Заключение

Итак, художественная проза А.П. Чехова свидетельствует о том, что писатель остро ощущает и воспринимает деконструкцию образа человека: его редукцию до социальной роли, психиатрического диагноза или статуса животного, вовлеченного в борьбу за существование, его инструментализацию, обусловленную социальной несправедливостью.

При этом Чехов также показывает, что возвышенный, но обобщенный философский идеал не является адекватным ответом на деконструкцию образа человека, поскольку также редуцирует его до некоей одной доминирующей идеи.

Поэтому Чехов противопоставляет деконструкции образа человека в науках и культуре Нового времени идею человека как неизреченного индивида. При этом само слово «неизреченность» свидетельствует о том, что проще назвать противоречащие ей положения, нежели определить, в чем она заключается. Более того, неизреченность, которую удалось бы определить до конца, тем самым перестала бы быть неизреченностью.

В соответствии с этим Чехов обращается к вопросу о неизреченности человека, исходя из опыта ее фактического отсутствия. Он снова и снова описывает, как личность человека редуцируется, и человек подвергается типизации или генерализации. Социум своими ожиданиями или конвенциями вытесняет многообразие человеческой личности и признает только одну ее сторону или несколько, полагая, что ими можно определить человека до конца. Чехов показывает, как различные стороны человеческой жизни становятся бессмысленными не потому, что они плохи; наоборот, они могут быть прекрасны, но если они становятся доминирующими и подавляют все остальные, человеческая личность как целое редуцируется до своих отдельных свойств. Это происходит, например, когда телесные потребности не уравновешиваются духовными стремлениями, когда эстетическое созерцание не дополняется этической ответственностью, уединение — социальностью или же возвышенный идеал — практичностью.

Исходя из этого, можно приблизительно описать идеал человека как неизреченного индивида, как его видит Чехов. Согласно ему, все аспекты человеческой жизни, телесное и духовное начала, социальная и личная жизнь, эстетическое и этическое восприятие мира, а также эсхатологическая надежда на окончательную правду — являются единым целым. Образу неизреченного индивида соответствует тот человек, в котором все начала раскрываются и не только сосуществуют, но и в неповторимом сочетании составляют его уникальную, свободную личность, которую уважает он сам и окружающие его люди, признавая невозможность определить человека окончательно.

При этом уважение к неизреченной индивидуальности не только литературного героя, но и читателя ведет к тому, что критика генерализации или типизации человека и указание на раскрытие его неизреченности в творчестве Чехова приобретают всё более тонкую, ненавязчивую форму.

На вопрос, может ли человек раскрыть свою неизреченность, Чехов в раннем творчестве отвечает иногда в пользу неизреченности, иногда — в пользу редукции личности. Во второй половине 1880-х гг. его ответ, в общем и целом, отрицателен. В пост-сахалинских произведениях ответ неоднозначен, но скорее отрицателен; в произведениях второй половины 1890-х гг. он негативен. В поздних же произведениях впервые доминирует положительная перспектива.

Проведенное исследование является вкладом в изучение антропологии Чехова и может быть продолжено как изучение антропологической позиции писателя, представленной в его драматических произведениях, научных и публицистических трудах и письмах.

Образ неизреченного человека, созданный Чеховым, может быть вписан в контекст художественной антропологии других писателей. Это могут быть, в частности, Г. де Мопассан и Э. Золя, И.С. Тургенев, Ф.М. Достоевский и Л.Н. Толстой, а также М. Горький, И.А. Бунин и ранние английские модернисты.

Наконец, изучение соотношения между содержательной позицией и художественной формой прозы Чехова является вкладом в определение роли художественной антропологии, в ее изучение в рамках междисциплинарного подхода: своим содержанием художественная антропология тесно связана с другими дисциплинами, своим художественным методом и своей возможностью изображать неизреченную индивидуальность человека она уникальна.