1
И вновь он видит чуть осевший
в кустах сирени ветхий дом
и с детских лет осточертевший
пейзаж, что донельзя знаком:
мальчишек буйная ватага,
что на крапиву шла в атаку,
и тут же свинтус непременный,
что, гостя вовсе не стыдясь,
с похрюкиванием блаженным
все глубже зарывался в грязь.
А вот, зевая во весь рот,
стоит соседка у ворот.
Грузна, бесформенна сложеньем,
с глазами-щелками, она
лишь вертикальным положеньем
от той свиньи отличена.
А над трубой ленивый дым
висит почти что недвижим.
И кажется: шумлив, беспечен —
сквозь жизнь, как сквозь кусты вон те,
шагает сам себе навстречу
шутник Антоша Чехонте.2
Глухой забор, замок, засов,
взбешенный лай лохматых псов...
В домишках тусклый блеск икон.
И ночью — сон, и в полдень — сон.
Вам чудится: уж лет с полста,
хозяев придушив украдкой,
здесь Духота и Теснота
живут в божнице за лампадкой,
и маятник один живой
качает скорбно головой.
И только утром в день воскресный
дом неожиданно воскреснет:
в нем пьют и кушают исправно
и поп, и купчик, и исправник.... Спешат здесь окна занавесить,
лишь серп луны на небо лег,
и город вымирает в десять,
как бы ударом свален с ног.
Он спит, отгородясь забором,
задвинув ставнями окно.
Еще не скоро, ох не скоро
ему проснуться суждено!
И все же будет, будет время —
ворвется утро в царство сна,
разбудит тишь, разгонит темень,
неотвратимо, как весна...
... Не для того ль, чтоб этот миг
Приблизив, ждать не слишком долго,
в библиотеку втихомолку
он вновь отправил ящик книг?3
Здесь добродетелью повальной,
как тифом, девушки больны
и видят, запираясь в спальной,
высоконравственные сны.
Здесь верят до сих пор упорно,
кляня порок на всех углах,
что лишь кутилам не зазорно
раскатывать на лихачах.
И он, из чувства ли протеста,
иль просто скачкой грусть леча,
взял на Петровской лихача...
В какое ж он поедет место?
Что ж, в Карантин так в Карантин!
Кто не подвластен цепкой силе
былого?... Он бредет один,
Где некогда вдвоем бродили...
Ветвились шустрые дорожки.
Сто запахов соединив,
весь в мальвах, в таволге, в горошке
пестрел, сбегая вниз, обрыв.
И, уцепившись за него,
заглядывали в море дачи...
Все было так же. Оттого
еще грустней, что все иначе.
Здесь арка знаменует вход
в страну мальчишеских невзгод,
а тополь выглядит как дата
того, что не сбылось когда-то.
Как будто вновь, утра светлее,
решительно сказавши «Нет»,
она уходит по аллее,
и он ей долго смотрит вслед.
Ни у обрыва, ни у дачи
не выпытать хоть час судачь,
с чего былые неудачи
с годами памятней удач......Сгорев, стал пепельным закат.
Смеркалось. Ветер шевельнулся.
И сразу вздрогнул, встрепенулся,
залепетал спросонья сад.
О берег бережно плескаясь,
волна торопится к волне...
И на обрыве, как во сне,
стоит, былому улыбаясь
сутулый человек в пенсне...(1994)