Как писалась «Чайка»? Ее история начинается с того, как долго она не писалась. Взглянем на хронологическую «карту» чеховской драматургии. В чередовании пьес есть своя ритмичность. После работы над «Безотцовщиной», над «Ивановым» и «Лешим», над «Чайкой» и «Дядей Ваней», над «Тремя сестрами» каждый раз наступают паузы. Самый большой взлет творческой активности Чехова-драматурга относится к концу 80-х годов — были написаны пьесы «Иванов» и «Леший», а также почти все водевили — «Калхас» («Лебединая песня»), «О вреде табака», «Медведь», «Предложение», «Свадьба», «Трагик поневоле», «Юбилей».
Затем наступает перерыв — едва ли не самый большой в истории чеховской драматургии.
Первые упоминания о намерении писать новую пьесу относятся к 1892 году. 31 марта Чехов сообщает А.С. Суворину: «Когда буду писать пьесу, мне понадобится Берне». Проходит почти два года, и в письме к Суворину 16 февраля 1894 года Чехов снова упоминает о пьесе, имея в виду тот же замысел, что и в первом письме: «Я хочу вывести в пьесе господина, который постоянно ссылается на Гейне и Людвига Берне. Женщинам, которые его любят, он говорит, как Инсаров в «Накануне»: «Так здравствуй, жена моя перед богом и людьми!» Оставаясь на сцене solo или с женщиной, он ломается, корчит из себя Лассаля, будущего президента республики...»
К этой же поре относится заметка в записной книжке: «К пьесе: Из Тургенева: Здравствуй же, моя жена перед богом и людьми!» (II, 23, I)1.
Говорить о зарождении замысла «Чайки» по записным книжкам не входит в нашу задачу2. Отметим только: читая эти книжки, видишь, как боролись в сознании автора два замысла новой пьесы — один, связанный с господином, который «корчит из себя Лассаля», и другой, уже относящийся к будущей «Чайке». Так, после заметки «Из Тургенева...» читаем: «Почем пуд бумаги» (II, 24, 3). Это реплика учителя Медведенко — в рукописи он обращается к Дорну: «Позвольте вас спросить, доктор, почем за границей стопа писчей бумаги?»3.
Еще раньше в этой же второй записной книжке появляется заметка: «Попали в запендю» (II, 11, 1).
Постепенно замысел о манерном господине отходит на задний план. Остается один, ведущий к «Чайке». Этот замысел, непосредственно интересующий нас, вызревает очень медленно.
По письмам Чехова 1894—1895 годов видно, как долго его намерение писать новую пьесу не переходило в само писание. Вот отрывки из его писем за 1894 год:
«В марте буду писать пьесу» (А.С. Суворину, 10 января); «Пьесы в Крыму я не писал, хотя и намерен был» (ему же, 10 апреля); «С 16 июля сажусь писать пьесу, содержание которой я рассказал Вам» (ему же, 22 июня); «Надо <...> пьесу писать» (ему же, 26 июня); «Пьесу можно будет написать где-нибудь на берегу Комо или даже вовсе не написать, ибо это такое дело, которое не медведь и в лес не уйдет, а если уйдет, то черт с ним» (ему же, 11 июля).
Но мысль о пьесе — как бумеранг. Чехов отбрасывает ее, она возвращается.
В письме А.С. Суворину 27 ноября 1894 года читаем: «Я назначен попечителем школы в селе, носящем такое название: Талеж. Учитель получает 23 р. в месяц, имеет жену, четырех детей и уже сед, несмотря на свои 30 лет. До такой степени забит нуждой, что о чем бы Вы ни заговорили с ним, он все сводит к вопросу о жалованье. По его мнению, поэты и прозаики должны писать только о прибавке жалованья; когда новый царь переменит министров, то, вероятно, будет увеличено жалованье учителей и т. п.».
А в записной книжке появляется запись: «Пьеса»: учитель 32 лет, с седой бородой» (I, 55, 2).
Эта запись, как бы отпочковавшаяся от письма к Суворину и предвещающая учителя Медведенко, соседствует с другими заметками — будущими репликами Треплева (см. I, 54, 2; I, 55, 1, 3, 4).
Таким образом, Чехов говорит в письмах, что собирается писать пьесу, но еще не пишет ее, — а в записных книжках уже выпадают, как кристаллики в насыщенном растворе, будущие фразы, реплики «Чайки».
Чехов не пишет пьесы, но она уже незримо пишется, складывается, входит в сознание автора как еще неузнанная «Чайка» — как заготовка, которая только потом включится в общий замысел.
Вот письма следующего — 1895 года.
«Я не пишу пьесы, да и не хочется писать. Постарел, и нет уже пыла» (В.В. Билибину, 18 января); «Пьесы писать буду, но не скоро. Драмы писать не хочется, а комедии еще не придумал. Пожалуй, засяду осенью за пьесу, если не уеду за границу» (А.С. Суворину, 18 апреля); «Я напишу пьесу <...> Я напишу что-нибудь странное» (ему же, 5 мая); «Пьесу писать не хочется» (ему же, 21 августа).
И только 21 октября 1895 года, как будто удивляясь самому себе, Чехов сообщает Суворину: «Можете себе представить, пишу пьесу, которую кончу тоже, вероятно, не раньше как в конце ноября. Пишу ее не без удовольствия, хотя страшно вру против условий сцены».
Несколько лет прошло с момента первого упоминания Чехова о намерении писать новую пьесу. Есть в этой неуправляемости творческого процесса что-то истинно чеховское.
То же удивление, что пьеса наконец пишется, чувствуется в письме И.Л. Леонтьеву (Щеглову) 14 ноября 1895 года: «Можете себе представить, пишу пьесу!»
Интонация, к слову сказать, весьма для Чехова характерная. 16 октября 1900 года он скажет в письме Горькому: «Можете себе представить, написал пьесу» («Три сестры»). О том же произведении говорится в письме к О.Л. Книппер: «Переписываю свою пьесу и удивляюсь, как я мог написать сию штуку, для чего написать» (15 декабря 1900 г.).
Это совсем не бессознательность творческого процесса, но именно неуправляемость, неподвластность простой логике, расчету, обычному намерению.
Чехов собирается писать, пьеса не пишется, но уже как будто обступает его с разных сторон, разговаривает с ним разными голосами — то учителя, в котором предугадывается Медведенко, то женщины, предвещающей Нину Заречную.
Странная пьеса «Чайка» и писалась странно, главный «маршрут» сюжета прокладывался медленно и на разных колеях.
И вдруг наступил момент, когда все связалось воедино и автор с удивлением в письме воскликнул: «Можете себе представить, пишу пьесу...»
Примечания
1. Записные книжки Чехова опубликованы в т. XVII его Полн. собр. соч. и писем в 30-ти томах. М., Изд-во АН СССР.
Здесь и дальше указывается номер записной книжки, страница и порядковый номер записи.
2. Мы пытались это сделать в «Записных книжках Чехова» (М., «Советский писатель», 1976), в главе «Я напишу что-нибудь странное».
3. По мнению Л.М. Долотовой, эта запись может относиться к «Чайке», а возможно, связана с деловыми расчетами Чехова.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |