За белой чайкой улетает в небо взор,
А мысли — в прошлое, в его покой, простор,
Но отчего, пронзая болью миг,
По сердцу режет одинокий крик?
Крик чайки — обреченности в судьбе.
Да, Чехов сам отмерил срок себе,
Отмерил время своего пути...
Лети же, чайка белая, лети!1
Началом всех начал и всех дорог
Для Чехова был город Таганрог,
Где в лавке торговал его отец,
Ловчивший, как и многие, купец
И обучавший разуму детей
Сурово, по-старинке, без затей.
И этим детские Антошины года
Остались в памяти печалью навсегда...
Но, несмотря на эти огорченья,
Жизнь щедро мальчику дарила впечатленья —
Народ любил собраться в лавке вечерком,
Чтобы побаловаться водочкой, чайком,
Порассуждать о жизни, о знакомых,
О женщинах, о Боге, о законах...
В России любят все душевный разговор,
Так было и осталось до сих пор...
А город летом распускал тенисто кроны
И вечерами величавые персоны
Гуляли вдоль по улице Петровской,
Являя шарж провинциально броский,
Гуляли прототипы для пера,
Когда спадала, наконец, жара.
И вот... талантливой фантазией воспеты
Живут, любимые, знакомые сюжеты,
Живут, как фото из альбома прошлых лет,
Чтоб вспомнить то, чего давно уж нет.
А Таганрог хранит свои преданья,
Как и спокойное свое очарованье...2
Москва же Чехова собою покорила,
Она трудилась, торопилась и кутила,
Сверкала золотом сусальным куполов,
Пленяла обликом своих особняков,
Уютом улиц, что сплетясь в одну канву,
Живописали златоглавую Москву...
Казалось, все здесь вдохновеньем дышит
И Чехов много, увлеченно пишет.
Приходит быстро мастерство, успех,
И вот уж Чехов на устах у всех!
Он, Чехов, счастлив множеству друзей
Среди талантливых и пишущих людей,
И он, конечно, в центре женского вниманья,
Поскольку сам он — это море обаянья...
Все было славно, и фортуна улыбалась,
Но ложка дегтя в бочку меда примешалась —
Включилась критиков толпа в его успех,
Вменяя Чехову любой порок и грех.
Совету Пушкина последовать послушно —
Жить, клевету, хвалу «приемля равнодушно»,
Не получалось... Но и сам поэт
Не смог исполнить мудрый сей совет...3
Была ль у Чехова глубокая любовь?
Пожалуй, нет... Но он увлекся вновь,
Женился неожиданно для всех.
У Книппер — молодость, сценический успех!
Она нарядная, душистая, как май,
В театр спешила... «Не скучай!» —
Бросала Чехову, целуя мимоходом...
А он болел... И знал, с каким исходом...
Ночь в разговорах с Буниным вдвоем,
Пока окончатся спектакль, прием...
«Не спишь ты, Дуся?»
— Книппер удивлялась,
Когда под утро утомленной возвращалась...
И Бунин ехал по предутренней Москве
И благодарен позже был судьбе
За разговоры эти до утра
С великим мастером российского пера,
Который верил в человечество, в рассвет!
Он говорил, что через триста лет
Цветущим садом станет шар земной!
Но... видимо, дорогою иной
Мы все идем... Пока дорогой бед,
И лучше мир не стал за сотню лет...(1994)