О связях Чехова с русской литературой XIX в. писали уже его современники; в отечественной и зарубежной науке последнего полувека этой теме посвящены сотни статей и десятки книг. Чехов считается завершителем классического этапа русской литературы, традиционно его имя не связывается с русской литературой «серебряного века» конца XIX — начала XX в.
Меж тем пронизанность Чеховым русской культуры и всего духовного климата этого времени становится все более очевидной. Наиболее проницательные из современных критиков и позднейших исследователей говорили об этом давно. Но все это были высказывания и подходы общего порядка. Предлагаемый сборник статей является первым в отечественной и зарубежной науке научным трудом, конкретно и многоаспектно исследующим эту проблему.
Первый раздел сборника посвящен некоторым общим проблемам соотношения творчества Чехова с искусством «серебряного века».
Прижизненная критика — одно из белых пятен современной чеховистики: из пяти или шести тысяч статей о Чехове, опубликованных при его жизни, в научном обиходе — едва ли 2—3%. Несколько лучше обстоит дело с литературой о Чехове 1904—1917 гг., но и здесь огромные пробелы. Этой проблеме в сборнике посвящена статья М.А. Мурини.
На Западе много писалось о Чехове как одном из родоначальников театра абсурда. Однако объектом анализа всегда оказывались некоторые элементы драм и водевилей Чехова. В стороне оставались собственно «абсурдистские» вещи Чехова — юморески, стихи и, конечно, прозаическая шутка «Сапоги всмятку». Эта шутка рассматривается в обстоятельной статье Т. Венцловы, который считает Чехова предшественником обериутов.
Неожиданной в сборнике может показаться работа о туберкулезе. Однако статья Д. Рейфилда убеждает, что мифология этой болезни, нашедшей столь многообразное отражение в искусстве XIX—XX вв., — тема вполне «литературная».
Последняя статья раздела — «Чехов и Мережковский», рассматривающая смену типов литературного сознания на рубеже веков в свете взаимоотношений двух этих художников, подготавливает следующий раздел сборника.
Этот — второй — раздел посвящен многосторонним и сложным связям творчества Чехова с писателями «серебряного века», его восприятию и оценке в трудах критиков и философов того времени.
Одним из первых, кто безоговорочно зачислил Чехова в родоначальники нового символического искусства и полагал, что теоретическое здание символизма, как и его художественная практика, во многом основывались на чеховском опыте, был Андрей Белый, посвятивший ему цикл статей. Тема «Чехов и Андрей Белый» — среди главных в предлагаемом труде.
В уяснении литературного контекста чеховского творчества середины 1890-х годов важными оказываются малоизвестные реферат и пьеса молодого Брюсова, написанная до «Чайки» (статья С.И. Гиндина).
В труде, посвященном Чехову, могут показаться странными и необычными имена И. Северянина и А. Ахматовой. Хорошо известно отрицательное отношение последней к творчеству Чехова. Пристальное исследование творческих связей поэтов с чеховской прозой показывает, что имена эти здесь вполне закономерны, а проблема «отталкивания» гораздо сложнее и включает в себя использование влиятельного чеховского художественного языка, вошедшего в кроветок искусства эпохи; писатель, живущий позднее, оказывается внутри некоей литературной парадигмы почти противовольно — самим фактом своего нахождения в данном времени.
Не случайны в сборнике и имена В.В. Розанова, В.С. Соловьева, П.М. Флоренского и Л. Шестова (его статья о Чехове, надолго выпавшая из отечественного научного обихода, относится к числу наиболее известных работ о писателе). Русские 1880-е годы, про которые долгое время писали, цитируя поэта, исключительно как о времени, когда «Победоносцев над Россией простер совиные крыла», были временем зарождения русской философско-эстетической мысли рубежа веков, временем ее истоков. Связи этой философии с 80-ми годами — с Чеховым — сложны и многообразны. Изучение их только начинается.
Театр «серебряного века» начинался с чеховской «Чайки». Третий раздел сборника — «Чехов и театр «серебряного века»» — рассматривает, в частности, его связи с этой пьесой (впрочем, проблема этих связей рассматривается и в некоторых статьях второго раздела — отнесение к тому или иному разделу в ряде случаев является достаточно условным). Особое внимание уделено малоисследованной проблеме влияния автора «Вишневого сада» на условный театр В.Э. Мейерхольда, показывается, какую роль сыграл Чехов в выработке основных категорий театральной эстетики этого режиссера.
В публикациях и сообщениях предлагается ряд малоизвестных и не печатавшихся ранее материалов, связанных с темой сборника.
Редколлегия не считала возможным ограничивать число статей на одну тему (единственное неудобство здесь — неизбежное повторение некоторых цитат). Поэтому читатель найдет в сборнике, например, четыре статьи об Андрее Белом и три статьи о Мейерхольде, отражающие плюрализм точек зрения. Так, если авторы двух статей о режиссере полагают, что к своему театру Мейерхольд пришел через Чехова, то автор третьей считает, что «Чехову было не по пути с Мейерхольдом, а Мейерхольду — с Чеховым» (с. 245).
Все тексты Чехова даются по Полному собранию сочинений и писем А.П. Чехова (М.: Наука, 1974—1983). При цитатах из художественных и публицистических произведений Чехова указывается только название произведения, при цитировании записных книжек, вариантов и комментариев — указывается серия (С — сочинения), номер тома и страница. При цитировании писем указывается серия (П — письма) и также номер тома и страница. Разрядкой отмечены слова, выделенные цитируемыми авторами, курсивом — авторами настоящего сборника.
| К оглавлению | Следующая страница |