«Красавица Березина». Курорт В.И. Березина и О.М. Соловьёвой «Суук-Су»

История крымского курорта «Суук-Су» связана с жизнью и деятельностью Владимира Ильича Березина (1841—1900) и Ольги Михайловны Соловьёвой (1865—1935). В.И. Березин (до 1868 года — Березовский¹) был родом из дворянской просвещённой семьи Полтавской губернии, в 1864 году с отличием окончил Николаевскую инженерную академию в Петербурге и быстро проявил выдающиеся способности инженера-мостостроителя. Он принимал участие в сооружении моста через Днепр у Киева на строительстве железной дороги Курск — Киев, но особое признание получил как один из проектировщиков самого большого в то время в Европе моста через Волгу у Сызрани. Строительство сызранского моста велось с 1875 по 1880 годы, а общая протяжённость составила 1440 м. За разработку новых технологий Березин был награждён лично императором Александром II орденом Св. Владимира IV степени с девизом «Польза, честь и слава» и получил звание инженера путей сообщения. С 1875 года он состоял на службе в Министерстве путей сообщения, а с 1886-го в чине действительного статского советника подал в отставку и начал новую карьеру как частный предприниматель. В течение десятилетия он оставался одним из главных мостостроителей на железнодорожных магистралях Полесья, Приуралья и Западной Сибири, заработал многомиллионное состояние и сделался одним из первых капиталистов России.

В 1897 году Березин приобрёл на Южном берегу Крыма имение «Суук-Су», граничащее с деревней Гурзуф и выходящее прямо к морю. Название «Суук-Су» в переводе с татарского означало «холодная вода» — из-за протекающего здесь ручья. Земельный участок площадью около 21 десятины был куплен у двух владелиц — баронессы Марии Александровны Шеппинг и её родственницы Софии Александровны Ермоловой — за 47 тысяч рублей серебром². Сделка была совершена в Москве, и хотя Березин был основным плательщиком, покупателями значились совместно он и О.М. Соловьёва. Используя местные благоприятные условия, Березин, владеющий профессиональными навыками, сам спроектировал и рассчитал постройку первоклассного приморского курорта, который был бы не хуже заграничных. При нём в 1898—1900 годах здесь были построены четыре дачи, разбит образцовый парк, проведены электричество, водопровод и канализация. Для постройки курзала «Казино» был приглашён Николай Петрович Краснов, в недавнем прошлом — главный архитектор Ялты, а в будущем — строитель знаменитого Белого царского дворца в Ливадии и дворцов великих князей в её окрестностях.

В разгар работ, в августе 1900 года, Березин неожиданно скончался в парижской лечебнице, где ему оперировали рак горла. Его тело перевезли в Крым и захоронили на территории имения в склепе, сооружённом по проекту Н.П. Краснова. По заказу О.М. Соловьёвой изнутри усыпальница была украшена мозаичными изображениями Святого князя Владимира и Святой княгини Ольги — небесных покровителей владельцев «Суук-Су». Склеп предполагался для семейных захоронений, но больше по этому назначению не использовался.

Дальнейшее осуществление планов по развитию курорта «Суук-Су» продолжила Ольга Михайловна, которая с 1886 года была гражданской женой В.И. Березина (в официальном браке он состоял с 1866 года с Натальей Петровной, урождённой Ивановой, не дававшей согласия на развод). В семейных преданиях сохранились разные версии их знакомства. Две из них — одну более, другую менее романтичную — впоследствии изложил внук В.И. Березина и О.М. Соловьёвой, сын их дочери Ксении, Георгий Наумович Соловьёв: «Березин познакомился с Ольгой Соловьёвой в одну из зим во время постройки железной дороги в Донецком бассейне. Из-за сильной снежной бури его поезд застрял на несколько недель. Березин был вынужден укрыться в маленьком местном вокзале. Именно тогда он влюбился в одну из дочерей начальника станции, девушку исключительной красоты. Когда же, наконец, он смог ехать и продолжать работу, он просил перед отъездом отца девушки отпустить к нему на службу дочь, заплатив ему крупную сумму... Такова была, уже позже в Ялте, одна из версий их встречи. По другой — девушка была дочерью жиздринских купцов 2-й гильдии»³.

Архивные документы склоняют к более прозаичной версии: в купчей крепости на имение «Суук-Су» О.М. Соловьёва значится «жиздринской купчихой» — «это значит, что происходит она из купечества Калужской губернии Жиздринского уезда»⁴, что никак не вяжется с «донецкой» историей. Кроме того, нельзя не отметить, что в обществе о заметной чете Березин — Соловьёва ходили разные толки, порой весьма фантастичные. Уже в 1955 году москвич А.В. Попов, прочитав книгу М.П. Чеховой «Письма к брату А.П. Чехову» и встретив на некоторых её страницах упоминания об О.М. Соловьёвой, поделился своими детскими воспоминаниями. Его семья, как и семья инженера Березина, в период строительства Сибирской железной дороги проживала в Уфе. Как запомнилось мальчику по рассказам взрослых, Березин «влюбился в дочь известного в Уфе богатого купца чаеторговца Соловьёва Ольгу Михайловну Соловьёву, и у нее был от него сын». Получив такое письмо, М.П. Чехова ответила, что Ольгу Михайловну Соловьёву-Березину она хорошо помнит, но удивлена неизвестной подробности о её происхождении: «Я считала, да и в мемуарной литературе, кажется, тоже упоминается, что Ольга Михайловна была бедной девушкой и работала какой-то будочницей где-то на полустанке, пропускала с флажками поезда, и вот там её встретил инженер Березин, влюбился и женился». Полностью эта переписка публикуется в Приложении. Дочь Шаляпина Лидия в своих воспоминаниях приводила ещё одну, чисто крымскую легенду об Ольге Михайловне: «В молодости пришла работать к барину в этот самый курорт. Красива она была необычайно. Барин влюбился в нее без памяти, женился на ней, а умерев, оставил ей громадное состояние»⁵. Подобные слухи, конечно, не проясняли давней истории, а лишь добавляли загадочности к прошлому русской «Золушки», ставшей потом наследницей миллионного состояния.

Показательно, что тот же А.В. Попов в 1950-е годы живо помнил своё впечатление, относившееся к далёким 1880-м годам: «Ольга Михайловна произвела на моё детское воображение неизгладимое впечатление своей изумительной «русской» красотой, в расцвете которой она тогда была». Ещё много лет спустя она поражала окружающих своей незаурядной внешностью и неординарностью поведения. Её внук писал по рассказам своей матери: «Высокого роста, с черными как смоль волосами, со свежим румяным лицом — Ольга Михайловна воплощала собой особую красоту русской женщины. Она любила дорогие меха и драгоценности. На одной ее жакетке сверкали бриллиантовые пуговицы. Она охотно показывалась в шикарных нарядах <...> После ванны она обдавала себя болгарским маслом из роз и любила много душиться. <...> Она стремилась окружать себя не только красивыми вещами, но и людьми с красивой наружностью. <...> Помимо купания в море, она ловко стреляла и любила танцевать»⁶. В январе 1900 года И.А. Бунин в своих крымских заметках высказался о ней двумя исчерпывающими словами с восклицательным знаком: «Красавица Березина!»⁷

В течение 15 лет совместной жизни Березин и Соловьёва немало поездили по Европе. Они побывали в Германии, Италии, Франции, Англии, на Лазурном побережье; в семейном кругу осталось предание, как на Пасху 1886 года в Севилье Ольга Михайловна получила первый приз за красоту и после корриды бросила кучу золотых монет тореадору. Во время этих поездок и родилась идея основать собственный курорт, который мог бы соперничать с известными европейскими, а также с созданным в 1880-е годы курортом «Гурзуф» П.И. Губонина. Приобретя свой участок по соседству с губонинским, владельцы «Суук-Су» планировали привлекать публику по-своему — роскошью и возможностью азартных развлечений. Центральной постройкой нового курорта должно было стать казино: Ольга Михайловна была склонна к азартным играм, особенно к рулетке, и хотела устроить у себя рулетку по образцу Монте-Карло. Правда, власти в этом ей отказали, но в соответствии с первоначальным замыслом выстроенный курзал сохранил название «Казино». Внешне он выглядел как прекрасный дворец в мавританском стиле, интерьеры первого и второго этажей поражали изысканной роскошью.

Зная природную сметку, предприимчивость и практические способности Соловьёвой, Березин сделал её своей главной наследницей. Их общей дочери Ксении, родившейся за год до его смерти, он определил приданое в 250 тысяч рублей. Часть капитала в ценных бумагах была завещана Министерству путей сообщения на выплату стипендий отлично успевающим малоимущим студентам, которые именовались «стипендиатами инженера В.И. Березина». Ольге Михайловне перешла основная часть состояния — около десяти миллионов золотых рублей.

С 1900 года курорт уже принимал гостей — посетителей и постояльцев. По воспоминаниям Бунина, в апреле 1901 года он, А.П. Чехов и М.П. Чехова ездили в «Суук-Су», «где очень весело завтракали». После завтрака Чехов не позволил Бунину платить, сказав, что они рассчитаются дома, и по возвращении в Ялту сочинил и подал шутливый счёт:

«Счет господину Букишону (французскому депутату и маркизу).

Израсходовано на вас:

С почтением Антон и Марья Чеховы, домовладельцы»⁸.

Имя О.М. Соловьёвой не раз встречается на страницах переписки между Чеховым, его сестрой и женой, а также в переписке Чехова с его деловыми корреспондентами. С владелицей «Суук-Су» писателя познакомила одна из его ялтинских поклонниц, Софья Павловна Бонье, состоявшая, как и Чехов, в Ялтинском благотворительном Обществе попечительства о нуждающихся приезжих больных. Как только Чехов приобрёл дачу в Гурзуфе, он сразу же был приглашён Соловьёвой навестить её по-соседски: «Вчера я был в Гурзуфе, обедал у той очень красивой (такой красивой, что даже страшно) дамы, с которой познакомила нас M-me Бонье», — писал он сестре 15 января 1900 года, в том самом письме, где сообщал о покупке кусочка берега с купаньем и Пушкинской скалой.

Постоянно общаясь с Бонье и время от времени с Чеховым, Соловьёва жертвовала на благотворительные цели то небольшие, то весьма солидные суммы. В отчёте, составленном Чеховым в декабре 1898 года, она значится в списке жертвователей в пользу детей крестьян Самарской губернии, пострадавших от неурожая (её вклад — 3 рубля)⁹. А на постройку здания пансионата «Яузлар» для нуждающихся туберкулёзных больных передала благотворительному обществу в 1902 году практически половину требуемой суммы — 5000 рублей¹⁰. Создание этого специального санатория для бедняков было большим общественным делом. Главными его инициаторами были Чехов и поселившийся в Ялте врач и писатель С.Я. Елпатьевский. В ноябре 1899 года Чехов написал «Воззвание» Ялтинского благотворительного общества о помощи неимущим туберкулёзным больным. «Воззвание» было распространено среди жителей Ялты и отправлено М. Горькому в Нижний Новгород, где было опубликовано в газете «Нижегородский листок» и затем для пропаганды разослано по знакомым в Петербург, Москву, Самару, Смоленск. 28 мая 1903 года Чехов был избран в комитет по строительству «Яузлара» и успел дожить до открытия пансионата, рассчитанного поначалу на 20 коек.

Летом 1902 года к помощи богатой благотворительницы по совету Чехова обратился учитель гурзуфской татарской школы Н.А. Винокуров-Чигарин. 26 июля он писал Чехову из Гурзуфа в Ялту: «С О.М. Соловьёвой я познакомился тогда и был у нее несколько раз; она и вправду гостеприимная и любезная хозяйка; пообещала сделать для школы все зависящее от нее. В первых числах августа она возвращается с Кавказа, и, быть может, удастся сделать для школы многое тогда»¹¹.

Но характер у Ольги Михайловны был переменчивый, и она легко могла отказаться от первоначального намерения и поддаться сбивающему влиянию из своего окружения. Так случилось с проектом биологической станции, которую она, одобрив идею Чехова, собиралась открыть в своём имении. Этот проект не раз становился предметом их обсуждения на протяжении 1902 года. Чехов брал на себя все необходимые организационные хлопоты, Ольга Михайловна собиралась выделить средства, причём немалые. Дело дошло до того, что Чехов подготовил от её имени письмо на имя президента Императорского Московского общества испытателей природы Н.А. Умова со следующим предложением: «Желая увековечить память действительного статского советника инженера Владимира Ильича Березина каким-либо полезным для науки учреждением, я остановилась на мысли устроить в своем имении близ Гурзуфа на берегу Черного моря Биологическую станцию, в которой бы находили приют и могли заниматься наукой приблизительно 20—30 лиц, окончивших курс в высших учебных заведениях и затем избравших себе специальную научную карьеру.

Я желала бы, чтобы Биологическая станция имени Березина была широко открыта для всех лиц, посвятивших себя научной деятельности, и чтобы занимающиеся находили на станции не только все необходимые научно-вспомогательные пособия, но также имели бы там и квартиры.

С этой целью я намереваюсь построить станцию и при ней квартиры для занимающихся и снабдить станцию всем необходимым для занятий, и предлагаю Императорскому Московскому Обществу испытателей природы, как старейшему русскому обществу натуралистов, выработать план постройки станции, составить устав, ходатайствовать перед правительством о разрешении открыть станцию и присвоить ей имя В.И. Березина, а затем принять станцию в свое полное заведование.

Помимо постройки и оборудования станции, я ассигную триста тысяч рублей на ее содержание.

Ольга Соловьёва.

Мой адрес: Гурзуф, Таврич. губ.»¹².

По всей видимости, Чехову вопрос казался решённым. Но Ольга Михайловна неожиданно для него замолчала довольно надолго, а после прислала загадочную депешу: «Не могу решить, скоро при свидании, лучшие пожелания. Соловьёва»¹³. Ответ поверг Чехова в недоумение: «<...> сегодня ночью получил телеграмму такого содержания: «Не могу решить <...>» Что сие значит, понять не могу. Вероятно, барыню сбивают советчики» (из письма В.Н. Львову от 16 июня 1902 г.). Причины, по которой Соловьёва отказалась от проекта, он так и не дознался.

Тем не менее Ольга Михайловна как ни в чём не бывало продолжала наносить визиты в чеховский дом в Аутке. В письмах Чехов неоднократно упоминал о её посещениях, и чем далее, тем с большей иронией. 19 декабря 1902 года он сообщал жене: «Вчера была Ольга Михайловна, к которой я поступаю в испанцы. Ведь ты ничего не имеешь против?» Самоуправная, но при этом достаточно простодушная гостья совсем не считалась с занятостью писателя. Так, 7 октября 1903 года, в период срочной доработки пьесы «Вишнёвый сад», Чехов сетовал в письме к жене на последствия ее посещения: «Вчера приезжала ко мне Ольга Михайловна, красивая дама, нужно было поговорить о деле, о попечительстве в гурзуфской школе; о деле мы говорили только пять минут, но сидела она у меня три часа буквально. Буквально, я не преувеличиваю ни на одну минуту, и не знаю, сколько бы она еще просидела, если бы не пришел отец Сергий. Когда она ушла, я уже не мог работать, внутри у меня всё тряслось, а пьеса моя, между тем, еще не переписана <...>» Следующий её визит отмечен в его письме к жене от 23 октября: «Вчера была у нас высокая Ольга Михайловна, говорила о любви, обещала прислать сельдей». Обещание, выполненное две недели спустя, неожиданно вызвало переполох в маленьком домашнем хозяйстве, направляемом старушкой-матерью и кухаркой Марьюшкой: «Ольга Михайловна привезла мне устриц и селедок. Наши так испугались устриц, с таким ужасом и брезгливым суеверием глядели на них, что пришлось мне не есть их. Сельди хорошие». С присущей ироничностью Чехов заключил этот эпизод: «Вообще, очевидно, без Ольги Михайловны мне жить никак нельзя» (из письма к О.Л. Книппер-Чеховой от 8 ноября 1903 г.).

К концу июля 1903 года в имении Соловьёвой была завершена постройка здания «Казино» и четырёх новых гостиниц. Предстояло официальное открытие курорта. К этому времени площадь его, как скоро начнут указывать рекламные объявления, составляла 27 десятин. Памятуя, с какой лёгкостью Чехов подготовил письмо насчёт биологической станции, Ольга Михайловна наметила его в сочинители рекламы — так в очередной раз проявилось её простодушие, доходящее до бесцеремонности. Внук Соловьёвой изложил и прокомментировал эту историю: «Для открытия Ольга Михайловна не постеснялась обратиться к Чехову с просьбой написать для газет объявление, но такое, «чтобы действительно было замечательно». И когда смущенный Антон Павлович клялся, что он никогда этим не занимался, она смеялась и говорила: «Тоже, ей Богу, вы скажете, самый замечательный писатель и вдруг не может! Кто же этому поверит?» И ему пришлось согласиться, и объявление об открытии курорта печаталось в ялтинской газете «Крымский курьер». Так, в определенном смысле, можно считать, что курорт «Суук-Су» родился под покровительством Чехова. Сцену эту описал доктор Альтшуллер, будучи ее свидетелем»¹⁴.

Всё же с полной уверенностью нельзя сказать, написал ли Чехов подобное объявление, и если всё-таки написал, то какой из текстов, появившихся в разных изданиях того времени, принадлежит именно ему. Хотя, например, по стилю изложения вполне «чеховским» выглядит объявление в путеводителе Г. Москвича «Крым» издания 1903 года: «С 1 августа 1903 года на Южном берегу Крыма, в 15 минутах ходьбы от Гурзуфа, открывается новый курорт «Суук-Су». Идеальные условия жизни. Парк, виноградник, морской берег с пляжем, ванны, русская баня, молочная ферма, водопровод, канализация и пр. Почта, телефон с Ялтою, электрическое освещение, лодки и экипажи для прогулок, регулярное сообщение с Ялтой экипажами и паровыми катерами. Справки даёт контора курорта: Крым, Гурзуф, Суук-Су». В самом деле — вдруг перед нами неизвестные чеховские строки, ускользнувшие от внимания публикаторов полного собрания его текстов?

Публиковавшиеся в последующие годы объявления о курорте были более подробными и точнее отвечали требованиям рекламы. Например, информация в «Путеводителе по Крыму» А. Безчинского издания 1905 года представляла собой образец совсем другого стиля: «Курорт Суук-Су. Южный берег Крыма в 12 верст<ах> от Ялты. Летний сез<он> (морск<ое> купанье) начинается с 20-го мая. Осенний (виноградный) сезон с 15-го августа.

Сообщение из Симферополя в экипажах по самой живописной части Крыма, 7 час. езды. От Ялты пароходом 40 мин.; лошадьми час с четвертью. От Одессы через Севастополь пароходом 19 часов.

Управление курорта сим обращает внимание публики на русский курорт в полном смысле слова. Один из самых красивых уголков Южного берега Крыма, благодаря миллионным умелым затратам, превращен в курорт, ни в чем не уступающий излюбленным климатическим станциям Ривьеры.

Роскошное в новом стиле Казино с большими залами, где играет оркестр, с читальней, гостиными, веранд<ами> и террасами. Роскошн<ый> рестор<ан> с образцов<ой> кухней.

Парк более 20 десятин с роскошными дорожками, ведущими к отличному пляжу. Лаун-теннис, крокет, гимнастика. Морские и пресные ванны. Лодки для катания, экипажи и верховые лошади. Первоклассный погреб выдержанных вин, собственных и заграничных. Виноградники, огороды, молочная ферма, образцовая прачечная. Полная канализация, водопровод, электрическое освещение во всех помещениях и в саду.

В парке 6 гостиниц, 150 комнат со всеми удобствами, с обстановкой, по элегантности не уступающей лучшим столичным гостиницам.

Цены как за помещение, так и в ресторане вполне доступные, а в сравнении с друг<ими> курорт<ами> даже дешев<ые>.

Номера от 1 р. 50 к. до 15 р. посуточно или от 30 до 500 р. в месяц.

Для ограниченного числа приезжих будет устроен полн<ый> пансион, почему желающие устроиться так<им> образом благоволят снестись заблаговременно с конт<орой> курорта.

Адрес для почтовых и телеграфных сношений: Ялта, курорт Суук-Су.

Телефонное сношение с Ялтой и Севастополем».

С 1904 года «Суук-Су» носил статус курорта, признанного разными слоями общества. Собирая и восстанавливая историю курорта, Г.Н. Соловьёв разделил его именитых посетителей примерно на три категории. Первая — писатели, артисты и художники: А.П. Чехов, И.А. Бунин, А.И. Куприн, М.П. Арцыбашев, Ф.И. Шаляпин, А.Н. Скрябин, А.Д. Вяльцева, К.А. Коровин, В.И. Суриков, И.И. Нивинский. Вторая — местные помещики: Раевский, Кочубей, Думбадзе. Третья — замечательные личности: предпоследний эмир Бухарский Сеид-Абдул-Ахад-хан, зеленоокая красавица татарская принцесса Лейла Ханум Тайганская, военный министр генерал В.А. Сухомлинов, министр финансов В.Н. Коковцев, светлейший князь Имеретинский. Особую категорию посетителей могли бы составить члены императорской фамилии. 19 ноября 1913 года император Николай II с офицерами свиты, выехав утром на машине из Ливадии, уже через час прибыл в «Суук-Су». Государь и свита совершили прогулку по парку, полюбовались видами побережья и уехали. Сама Ольга Михайловна в это время, последовав неудачному совету, напрасно ожидала в гостиной, чтобы государь подошёл к ней как к хозяйке. По семейным преданиям, через год Николай II ещё раз побывал в «Суук-Су» и уж в этот раз был встречен Соловьёвой по всем правилам этикета.

В 1913 году курорт был награждён большой золотой медалью на Всероссийской гигиенической выставке и серебряной медалью на выставке в Одессе. Но, по свидетельству потомков Соловьёвой, она не собиралась делать из него статью дохода и даже теряла на нём деньги, так как гостиницы далеко не всегда были заполнены. К тому же Ольга Михайловна любила пожить на широкую ногу, обожала праздники, пикники и никогда на них не скупилась. Ежегодно в день своих именин она объявляла всех жителей курорта своими гостями, щедро угощала и устраивала всевозможные развлечения. В этот день на эстраде с утра до вечера играл оркестр, а сама именинница, нарядившись в боярское платье, в кокошнике, усыпанном жемчугами, что очень шло её величественной красоте, обходила гостей, которые не уставали поднимать бокалы с шампанским и встречали её громким «ура». Вечером запускался сказочный фейерверк. По-видимому, Соловьёвой важнее всего было создание и сохранение артистической атмосферы, отличавшей её курорт. Можно понять, почему он был привлекателен не только для привычных к роскоши аристократов, но и для таких выходцев из народа, как, например, Шаляпин, который сумел почувствовать некое внутреннее родство между собой и О.М. Соловьёвой.

Как до Чехова особую прелесть Гурзуфу и его окрестностям придавала память о Пушкине, так после Чехова эти места стали восприниматься «чеховскими». По крайней мере, так было для Бунина, Шаляпина, Коровина. Со временем в историю этих мест будут вписаны и их имена.

Наиболее известная из дач Суук-Су называлась «Орлиное гнездо». В этом доме, построенном ещё в конце XVIII века, когда-то жили предыдущие владельцы здешних мест, от Потёмкина до баронессы Шеппинг. В начале 1900-х годов здесь останавливался Бунин, а в 1911-м — художник Суриков, который по заказу Ольги Михайловны написал большое панно «Садко в гостях у морского царя». По рассказам Ксении Соловьёвой, это была картина размером примерно 5 на 8 метров, во всю стену зала второго этажа «Казино». В декабре 1941 года она сгорела во время пожара. В семейных преданиях сохранился и неизвестный бунинский экспромт, вызванный местными впечатлениями. Им поделился с обозревателем журнала «Международная жизнь» Еленой Студневой Г.Н. Соловьёв в августе 2012 года: «Иван Алексеевич Бунин был дружен с моей бабушкой, он даже написал стихи о моем дедушке В.И. Березине перед его могилой. Мой дед умер в Париже от операции, но был перевезен в фамильный склеп в Суук-Су. Бунин вместе с Чеховым гуляли по Суук-Су. Перед могилой моего деда Бунин продекламировал свои стихи: «Тут похоронен русский инженер, скончался он в Париже, но если бы он жил поближе, то много доброго б сумел». Это был экспромт»¹⁵.

В 1916 году на даче «Орлиное гнездо» жил Ф.И. Шаляпин с семьёй, женой и детьми. Лидия Фёдоровна Шаляпина вспоминала, что её отцу очень полюбилась скала в середине пляжа, выступавшая в море и тоже называемая Пушкинской (хотя Пушкин на этой скале никогда не бывал: название было дано из-за волн, разбивавшихся о скалу со звуком пушечного выстрела, — так интересно совместились природный феномен и один из крымских мифов о поэте). При любом удобном и неудобном случае Шаляпин заводил речь об этой скале, предлагая за неё баснословную цену. Ольгу Михайловну эти разговоры только сердили: она и думать не хотела о том, чтобы продать какую-то часть своего имения, за какие угодно деньги. Но однажды, услышав пение Шаляпина, тронувшее её душу, она поддалась порыву и объявила, что отдаёт ему желанную скалу в дар¹⁶.

Друг Шаляпина художник Коровин рассказывал эту историю несколько иначе. В мемуарном очерке «В Крыму» он писал: «В Крыму, в Гурзуфе, у моря, я построил себе дом в четырнадцать комнат. Дом был хороший. Когда вы просыпались, то видели розы с балкона и синее море. <...> Шаляпин приезжал ко мне в Крым. <...> Из окон моей столовой было видно, как громоздились пригорки Гурзуфа с одинокой виллой наверху. За завтраком Шаляпин серьезно сказал:

— Вот эту гору я покупаю и буду здесь жить.

И после завтрака пошел смотреть понравившиеся ему места. <...>

В те же дни из Суук-Су в коляске приехала дама. Высокая, нарядная. Поднесла Шаляпину великолепную корзину цветов и другую — с персиками и абрикосами. Просила его приехать к ней в Суук-Су к обеду. Шаляпин, узнав, что она владелица Суук-Су, поехал. Было много гостей. Шаляпин охотно пел и очаровал дам.

Ночью, на возвышенном берегу моря, около Суук-Су был зажжен фейерверк и устроен большой пикник. Лилось шампанское, гости бросали бокалы со скалы в море, ездили на лодке, при факелах, показывать Шаляпину грот Пушкина.

Хозяйка Суук-Су сказала:

— Эту землю, над гротом великого поэта, я прошу вас принять от меня в дар, Федор Иванович. Это ваше место. Вы построите здесь себе виллу.

Шаляпин был в восхищении и остался в Суук-Су. На другой день утром у него уже был нотариус и писал дарственную»¹⁷.

На самом же деле, как свидетельствуют архивные документы, 20 августа 1916 года Шаляпин купил участок в имении «Суук-Су» с Пушкинской скалой, причём по условиям купчей крепости скала, именовавшаяся прежде «Пушкинской», отныне должна была называться «Шаляпинский утёс». Цена покупки составляла 10 тысяч рублей¹⁸.

Однако целью его было не частное приобретательство, не строительство личной виллы. Шаляпин приближался к осуществлению своей мечты, очень близкой к тем мечтам Чехова, о которых мы знаем из биографии писателя. На берегу имения Соловьёвой Чехову хотелось создать биостанцию для людей науки, естествоиспытателей, которые получили бы все условия для нормального проживания и своих профессиональных исследований. Шаляпин же грезил проектом создания Замка искусства для артистической молодёжи. В 1932 году в Париже он вспоминал об этой неосуществлённой мечте: «Я желал собрать в одну группу молодых певцов, музыкантов, художников и в серьезной тишине вместе с ними, между прочей работой, работать над созданием идеального театра. Я желал окружить этих людей также и красотой природы, и радостями обеспеченного уюта.

Есть в Крыму, в Суук-Су, скала у моря, носящая имя Пушкина. На ней я решил построить замок искусства. Именно замок. Я говорил себе: были замки у королей и рыцарей, отчего не быть замку у артистов? С амбразурами, но не для смертоносных орудий.

Я приобрел в собственность Пушкинскую скалу, заказал архитектору проект замка, купил гобелены для убранства стен»¹⁹.

Проект Замка искусства сделал архитектор И.А. Фомин, и в 1917 году на шаляпинском участке начались строительные работы. Но Октябрьская революция и новый государственный режим изменили не только эти планы Шаляпина, но и всю его жизнь. В эмиграции он писал: «Мечту мою я оставил в России разбитой. Недавно я с грустью наткнулся на ее обломок. В одной лондонской газете была напечатана фотография какого-то замка, а под ней подпись: подарок Советского правительства Ф.И. Шаляпину. Присмотрелся: проект замка, выработанный архитектором по моему заказу. Вероятно, он где-нибудь его выставил, и вот — «подарок Советского правительства»!..

Иногда люди говорят мне: еще найдется какой-нибудь благородный любитель искусства, который создаст вам ваш театр. Я их в шутку спрашиваю:

— А где он возьмет Пушкинскую скалу?»²⁰

Перед окончательным установлением советской власти в Крыму, в ноябре 1920 года О.М. Соловьёва с дочерью Ксенией и её мужем эмигрировали на последнем пароходе, отходящем из Крыма в Константинополь. Эмиграция нанесла Ольге Михайловне непоправимую душевную травму: все последующие годы она страдала от душевной болезни. В 1935 году она скончалась в санатории в Швейцарии. Созданный ею образцовый курорт стал здравницей для высокопоставленных представителей новой власти. А с 1936 года начался следующий период его истории: он был передан расположенному по соседству Всесоюзному пионерскому лагерю (ныне Международный детский центр) «Артек». Случилось это после того, как в сентябре 1936 года, после летнего сезона, артековцы были приглашены в Москву на встречу с членами правительства и в Кремле пропели частушку, которую придумали в поезде по дороге в столицу:

У «Артека» на носу
Приютился Суук-Су...

После этого «Артек» получил в подарок здание дворца «Казино», которое превратилось в Дворец пионеров. В Великую Отечественную войну, осенью 1941 года, немецко-фашистские оккупанты устроили в гостиницах Суук-Су дома отдыха для офицеров, а во Дворце — ресторан. В канун нового 1942 года здание Дворца сгорело полностью. Только 20 лет спустя оно было восстановлено на сохранившемся фундаменте. После этого в его стенах был устроен музей космонавтики, открыт планетарий, началась комплектация музея истории «Артека». В настоящее время на территории бывшего имения «Суук-Су» располагается детский лагерь «Лазурный». В сентябре 1997 года в «Артеке» был отмечен 100-летний юбилей курорта «Суук-Су» (по первой купчей крепости) и на здании дворца установлена мемориальная доска в честь его основателей — В.И. Березина и О.М. Соловьёвой.

Курорт «Суук-Су». Вид на «Казино» и Аю-Даг. Открытка начала XX в.

В.И. Березин. Фотография 1890-х гг.

Святая Ольга и Святой Владимир. Мозаика в усыпальнице Березина. Фотография С.Н. Тисовец 2007 г.

Курзал «Казино». Открытка начала XX в.

Курорт «Суук-Су». Площадка перед рестораном. Открытка 1900-х гг.

К.А. Коровин. Портрет О.М. Соловьёвой. 1900-е гг. Фотокопия подарена автору внучкой В.И. Березина и О.М. Соловьёвой Г.М. Березиной

Суук-Су. Берег моря. Открытка начала XX в.

Общий вид имения «Суук-Су». Открытка начала XX в.

Парк имения «Суук-Су». Открытка начала XX в.

Курорт Суук-Су. Открытка начала XX в.

Вид на курорт Суук-Су. Открытка начала XX в.

Ф.И. Шаляпин. «Чудесный край это к-римское побережье!» 1916 г.

Дача «Орлиное гнездо» во время реконструкции. Фотография С.Н. Тисовец. Сентябрь 2007 г.

Проект Замка искусства

Открытка. Лагерь «Лазурный» в Артеке. Фотография С. Золотарёва 1960-е гг.

Примечания

1. Коренев Л.И. Мостостроение — его призвание // Инженеры путей сообщения: железнодорожный путь, мосты, строительство. — М., 2003. — С. 208; Макарухина Н.М. Гурзуф — первая жемчужина Южного берега Крыма. Книга вторая. Указ. изд. — С. 185.

2. Макарухина Н.М. Гурзуф — первая жемчужина Южного берега Крыма. Книга вторая. Указ. изд. — С. 185.

3. Соловьёв Г.Н. Суук-Су // Наше наследие. — 1998. — № 47. — С. 87.

4. Макарухина Н.М. Гурзуф — первая жемчужина Южного берега Крыма. Книга вторая. Указ. изд. — С. 188.

5. Цит. по: Соловьёв Г.Н. Суук-Су. Указ. изд. — С. 100.

6. Там же. С. 88.

7. Бунин И. О Чехове // Путешествие к Чехову: Повести. Рассказы. Пьеса. Размышления о писателе / Сост. В.Б. Коробов. — М.: Школа-Пресс, 1996. — С. 457.

8. Там же. С. 463. Бунин поясняет происхождение прозвища, данного ему Чеховым: «Букишоном он стал называть меня потому, что в какой-то газете он увидел портрет какого-то маркиза, который был на меня похож».

9. Крымский Курьер. — 1898. — № 110, 19 дек.

10. Крымский Курьер. — 1902. — № 140, 2 июня.

11. Мелкова А.С. Крымские корреспонденты Чехова. Указ. изд. — С. 157.

12. Соловьёв Г.Н. Суук-Су. Указ. изд. — С. 93.

13. Там же.

14. Там же. С. 94.

15. Соловьёв Георгий. «Русскость истребить невозможно» [Электронный ресурс] // Международная жизнь. — Режим доступа: http://interaffairs.ru/print.php?item=8722

16. Соловьёв Г.Н. Суук-Су. Указ. изд. — С. 101.

17. Константин Коровин вспоминает... Указ. изд. — С. 235—237.

18. Макарухина Н.М. Гурзуф — первая жемчужина Южного берега Крыма. Книга вторая. Указ. изд. — С. 204.

19. Шаляпин Ф.И. Маска и душа: Мои сорок лет на театрах. — М.: ВО «Союзтеатр» СТД СССР, 1989. — С. 278.

20. Там же.