Шутка в одном действии Ивана Щеглова (В 2-х картинах)1
Картина 1-я: «Шесть Гамлетов».
Картина 2-я: «Роковые калоши».
Действующие лица:
- Ненюкова, Анна Львовна — антрепренёрша летнего театра.
- Скоробогатов, Валерьян Васильевич — режиссёр театра, правая рука Ненюковой в деле антрепризы.
- Блондова — туалетная гранд-дам.
- Пуляркин — первый комик.
- Каблучков — любовник и фат.
- Дреймадёров — трагик и резонер.
- Гущина — комическая старуха.
- Персикова — на роли инженю.
- Мясопустов — суфлёр при труппе Ненюковой.
Таинственный незнакомец. - Клубный лакей.
Действие происходит в летнем помещении клуба: первое — в саду клуба, второе — на сцене летнего театра.
Картина первая
Садовая площадка. Слева (от зрителя) угол театральной пристройки с надписью над дверью: «Вход на сцену посторонним лицам воспрещается». Справа — садовая скамейка. В глубине сцены — столики и стулья. Перед поднятием занавеса на сцене слышны спорящие голоса и до зрителей явственно доносится слово «дурак», после чего занавес взвивается.
I
Таинственный незнакомец, потом Мясопустов и Скоробогатов.
Таинственный незнакомец (мрачный мужчина в размахайке, широкой шляпе и с огромной трубкой рукописи под мышкой, стремительно выходит из театральных дверей, останавливается посреди сцены и, погрозив трубкой рукописи зданию театра, трагическими шагами удаляется направо. За кулисами слышится его голос.) Извозчик! Скорей на вокзал! Двугривенный на чай!
Шум отъезжающего экипажа и затем пауза.
За театральной дверью зычный голос Скоробогатова: «Скажите господину автору, что я согласен на всё!»
Чья-то рука выталкивает из дверей Мясопустова.
Мясопустов (выкатываясь на сцену). Господин автор! Валерьян Васильевич на всё согласен! Господин автор!! (Осматривается.) Да куда же он делся, прости Господи? (Идёт в глубину сцены и кричит.) Господин автор!!!
Скоробогатов (выходит из театра. Мясопустову.) Ну, что?
Мясопустов. Да что-с: автора нигде не видать...
Скоробогатов. Не провалился же он сквозь землю! (Кричит.) Господин автор!
Мясопустов (тоже кричит). Господин автор!
Скоробогатов (раздражительно). Что вы без толку орёте! Подите лучше справьтесь в буфете: не видел ли кто автора?
Мясопустов уходит в глубину, налево.
Не мог же он, в самом деле, вовсе исчезнуть из театра!.. Это было бы ни на что не похоже!!
II
Мясопустов и клубный лакей.
Мясопустов (указывая на лакея). Вот он видел автора!
Скоробогатов. Что же он говорит?
Мясопустов. Бог знает что: он говорит, что автор сел на извозчика и уехал!
Скоробогатов. Куда уехал?
Мясопустов. Туда... на вокзал.
Скоробогатов (лакею). Да ты, может, братец, ослышался?
Лакей. Никак нет-с. Они ещё двугривенный на чай посулили, чтобы, значит, скорее катил!
Скоробогатов (побледнев). Вот так история! (Лакею.) Да ты не ошибся ли? Физиономия такая отталкивающая, а в лице этакое презрение?.. (Представляет.)
Лакей. Как же нам ошибиться, ежели они этого самого презрения в нашем буфете набрались!
Мясопустов. Вот видите?
Скоробогатов (упавшим голосом). Вижу!.. (Тревожно.) Сбегайте скорее в режиссёрскую и посмотрите, там ли, по крайней мере, пьеса и роли?
Мясопустов убегает в театр, а лакей почтительно ретируется в глубину сцены.
Господи, да неужто он серьёзно обиделся, что я его «дураком» назвал?!. А впрочем, кто его знает!.. Эти авторы такой щепетильный народ — никогда не угадаешь, с какой стороны подойти!
III
Мясопустов.
Скоробогатов. Ну, что... пьеса там?
Мясопустов. Пьесы нет. Автор, верно, захватил с собой...
Скоробогатов. А роли?
Мясопустов (махну в рукой). И ролей нет — и роли забрал.
Скоробогатов (схватив себя за голову). Батюшки, да ведь мы пропали!
Мясопустов. Пропали, Валерьян Васильевич!..
Смотрят друг на друга в оцепенении. Справа показывается Ненюкова.
IV
Ненюкова, потом Блондова и Каблучков, Пуляркин и Персикова, Гущина и Дреймадёров.
В продолжение нижеследующей сцены — в глубине, около столиков, постепенно собирается вся труппа: Блондова и Каблучков, Пуляркин и Персикова, Гущина и Дреймадёров.
Ненюкова (обращаясь к Скоробогатову). Ну-с, я могу вам сообщить приятное известие: сбор полный и публика необыкновенно заинтересована новой пьесой!
Скоробогатов. И я вам могу тоже сообщить приятное известие: автор пьесы скрылся и захватил с собой и пьесу и роли!
Ненюкова. Ах, какой неделикатный! (Простодушно.) Впрочем, я должна признаться, у меня никогда к нему не лежало сердце! (Смотрит на часы и потом в глубину сцены, где начинают собираться артисты.) Что ж, я думаю, можно скоро и начинать?
Скоробогатов (фыркает). Начинать?!
Ненюкова. Разумеется. На моих без четверти восемь.
Скоробогатов. Да что начинать-то?
Ненюкова. Спектакль.
Скоробогатов. Да ведь вам же говорят русским языком, что автор забрал с собой пьесу и уехал.
Ненюкова. А разве он не вернётся?
Скоробогатов. Нет, не вернётся.
Ненюкова. И другого экземпляра пьесы у нас нет?
Скоробогатов. Ничего у нас теперь нет, кроме афиши! Слышите?.. Ничего!!
Ненюкова (поражена). Что же с нами тогда будет?
Скоробогатов. Это я у вас хотел спросить!
Ненюкова. Я ничего не знаю. Я знаю одно: что я самая несчастная женщина в мире!!! (Плачет.)
Мясопустов ораторствует в глубине сцены, окружённый артистами и артистками.
Скоробогатов. Это очень может быть, только теперь совсем не время плакать... Ну, перестаньте же, я вам говорю! (Оглядывается.) Ведь вы этаким манером подрываете всякое доверие к антрепризе!..
Ненюкова. Сами судите, как же мне не плакать: сбор полный... а представлять нечего!
Скоробогатов. Положение действительно драматическое... Но, чёрт возьми, не было ещё положения, из которого бы не вышел Валерьян Скоробогатов!
Ненюкова. Вы всё только о себе думаете — вы забываете, что я положила на эту несчастную антрепризу весь мой капитал.
Скоробогатов. А я — всю мою энергию. Как видите, нам решительно не в чем друг друга упрекать!
Ненюкова. Да, но это вы совратили меня на этот роковой путь!
Скоробогатов. Сударыня, я никого в жизни не совращал, кроме моей жены... которая от меня сбежала!..
Ненюкова. Нет, вы, вы, вы!!. (Снова плачет.)
Сенсация среди артистов. Вся труппа выходит на авансцену.
Дреймадёров (подходит к Скоробогатову). Что такое случилось? Это правда, что новая пьеса не может идти?
Скоробогатов. К сожалению, не может... Автор выкинул с нами такую штуку, которой ещё не было примера в истории!..
Каблучков (подходя с другой стороны). Что же вы однако намерены предпринять? Не забывайте — сегодня сбор совершенно полный!..
Скоробогатов. Ах, господа, я совсем потерял голову! Такой казус со мной первый раз в жизни!!.
Гущина. По-моему, выход один: поставить другую пьесу!..
Скоробогатов (ударив себя по лбу). Именно другую!.. какая богатая идея! Позвольте вас поблагодарить, дорогая Прасковья Семёновна, от полноты души... (Направляется с распростёртыми объятиями к Гущиной и вдруг останавливается.) Но какую пьесу — вот загвоздка... (Возвращается назад, занятый своей мыслью.)
Дреймадёров. Хотите, я вам дам совет? Поставьте «Гамлета»!
Скоробогатов. Господь с вами! А декорации? А костюмы? Что вы! Что вы! (Машет руками.)
Дреймадёров. Позвольте, я не кончил: поставьте «Гамлета» в современных костюмах — это будет смело и оригинально!
Скоробогатов (после краткого раздумья). Что ж, я бы не прочь... да ведь газеты загрызут! Скажут — глумление над прахом, и всё такое! Да и, правду сказать, трагедия теперь всюду вырождается... Теперь настоящего Гамлета днём с огнём не сыскать, а не что под вечер... да ещё за десять минут до начала спектакля!
Дреймадёров. Если вы это так полагаете, то позвольте вам напомнить, милейший Валерьян Васильевич, что когда я играл Гамлета в Ельце — публика до того неистовствовала, что театр дал трещину!
Каблучков (подходя к Скоробогатову с другой стороны). А когда я поставил в свой бенефис Гамлета в Торжке — вы знаете, мне буквально не дали кончить. Публика, не стесняясь, кричала: «Довольно, Каблучков! Довольно! Пожалейте дамские нервы!!»
Скоробогатов. Вот видите, господа, уже две претензии на Гамлета! Ну, разве мыслимо после этого пускаться в трагедию?
Подходит Пуляркин.
Пуляркин (отводя Скоробогатова в сторону). Вы отлично знаете, Валерьян Васильевич, что я человек без всяких претензий, но раз вы заговариваете о Гамлете и забываете обо мне — это я нахожу довольно странным!..
Скоробогатов. Но помилосердствуйте, Иван Андреич, ваша толщина...
Пуляркин. Не говорите мне о моей толщине! Сценическая практика не раз доказывала, что — тогда как толстые актёры играют очень тонко — иные тонкие актёры (косится на худобу Каблучкова) играют так, что тяжело смотреть!.. И потом известно по истории, что Гамлет страдал одышкой. (Отдувается.)
Скоробогатов. Но ведь вы по природе комик, многоуважаемый Иван Андреевич! Чистокровный комик!
Пуляркин. И вовсе не по природе... а потому, что антрепренёры платят мне больше за комизм, чем за пафос!.. Ну, а вы сами знаете, какая у меня семья? Согласитесь, я же не виноват, если семейные обстоятельства сделали меня комиком!
Скоробогатов (горячо). Ну, уж если дело дошло до домашних обстоятельств, так не угодно ли вам знать, что я тоже отчасти Гамлет!
Пуляркин, Дреймадёров, Каблучков. Вы? Вы?
Скоробогатов. Да-с, я! Я играл Гамлета в Таганроге — провалился, устыдился и бросился... в антрепризу!
Дреймадёров. Ну, уж если и вы играли Гамлета — я после этого нисколько не удивлюсь, если и этот малиновый нос (кивает насмешливо на Мясопустова) тоже осмелится возмечтать!
Мясопустов (обидчиво). Такие речи слышать от вас, Николай Филипыч, мне довольно оскорбительно, потому что я из-за этого самого Гамлета испортил всю карьеру моей жизни!..
Дреймадёров. Вашу карьеру?
Мясопустов. Да-с, когда я служил в 1869 году в Александринском театре, я не раз просил по начальству разрешить мне дебют в Гамлете...
Дреймадёров. И вам, натурально, не разрешили?
Мясопустов. Натурально — не разрешили. Я собственно оттого и спился и бросил подмостки, что мне не разрешили! (Ударяет себя в грудь и декламирует.)
Оленя ранили стрелой,
А лань беспечная пасётся!
Проходит в глубину сцены и даёт дорогу Блондовой, которая выходит на середину сцены.
Блондова. Знаете, господа, вы все — возмутительно неделикатны!
Недоумение мужчин.
Чуть не полчаса толкуете о Гамлете и совершенно забываете обо мне, точно это не я, которая в позапрошлом году производила в Одессе фурор в этой роли! По крайней мере тогда в газетах прямо писали, «что Нимфодора Блондова первая русская актриса, которая решилась из любви к Шекспиру забыть женский стыд и прочее»... (Скоробогатову.) Думаю, вам, как режиссёру, далеко бы не мешало иметь это в виду!.. (С достоинством отходит.)
Скоробогатов (схватывает в отчаянии себя за голову). Вот положение! Полдюжины Гамлетов — и ниоткуда настоящей поддержки!!
Ненюкова. Кто же виноват, когда вы никого не слушаете?
Скоробогатов. Ах, оставьте! Ничего вы тут не понимаете! Разве можно питаться иллюзиями, когда через пять минут надо поднимать занавес!.. Боже мой, вот положение! Вот положение!! (Мечется по сцене. Потом вдруг останавливается и обращается умоляюще к труппе.) Родные мои, да может быть, вы на моё счастье затвердили роли? Может быть, воспроизведём пьесу как-нибудь наизусть, а?! (Молчание.) Неужто же никто ни в зуб?
Гущина. Странный вы человек, Валерьян Васильевич, — кто же летом учит роли!
Персикова. Разумеется. Летом во всех театрах принято играть своими словами!
Скоробогатов. Позвольте, mesdames, да ведь этак пьеса потеряет всякий смысл!
Гущина. Ну, зимой, конечно, другое дело! Зимой публика всё же иногда вникает в то, что видит, — а, например, сегодня... когда в тени двадцать три градуса — я думаю, никому и в голову не придёт гоняться за смыслом!
Скоробогатов (сбитый с толку). Ах, Боже мой, да я нисколько не отвергаю, что когда артисты находятся в сильном градусе, можно играть своими словами... Я этого нисколько не отвергаю! Но, прежде всего, надо, чтобы была у суфлёра пьеса... было по чём идти. А если вовсе нет пьесы — я вас спрашиваю: как тут быть?!.
Дреймадёров. Н-нда, это — задача!.. (Подумав.) Впрочем, если есть нить... тогда отчего же!
Скоробогатов (ухватившись за мысль). Как вы говорите?
Дреймадёров. Я говорю, если есть какая-нибудь нить... ну, так сказать, программа — чтобы не спутать, кто кого любит, или не придушить там... кого не следует по пьесе — тогда, по-моему, отчего же!!
Скоробогатов (ударив себя по лбу). Батюшки, да ведь у меня есть программа!
Все (кроме Ненюковой, которая находится в грустном остолбенении и нюхает спирт). Где, где, покажите??
Скоробогатов (вынимает из кармана афишу спектакля и развёртывает). Вот!
Все (разочарованы). Афиша! И больше ничего?
Скоробогатов. Да-с, афиша — и больше ничего! Полагаю, что, при настоящем положении театрального дела, этого достаточно! (Читает.) «Сегодня, 18-го июля, труппою драматических артистов, под управлением В.В. Скоробогатова, в первый раз новая пьеса: «Роковые калоши»»! (Говорит.) Каково название! (Читает.) «Драма в 5-ти действиях и прочее». Ну, далее, из распределения лиц более или менее ясно — кто кого любит. Наконец, суть пьесы, наверное, ещё у всех в памяти, так что большой путаницы, во всяком случае, быть не может!..
Дреймадёров (мрачно). Ну, это ещё неизвестно — у всех ли?!
Скоробогатов (всплеснув руками). Неужто же вы не знаете драмы? Помилосердствуйте, ведь у вас главная роль!
Дреймадёров. Да, но вы тоже помилосердствуйте: у нас была всего одна репетиция... на которой я физически не мог присутствовать... (Лакею.) Человек, сельтерской!
Лакей убегает и вскоре возвращается с бутылкой и стаканом.
Скоробогатов (разводит руками). Ну, после этого я нисколько не удивляюсь, что у вас в Гамлете была «трещина»! (Обращаясь к труппе.) Господа, пристыдите кто-нибудь господина Дреймадёрова? Расскажите ему, в чём суть? (Все молчат.) Как, неужели же никто не читал пьесы? Господа, это чёрт знает что такое!!
Каблучков. Позвольте, а вы читали? Ведь вы режиссёр!
Скоробогатов. Вот уж мне совсем некогда читать всякую чепуху! Сами знаете, как я занят: я и декоратор, и литератор, и статист, и машинист... и сам не разберу что такое! С меня смешно даже требовать!
Пуляркин. Так как же вы, милостивый государь, ставите и заставляете нас репетировать всякую ерунду, о которой сами не имеете ни малейшего понятия?
Скоробогатов. Это не я ставлю ерунду — это Анна Львовна: это она ведёт репертуар!..
Дреймадёров (пьёт сельтерскую). Так, может быть, она читала?
Скоробогатов. А что вы думаете! (Ненюковой.) Анна Львовна? Анна Львовна?? Да бросьте вы нюхать спирт — всё равно у вас нет никакого нюху!
Ненюкова (очнулась). А! Что такое?
Скоробогатов. Вы читали сегодняшнюю пьесу?
Ненюкова. «Роковые калоши»? Разумеется, читала.
Скоробогатов. Ради Бога, не помните ли, в чём там дело?
Ненюкова. Ах, уж теперь не помню всего! Я читала на ночь... как все новые пьесы... (Опять нюхает спирт.) Мне доктор так посоветовал... от бессонницы!..
Скоробогатов. Ну, хоть в общих чертах припомните! Неужели же у вас ничего не осталось в голове?
Ненюкова. Нет, осталось... Немного, но осталось! (Припоминает. Вся труппа со Скоробогатовым во главе жадно прислушивается.) Вот видите ли: ужены есть муж... и он на неделю куда-то уезжает... Натурально, у той образуется в душе пробел и она начинает искать в жизни какой-нибудь идеал...
Каблучков (охорашиваясь). Идеал, разумеется, я!
Ненюкова. Ну, вот из-за этого и вся путаница... Она ищет идеал, а идеал ищет невесту с приданым... Понятно, что никто друг друга не понимает и все втайне страдают — обыкновенно как во всех драмах... Да вот, кажется, и всё!
Скоробогатов. Быть не может, чтоб всё, — а какой же конец?..
Ненюкова. Ах, конец ужасный!.. Представьте, муж догадывается в чём дело, летит домой, прямо с поезда, врывается в будуар... (Закрывает в страхе лицо.)
Напряжённое внимание.
Женщины (ажитированно). Что же дальше?
Ненюкова (раскрывает лицо). Вот что дальше — решительно не припомню!.. (Нюхает спирт.)
Общее разочарование. Пауза.
Пуляркин. Всё это было бы ещё ничего, если б пьеса не называлась «Роковые калоши»! Почему «роковые» — я окончательно не понимаю!
Скоробогатов (раздражительно). «Роковые» поставлено, разумеется, для сбора, — как вы таких простых вещей не понимаете?
Пуляркин. Нет, я это отлично понимаю, но вы, кажется, забыли, что говорит Дидро относительно соответствия между сюжетом пьесы и её заглавием! Он ясно констати...
Скоробогатов. Иван Андреевич, пощадите! Сегодня 23 градуса в тени!! (Обращаясь к труппе.) Так как вы полагаете, господа, — пожалуй, можно и начинать? Главные положения теперь ведь вам известны?
Шёпот между артистами.
А? (Обращаясь к дамам.) Я уверен, mesdames, что для такой талантливой труппы, как наша, совершенно достаточно одной, так сказать, канвы? Самое трудное будет начать, а уж затем темперамент подскажет, что делать далее... Ну, а где не подскажет — припомните отрывок из какой-нибудь современной драмы... всё равно из какой — нынче все драмы похожи одна на другую!..
Шёпот между артистами.
Помилуй Бог, такая талантливая труппа и чтоб не сумела потрясти зрителя без помощи автора! Да ну его в болото совсем! Докажем, чёрт возьми, Европе, что наши в поле не робеют!..
В труппе переговоры.
Что ж, господа, дело в шляпе, а?!
Дреймадёров выступает вперёд.
Дреймадёров. Вот видите ли, дело не столько в шляпе, сколько в ридикюле Анны Львовны! Если нам заплатят «разовые» за прошлый спектакль — мы согласны на всё!..
Скоробогатов. Вы слышите, Анна Львовна?
Ненюкова. Если они мне не верят — покажите им этот платок! (Вынимает из ридикюля платок. Весь платок в узелках.) Пусть все видят, что я никого не забыла, кому я должна!.. (Передаёт платок Скоробогатову, который торжественно им потрясает.)
Дреймадёров (обменивается взглядом с остальными). Что ж, в таком случае, мы, пожалуй!.. Играть своими словами вовсе не так трудно, как это кажется с первого взгляда!
Пуляркин. Вы забываете, господа, что драма в пяти действиях!..
Скоробогатов. Великая важность, что в пяти, — как будто её нельзя будет сократить в одно?!. Положитесь, господа, только на меня, а уж я — будьте покойны — из всякого положения вывернусь!..
Пуляркин. Позвольте!.. Вы упускаете из виду, что раз на афише стоит «пять актов», то, очевидно, в интересах автора — действовать именно в пяти, а не в единственном!..
Скоробогатов. А вы упускаете из виду, что, вследствие вчерашнего скандала... (косится на Дреймадёрова, тот отворачивается) торговля в буфете ограничена до 12 часов и я, как антрепренёр, должен действовать единственно... в интересах публики!..
Пуляркин (мрачно, со окрещёнными руками). Злосчастное искусство — куда ты идешь?
Ненюкова (укладывая платок обратно). Чем же злосчастное? Сегодня, слава Богу, полный сбор!
Пуляркин. Если, по-вашему, в этом заключается всё искусство — я с вами не разговариваю! (Отходит.)
Скоробогатов (возвышая голос и размахивая руками). Итак, господа, программа остаётся без изменений! (Следит по афише.) По афише вы — добродетельный муж... (Кивает на Дреймадёрова.) Ну, вы и оставайтесь добродетельным... Нимфодора Савишна — ваша жена. (Кивает на Блондову.) Только вы не упускайте из виду, что добродетель ей набила оскомину... и её тянет налево... вот к этому пустозвону. (Указывает на Каблучкова.) Ну, а у него, разумеется, губа не дура и он запускает глаза направо... на Александру Александровну... (Подмигивает на Персикову.) Ну, остальное понятно само собой! Вот, с позволения сказать, и вся драма... Итак, ступайте и представляйте!.. (Распростирает над труппой руки и вдруг останавливается.) Позвольте, тут ещё есть «горничная» — три звёздочки!.. (Тыкает в афишу.) Где же она? Разве Котикова не пришла?
Мясопустов. Нет, не приходили-с.
Скоробогатов (качает головой и обращается к Ненюковой). Анна Львовна, голубушка, ведь Котикова-то не пришла!
Ненюкова (плаксиво). Хорошо, я выйду... только чтоб это в последний раз... Я вовсе не для того затратила свой капитал, чтобы играть здесь роль горничной!
Скоробогатов. Да ведь для ансамбля, матушка, для ансамбля!..
Ненюкова. Ах, какое мне дело до ансамбля! За свои деньги, в другом месте, я всегда могла бы изобразить какую-нибудь героическую фигуру! Это только вы держите меня на горничных!.. (Подносит платок к глазам.)
Скоробогатов. Ради Бога, только не плачьте!.. Сами знаете, какая критическая минута! Вы этак можете подорвать всякое доверие к антрепризе! (Оглянувшись и видя, что Мясопустов намеревается улизнуть, грозит ему.) Господин Гамлет, вы это куда же?
Мясопустов (сконфуженно). Я думал туда... в страну забвенья... (Жест выпивки.) Я полагал, что я сегодня лишний для искусства!
Скоробогатов. Напротив — самый необходимый! (Вполголоса.) Вы отправитесь в партер, и когда драма достигнет своего напряжения, вы, знаете, того... (Жест аплодисмента.) В наше время, вы понимаете, нельзя без этого!.. (Вынимает из кармана звонок.) Ну-с, господа, пора начинать!
Блондова (подходя к Скоробогатову). Послушайте, начать — это, конечно, пустяки, начать игру я могу... (Мерцает глазами.) Но вот вопрос — как кончить?! Вы знаете, я такая нервная и в конце игры непременно всегда запнусь...
Скоробогатов. Ну, что ж за порок, если и запнетесь — хлопнитесь себе наземь и... умрите! От порока сердца кто ж не умирает? Самый, с позволения сказать, современный конец!.. (Подпрыгивает и звонит.) Ради Бога, только скорей начинайте... сделайте милость, поскорей!..
Блондова (дамам). Mesdames, он, кажется, того... (Показывает на лоб.)
Все (кроме Скоробогатова). Боже мой, что с нами будет!.. Что с нами будет!!
Скоробогатов. Ничего с вами не будет — только, ради Создателя, не спутайте кто кого любит: вы любите её, а она обожает его, а он, каналья... ну, и так далее!!
Оглушительно звонит. Артисты направляются к театру.
Справа показывается несколько человек из публики.
Занавес.
Оркестр играет вальс. По окончании музыки, у рампы, перед занавесью, появляется Скоробогатов.
Скоробогатов (откашлявшись в ладонь, анонсирует). Ввиду ограничения торговли в буфете до 12 часов, гг. артисты, по соглашению с г. режиссёром, в интересах душевного спокойствия почтеннейшей публики, заблагорассудили сегодняшнюю пятиактную драму сократить в один акт, причём, милостивые государи и милостивые государыни, смысл пьесы остался совершенно один и тот же!!. (Низко раскланивается и уходит.)
Картина вторая
Действующие лица в драме:
Роковые калоши
- Муж — г. Дреймадёров.
- Жена — г-жа Блондова.
- Идеал — г. Каблучков.
- Тётушка — г-жа Гущина.
- Племянница — г-жа Персикова.
- Доктор — г. Пуляркин.
Горничная — г-жа Ненюкова.
Сцена представляет богато убранную гостиную. Мягкая мебель, цветы, пианино и т. п. Муж, в глубине сцены, укладывает чемодан. Жена в задумчивости стоит у окна.
I
Муж и Жена.
Муж (заперев чемодан и подойдя к жене). Послушай, Зинаида, ты знаешь, что я вынужден по делам уехать на неделю в Москву... Скажи мне откровенно, дорогая: могу я быть покоен, что всё это время ты мне будешь верна?
Жена. Легко сказать — на целую неделю! И не грех тебе, Жорж, так жестоко испытывать женское терпение?.. (Подносит к глазам кружевной платок.)
Муж. Полно, Зина, разве может быть любовь без испытаний?! (Открывает свою дорожную сумку.) Однако посмотрим, всё ли я взял с собой, что следует?.. (Роется в сумке.) Паспорт — раз, завещание на всякий случай — два, страховка на случай холеры — три, страховка на случай пожара — четыре, страховка на случай крушения — пять, страховка на случай землетрясения — шесть... Кажется — всё. Не достаёт только страховки... на случай женской измены!..
Жена (опустилась в кресло и томно полузакрыла глаза). Жорж, что это — упрёк или шутка?.. (Про себя.) Скоро ли он уедет — как это скучно!..
Муж (заперев сумку и становясь позади её кресла). Нет, Зина, это не упрёк, это — лишь дружеское напоминание!.. О, я знаю, что у тебя золотое сердце; но, Зина, ты молода и ветрена и нередко, по рассеянности, забываешь самые обыкновенные семейные обязанности; вот почему теперь, перед отъездом, я решаюсь тебе их напомнить... чтобы ты подумала о них наедине!.. Во-первых, помни, Зина, что замужней женщине ни в каком случае не следует целоваться с посторонними мужчинами... слышишь, ни в каком случае!.. Во-вторых... (Хочет поцеловать её и видит, что она заснула.) Так и есть — заснула. Странно, отчего это все нынешние жены засыпают, когда им станешь говорить про обязанности?!. Однако, нечего делать, надо ехать, а то опоздаешь на поезд!.. (Застёгивает пальто.) Куда же я дел мой портсигар? (Видит свой портсигар на пианино. Подходит, берёт и рассматривает разложенные на пюпитре ноты.) Что это такое? (Читает.) «Крейцерова соната, лёгкое переложение в четыре руки для домоседок матерей». (Вздыхает.) И какое тяжелое предостережение для отъезжающих мужей!!! (Смотрит на часы.) Проклятие, уже половина восьмого!.. (Взяв чемодан, некоторое время злобно косится на пустую суфлёрскую будку и затем восклицает трагическим тоном.) Ах, что-то будет! Что-то будет!.. (Уходит.)
Мрачная музыка. Пауза. Жена слегка прихрапывает.
II
Жена одна; потом Горничная.
Жена (в бреду). Еспер!.. Еспер!.. Сюда! Ко мне!.. Ах, Боже мой, ведь это всё во сне?!. Как жаль!.. А наяву — я опять замужем... и у меня Жорж, а не Еспер!.. (Протирает глаза.) Я опять замужем?!. Что это значит?.. (С горьким смехом.) Это значит, что я опять раба... (Быстро встаёт.) Нет, довольно! Я не хочу быть больше рабой — я хочу быть любимой... любимой им, моим Еспером!!. Что это, как у меня вдруг закружилась голова? (Кричит.) Глаша! Глаша!..
Вбегает Горничная и, видя, что барыне дурно, укладывает её на кушетку.
Горничная. Что с вами, барыня?
Жена. И сама не знаю что... сама!.. Ах!.. Ааах!! (Стонет.)
Горничная (поднося ей флакон со спиртом, таинственно). Может, прикажете сходить за Еспером Миколаячем?
Жена (моментально оживившись). Милая, иди!.. Нет, не иди, а лети... возьми лихача, бешеную тройку, но чтоб он был здесь как можно скорей, как можно... Иначе я могу сгореть от пожирающей меня страсти!!.. (Впадает в забытьё.)
Горничная. Ах, какие страсти!! (Вприпрыжку убегает.)
III
Жена одна, потом Тётушка и Племянница.
Жена (открывает глаза и смотрит на часы на камине). Боже, как время идёт медленно — никакого терпения не хватит!.. (Швыряет раздражённо подушку с дивана. Маленькая пауза. Опять смотрит на часы.) Мне показалось, что прошла целая вечность, а прошла всего минута!.. Это, наконец, невыносимо!! (Вскакивает и раздражённо швыряет вазу с цветами. Затем подбегает к окну и вопит.) Еспер! Еспер! Скорей! Скорей!!
За сценой голоса.
Кто это? Ах, Боже мой, тётя Лиза с Мимочкой! Вот не вовремя!! (Оправляется перед зеркалом и принимает салонно-радушный вид.)
Входят Тётушка и Племянница.
Ах, тётя, это вы? Как я рада! В самом деле, как я рада!!.. (Целуется с Тётушкой; Племянница остаётся в глубине сцены, дико озираясь.)
Тётушка (со слезой). А уж как я рада... как я рада! (Племяннице.) Мимочка, что ж ты не здороваешься? (Племянница делает книксен и вдруг конфузливо закрывает лицо.) Ты, Зиночка, извини её, она совсем дикарка — только сегодня выпущена из пансиона мадам Анго... Ты ведь знаешь, какие там строгие порядки... она ничего не понимает в жизни, решительно ничего!!
Жена. Неужели ничего?
Тётушка отрицательно мотает головой.
В это время Племянница вдруг видит на этажерке апельсин.
Племянница (восторженно). Ах, апельсин, апельсин!! (Схватывает апельсин и прыгает.)
Жена (Тётушке). Счастливица, она может прыгать — она ещё не знает, что такое любовь!..
Племянница садится на пол и ест апельсин.
(Племяннице.) Скажи, моя прелесть, а хотелось бы тебе выйти замуж?
Племянница (быстро вскакивая с полу). Ужас как бы хотелось! Говорят, это так весело: после свадьбы пойдут сейчас балы, пикники, маскарады! Ma tante, выдайте меня поскорее замуж? Выдайте поскорей!?? (Капризно топает ножками.)
Тётушка (жене). Зинаида, зачем волновать ребёнка раньше времени? (Племяннице, вынув из ридикюля мячик.) Вот тебе, Мимочка, пока мячик — пройди в залу и поиграй!!.
Племянница берёт мячик и надувшись уходит.
IV
Жена и Тётушка.
Жена. Я очень рада, тётя, что вы её услали, — я так давно ищу случая излить перед вами моё растерзанное сердце!.. (Вздыхает.) Да неужели же вы до сих пор не догадываетесь, почему я так расстроена?
Тётушка. Бедная моя жертва, я догадываюсь почему! Это всё он, твой муж, продолжает тебя терзать своим безбожным эгоизмом?
Жена. Всё он, всё он... Нет дня, чтобы он не проявлял надо мной своего деспотизма!.. Ах, всех терзаний и не перечесть!! Вы знаете, в нынешнем годуя даже не имею абонемента в итальянскую оперу?
Тётушка. Боже, какое неслыханное варварство!
Жена. Но я готова всё перенесть, всё... лишь бы не лишали меня моего главного абонемента в жизни... моего Еспера!.. Жорж... ведь муж — проза, рутина, а Еспер — идеал, поэзия... Согласитесь, ma tante, если жёны вдруг перестанут изменять — куда же денется поэзия страсти, что же останется тогда делать драматургам?!
Тётушка. Разумеется, ничего больше, как перестать писать!!
Жена. Ах, дорогая тётя, как вы чутко всё понимаете... вы одна понимаете! (Обнимает её.) Помогите же мне, помогите!! Увы! я, при моём отзывчивом сердце, жить без поэзии и Еспера не могу — не могу, не могу!!.. (С ней лёгкая истерика.)
Тётушка. Бедная страдалица, я вполне понимаю страшную драму, происходящую в твоей душе, но чем же я могу помочь? Помочь тут может только доктор, и притом доктор-специалист!.. Ах, вот, кстати, и доктор!!
Входит Доктор.
(Ей, тихо.) Я его предупрежу о твоих страданиях!..
Жена (глухо). Merci!..
V
Жена, Тётушка и Доктор, потом Племянница.
Доктор (потирая руки). Хе-хе-хе, я всегда кстати! (Здоровается.) Ну-с, где больная? (Надевает очки.)
Тётушка (указывая на жену). Вот!.. (Вполголоса.) Муж бросил её на целую неделю одну — примите к сведению! (Громко.) Ну-с, я не стану вам мешать!!. (Садится за пианино и играет грустную мелодию.)
Доктор. Неужели же это правда, что ваш муж решился вас бросить на целую неделю?
Жена. Да, кто поверит!.. Ну, скажите, доктор, разве это не безумие?
Доктор (щупая у неё пульс). Судя по вашему теперешнему состоянию, это безумие!!.
Жена. Ах, сама не знаю, что со мной!.. В висках стучит, в груди горит, а в сердце такая тоска, точно в ожидании близкой катастрофы... Говорите же, доктор, откровенно, на что вы меня осуждаете: на погибель или на счастье?
Доктор (глубокомысленно). Сударыня, мы не можем никого осуждать до тех пор, пока не узнаем необходимых подробностей из жизни предшествующего данному субъекту поколения! Помните, что мы все находимся во власти страшного закона наследственности!!
Жена. Вы меня пугаете, доктор...
Доктор. Успокойтесь, сударыня, и потрудитесь ответить на три вопроса, крайне важных для науки!!
Жена. Извольте, доктор.
Доктор (строго). Для правильной постановки диагноза, прежде всего мне необходимо знать — не было ли в вашем роду случаев любовной измены?
Жена (трепещет). Любовной измены?
Доктор. Ну, например, ваша прабабушка... не любила ли она кого-нибудь ещё, кроме своего мужа?
Жена (припоминая). Позвольте, моя прабабушка?.. Да, любила: она убежала от мужа с драгунским офицером...
Доктор. Как его звали?
Жена. Его звали... Анатолий.
Доктор (записывая у себя в книжке). А!.. Ну, а кем увлекалась ваша бабушка?
Жена. Бабушка?.. Она была влюблена в оперного тенора.
Доктор. Его имя?
Жена. Борис...
Доктор (записывая). Б!.. Ну, а ваша матушка?
Жена. О. Она была очень восприимчивая натура и любила целых трёх: Валентина, Гавриила и Диодора!!!..
Доктор (записывая). В, Г, Д!!! Это очень важно, что вы сказали... (Вещим голосом.) А, Б, В, Г, Д... Е!!.. Вы понимаете, в чём дело?
Жена. Решительно ничего не понимаю!
Доктор. Увы, закон наследственности, открытый новейшей наукой, неумолим: сударыня, вам надо опасаться буквы Е!..
Жена. Е!.. (Хватается за сердце.)
Доктор. Е!..
Жена. Доктор, я не в силах слышать этой буквы без сердцебиения!.. Е!!.. (Вскрикивает и падает в обморок.)
Доктор и Тётушка хлопочут около неё и, пользуясь благоприятным моментом, нежно целуются.
Тётушка. Тсс, она, кажется, очнулась!.. (Громко.) Ну, доктор, как по-вашему: что ей может помочь?
Доктор. По-моему, одно из двух: гидропатия или гомеопатия. Надо непременно обратиться к специалисту. Аллопатия тут мало поможет.
Жена (мечется). Ах, доктор, не то мне надо!!.. Не то, не то!!..
Вбегает Племянница и, увидев Доктора, останавливается в радостном изумлении.
Племянница (хлопая в ладоши). Ах, какой симпатичный мужчина!
Тётушка (тихо, доктору). Она подсказала, что ей надо: симпатия!
Доктор (тоже тихо). Вы правы! (Громко.) Ну, однако, мне пора!.. (Прощается.)
Тётушка. И мне тоже!.. (Значительно мигает Доктору.)
Племянница. Ma tante, можно мне пойти вперёд с доктором?
Тётушка. Иди, моя золотая невинность!
Племянница и Доктор идут вперёд под руку.
До свиданья, Зинаида, и смотри, остерегайся буквы Е!! (В сторону, роковым голосом.) Ах, что-то будет! Что-то будет!! (Уходит.)
VI
Жена одна, потом Идеал.
Жена. Слава богу, наконец-то я одна!.. (Подбегает к окну.) А Еспера всё нет... всё нет!.. (Подбегает к часам.) Боже мой, уже десять часов... Если через две минуты он не явится... моё сердце разорвётся на куски!.. (Ходит в волнении.) Чьи-то шаги... Это он! Он — моя аллопатия, моя гидропатия... моя симпатия!!.
На пороге гостиной появляется Идеал.
О, мой Еспер! О, мой идеал!!. (Бросается к нему в объятия. Живописная пауза.) Но что с тобой? Отчего ты так бледен!..
Идеал. Как мне не быть бледным, Зинаида, когда сейчас, на моих глазах, разыгралась ужасная катастрофа: Мимочка утопилась!!.
Жена. Мимочка? Но она только что была здесь?
Идеал (взволнованно). Представь, переходя через дорогу, она объяснилась доктору в любви, а доктор, разумеется, ответил отказом, намекнув на свои давнишние отношения к тёте Лизе. Её цельная натура не выдержала разлада... и она моментально кинулась в Фонтанку!..
Жена. Ну, а что же тётя?
Идеал. Несчастная, тут же на набережной, сошла с ума!
Жена. Бедная тётя!..
Идеал. Бедная Мимочка!!.
Жена (тревожно). Ты жалеешь Мимочку?..
Идеал. Ещё бы — с таким приданым... и вдруг... в Фонтанку! (Смутившись, опускает глаза.)
Жена. А, я теперь догадываюсь, почему ты её жалеешь: ты её любил! (Ревниво.) Говори — любил? Ведь да — любил... любил??
Идеал (аффектированно). Полно, Зина, что за подозрения — уверяю же тебя...
Жена. Я не хочу уверений — мне надо доказательства... доказательства!! (Нервно теребит свой кружевной платок.)
Идеал. Если ты этого непременно требуешь — изволь! Вот! (Указывает на свои ноги, обутые в калоши.)
Жена. Калоши?
Идеал. Да, калоши!.. Я так тебя желал страстно видеть... что даже забыл снять в передней калоши!..
Жена. А что же Глаша?
Идеал. Ах, до калош ли ей... она целуется там, внизу, со своим пожарным!
Жена (обмахивается платком). Всюду, всюду любовь: и в будуаре... и в вестибюле!.. Но вот вопрос: где она горячее?!.
Идеал. Верь мне, Зинаида, что здесь!.. (Нервно скидывает калоши.)
Жена. О, чародей мой, могу ли я тебе противиться!!. (Бросается к нему на шею.)
Идеал. О, моя волшебница, могу ли я с тобой расстаться!! (Привлекает её на кушетку.) Скажи мне, дорогая, ты теперь вполне счастлива в атмосфере моей любви??
Жена. О, вполне!..
Идеал. И упрёки совести тебя не терзают, что ты обманываешь мужа?
Жена. Представь, совсем напротив: мне даже доставляет какое-то неземное блаженство, что я его обманываю... Ах, Еспер, я такая изломанная женщина!! (Заламывает руки за голову и откидывается на одну сторону кушетки.)
Идеал. Представь, а меня до сих пор терзает совесть...
Жена (ревниво его перебивая). Что ты не вытащил из воды Мимочки?
Идеал. Нет... что я вошёл в гостиную в калошах!.. Ах, я такой изломанный мужчина!! (Тоже заламывает руки за голову и откидывается на другую сторону кушетки.)
Жена (любуясь им). Еспер, ради бога, не шевелись: ты так поэтичен в этой позе!!.
Идеал. Зинаида, умоляю тебя — не двигайся: ты так дивно хороша в эту минуту!!
Любуются друг на друга. Короткая, но живописная пауза.
Жена. Mon Dieu, какие мы с тобой изломанные люди!.. Решительно надо чем-нибудь успокоить наши изломанные нервы!.. Хочешь, Еспер, поиграем в четыре руки? (Томно поднимается с кушетки.)
Идеал. Пожалуй, поиграем. (Играет глазами.) Но уверена ли ты, что твой муж уже уехал?
Жена (приготовляет ноты). Разумеется, уже! (Тоже играет глазами.)
Идеал (тревожно). Куда, в Москву?
Жена (страстно). В Америку или в Москву — не всё ли равно... когда я тебя люблю!..
Идеал. Положим, что так... (Про себя.) Но всё-таки, не мешает принять некоторые предосторожности!.. (Кладёт шляпу на стул, у входа.)
Жена. Ну, иди же скорей... разве ты не знаешь, что у меня в груди вулкан вместо крови!..
Идеал (притворяя дверь). Иду, иду!.. (В сторону, роковым голосом.) Ах, что-то будет! Что-то будет!!. (Усаживается рядом и рассматривает ноты.) Что это? «Крейцерова соната»... музыка для двух??.
Жена. Да, только для двух!! Ну, давай же скорей считать такт!..
Оба (громко считают). Раз! (Целуются.) Два!! (Опять целуются.) Три!!! (Целуются и сильно ударяют по клавишам.)
Одновременно сильный стук в дверь. Идеал стремительно бросается под кушетку. Как раз в эту минуту дверь растворяется и на пороге появляется Муж. Идеал, пользуясь моментом, за спиной мужа, на четвереньках, уползает в дверь. Trèmolo в оркестре.
VII
Жена и Муж.
Жена (растерянно). Вот не ждала, а я тут музицировала...
Муж. Зинаида, не лги! Не ты, а вы!..
Жена. Опомнись, что с тобой?..
Муж (топнув ногой). Молчи... Я отлично слышал, как тут играли четыре руки!..
Жена. Клянусь тебе, Жорж...
Муж. Не клянись — четыре!!.
Жена (простирая руки). Вот видишь — две!!.
Муж (указывая на калоши Еспера). А это что?.. Г-аа, побледнела?.. Отвечай, презренная, что у вас тут происходило без меня? (С силой схватывает её за руку.) Ну, отвечай же?..
Жена. Я, право, не помню... Он вдруг пришёл...
Муж. Ну, а дальше?
Жена. И снял калоши...
Муж. Ну, а дальше?
Жена. И взглянул так нежно... (Злобно косится на пустую суфлёрскую будку.)
Муж (вне себя). Дальше?..
Жена (раздраженно). Я забыла, что дальше!.. (Пронзительно вскрикивает, падает... и умирает.)
Муж (ошеломлён). Зина?.. Зиночка?.. Зину??. (Трясёт её.) Умерла... (С трагическим воплем.) Ах, зачем я ездил в Москву!! (Мешается в уме, надевает роковые калоши и адски хохочет.)
Шумная музыка.
Занавес медленно падает.
Мясопустов (сидевший во время представления в партере, оглушительно аплодирует и кричит визгливо). Автора! Автора!! Автора!!!
Скоробогатов (стремительно выходя перед занавесом, с загадочной улыбкой анонсирует). Автора в театре нет!!.
Примечания
1. Щеглов Иван. Весёлый театр. Одноактные шутки. В горах Кавказа. Изд. 2-е. СПб.: Изд-е А.С. Суворина, 1901. С. 319—353.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |