Дыханье гор меня пьянит,
яйлы, предгорий разнотравье,
и в Гималаи не манит,
ради Парижа не оставлю
я милой Ялты колорит,
да и годов уже немало,
и что мне до чужих орбит —
своих на зависть перевалов!
Обласкан крымскою зарёй,
прибоем скатан и оформлен,
сосновой пряною смолой,
кизиловою гроздью вскормлен...Путь соблазняет Мулен-Руж,
пускай нью-йоркские вертепы —
я есмь достойный Ялты муж
и на Монмартре быть нелепым,
отнюдь по жизни не готов
и только здесь в своей стихии,
и быта стольных городов
лишь угнетает аритмия.Соблазнов же полно и здесь:
прекрасны девы — пусть не леди,
и южно-пламенная спесь,
и вин сухих меню в обеде.
И память — Божья из наград,
и Лиры приз, пускай и поздний,
и Чехова усталый взгляд,
застывший на аллее в бронзе.И всё-таки, и всё ж, и всё ж!
Туманят мозг шальные дали,
Париж увидеть невтерпёж,
того, что ввек мы не видали...
От грёз нахлынувших очнусь
И вот я весь в стихии новой,
и вновь лирическая грусть
от Айя и до Меганома.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |