В. Миронов

Псковские зарисовки

В тумане дачные пруды
Под утро тянут на зевоту,
И яблонь тяжкие плоды
Нагнули ветви прямо в воду.

Еще не слышен птичий гам,
И льется дух полыни горькой,
И комариный балаган
Притих, едва приметив зорьку,

И камышинка над водой,
Пригнется с дуновеньем ветра,
Чтоб август, сильный, молодой
Пришел с востока в час рассвета.

Днепр

Вечерний ветер шевельнул листвою,
Качнулись, задрожали поплавки.
Который раз мы на Днепре с тобою —
Палатку ставим прямо у реки.
Здесь ивы плачут, здесь смеется тополь,
Усыпан шелковицей каждый шаг,
Леща, тарани, щуки — просто вдоволь,
Карась жирует в здешних камышах.
Привольный Днепр нам удочки ласкает,
Ковер кувшинок, цапля у воды,
За сотни верст квартира городская —
Мы далеки от вечной суеты.

Ожидание

Уснула Ялта в сырости тумана
Под одеялом легкой пелены.
Мой телефон из теплого кармана,
«Свой нос не кажет» — спит, цветные сны,
Наверно, видит под своею крышкой...
А я брожу, и под капелью крыш,
Пишу стихи я в телефонной книжке,
В надежде, что ты скоро позвонишь...

Полковая разведка

Мы уйдем, чтоб угнаться
За невзрачным туманом рассвета,
Мы уйдем, чтоб послушать
Пенье «духов» на той стороне.
Нас всего восемнадцать,
В маскхалаты нас спрятало лето,
Мы увязли по уши,
В чуждой нам, мусульманской войне.

Ни награды, ни звания,
Не смягчат нашей адской работы.
Капитан — не «наседка»,
Да и мы — далеко не «птенцы».
Выполняя задания,
Словно волки идем на охоту,
И пускай в статотметке —
Половина из нас мертвецы!

«Дух» ведь тоже не промах,
Бог свидетель, стреляет он метко,
Закури, он по пеплу,
В темноте угадает меж глаз,
Экономим в патронах —
Маловато дают для разведки,
Чтоб не лазили в пекло,
А ножом выполняли приказ.

Мой напарник горячий,
Не впервой нам влезать в передрягу,
Безрассудно рискуя,
Он частенько «ломает дрова».
Но в коробочке прячет,
Не надев, он медаль «За отвагу» —
Серебристо седую,
Как шальная его голова.

Только смерти неймется, —
Разливает нам спирт по стаканам!
В белом трауре горы,
Реки слез по ущельям прольют,
Сколько душ захлебнется,
Красноватою пылью Афгана,
Сколько щелкать затворам,
Издавая бесшумный салют?

* * *

Не надо праздной мишуры!
Мы перед внуками в ответе:
За месть природных лихолетий,
За глупость атомной игры,
И за компьютерный бардак,
За небосвод в озонных дырах,
За жадность нефтяных вампиров,
И скудность материальных благ.

Что нам нести в грядущий век?
В руины брошены заводы,
Продукты с химией — до рвоты,
И стоки зараженных рек,
Наследственных болезней нить —
Все в чем бессилие науки!
Простите нас за это внуки,
Ну, если сможете простить!

Ночь на Днепре

Старый тополь черным контражуром
Скрыл луну за сонной бахромой.
Ночь висит чернильным абажуром,
С розовой закатною каймой.
Облаков сиреневые рюшки,
Мутных звезд янтарная игра,
Жаль, не видит этой сказки Пушкин,
Лунный танец в зеркале Днепра.

Спит, сопя, окольная станица,
Беспробудна летняя пора,
И плетут казачьи небылицы
Рыбаки у тусклого костра.
В камыши затянутая лодка,
Временный шалашик у реки,
Котелок ухи да рюмка водки
Старикам развяжут языки.

Ребятишки, что пришли в ночное,
Собрались, сидят, разинув рты,
Где развеять время озорное
И дремучесть сельской простоты?
Гул сверчков несется по равнине,
Лай собак да фырканье коней:
Ночи коротки на Украине —
Даже сказки кажутся длинней.

Огонь

Забавы юности: картины,
Стихи, — я все придам огню!
Сжигаю, сидя у камина,
Смешную молодость свою.
Эскизы лиц и строк напрасных,
Кому-то посвященных зря,
Огонь лобзает пылко, страстно,
Из мысли пепел сотворя.
О, ненасытен — пес истотный!
Вандал с искусством не знаком:
Горячий, бешенный, голодный —
Все слижет ярым языком.
Мой одержимый, жги мгновенно
Наив, бессилье, дрожь потерь.
Моих признаний откровенных
Мне жаль, и совестно теперь,
Что был мальчишкой несмышленым,
Коптил я время день за днем,
Хотел быть «новоиспеченным» —
Зачем? — «Гори оно огнем»!