Переписка А.В. Попова и М.П. Чеховой

Публикуемая переписка Алексея Васильевича Попова и Марии Павловны Чеховой отражает воспоминания современников о создателях курорта «Суук-Су» в разные периоды их жизни, в Уфе и Крыму. Оригинальные штрихи и детали, сохранённые в памяти авторов писем, убедительно свидетельствуют о незаурядности фигур В.И. Березина и О.М. Соловьёвой: в очередной раз совершенно сторонние источники дают нам подтверждение, что впечатление, производимое Березиным и Соловьёвой на окружающих, было глубоким и не изглаживалось десятилетиями.

Кроме того, содержание данных писем касается личности других людей, входивших в круг общения Чеховых в конце 1890 — начале 1900-х годов, в период проживания писателя в Ялте. Это даёт возможность прокомментировать чеховскую составляющую документов, долгое время остававшихся неизвестными. Особый интерес, как факт своего времени, представляет свидетельство музейного корреспондента о тяге студенческой молодёжи к чеховскому театру в начале XX века.

Тексты писем публикуются по рукописным оригиналам, хранившимся с 1955 года в архивной служебной переписке Дома-музея А.П. Чехова в Ялте.

А.В. Попов — М.П. Чеховой, 10 сентября 1955 г., Москва

Глубокоуважаемая Мария Павловна!

Простите меня за то, что беспокою Вас и отнимаю дорогое время... Я с громадным удовольствием прочитал Ваши письма к Антону Павловичу¹. Не говоря об их художественной стороне, — они еще ярче рисуют нам незабвенный образ горячо любимого нами Антона Павловича. А меня Ваши замечательные письма невольно перенесли в дни моей молодости и даже детство. Например, будучи студентом, я участвовал в знаменитой студенческой демонстрации у Казанского собора, о кот<орой> Вы упоминаете² и после кот<орой> мы сложили песню «Нагаечка 8-го февраля».

Во время первой гастроли МХАТ'а в Ленинграде я с другими студентами простоял ночь, чтобы достать билеты, на которые потратил ¾ своего месячного бюджета, и видел «Дядю Ваню», «На дне» с участием Станиславского, Москвина и др. Мы, молодежь, увлекались и Лидией Борисовной Яворской — и проч. и проч...³

В Ваших письмах привлекли мое внимание две фамилии, по поводу которых я и беру на себя смелость Вас беспокоить.

1) Мой отец, доктор медицины, служил Старшим врачом на постройке Сибирской ж<елезной> д<ороги>, кот<орая> строилась этапами: Самара — Уфа, Уфа — Златоуст, Златоуст — Челябинск, Челябинск — Омск. Сначала Управление находилось в Уфе, где жили и мы. И вот однажды за отцом прислали пару рысаков в роскошной коляске — приглашал отца к больному инженер Березин. Березин был «мостовик» — талантливейший строитель мостов. Он строил все мосты Сибирского великого пути, начиная с знаменитого моста через Волгу под Сызранью. Строительство мостов правительство тогда отдавало «с подряда».

Тогда и Березин (если память мне не изменяет, его звали Владимир Ильич) нажил миллионы...

У него была семья в Москве и взрослые дети⁴, но он влюбился в дочь известного в Уфе богатого купца чаеторговца Соловьёва Ольгу Михайловну Соловьёву, и у нее был от него сын, — кажется тоже Володя⁵, хотя я не уверен — это было так давно!..

Отец был хорошим врачом и быстро вылечил, и с тех пор у него с Березиным установились дружеские отношения. Мы стали там бывать «всей семьей» (пять человек детей). Березин был веселый, жизнерадостный богатырь, и мальчик был такой же крепыш, весь в отца, который души не чаял в сыне. А Ольга Михайловна произвела на мое детское воображение неизгладимое впечатление своей изумительной «русской» красотой, в расцвете которой она тогда была. Но ее отношение к сыну было довольно прохладным, что мне бросилось тогда в глаза, несмотря на мой возраст (6—7 лет). Сыну их было тогда лет 5. И что странно — Березины жили очень уединенно, никто из инженеров у них не бывал. Я не знаю, чем был вызван такой факт: Березины избегали «своей среды» или инженеры считали предосудительным гражданский брак при «живой законной» жене. Только отец тогда говорил, что, кроме нашей семьи, у них никого не бывает. Каждый год исключительно для нашей семьи они устраивали роскошную огромную елку, на кот<орой>, кроме нас и Володи (Миши. — А.Г.) Березина, не было никаких детей. И потом нам отдавали все игрушки и украшения. Устраивали елки и другие инженеры, и на этих елках было очень много детей, — но никогда ни на одной из них я не видел молодого Березина... Затем мы переехали в Челябинск, а Березины после нас поехали в Сибирь и проездом были у нас. Тогда Ольга Михайловна снялась с нами, детьми, и эта карточка до сих пор у меня хранится... После этого я Березиных больше уже не видал. Много лет спустя я слышал, что Березин подарил Ольге Михайловне Суук-Су и 3 миллиона денег. И вот меня интересует вопрос: что сталось с этим мальчиком, товарищем моего детства, — какова его судьба, и были у Ольги Михайловны еще дети от Березина или нет?⁶

2) Студентом я жил с братом Сергеем в комнате на Васильевском острове, а соседнюю комнату снимали две подруги: Ольга Владимировна Шлезингер и Манефа Николаевна Харкеевич. Мы с ними познакомились, и знакомство кончилось тем, что Ольга Владимировна вышла замуж за моего брата Сергея. Он давно скончался, а Ольга Владимировна жива, живет давно в Москве⁷, три дочери ее тоже в Москве, все замужем и имеют детей. От нее я много слышал и о начальнице Ялтинской гимназии, Варваре Константиновне⁸. А Манефа Николаевна тогда увлекалась живописью⁹, мы были большими друзьями. Но затем я затерял след Манефы Николаевны, и мне очень хотелось бы знать, жива ли она?.. Если у Вас будет минутка свободного времени и желание, я был бы безгранично благодарен, если бы Вы оказали мне любезность сообщить что-л<ибо> о сыне Ольги Михайловны Соловьёвой-Березиной и о Манефе Николаевне.

Еще раз прошу прощения за беспокойство!

Глубоко уважающий Вас
А.Попов¹⁰.

М.П. Чехова — А.В. Попову, 18 октября 1955 г., Ялта

Многоуважаемый Алексей Васильевич!

Во-первых, позвольте принести Вам признательность за ваши теплые строки по поводу моей книжки с письмами к Антону Павловичу.

Теперь о Ваших вопросах.

1) Ольгу Михайловну Соловьёву-Березину я хорошо помню, но о сыне ее ничего не знала и не знаю. Мне почему-то казалось, что у нее была дочь¹¹. Судя по подробностям Вашего письма, Вам об этом лучше знать. Кстати, Вы удивили меня еще одной подробностью. Я считала, да и в мемуарной литературе, кажется, тоже упоминается, что Ольга Михайловна была бедной девушкой и работала какой-то будочницей где-то на полустанке, пропускала с флажками поезда, и вот там ее встретил инженер Березин, влюбился и женился. По Вашему же сообщению, Ольга Михайловна была дочерью богатого уфимского купца. Не откажите в любезности еще раз подтвердить мне, что Вы точно знаете этот факт. Мне это важно потому, что в своих воспоминаниях, над которыми я сейчас работаю, я буду упоминать о встрече в Ялте с Соловьёвой-Березиной, и этот экскурс в ее происхождение я хотела упомянуть¹².

2) Манефу Николаевну Харкеевич я знала по Ялте. Она бывала у нас вместе с Варварой Константиновной. Обе они давно умерли здесь, в Ялте.

Вот все, что я могу сообщить Вам по Вашим вопросам.

Будьте здоровы и благополучны.

С уважением М. Чехова¹³.

А.В. Попов — М.П. Чеховой, 1 ноября 1955 г., Москва

Глубокоуважаемая Мария Павловна!

Я бесконечно благодарен Вам за Ваш любезный ответ. Мне было очень совестно Вас беспокоить, и я долго не решался отнимать у вас драгоценное время. Тем приятнее было увидеть Вашу отзывчивость, хотя я с давних пор знаю, что у Вас чуткое, отзывчивое, золотое сердце...

По вопросу о Соловьёвой-Березиной я могу сообщить следующее.

1) Купец такой в Уфе был, я сам не раз покупал у него (я учился в Уфимской гимназии).

2) Я не раз слыхал от разных лиц, что в Москве у Березина была «законная» семья — жена и взрослые дети.

3) Березины жили в Уфе уединенно, никто из «своей», инженерной компании у них не бывал, и они тоже.

4) Отец мой был хорошим врачом. Пользовался популярностью и имел очень большую практику. Думаю, что он лечил кого-н<ибудь> и у Соловьёвых и был в курсе дела. У нас в доме я не раз слыхал о том, что Ольга Михайловна была дочерью купца Соловьёва.

То, что написали Вы об Ольге Михайловне, явилось для меня полнейшей неожиданностью. Такой версии я никогда ни от кого ни разу не слыхал. Может быть, сама Ольга Михайловна ее распространяла, и отец мой был введен в заблуждение — этого я не знаю. Может быть, в ваших воспоминаниях лучше обойти этот вопрос, раз в нем нет достаточной ясности?..

В последнее время по телевизору часто передают инсценировки рассказов незабвенного Антона Павловича. Слушать их — величайшее наслаждение. Я сам филолог и увлекался всегда русским языком. Каждая фраза у Антона Павловича — это изумительный шедевр. Недавно передавали, напр<имер>, инсценировку «Хороший конец». Каждое слово до того выпукло, рельефно, живописно, неподражаемо и вместе с тем характерно для данного лица, что почти физически ощущаешь эту могучую, сверкающую красоту чудесного русского языка, его тончайшие оттенки, его могучую силу, яркую образность, редкое своеобразие, неисчерпаемое богатство. Антон Павлович — непревзойденный мастер, гениальный «живописец» слова, и гений его никогда не померкнет!

С нетерпением будем ожидать Ваши «Воспоминания», глубокоуважаемая Мария Павловна¹⁴.

Желаю Вам от души здоровья и успехов в Ваших трудах!

Глубоко уважающий Вас А. Попов¹⁵.

О.М. Соловьёва с дочерью Ксенией. Ялта, 1917 г.

Примечания

1. Книга: Чехова М.П. Письма к брату А.П. Чехову. — М.: ГИХЛ, 1954. — 235 с.

2. В письме от 11 марта 1901 г. из Москвы в Ялту М.П. Чехова сообщала: «Милый Антоша, сейчас я виделась с Горьким. Он ужасы рассказывает про Петербург». В комментариях к публикуемому письму Мария Павловна поясняла: «А.М. Горький тогда только что вернулся из Петербурга, где был свидетелем известной студенческой демонстрации, происходившей 4 марта у Казанского собора, когда демонстранты и публика были жестоко избиты полицией, жандармами и казаками. Он рассказал мне то же самое, что потом написал Антону Павловичу. В письме к брату Горький нарисовал жуткую картину избиения нагайками студентов, публики и офицеров, заступавшихся за избиваемых» (Чехова М.П. Письма к брату... С. 178).

3. Первые гастроли Московского Художественного театра проходили в Петербурге в феврале—марте 1901 г. В репертуаре были чеховские «Дядя Ваня» и «Три сестры». Л.Б. Яворская и М. Горький присутствовали на спектаклях, но пьеса Горького «На дне» к тому времени ещё не была написана, она была впервые привезена в Петербург на весенних гастролях 1903 г.

4. В законном браке с Н.П. Березиной В.И. Березин имел двух сыновей — Петра (рожд. 1867 г.) и Михаила (рожд. 1868 г.).

5. Правильно: Миша. Сын Владимира Ильича Березина и Ольги Михайловны Соловьёвой Михаил родился в 1886 г.

6. Михаил, сын в гражданском браке В.И. Березина и О.М. Соловьёвой, был усыновлён своим дядей по отцу, полковником Петром Ильичем Березиным, и его женой Александрой Петровной, от рождения носил фамилию Березин и отчество Петрович, в 10-х годах XX века отчество было изменено на Владимирович. Потомки по этой линии — дочь Галина Михайловна и её сын, впоследствии проживающие в Белоруссии, — сохранили фамилию Березиных.

В 1899 г. у В.И. Березина и О.М. Соловьёвой родилась дочь Ксения, получившая фамилию Соловьёва и передавшая её своему сыну Георгию, родившемуся в 1921 г. в Берлине (Макарухина Н.М. Гурзуф — первая жемчужина Южного берега Крыма. Книга вторая. Указ. изд. С. 190).

7. Ольга Шлезингер, дочь действительного статского советника из Петербурга, в 13 лет заболела туберкулёзом лёгких и для поправки здоровья была отправлена на юг. С октября 1899 г. в течение нескольких лет училась в Ялтинской женской гимназии, которой руководила В.К. Харкеевич, жила на казённой квартире при гимназии вместе с родственницей начальницы — Манефой Харкеевич. Втроём они часто навещали Чехова в его доме в Аутке, не раз встречали его на различных городских мероприятиях.

В 1938 г. О.В. Попова (Шлезингер) прислала М.П. Чеховой письмо, в котором немного рассказала о своей жизни в Москве: была учёным секретарём музея Детской книги, сейчас — работает там же директором, интересуется обменом опыта между разными музеями при работе со школьниками. Наряду с деловой частью, в письме было и краткое, но тёплое воспоминание о ялтинском доме Чеховых: «...я его очень хорошо помню снаружи и внутри таким, каким он был при Антоне Павловиче. С Варварой Константиновной и Манефой Николаевной Харкеевич я у Вас бывала очень часто, когда училась в Ялтинской гимназии...» (Дом-музей А.П. Чехова в Ялте. Переписка с учреждениями и частными лицами. КП 8980. Л. 35—35 об., Зб-Зб об. Дата — 20 апр. 1938 г.).

О.В. Попова (Шлезингер) скончалась в 1979 г. в ранге персонального пенсионера республиканского значения. В 1980-е годы в Дом-музей А.П. Чехова в Ялте были переданы её рукописные воспоминания о ялтинских годах, о преподавателях и ученицах гимназии, о запомнившихся моментах из встреч с Чеховым и Буниным, а также несколько фотографий, на которых она снята в Ялте вместе с Манефой и Варварой Константиновной Харкеевич. На основе этих материалов для сборника «А.П. Чехов и Крым», посвящённого 100-летию переезда Чехова в Ялту, была подготовлена публикация, представляющая собой занимательный очерк из жизни Ялты начала XX века: Шалюгин Г.А. «Приют мой — это женская гимназия» // Крымские пенаты: Альманах лит. музеев. — № 5. — Симферополь, 1998. — С. 19—47.

8. Варвара Константиновна Харкеевич, урождённая Сытенко (1850—1932), окончила Одесский институт благородных девиц, с 1876 г. работала в Ялте учительницей женской прогимназии, затем после преобразования прогимназии в гимназию — её директором до начала 1920-х гг. Была хорошо знакома с семьёй Чеховых, упоминается в воспоминаниях многих мемуаристов и в исследовательских трудах, посвящённых ялтинскому периоду жизни Чехова (Ливицгая З.Г. Из ялтинского окружения А.П. Чехова // Чеховские чтения в Ялте: Чехов в меняющемся мире: сб. науч. трудов. — М., 1993. — С. 129—133).

9. В воспоминаниях Шлезингер-Поповой отмечено, что ещё в юные годы Манефа Харкеевич мечтала поступить в Академию художеств, за увлечение рисованием в гимназии её называли «художницей». М.Н. Харкеевич удалось окончить художественную школу в Петербурге, но работать пришлось скромной учительницей, а в советское время — чертёжницей в одном из ялтинских учреждений.

10. Дом-музей А.П. Чехова в Ялте. Чеховиана за 1955 г. Л. 130—130 об., 131—131 об., 132—132 об. Рукопись.

11. В крымский период Березина и Соловьёвой их сын Михаил жил у приёмного отца в Петербурге. Дочь Ксения, родившаяся уже после приобретения «Суук-Су», была на виду у крымских знакомых и потому запомнилась М.П. Чеховой. Благодаря Ксении и её мужу Науму Вайсборду Ольга Михайловна сумела покинуть Крым перед приходом большевиков, которых она панически боялась.

12. Во второй половине 1950-х гг. М.П. Чехова диктовала свои воспоминания помощнику по работе в Доме-музее А.П. Чехова в Ялте Н.А. Сысоеву. Книга издана уже после смерти Марии Павловны: Чехова М.П. Из далёкого прошлого / Запись Н.А. Сысоева. — М.: ГИХЛ, 1960. — 272 с.

13. Дом-музей А.П. Чехова в Ялте. Чеховиана за 1955 г. Л. 129—129 об. Машинопись, подпись — автограф.

14. В отличие от «Писем к брату», где имя О.М. Соловьёвой встречается как в переписке, так и в комментариях, в изданном варианте мемуаров М.П. Чеховой — книге «Из далёкого прошлого» — о Соловьёвой-Березиной не упомянуто ни слова. Могло быть и так, что осторожный помощник М.П. Чеховой предостерёг её от афиширования своих связей с известными капиталистами, а потом ещё и белоэмигрантами, какими в это время представали в общественном сознании бывшие владельцы имения «Суук-Су».

15. Дом-музей А.П. Чехова в Ялте. Чеховиана за 1955 г. Л. 127—127 об., 128—128 об. Рукопись.