С. Рыбалко

* * *

В уголке благородного сада
Вьется плющ по старинной стене,
Берегущий от праздного взгляда
Скромный домик — для сердца отрада, —
Мир, где Чехов творил в тишине.
Помнит домик печаль в дни разлуки,
Торопливый извозчика взгляд,
Пианино волшебные звуки,
Помнит Чехова теплые руки,
Его мягкий, внимательный взгляд.
Этот дом и сейчас, как вначале,
Сколько встреч было здесь за столом!
Голоса оживленно звучали...
Все мне кажется, — домик ночами
До рассвета грустит о былом.

* * *

Высокие сосны, бездонное небо
И солнца расплавленный диск.
В чудесном краю, где я был (или не был?),
На склонах цветет тамариск.

Колонии чаек на утренних бунах
Соленый бодрит ветерок,
Искрится вода в серебристых лагунах,
Лаская прибрежный песок.

В тенистых лесах бродят чутко олени,
Звенят ручейки в душный зной,
Алеют цветы в изумрудных аллеях,
Душисты, как мед золотой.

Пьянят благовонием теплые ночи,
Жемчужиной в небе луна,
Вдоль трассы зажглись фонарей многоточья,
Хрустально мерцает волна.

Блистают кристаллы в графитовых скалах,
Рапаны таятся на дне,
Аккорды в дворцовых, торжественных залах
Под сводом плывут, как во сне...

Тропический вечер, туман побережья
Пригрезятся в дальнем пути,
Чарующий мир я увижу в надежде
Вернуться... и снова уйти.

О том, чего продать нельзя

Нынче все и везде продается —
Тень деревьев, участки Луны,
От валюты до места под солнцем,
Дело только в размере цены.

Продаются квартиры, бульдоги,
Фирмы, недра, заводы, поля...
Смотрит в серое небо в тревоге
Храм над речкой, о чем-то моля.

Блеск росы, отчий дом на рассвете,
Как в окладе, в окне моя мать,
Поцелуи душистого лета...
Разве все это можно продать?