Что такое миф? Бытует мнение, что это нечто фантастическое, это «неправда». Однако за этой «неправдой» часто стоят целиком реальные исторические события, протекавшие в совершенно определенном, совсем не мифическом времени и пространстве. Идя за мифами, порою можно весьма реально и даже буквально «раскопать» историю», как это сделали, например, еврейский миллионер Г. Шлиман, который слепо поверил слепому Гомеру и принял за историческую истину все события, изображенные в «Илиаде», основу которой составляют мифы. Многие смеялись над Шлиманом, а он, буквально следуя мифам Гомера, совсем не мифически раскопал «мифическую» Трою с весьма реальным громадным дворцом и «мифические» Микены с царским дворцом внушительных размеров.
А. Эванс так же, как и Г. Шлиман поверил мифам и раскопал целиком реальную столицу мифического Миноса с дворцом площадью 24000 квадратных метров.
Ну, допустим, это было в конце XIX — начале XX века. А вот в «наше время» можно ли верить мифам? Неужели серьезный историк даст себя увести вслед за мифами? Даст. И может получить выдающиеся результаты. Так, совсем недавно, в 1972 году Паоло Соммела, профессор римского института античной топографии, обнаружил... могилу мифического Энея (того самого), поверив описаниям «мифической» местности Дионисия Галикарнасского, земляка Геродота.
Как видим, мифам можно верить, только следует верить разумно, отдавая себе отчет в том, что мифология — «это и философия, и история, и этика — и в то же время это не философия, ни история, ни этика в отдельности».
(«Сравнительная мифология» Макса Мюллера. Москва, 1863, с. 122).
Миф — это не только давнее прошлое. Миф живет и сейчас. Да еще как живет! Жизнь показывает — человек без мифа не может, он ему нужен, потому что человек не может устоять под страшным взглядом правды жизни. Вот и вынужден придумывать себе миф. Мода, прически, одежда, собаки, кошки, тантры, йоги, астрологические прогнозы, политические обещания, выборы депутатов, секс-группы, «элитные» и фан-клубы и различные «меньшинства» — бальзамы от всех болезней, правда и мифы одновременно. Все это настолько тесно сплелось, что мы уже с трудом различаем, — где жизнь, а где миф. Может быть, в этом и есть какой-то тайный смысл? Может быть, жизнь — это и есть тот непостижимый миф, какая-то вечно древняя и всегда современно-непостижимая загадка, которая и дана-то нам всего на один миг.
Но при чем здесь А.П. Чехов? Какое отношение имеет он к мифу?
Начнем с того, что вообще все изображенное в литературе — это художественная правда. Не правда жизни, не то, что буквально, пофамильно и поименно было, а правда того, что ТАК МОГЛО БЫТЬ. Не случайно говорят, что за данными событиями в данной книге и за данными героями стоят реальные события, имевшие место в жизни, и стоят реальные люди, жившие конкретно на данной улице, в данном городе, в конкретное время. Тогда почему бы писателю попросту не переписать какое-нибудь определенное интересное событие в жизни? Дело в том, что жизнь — она, конечно, всегда интересна, но в ней часто происходят помимо существенного и много стихийного, непоследовательного, случайного, продиктованного слепыми человеческими страстями.
А вот в литературе этого нет. Здесь все логично, последовательно, продуманно. Это не копия жизни, а жизнь, очищенная от случайностей, ненужных нагромождений, субъективности и хаотичности. Так писали и будут писать все великие писатели. Так писал и А.П. Чехов. У великого мастера вы не встретите случайностей, неоправданных ситуаций, ненужных фраз, бессмысленного пейзажа. Вот почему, если в первом акте у Чехова ружье висит на стене, то оно обязательно выстрелит в третьем акте. Иначе зачем писателю указывать, что ружье висит на стене?
Так и в мифе. Здесь нет ничего случайного, непродуманного, не основанного на жизненной реальности. Возьмите любой миф — и он покажет не только жизнь, но и вынесет свое суждение об этой жизни, даст свое толкование этого конкретного участка жизни. Например, известный всем миф о яблоке раздора. На свадебный пир смертного Пелея и бессмертной Фетиды были приглашены все боги, кроме богини раздора Эриды.
Она, естественно, решила отомстить. И, зная женскую психологию, сделала это весьма оригинально. Эрида бросила на свадебный стол красивое яблоко с надписью: красивейшей! И тут все женщины стали «по-бабьи» спорить, — кому должно принадлежать это яблоко. Спор зашел так далеко, что закончился Троянской войной. Был или не был брачный пир Пелея и Фетиды — это неизвестно истории. А вот что была Троянская война — это истории известно.
Была или не была Лика Мизинова — это неважно. Важно, что была и осталась чеховская человеческая проблема счастья, желание счастья, желание жить счастьем. Не потому ли Чехов в своем рассказе, который так и называется «Счастье», горько говорит о «фантастичности и сказочности человеческого счастья». И только с высоты реальной исторической Саур-Могилы под Таганрогом, «...только отсюда и видно, что на этом свете, кроме молчаливой степи и вековых курганов есть и другая жизнь, которой нет дела до зарытого счастья». В том-то и дело, что даже если и есть у нас счастье, то оно почему-то зарыто и, как говорят герои данного чеховского рассказа, «есть счастье, да нет ума искать его». А если даже и есть ум, то, «клады тут заговоренные, так что найдешь и не увидишь».
Это — жизнь, действительность или миф? Наступил уже XXI век, а по-прежнему в нашей сегодняшней жизни «никто настоящих местов не знает, да по нынешнему времю, почитай, все клады заговоренные. Чтоб его найти и увидеть, талисман надо такой иметь, а без талисмана, ничего, паря, не поделаешь».
Чехов хорошо видит этот всегда желанный для человека миф, эту всегда вожделенную иллюзию — желание счастья. Реальность и миф — рядом. Оказывается, человеку всегда нужен миф. И не только в психологическом плане. Миф становится самой реальностью — настолько тесно он вплетен в реальность. И что интересно — сначала никто не осознает, не ставит вопрос — миф это или не миф? Вначале просто один конкретный человек наблюдает в конкретной Ялте, как грустит за столиком в кафе одинокая дама с собачкой. Потом эти двое людей знакомятся, и происходит история (их история) любви, поиска счастья, которое вначале кажется не зарытым. А вот оно, тут, это счастье, бери его! Но потом и это конкретное счастье, оказывается, никак нельзя взять. Нет такого талисмана, чтобы уберечь его. Так происходит в действительности.
Но причем здесь миф? А притом, что был в этой истории еще и третий человек, совсем не «лишний»: А.П. Чехов. Это он, Чехов, наблюдал эту историю и запечатлел ее. А уж потом, спустя почти век, а то и больше будут в этой же Ялте благодарные потомки ставить памятник даме с собачкой, чтобы запечатлеть такое красивое сказание, такой грустный миф (или кусочек жизни — в данном случае это одно и то же) о необретенном счастье. Почему-то вновь не оказалось талисмана, вновь счастье оказалось зарытым.
Заметьте: А.П. Чехов — реальность, Ялта — реальность, герои «Дамы с собачкой» — реальность, а вся ситуация, все поиски, все мечты о счастье — по-прежнему красивый миф. Не случайно поэты издавна замечали:
«А музыка пела, все пела одно:
Нам только на миг блаженство дано,
И жизнь твоя — сон,
И счастье — сон,
И этот миг — во сне твоем сон»(Генрих Гейне, поэма «Германия»)
В тон данным строчкам вторят многие поэтические образы, например: «Куда уходит детство»? Действительно, — куда? В мифическую страну прошлого? А в такую уж мифическую? Ведь прошлое — это то, что было раньше. Оно было с вами. Возможно, оно еще и сейчас с вами. Возможно, оно навсегда останется с вами... А.П. Чехов не ставит прямо эти вечные вопросы о тайне жизни, о тайне уходящей молодости («куда»?...), о тайне смерти и бессмертия. Его герои просто смотрят на пруд или в раздольную степь, влюбляются и ненавидят, ратуют за правду и справедливость — они реально живут, страдают и радуются. Но в их реальную действительность неизбежно врывается миф — как мечта, вплетенная в реальность, как желание счастья, которое, правда, всегда почему-то где-то зарыто. И нет такого талисмана, который покажет, — где же искать.
В этом отношении показательна ситуация в рассказе Чехова «Дом с мезонином». Герой спорит с другой героиней, Лидой, деятельной девушкой, которая реально помогает бедным и считает, что все должны что-то делать для освобождения человека. «Если уж лечить, то не болезни, а причины их», — с жаром спорит с ней молодой человек. «Сделайте ненужным для них грубый животный труд, дайте им почувствовать себя на свободе», — и тогда, по мнению героя рассказа, наступит другая эпоха жизни людей. Вам не напоминают, читатель, эти сентенции порядочных, мыслящих, просвещенных людей — вечного стремления улучшить, или хотя бы изменить жизнь?
Ох, эти вечные мечты о лучшей жизни, этот сладкий миф, эти иллюзии! Сколько их было в истории человечества? Вспомним «Утопию» Томаса Мора, «Город солнца» Томазо Кампанелло, французскую революцию с Бастилией, польское восстание с Тадеушем Костюшко, декабристов в России — все это закончилось провалом, неудачей. Но были и удачи, например, революция 1917 года в России. Что-то Вас, уважаемый читатель, не очень радует эта удача. Ни удача Вас не радует, ни неудача. А ведь человечество после победы Великого Октября наконец-то получило возможность стать счастливым. Семьдесят лет коммунисты вели к осуществлению вековечной мечты, указали даже дату наступления коммунизма — 1982 год от Рождества Христова. Но вот незадача — всеобщего благоденствия, счастья почему-то не наступило. А про коммунизм вообще забыли. Вам все это не напоминает миф, мечту о том, чего ждешь, страстно желаешь, добиваешься, идешь ради нее на жертвы. И когда, наконец, добиваешься цели, оказывается, что это вовсе не то, чего хотел. Мечта почему-то всегда оказывается иллюзией, маревом, видением. А когда наступает реальность, — она непременно грубее, пошлее, хуже. Это всегда совсем не то, о чем столько мечтал.
Что же мешает человеку добиться именно того, чего он хочет? Кто не позволяет ему достичь этого? Вам не кажется, что мы уже ставили эти вопросы, вот только по иному поводу?... Возможно, ответ дает А.П. Чехов в рассказе «Дом с мезонином». Герой влюбляется в молодую девушку Мисюсь. Их счастье так ожидаемо, так желанно, так логично. Но когда герой приходит в дом с мезонином, чтобы поговорить с Мисюсь, ему сообщают, что Мисюсь вместе с матерью уехала «сегодня утром к тете в Пензенскую губернию. А затем, вероятно, они поедут за границу». Вот и все. Когда мечта должна исполниться, всегда находится какая-нибудь авторитетная старшая сестра (бабушка, отец и т. д.), которая стоит на пути Вашего счастья, Вашей мечты, Ваших самых сокровенных ожиданий. Да, на пути к достижению счастья вечно стоит какой-нибудь талисман, — и уже не угадаешь, где оно, твое счастье... Но даже если и дано заполучить счастье (что само по себе невероятно, но все же иногда бывает), как, например, в случае с Анной Карениной Льва Толстого, так даже в этом случае красивой женщине только и остается, что лечь на рельсы...
Подведем итоги. Эти два удивительных феномена духовной жизни человечества: миф и А.П. Чехов — напоминают нам о счастье, об исканиях, о духовных устремлениях. Они ставят проблему для человека и показывают, каждый на свой манер, к чему приводит данная проблема на пути к ее разрешению. А что порою грустна и сама проблема, что грустно ее решение, а порою и вовсе невозможно ее разрешение, — так это оттого, что мы не знаем, не имеем талисмана, который бы все разрешил...
Но человек остается человеком: «Мисюсь, где ты?...
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |