А. Никитин

Всё меняется

Мир устроен так — всё меняется...
В поднебесной то штиль, то грозы...
Только птицы не разбиваются.
Человек же с небес, да оземь.
Под ногами души осколки.
Подфартит — быть в покое вечном.
Ну, а этого на двуколке
до пристанища, искалеченного
с тарахтеньем волочит кляча,
что в народе зовут судьбою,
Он глаза виновато прячет...
— Успокойся, Господь с тобою!
Не попутчик я — первый встречный.
Вижу — крест тебя к долу давит.
Так устроено: жребий вечно,
как не думалось, выпадает...
За ушедших, грехи, за слабость.
По теченью, где хлам и пена...
Ты держись!.. Что ещё осталось?
Утонуть ты всегда успеешь.
Давит зависть?! Оставь, пустое.
Говорят, что от Бога стержень.
Я от предков принял устои,
Не боюсь — пусть несёт на стрежень.
Слышь! Тебе, вон, коряга рядом,
а не то — попирует ворон...
— Может, встре-тим-ся-а?!
— Нет, навряд ли...
Мне туда — на другую сторону.

Под седлом

Сигарета, чуб налево скошенный,
Лоск, улыбка, плащ, на сгиб наброшенный...
Глаз прищур, как будто сквозь прицел.
Я ищу. Ну, где же, где же цель?
Эта? Нет... С проблемами — задумчива.
Может, эта? Нет... Похоже «крученная».
Вот она! Едва сдержала смех.
Смотрит смело, словно лучше всех.
Хороша! Но сразу озадачила;
Я хлестнул словцом — и сразу сдача мне.
Ох, возьмёт, похоже, в переплёт!
Я взвился, она дуплетом влёт.
Да, попал! Она ко мне с вопросами...
Я пред ней чурбан и неотёсанный.
Жар во мне: похоже, в сердце «дробь».
Думал, что мощёнка к ней — нет, топь.
Вызов принял. Где-то плыл, барахтался...
Говорит, в начале не понравился.
Мне б уйти... Но гордость подвела...
Под седлом хожу. Да, брат, дела-а-а!..