Пьесы Чехова казалась странными многим его современникам. Да он и сам не отрицал их необычность: «Я напишу что-нибудь странное», — писал он Суворину, принимаясь за «Чайку».
Вот как впоследствии отозвался об этой пьесе Толстой: «Чайка» Чехова вздор, ничего не стоящий... «Чайка» очень плоха... Лучшее в ней — монолог писателя, это автобиографические черты, но в драме они ни к селу, ни к городу».
«Нелюбовь» Толстого к пьесам Чехова вообще — притча во языцех. Толстой считал Чехова «несравненным художником», даже назвал «Пушкиным в прозе», признавал, что тот создал «новые формы писания». Но даже понимая, что Чехов — это совершенно другое, нежели Тургенев, Достоевский или он сам, не мог принять его драматического искусства.
Чехов писал Бунину: «Знаете, я недавно у Толстого в Гаспре был. Он ещё в постели лежал, но много говорил обо всём и обо мне, между прочим. Наконец я встаю, прощаюсь. Он задерживает мою руку, говорит: «Поцелуйте меня», и, поцеловав, вдруг быстро суется к моему уху и этакой энергичной старческой скороговоркой: «А всё-таки пьес ваших я терпеть не могу. Шекспир скверно писал, а вы ещё хуже!».
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |