явления жизни. Но под ледяным покровом объективного повествования текла горячая струя вдохновения и мысли о том, что люди живут не так, как надо жить, а жить надо лучше, чище, полезнее, — эти мысли владели чеховским пером, таким беспощадным и таким нежным.
* * *
Слава Чехова давно вышла за пределы нашей родины. Сейчас он занимает почетное место в пантеоне мировой литературы. «Беспокойный» автор коротких рассказов и повестей, оригинальных пьес, он воздействовал, как никто, на развитие новейшей мировой литературы.
А.Н. Толстой (1883—1945) — писатель:
В русской литературе Чехов заговорил голосом такой искренности и правды, что после него стало невозможным ничто приблизительное, ничто фальшивое. Творчество Чехова — это честный и прямой путь художественного познания правды о человеке. Чехов раскрыл новые пути для современной литературы... Чехов — это русская слава.
* * *
Я перечитывал Чехова. В чем был секрет его живых слов? За каждой фразой — живой человек, мало того, — тип, мало того — эпоха... Меня всегда потрясала последняя фраза доктора Астрова: «А должно быть, в этой самой Африке теперь жарища — страшное дело...» Откуда могла появиться эта Африка, будто приоткрытое окошечко вглубь человека?
* * *
Русский язык — это прежде всего Пушкин — нерушимый причал русского языка. Это Лермонтов, Лев Толстой, Лесков, Чехов, Горький.
Мирзо Турсун-заде (1911—1977) — таджикский поэт, переводчик, общественный деятель:
Чехов дорог мне как личность, как Человек с большой буквы, как национальная гордость русского народа. Своей жизнью он показал образцы величайшей писательской трудоспособности, самоотверженности, мужества. В какую великолепную гармонию сливаются эти качества его характера с присущими Чехову мягкостью, добросердечием, отзывчивостью!
А.А. Фадеев (1901—1956) — писатель и общественный деятель:
Как это всем известно, Шекспир и Рембрандт, Руставели и Пушкин, Гете и Толстой, Бетховен и Чайковский, Шевченко и Чехов давно стали достоянием советского народа и, к великому удивлению всех буржуазных историков, не за страх, а за совесть помогают большевикам строить коммунистическое общество. И наше поколение и будущие всегда будут учиться у этих великих людей.
К.А. Федин (1892—1977) — писатель и журналист:
Широкая известность Чехова среди всех народов мира наполняет нас отрадой и гордостью за русскую литературу, за нашего Чехова.
* * *
Сквозь густой сумрак реакции в литературе, в общественной жизни, в политике Чехов пронес свой страстный призыв к счастью, свою веру в то, что русская жизнь — на пороге больших, светлых перемен.
* * *
Имя Чехова неизъемлемо из русской литературы классиков. Чеховым завершается чудесный ряд великанов нашей словесности XIX века, тот ряд, в начале которого сияет имя Пушкина...
Чехов, любивший народ как подлинный художник, помогает нам своим искусством понимать и ценить... завоеванное Октябрем наше счастье.
* * *
За что мы любим Чехова?
Думаю, что МЫ любим его за то, что люблю его и я. А я люблю его за все.
Чем нам дорог Чехов?
Мне кажется, больше всего тем, что честное, глубоко гуманное творчество писателя сочеталось в нем с прекрасной личностью человека — сочеталось в такой сильной и нежной гармонии.
Этим он дорог мне, и тут я убежден, что тем же дорог и НАМ.
О.Д. Форш (1873—1961) — русская советская писательница, драматург:
Чехов вызывает у меня глубокую благодарность потому, что больше всякого другого он своим щедрым, многообразным талантом помогает мне. Он учит не только смотреть, но и видеть. Являясь образцом высокого вкуса, чувства меры, Чехов показывает, как в простой, доступной форме можно выразить сложнейшие чувства...
Для меня лично давно стало необходимостью ежегодно перечитывать «Степь» Чехова. В этой вещи я нахожу предельную высоту и выразительность художественного слова. И здесь при внешней как бы бессюжетности присутствует такое напряжение внутреннего действия, что оно для своего выражения нашло самые необходимые и потому бессмертные слова.
К.И. Чуковский (1882—1969) — русский и советский поэт, публицист, литературный критик:
...Великий жизнелюбец, неутомимый строитель, щедрый озеленитель земли, исколесивший ее всю от Невы до Амура, человек неиссякающей энергии, страстно восстававший каждой строкой своих книг против тогдашней душегубной действительности, скромный в своем величии, застенчивый в своем героизме — он всей своей обаятельной личностью стоит перед нами, как ранний предтеча того многомиллионного племени советских людей, которые, перестраивая весь уклад своей жизни, тем самым перестроили себя.
* * *
Для нас, советских людей, для людей нашей творческой могучей эпохи, Чехов близкий, родной человек. Великий жизнелюб, неутомимый строитель, человек несгибаемой воли, щедрый озеленитель земли, скромный в своем величии и застенчивый в своем героизме. Всей своей обаятельной личностью он стоит перед нами как ранний предтеча того многомиллионного племени советских людей, которые, перестраивая свою планету для грядущего счастья, должны перестроить — и перестроят! — себя.
В.Б. Шкловский (1893—1984) — писатель, литературовед, сценарист:
Будем учиться у великих мастерству и способности удивляться. Ночью во сне Лев Толстой видел Чехова и давал себе слово в «Хаджи Мурате» использовать опыт Антона Павловича в деле создания положительного героя.
Сейчас Чехов — вершина мирового мастерства в прозе.
М.А. Шолохов (1905—1984) — писатель, публицист:
...На меня влияют все хорошие писатели. Каждый по-своему хорош. Вот, например, Чехов. Казалось бы, что общего между мной и Чеховым? Однако и Чехов влияет. И вся беда моя и многих других в том, что влияют еще на нас мало.
Не научились мы еще писать, как старики писали. Это отнюдь не самоуничижение. Но все же работаем мы не в полную мощь... Не хватает еще у нас культуры. Возьмем Чехова. Чехов никогда не выпускал полуфабрикатов. И брака у него не найдешь.
Зарубежные писатели, критики, общественные деятели
Изабелла Блюм (1892—1975) — бельгийский общественный деятель, депутат парламента:
Чехов — великий писатель русской классики — принадлежит всем нам! И не только потому, что его произведения давно переведены на многие языки народов мира. Чехов создал замечательные образы простых людей, которых можно найти всюду, в любой стране. Чехов любил людей, он мечтал о том времени, когда исчезнут мрак, невежество, пошлость и настанет счастливая жизнь. Прошло 50 лет, и мы видим, что дети и внуки вашей родины поняли Чехова. Это они построили у себя счастливую жизнь; они хотят, чтобы счастье и согласие воцарились на земле. Чествуя память Чехова, мы еще глубже проникаемся твердой уверенностью в то, что культура и цивилизация будут расцветать на всей земле в обстановке мира, который мы построим.
Андрэ Вюрмсер (1899—1984), французский писатель, журналист, критик:
В отличие от своих современников-натуралистов Чехов изображает действительность в темных тонах не по личному вкусу и не потому, что таков его метод. Он окрашивает мир в цвет времени, в цвет скуки и горя. Но у Чехова есть и другой цвет. Мир произведений Чехова предсказывает будущий мир...
...Нельзя любить и почитать Антона Павловича Чехова, не понимая, что Россия, им описанная, что русские, несчастье которых он показал в своих произведениях, должны были превратиться в эту новую страну, в этих новых людей, которых мы видим сейчас.
И мы должны быть... признательны знаменитому писателю России за то, что он всем своим гением помогает нам лучше понимать историю.
Ба Цзинь (1904—Шанхай) — китайский писатель и переводчик:
Сегодня, когда миролюбивые люди всего мира чтут память великого русского писателя, мне хочется сказать о той огромной любви, которую питает китайский народ к Чехову, к великому русскому народу. Чехова любят за его любовь к людям, за его веру в лучшее будущее. Его произведения — гордость не только русского народа, они принадлежат всему миру. Его имя стоит рядом с величайшими писателями человечества. Чехов неутомимо боролся с пошлостью, он мечтал о том времени, когда «все изменится, точно по волшебству. И будут... громадные, великолепнейшие дома, чудесные сады, фонтаны необыкновенные, замечательные люди». Мечты Чехова осуществились — появились замечательные люди, расцвели чудесные сады, — и это не только на родине Чехова, но и в ряде других стран, в том числе в народном Китае.
* * *
Творчество Чехова — это действительно энциклопедия жизни старой России накануне грозы. Все большие болезни и маленькие недуги умиравшего старого общества были записаны врачом в эту историю болезни, ни одна из них не ускользнула от глаз Чехова.
Арнолд Беннетт (1867—1931) — английский писатель:
Всем нам, английским прозаикам, следует изучать сборники «Поцелуй» и «Черный монах». Они доставят удовольствие всякому, кто обладает тонким вкусом, а для художника в них заключен глубокий урок. Ни у нас, ни во Франции нет и никогда не было такого писателя, который умел бы материалу жизни, ничуть при этом не искажая его, придавать такую сложную и бесконечно прекрасную форму. Прочтите эти книги, и вы по-настоящему многое узнаете о России, вас омоет целый океан грусти, жестокой и задумчивой, грусти русской жизни, вы познакомитесь с прекрасным... Кто не читал эти два тома, не имеет права называть себя образованным человеком. Я ничуть не преувеличиваю...
Михай Бенюк (1907—1988) — румынский поэт:
Бессмертное, подлинно народное творчество великого русского писателя-реалиста Антона Павловича Чехова всегда будет служить для нас, иностранных писателей, лучшим примером.
Шарль Дю Бо (1882—1939) — французский писатель, эссеист, литературный критик, литературовед, редактор:
Я думаю, что для точного определения общей позиции и индивидуальных особенностей Чехова надо было бы найти термин, представляющий собою нечто среднее между понятиями мудрости и святости: в самом деле, в Чехове невозможно обнаружить даже крупицы снисходительности, которая обычно неотделима от мудрости; вместе с тем он абсолютно чужд той крайней нетерпимости, которая неизменно сопутствует святости, и больше того, он резко осуждает такую нетерпимость.
Янка Брыль (Иван Антонович Брыль; 1917—2006) — белорусский писатель и переводчик:
Чеховым начитаться нельзя. Он вечно нов и свеж, до конца не разгадан.
Веркор (Жан Марсель Брюллер; 1902—1991) — французский писатель, художник-иллюстратор, французский писатель, художник-иллюстратор:
Существует ли хоть один французский романист, который мог бы утверждать, что он не испытал, прямо или косвенно, влияния Чехова...
...Я уверен, что в венах всех современных романистов течет хоть несколько капель духовной крови Чехова.
Вот почему вместе с глубоким восхищением каждый из нас испытывает чувство сыновнего уважения к Антону Павловичу.
Эдуард Гарнетт (1868—1937) — английский писатель, критик и литературный редактор:
На заднем плане его картин почти всегда ощутимо дыхание широкого океана человечности... ему доступно видение скрытых глубин, поднимающее его картины над мелким и ограниченным уровнем западноевропейской беллетристики.
Джон Голсуорси (1867—1933) — английский прозаик и драматург:
В течение последних двадцати лет самым могучим магнитом для молодых писателей многих стран был Чехов...
Го Мо-Жо (1892—1978) — китайский писатель и общественный деятель:
Своеобразная манера письма Чехова оказалась на редкость близкой вкусам нашего читателя: ибо хотя Чехов стихов не писал, все же он — подлинный поэт, рассказы и пьесы его — поэзия.
* * *
Как и вся русская культура, творчество Чехова стало культурным достоянием всего человечества.
Главнейшая причина популярности Чехова заключается, вероятно, в том, что форма и стиль его произведений близки и понятны восточному читателю, который более всего ценит в художественном творчестве лиризм и содержание, свободное от тяжелых и застывших красок...
Влияние Чехова на новую литературу и искусство Китая поистине огромно, хотя это никогда и никем не отмечалось в полной мере...
Чехов неизменно мечтал о прекрасном будущем человеческого общества. Он верил, что пройдет двести лет, и жизнь на земле станет прекрасной, весь мир превратится в цветущий сад. Именно эта надежда придавала чеховским рассказам внутреннюю теплоту и обаяние...
Анри Даниэль-Ропс (1901—1965) — французский историк, писатель:
Чехов принадлежит к числу тех наиболее крупных писателей старой России, которых величайшие потрясения революции не отбросили в небытие...
Анри Бернар Дюкло — французский врач, писатель:
Чехов, которого его соотечественники считают одним из самых русских среди русских писателей, кажется нам, французам, самым близким, самым западным из них. Чувство достоинства без тени высокомерия, мужественное приятие жизни без тени нигилизма, внутренняя дисциплина, которой Чехов обязан медицине, — все это пленяет нас в этом русском писателе, чей гений отмечен к тому же совершенным знанием человеческого сердца и поэтическим восприятием мира».
Эрскин Колдуэлл (1903—1987) — американский писатель-прозаик:
Антон Павлович Чехов был и несомненно останется на все времена, пока существует искусство слова, одним из величайших писателей мира. Его творения — это памятник, воздвигнутый его гению, и притом нетленный.
Халдор Лакснесс (1902—1998) — исландский писатель, поэт и драматург, переводчик:
Я до сих пор убежден, что еще не родился мастер рассказа, которого можно было бы поставить в один ряд с Чеховым.
Карло Леви (1902—1975) — итальянский писатель:
Чехов не только поэт кризиса, Чехов стал поэтом надежды, поэтом, предвидевшим возрождение.
Лу Синь (1881—1936) — китайский писатель:
Я чувствую, что русская литература и культура богаче других. Между культурой и литературой Китая и России существует какая-то связь, у них есть общие черты. Чехов является моим самым любимым писателем. Я люблю Гоголя, Тургенева, Достоевского, Горького, Толстого, Андреева, из писателей других народов — Шиллера, Сенкевича. Русская литература переведена на китайский язык гораздо больше, чем любая другая, и пользуется самым большим влиянием в Китае. Социальная борьба в Китае — это борьба, которая знакома и русским писателям.
* * *
Избранные произведения Достоевского, Тургенева, Толстого, Чехова открыли для части нашей молодежи русскую литературу. Тогда наша молодежь поняла, что русская литература — наш учитель и друг.
Русская литература раскрыла перед нами прекрасную душу угнетенного народа; его страдания и борьбу...
Томас Манн (1875—1955) — немецкий писатель, эссеист, сценарист, педагог, лауреат Нобелевской премии по литературе:
Если уж приводить пример и хвалить, то надо обязательно назвать «Скучную историю», рассказ, которым я больше всех других дорожу. Это совершенно необыкновенная, чарующая вещь, во всей литературе не сыскать ничего похожего на нее: сила ее воздействия, ее особенность — в тихом, грустном тоне. Эта история вызывает хотя бы уже по одному тому удивление, что именуется «скучной», в то время как она потрясает; вдобавок она написана молодым человеком, которому не было еще и тридцати лет; вложена она с предельным проникновением в уста старика, ученого с мировым именем, генерала по званию, «его превосходительства», который в своих излияниях сам себя часто так и именует: «мое превосходительство», что должно означать: «подумаешь, важность какая!» Ибо, несмотря на то, что он стоит достаточно высоко на официальной иерархической лестнице, он не утратил способности к самокритике и критике, духовно не оскудел настолько, чтобы свою знаменитость и то почтение, которое ему оказывают, не находить глупыми и в итоге не прийти в отчаяние, обнаружив, что его жизни со всеми ее заслугами недоставало духовного центра, «общей идеи», что по существу это была бессмысленная жизнь, жизнь отчаявшегося человека.
Иржи Марек (1914—1994) — чешский писатель, журналист, сценарист:
Впервые я узнал Чехова как автора незабываемых коротких юмористических рассказов, но только позже, когда познакомился со всем его творчеством, с его пьесами, я понял, что скрывается за его юмором, какая скорбь — и какая вера!..
Говорить, чему я у Чехова научился, было бы неуместно и нескромно. Если бы я чему-нибудь научился, то я писал бы несравненно лучше, чем пишу. Главное, мне кажется, в том, чтобы поставить перед собой высокую цель — овладеть искусством великих мастеров. До какого пункта писатель дойдет по пути к этой цели — вопрос, на который ответят другие. Но сознание, что ты направляешься к самым вершинам, всегда поднимает тебя. Творчество А.П. Чехова и является одной из тех вершин, к которым устремляется наше искусство.
Джон Миддлтон Марри (1889—1957) — британский писатель, журналист и литературный критик:
Чехова, его жизнь и творчество нужно изучать и изучать, потому что он единственный великий писатель среди современных прозаиков... Когда западная литература, будучи не в силах определить характер собственного недуга, с жаром бросалась из одного тупика в другой, в России неизвестный Западу Чехов ясно видел и понимал, какие избрать пути.
Андре Моруа (1885—1967) — французский писатель:
Своим театром и своими рассказами Чехов указывает нам путь к более чистой жизни.
Сомерсет Моэм (1874—1965) — английский писатель:
То, что я открыл при чтении Чехова, мне пришлось по душе. Передо мною был настоящий писатель — не какая-то дикая сила, как Достоевский, который потрясает, изумляет, воспламеняет, ужасает и ошеломляет, — а писатель, с которым можно быть близким. Я чувствовал, что он, как никто другой, раскроет передо мной тайну России. Он обладал широким кругозором и непосредственным знанием жизни... Когда читаешь Чехова, кажется, что это вовсе и не рассказы.
Кетрин Мэнсфильд (1888—1923) — новозеландская и английская писательница:
Я перечла «Степь». Что можно сказать о ней? Это просто одна из самых великих повестей в мире, своего рода «Илиада» или «Одиссея».
Шон О'Кейси (1880—1964) — ирландский драматург, романист и публицист:
Это была звезда первой величины. Чехов пришел в Ирландию, туда, где я жил, и нашел широко открытой дверь каморки бедняка, его приняли с ирландским радушием и усадили на лучшее место у камина. Немногое можно сказать о Чехове с уверенностью — он так велик, так многогранен, что к нему нельзя подходить с обычной меркой. Он освещает свой путь собственным светом, и мы можем лишь видеть его и слушать его кроткий голос, в котором звучит музыка милосердия и правды. Человек из народа, он знал его язык и дела, знал, чего он хочет и чего боится, и сложил из всего этого песни и пустил их по белу свету, ибо рассказы его — это песни, и пьесы его — песни, волшебная негромкая музыка. Но при всей своей кротости и милосердии он был так же стоек, как прекрасная русская береза. Он обладал мужеством, да, великим мужеством, которое выдерживало нападения, сломить его было невозможно, и вокруг него в течение всей его жизни сиял свет надежды.
Джон Пристли (1894—1984) — английский романист, автор эссе, драматург и театральный режиссер:
Влияние Чехова уже теперь огромно и ни в коем случае не завершено... Художественный метод Чехова — это метод, который усвоят в ближайшем будущем лучшие мастера повествовательного искусства. Это — лучшее, что есть в современной литературе.
Метод Чехова несомненно и есть тот метод, которым создается подлинно художественная проза, рассказ, как таковой, и именно этот метод или, во всяком случае, близкий будет применяться в лучших творениях художественной литературы ближайшего будущего. Джойсы нашей литературы не открывают новой эпохи, как это думают многие. Они замыкают собой старую эпоху... Метод Чехова, где кажущаяся простая объективность положения служит тончайшей субъективности автора, дается нелегко.
Монтегю Слейтер (1902—1956) — английский поэт, прозаик, драматург, журналист, критик и либреттист:
Чехов стал близок сердцу англичан. Я могу проследить на протяжении своей жизни, как менялись чувства англичан и как мы достигли понимания не только самого Чехова, но и друг друга — через Чехова...
Изучение и постановка его пьес породили глубокое внимание к социальной правде.
Людмил Стоянов (1886—1973) — болгарский писатель, поэт, переводчик и литературный критик:
Наш народ любит Антона Павловича Чехова, как своего родного писателя. Плодотворное влияние оказал Чехов на многих болгарских писателей. Чеховская драматургия помогала и помогает совершенствоваться нашим театрам. Чехов был подлинно народным писателем, именно поэтому он и сейчас наш соратник в борьбе за мир, за дружбу между народами.
Хун Шэнь (1894—1955) — китайский драматург, кинорежиссер и сценарист:
Передовых представителей китайского народа всегда привлекало в произведениях Чехова то, что характерно для творчества лучших русских писателей: ярко выраженный реализм, демократизм, защита интересов широких народных масс, ненависть к насилию и произволу.
Чжан Тянь-И (1906—1985) — китайский писатель:
Китайские писатели учатся у Чехова умению скупыми художественными средствами дать удивительно меткое и глубокое определение человеческого характера, учатся любви к «маленьким людям», его вере в созидательные силы народа...
Демократизм Чехова, его обличительная критика жестокой и отвратительной эксплуататорской системы, его мечты о прекрасном и свободном мире, его величие и вместе с тем близкая нам простота — все это приводит нас к глубокому пониманию того факта, что Чехов — это великий мастер реализма, подлинно народный писатель. Это отношение к Чехову разделяют народы всех стран мира. Отмечая память великого художника слова, боровшегося против глушителей прекрасного, против себялюбия и пошлости, мы еще яснее чувствуем силу его произведений, их значение для мировой культуры.
Бернард Шоу (1856—1950) — ирландский драматург и писатель, лауреат Нобелевской премии:
В плеяде великих европейских драматургов — современников Ибсена — Чехов сияет, как звезда первой величины, даже рядом с Толстым и Тургеневым.
Уже в пору творческой зрелости я был очарован его драматическими решениями темы никчемности культурных бездельников, не занимающихся созидательным трудом. Под влиянием Чехова я написал пьесу на ту же тему и назвал ее «Дом разбитых сердец» — «фантазия в русской манере на английские темы». Это не самая худшая из моих пьес, и, надеюсь, она будет принята моими русскими друзьями, как знак безусловно искреннего преклонения перед одним из величайших среди их великих поэтов-драматургов.
* * *
Мое сердце всегда с вашей Россией, с Россией Толстого, Тургенева и Достоевского, Горького и Чехова, Московского Художественного театра.