Вернуться к Наш Чехов. Коллективный сборник. Выпуск III

В. Егиазаров. Скала Шаляпина

Стоит в тумане Аю-Даг, угрюм и молчалив,
под ним уныло сник совсем измученный прибой.
Шкала Шаляпина глядит в артековский залив,
и что-то видит в нём она, что видно ей одной.
Быть может, там плывёт баркас с ватагой рыбаков,
что на пикник везут кефаль и гроздья мушмулы.
И звон глухой унылых волн, как дальний звон оков,
приник, как будто на века, к подножию скалы.
Но небо чисто. И под ним поэм, сонетов, од
в часы такие вдруг слова заводят карусель.
Напрягши лук, застыл Стрелец, прицелясь в звёздный свод,
кентавр небесный ни за что не промахнётся в цель.
Но этот ветер, этот ветр? Чьей песне вторит он?
Откуда этот чистый бас? С небес? Из-за перил?
Туман, как не было, ушел, растаял, словно сон,
и, вновь очнувшийся прибой воспрял, заговорил.
Он помнит здесь иные дни: костёр, уха, луна,
ещё все счастливы, еще не бьётся с братом брат.
У всех у нас одна земля, да не одна страна,
и тут, конечно же, не Бог, а дьявол виноват.
Но я отвлекся... В те деньки зовёт меня прибой,
где смех, шампанское, стихи, где пламенность сердец,
На этой сказочной скале, меж небом и землёй,
«Дворец Искусств» создать мечтал влюблённый в жизнь певец...

Роняла ночь на Млечный путь алмазную росу,
смолкали дачи, плыл с яйлы духмяных трав настой.
Брела компания к скале по пляжу Суук-Су,
и взгляд Шаляпина сиял небесной чистотой.
Он пел. И все, кто были здесь, не пряча слёз, без сил
забыли, кто и где они, который век и год,
и абрис чайки в диск луны вплывал и в нём парил,
как будто ангел с райских кущ спешил на голос тот...
Какие знает имена чудесный окоём!
Коровин, Чехов, Горький — всех он в памяти хранит.
Здесь вдохновение живёт, мне кажется, во всём,
и даже тёрна пыльный куст — здесь тоже знаменит.

Скала Шаляпина глядит в артековский залив,
на Адалары, ей они всё кажутся малы,
и вечных волн, извечных волн глухой речитатив
пытается озвучить сны прославленной скалы.
У грота Пушкина стоит, качаясь глиссерок,
там тени, блики, там мечты — не прозевай, лови! —
и, как ни тщусь, но не сдержать мне волны этих строк,
и восхищенья не сдержать, и не сдержать любви...