...Ползли года чредою черной
Над безутешною страной...
Бесправный, все еще покорный,
Стонал под игом край родной...
Но в этом сонмище страданий,
Безумных воплей и рыданий
Была одна слеза: она
Из тихой грусти соткана,
Но обладает вечной силой, —
Слеза над чеховской могилой...
Я помню ясно три строки
Короткой первой телеграммы,
Пролившей в душу яд тоски,
Открывшей правду страшной драмы...
Из них узнал я в первый раз
О том, что он ушел от нас,
Ушел прекрасный, скорбный, чистый...
Что этот милый взгляд лучистый
Навек померкнул и погас...
Угас талант большой, могучий,
Закрылось солнце грозной тучей,
Осиротело все вокруг, —
Ушел родной, любимый друг...
И думал я с печалью жгучей,
Что на земном его пути
Едва лишь начала цвести
Улыбка счастья... что с тревогой,
С тоской непонятой души,
Он шел тернистою дорогой
И слышал шепот смерти строгой:
«Я жду тебя! Спеши! Спеши!»***
Прошло три месяца... «Иванов»
Шел в первый раз у «москвичей».
Толпа зоилов и профанов,
Беспечный шум пустых речей...
С тревожной поступью несмелой,
С печальной думой о тебе
Шепча проклятия судьбе
Входил я в храм осиротелый,
Где мы тебя в последний раз
Цветами, лаврами венчали,
Ловили взгляд чудесных глаз,
Улыбку, полную печали,
Святую кротость мудреца,
Который видел зорким оком
За этим праздничным потоком
Мрак недалекого конца...
«Вишневый сад» поблек... Седая,
Глухая осень!.. Где цветы?
Где эта зелень молодая,
Где эти вешние мечты?
Какой они разбиты силой?
Где ты, где ты, наш Чехов милый?
«Наш Чехов милый»... Этот звук
Теперь обвеян скорбной тенью,
Ручьями слез, могильной сенью,
Волной тоски и тяжких мук!..***
Его любили мы, как друга,
С которым нас связала нить
И грез и вечного недуга,
С которым можно говорить
Полунамеком, полусловом,
С которым, в сумраке суровом
Тоскливых будней, так легко
Мечтать о чем-то светлом, новом,
Что скрыто где-то далеко,
Куда наш путь тернист и длинен —
Но «через двести — триста лет»,
Как уверяет нас Вершинин,
Исчезнет тьма, и будет свет!
Студент Трофимов верит свято
В работу будущих годин:
Былое сгинет без возврата, —
Разумный труд, лишь он один
Даст людям счастье... Новь объята
Надеждой, верой... Старина
Кончает дни, озарена
Лучом печального заката...
Но в этой «доброй старине»,
Среди оставшихся развалин
Былых веков, как в старом сне,
Есть что-то жалкое... Печален
И неразумен прежний быт,
Который брошен и забыт...
Но вот в гнезде заветном, старом
Раздался первый грозный стук,
Стук топора... И этот звук
Смертельным кажется ударом
Для разоренного гнезда,
Где жизнь всегда была чужда
Животворящего труда...
Следов былого нет уж боле.
Слуга, последний могикан,
Из тех фанатиков-крестьян,
Что испугались светлой воли,
Забыт в усадьбе... старый крот
В пыли минувшего умрет.
О, нам жалеть его не надо,
Как и помещичьего сада,
Как старины... Но, ах! мораль
Слабее чувства — и печаль
Вливает в душу каплю яда...
И почему-то всех нам жаль.
Таков уж Чехов... Нежно, кротко
Похоронил он старину, —
И ворвалась в его «весну»
Меланхолическая нотка...
Ты навсегда ушел от нас
С улыбкой кроткой и печальной,
И свет души многострадальной,
Как тихий вздох любви, погас...
И плакал месяц серебристый,
И потемнела даль реки...
И сад вишневый, сад душистый
Заглох под гнетом злой тоски...
Ушел! Из мира лжи и прозы
Твоя душа умчалась вдаль...
Что ей земные наши слезы
И наша поздняя печаль!..(1929)