Плюсы и минусы

Трудно и, пожалуй, даже невозможно ответить на вопрос, была ли такая плата за сочинения Чехова достаточной. 15 января, приступая к переговорам, Сергеенко запросил с Маркса 80 тысяч. Маркс давал 50. «Надеюсь настойчивостью натянуть 10 000»¹, — в тот же день телеграфировал Сергеенко Чехову, и на следующий день получил от него ответ: «Желательно 75 000» (XVIII, 21). 17 января Сергеенко сообщил Чехову, что Маркс согласен дать 75 тысяч².

В момент заключения договора и по крайней мере до выхода в свет собрания сочинений Чехова в издательстве А.Ф. Маркса, когда стало возможно хотя бы приблизительно определить доход фирмы, сумма, полученная Чеховым, многим, в том числе и ему самому, представлялась значительной. «<...> получить сразу несколько десятков тысяч — это так заманчиво!» (XVIII, 22), — писал Чехов А.С. Суворину 17 января 1899 г.

«Идут переговоры и может случиться, что через какие-нибудь 2—3 недели я буду уже рантье!» (письмо к Л.С. Мизиновой от 22 января 1899 г. — XVIII, 34—35). 18 февраля 1899 г., посвящая Авилову в свои «коммерческие тайны» и оценивая свой договор с Марксом, Чехов заключал: «Все-таки, как бы ни было, если попаду в Монте-Карло, непременно проиграю тысячи две — роскошь, о которой я доселе не смел и мечтать» (XVIII, 84). В марте 1899 г. Чехов писал В.М. Соболевскому: «<...> я продался Марксу, как Вам известно, за 75 тыс. <...> Денег у меня теперь много, так что святейший синод разрешил мне проиграть в рулетку 2—3 тысячи» (XVIII, 101). В феврале, сообщая новость Михаилу Павловичу Чехову, Чехов писал в такой же шутливой форме: «Слыхали ль вы? Слыхали ль вы за рощей глас? Слыхали ль вы, что я продал Марксу все свои сочинения со всеми потрохами за 75 тысяч? Договор уже подписан. Теперь я могу есть свежую икру, когда захочу» (XVIII, 59).

С совершившейся продажей Чехова поздравил А.С. Лазарев (Грузинский)³. И.Г. Витте, врач, серпуховский земский деятель, писал Чехову: «Очень рад, что вы сделали дело с Марксом, как нельзя у нас выгоднее»⁴. Положительно оценивал договор и журналист из Таганрога А.Б. Тараховский. «Здесь некоторые говорят, — писал он Чехову 22 марта 1899 г., — что Вы дешево продали свои сочинения Марксу. Я совершенно незнаком с расценкою и не могу судить, но я думаю, что Вы все-таки обеспечили себя этим надолго и избавились от хлопот по изданию»⁵.

Конечно, все это были люди мало компетентные в подобных делах. Самым сведущим в этой области человеком из близких знакомых Чехова был, видимо, Суворин. Однако, оценивая его отношение к договору, нельзя забывать, что он, как бывший издатель Чехова, был заинтересованным лицом. Суворин с самого начала считал сделку с Марксом невыгодной для Чехова. Узнав из беседы с Сергеенко о выработанных условиях договора, Суворин послал Чехову 18 января в Ялту большую телеграмму, в которой горячо уговаривал его отказаться от сделки с Марксом. Он передавал Чехову слова Толстого о том, что за одно только приложение к «Ниве» сочинений Чехова Маркс должен был бы дать 50 тысяч. (Эта цифра, по-видимому, отражала реальное положение вещей. Так, в 1893 г. наследники Достоевского продали Марксу право на издание полного собрания сочинений писателя приложением к «Ниве» в течение всего двух лет — 1894 и 1895 — за 75 тысяч рублей⁶).

«Подождите продавать, — писал Суворин в этой телеграмме. — Напишите мне, что Вас заставляет это делать. Не знаю, какая сумма Вас может вывести из затруднения, но если Вы можете обойтись двадцатью тысячами, я вам их тотчас вышлю»⁷. Чехов не принял предложения Суворина, хотя названная сумма была близка к той, которая срочно нужна была Чехову. 20 января, когда договор еще не был окончательно подписан, Чехов писал сестре о том, как он намерен распорядиться деньгами, которые получит от Маркса: «<...> 25 тысяч пойдут на уплату долгов и на расходы по постройке, покупке пианино, мебели и проч.⁸ <...> 50 тысяч станут моим, так сказать, основным капиталом, дающим 4% <...>» (XVIII, 29). 25 тысяч — это была та сумма, которую Чехов хотел получить сразу при подписании договора с Марксом. Сергеенко надеялся, что Маркс согласится увеличить первый платеж на пять тысяч, но «прижимистый немец», как назвал Маркса Чехов (XVIII, 46), на эту уступку не пошел. Сергеенко писал Чехову 27 января: «Пунктуальный Маркс не хотел и слышать о 25 тысячах при заключении договора. «Сказано было 20 тысяч». Но под давлением Грюнберга он сделал уступку и обещал прислать тебе 5 тысяч немедленно по доставке тобою всего материала для полного собрания сочинений <...>»⁹.

Предложение Суворина, на первый взгляд такое великодушное, Чехов впоследствии оценил как хитрый ход своего бывшего издателя. «Аванс в 20 тысяч — это значит купить произведения за 20 тысяч, так как я никогда не вылез бы из долга» (XVIII, 318), — писал Чехов 29 января 1900 г. брату Михаилу.

В момент заключения договора трудно и даже невозможно было определить, выгодна или невыгодна для Чехова сделка с Марксом. Сергеенко правильно оценивал ситуацию, когда писал Чехову 27 января: «Твои произведения не есть товар, имеющий на рынке более или менее определенную ценность, и все зависит от свойств, средств и настроения покупателя»¹⁰. Прежде чем подписывать договор с Марксом, Сергеенко, «боясь продешевить» Чехова, «предварительно позондировал почву везде»¹¹. Другого покупателя не нашлось.

Наиболее сильным конкурентом Маркса мог бы стать Суворин. На его стороне, при прочих равных условиях, были многолетние тесные дружеские и деловые отношения с Чеховым. И хотя Чехов хотел разрыва деловых отношений с Сувориным, который издавал его на мало выгодных для писателя условиях, ему было бы нелегко отдать предпочтение другому издателю. Таково было мнение людей, хорошо осведомленных об отношениях Суворина с Чеховым. В.Н. Семенкович в неоконченной статье, написанной, по-видимому, вскоре после смерти Чехова, в период острой полемики вокруг его договора с Марксом, заявлял: «Как бы там ни было, но ясно одно: предложи А.С. Суворин Чехову даже такие же «эксплуататорские» условия, на которых он сошелся с А.Ф. Марксом, Чехов на них согласился бы.

Значит, г. Суворин не предлагал ему и таких даже «эксплуататорских» условий...»¹².

Как было сказано выше, Суворин намеревался выпустить полное собрание сочинений Чехова. Корректуру первого тома Чехов получил в начале января 1899 г., уже после того, как он уполномочил Сергеенко на ведение переговоров с Марксом. 17 января, в разгар переговоров, Чехов еще обсуждает с Сувориным построение полного собрания. Но после подписания договора работа над этим изданием прекращается. Первый том у Суворина так и не вышел.

Суворин знал о том, что Чехов начал переговоры с Марксом, хотя впоследствии он и пытался это отрицать. При желании он мог предложить Чехову договор со своим издательством. 6 февраля 1899 г., отвечая Суворину на письмо, Чехов писал: «Прежде всего позвольте внести маленькую поправку. Я телеграфировал Вам тотчас же, как только получил известие, что Маркс хочет купить. И Сергеенке я телеграфировал, чтобы он повидался с Вами. Ни одной минуты секрета, или проволочки, и, уверяю Вас, фраза, сказанная Вами Сергеенко и повторенная Вами в последнем письме: «Чехов, очевидно, не хотел мне продавать», — основана, выражаясь языком классных дам, на одних только парадоксах» (XVIII, 66—67). Действительно, 16 января в телеграмме к Сергеенко Чехов писал, что извещает Суворина о происходящем. Получив эту телеграмму, Сергеенко счел для себя обязательным увидеться с Сувориным и посоветоваться с ним как с опытным в таких делах человеком. Кроме того, у него была надежда, что Суворин даст больше, чем Маркс. Когда в беседе с Сергеенко Суворин заявил, что «75 т<ысяч> вздор», что «Чехов всегда стоил дороже», Сергеенко прямо спросил: «Значит, вы дадите больше, чем Маркс?» В ответ «послышалось шипение и только». «Я не банкир, — заявил Суворин. — Все считают, что я богач. Это вздор — главное же, понимаете, меня останавливает нравственная ответственность перед моими детьми и так далее. Как я могу навязывать им в будущем различные обязательства и так далее. А я дышу на ладан...»¹³

К.С. Тычинкин в письме к Чехову от 31 января 1899 г. уверял, что у Суворина будто бы была «мысль взять на себя реализацию этого дела», и притом на более выгодных для Чехова условиях, «но его пустились отговаривать, а главное — ему как-то жутко заключать договоры на отдаленные времена»¹⁴.

Как бы то ни было, Суворин не решился на такой рискованный, с его точки зрения, шаг. Не нашлось, по свидетельству Сергеенко, и никакого другого издателя, кроме Маркса, который предложил бы Чехову подобный договор.

В 1903 г., когда в среде людей, близких к Чехову, обсуждался вопрос о возможности расторжения договора с Марксом, Чехов писал О.Л. Книппер: «<...> не надо все-таки забывать, что, когда зашла речь о продаже Марксу моих сочинений, то у меня не было гроша медного, я был должен Суворину, издавался при этом премерзко, а главное, собирался умирать и хотел привести свои дела хотя бы в кое-какой порядок» (XX, 14—15). Из этих слов Чехова видно, что договор был желателен для него по нескольким причинам.

В 1898 г. Чехов испытывал значительные материальные затруднения в связи с переселением на юг и строительством дома в Ялте. Нехватка средств вынуждала его продать Мелихово. Неудивительно, что Чехова привлекла возможность получить сразу большую сумму денег. Чехов надеялся, что доход с капитала позволит ему «работать спокойно, не боясь будущего», он будет «не велик, но постоянен» (XVIII, 29). Отпадает необходимость продавать Мелихово. «Если же я хорошо продам Марксу свои сочинения, то Мелихово продавать не стану» (XVIII, 19), — писал Чехов сестре 9 января 1899 г.

Однако в действительности все получилось иначе. Первые 20 тысяч разошлись очень быстро, а следующий платеж должен был состояться только в декабре 1899 г. «Как это ни странно, испытываю финансовые затруднения» (XVIII, 123), — писал Чехов брату Александру уже 30 марта. «Финансовые дела в самом блестящем состоянии: в Москве в один месяц прожил тысячи три, точно в рулетку проиграл, и рассчитываю прожить до своей поездки в Крым еще столько же, так что есть надежда, что от моих капиталов, вырученных за произведения, скоро останется одно только приятное воспоминание» (XVIII, 161). Это из письма к В.К. Харкеевич от 20 мая 1899 г. А в сентябре Чехов пишет: «<...> у меня в кармане совсем пусто» (письмо к М.П. Чеховой от 1 сентября 1899 г. — XVIII, 219), «денег нет, совсем нет, и я занимаюсь только тем, что прячусь от своих кредиторов» (письмо к О.Л. Книппер от 29 сентября — XVIII, 233) и ищет, где бы занять денег до декабря (см. письмо к М.П. Чеховой от 1 сентября, письмо к В.А. Гольцеву от 15 сентября).

Чехов с нетерпением ждал декабря — срока следующего платежа, когда он должен был получить от Маркса «целые горы денег» (XVIII, 225), но, как видно из его дальнейшей переписки, ни декабрьский платеж, ни последовавший за ним январский не вывели Чехова из материальных затруднений. 25 января 1900 г. Чехов писал Александру Павловичу о том, что «сильно запутался и потерял всякое соображение и руки опустил растерянно, кладя латки на свой финансовый кафтан, который, очевидно, починить никак нельзя» (XVIII, 309).

Жалобы на отсутствие денег неоднократно встречаются в письмах Чехова и в дальнейшем. В марте 1900 г. он пишет об этом Вл.И. Немировичу-Данченко. В 1902 г. из-за отсутствия денег Чехов отказывался быть пайщиком Художественного театра. 26 января 1904 г. Чехов писал Н.П. Кондакову: «Собирался за границу, но не поехал и не скоро поеду, так как нет денег <...>» (XX, 216).

Итак, договор с Марксом, несмотря на значительность полученной Чеховым суммы, не обеспечил ему беззаботной в материальном отношении жизни. 3 декабря 1899 г. в письме к брату Михаилу Чехов пытался разобраться в причинах своих денежных неурядиц: «В финансовом отношении дело обстоит неважно, ибо приходится жаться <...> Но оттого, что я жмусь, дела мои не лучше, и похоже будто над моей головой высокая фабричная труба, в которую вылетает все мое благосостояние. На себя я трачу немного, дом берет пустяки, но мое литературное представительство, мои литераторские (или не знаю, как их назвать) привычки отхватывают себе 3/4 всего, что попадает мне в руки» (XVIII, 274). Литераторские привычки — это, конечно, и полный дом гостей, и беспрестанные денежные займы знакомым, и помощь нуждающимся, и бесчисленные пожертвования. После смерти Чехова ялтинский журналист М. Первухин вспоминал: «Мне, очень близко сталкивающемуся с миром ялтинской бедноты, часто, слишком часто приходилось отыскивать заботливо спрятанные следы огромных расходов Чехова на помощь нуждающимся»¹⁵.

Материальные трудности, вероятно, были вызваны не только большими расходами, но и стремлением Чехова сохранить основной капитал, который давал бы возможность жить на проценты. О своем нежелании тратить деньги, получаемые от Маркса, Чехов писал в том же письме к Михаилу Павловичу: «Теперь работаю. Если рабочее настроение будет продолжаться до марта, то заработаю тысячи две-три, иначе придется проедать марксовские» (XVIII, 274).

Заключая договор с Марксом, Чехов отдавал себе отчет, что каждый год он будет терять какую-то не поддающуюся заранее учету сумму. Обращаясь к Сергеенко с просьбой начать переговоры с Марксом, Чехов, вероятно, чтобы ориентировать его в цене, сообщил ему о своих доходах с книг: «Книги мои приносят мне ежегодно боле 3½ тыс.; до сих пор это дело вел я неряшливо, книжка издавалась и продавалась небрежно; при хорошем же ведении дела одна «Каштанка» дала бы не менее тысячи в год. Три с половиной тысячи — это цифра, взятая по совести за все прошлые годы, начиная с 87 г.; на самом же деле она много больше, ибо доход все растет и растет, и прошлый год, например, принес мне около 8 тысяч — это небывало урожайный для меня год» (XVIII, 9). Те же цифры Чехов называл и в письме к Л.А. Авиловой от 18 февраля 1899 г.: «Осталось у меня 50 тыс., которые (я получу их окончательно лишь через два года) будут мне давать ежегодно 2 тыс., до сделки же с Марксом книжки давали мне около 3½ тыс. ежегодно, а за последний год я, благодаря, вероятно, «Мужикам», полупил 8 тыс.!» (XVIII, 84).

Что же, в таком случае, Чехов выигрывал? Он соглашался на потерю в деньгах ради приобретения спокойствия, так необходимого писателю для работы. 1 февраля 1899 г. Чехов писал Сергеенко: «Искренно тебе скажу, в этой продаже не столь важны для меня 75 тыс., как то, что мои произведения будут издаваться порядочно, что я буду избавлен от обязанности выдумывать для каждой новой книжки название, выбирать формат книги, мириться с плохой бумагой, мириться с дурными слухами насчет «типографских» экземпляров, продаваемых на толкучке и в провинции. У меня такое чувство, как будто, наконец, святейший синод прислал мне развод после долгого, томительного ожидания» (XVIII, 57—58). Это был, в частности, и «развод» с Сувориным-издателем, деловыми отношениями с которым Чехов уже давно был недоволен.

По свидетельству В.Н. Семенковича, знавшего об этом со слов Чехова, «сочинения Чехова печатались на бумаге А.С. Суворина, в его типографии и пр., из известного процента. Процент этот был очень высок <...> Кажется, контора высчитывала что-то около 40% за издание, с объявленной цены». Изданная книга «поступала в магазины Суворина и в его контрагентство по торговле книгами на железных дорогах и... тут опять, «за комиссию»¹⁶ с Чехова брали от 40 до 50%. Покупать свои сочинения через контору Суворина Чехов мог с ничтожной скидкой — всего 10%. В последний период своих деловых отношений с Сувориным Чехов был очень недоволен задержкой с изданием полного собрания его сочинений. «Полное собрание моих сочинений начали печатать в типографии, но не продолжали, так как все время теряли мои рукописи, на мои письма не отвечали и таким неряшливым отношением ставили меня в положение отчаянное <...>» (XVIII, 319), — писал Чехов брату Михаилу 29 января 1899 г., объясняя свой разрыв с издательством Суворина.

Договор с Марксом должен был полностью избавить Чехова от бывших ему в тягость хлопот по изданию и продаже своих книг. «Я уже не буду знаться с типографиями! Не буду думать о формате, о цене, о названии книжек!» (XVIII, 50), — радостно восклицал он в письме к Вл.И. Немировичу-Данченко от 29 января 1899 г. Быстрый выпуск собрания сочинений был обеспечен, так как в практике марксовского издательства это был наиболее распространенный тип изданий. Маркс выпустил собрания сочинений Достоевского (1894—1895), Потапенко (1895—1902), Полонского (1896), Лескова (1897), Боборыкина (1897), Случевского (1898) и др. Пункт об издании полного собрания сочинений Чехова был включен в договор: пункт 7 обязывал Чехова в течение полугода собрать и отредактировать все свои произведения, «составив из них «Полное собрание» в известном по соглашению с Марксом количестве томов»¹⁷.

Из уже цитировавшихся писем Чехова к О.Л. Книппер от 9 января 1903 г. и к М.П. Чехову от 29 января 1899 г. видно, что была и еще одна очень веская причина, повлиявшая на решение Чехова продать Марксу свое литературное право. В связи с резким ухудшением здоровья весной 1897 г. Чехов всерьез задумывается над тем, чтобы привести в порядок свои дела. У него возникает желание собрать и систематизировать все свои произведения, разбросанные по разным периодическим изданиям. «<...> у меня был туберкулез, я должен был подумать о том, чтобы не свалить на своих наследников своих сочинений в виде беспорядочной, обесцененной массы» (XVIII, 319), — писал Чехов Михаилу Павловичу 29 января 1900 г. Это была забота не только о наследниках, но и о судьбе своего литературного наследства. «<...> пусть лучше проредактирую и издам я сам, а не мои наследники» (XVII, 298), — писал Чехов А.С. Суворину 24 августа 1898 г., задумывая издать собрание сочинений.

Все это вместе взятое и побудило Чехова войти в соглашение с издательской фирмой А.Ф. Маркса. Раз приняв такое решение, Чехов уже его твердо держался. Не только в ходе переговоров, но и после подписания договора с Марксом Чехов имел возможность расторгнуть соглашение. Из-за оплошности ялтинского нотариуса Чехов не прислал вовремя так называемой неустоечной записи, в которой он должен был удостоверить, что в случае нарушения договора с его стороны он обязуется уплатить Марксу неустойку. Сергеенко писал по этому поводу Чехову на другой день после заключения договора: «Вчера письмо мое было прервано подписанием контракта, и я совсем был бы доволен, если бы не твой бестолковый нотариус, упустивший из виду пункт о неустойке. Впрочем, отчасти это даже и может быть хорошо, потому что подписание договора для Маркса обязательно, ты же можешь расстроить сделку, если бы у тебя нашелся более выгодный покупатель, с потерей 800 рублей за бумаги»¹⁸. Пункт 8 договора — о неустойке — гласил: «Договор сей вступает в окончательную силу только по доставлении Марксу неустоечной записи Чехова, по которой он обязуется уплатить Марксу неустойку в размере пяти тысяч рублей за каждый печатный лист своих произведений за последующие от сего числа двадцать лет, которые будут напечатаны, в том случае, если произведений этих в собственность Марксу он не продаст, а воспользуется ими иным, чем указано в первом пункте сего договора, способом, а равно обязуется уплатить ему ту же неустойку за произведения свои уже напечатанные, если окажется, что из сих произведений, вопреки удостоверения, изложенного в пункте шестом сего договора, какие-либо уступлены кому-либо для дальнейшего издания. По представлении такой неустоечной записи договор сей вступает в свою силу и, вместе с тем, Маркс уплачивает Чехову первые двадцать тысяч рублей (пункт второй). Если такой записи в течение месячного от сего числа срока представлено Марксу не будет, то настоящий договор уничтожается»¹⁹.

Письмо от Сергеенко и копию договора Чехов получил вечером 31 января. На следующий день, 1 февраля, он оформил у нотариуса и отправил своему поверенному неустоечную запись. Чехов не воспользовался возможностью расторгнуть договор и просил только Сергеенко не вручать Марксу неустоечную запись до тех пор, пока не будет приведен в ясность пункт о доходе с пьес. Еще 1 января 1899 г., обращаясь к Сергеенко с просьбой начать переговоры с Марксом, Чехов писал: «Продам все, кроме дохода с пьес» (XVIII, 9). Это же условие Чехов повторил в письме к А.С. Суворину от 17 января: «<...> я просил сказать Марксу, что не продаю только дохода с пьес» (XVIII, 22). 20 января, после подписания предварительного договора, Чехов с уверенностью сообщал сестре: «Доход с пьес принадлежит мне и потом моим наследникам» (XVIII, 28). То же он писал 27 января 1899 г. брату Александру и Суворину. В письме к последнему он добавлял, имея в виду пункт о доходе с пьес: «Последний пункт я отвоевал, приступом взял» (XVIII, 44). «Маркс хотел сначала, чтобы доход с пьес принадлежал мне только «пожизненно», но я отстоял наследников» (XVIII, 46), — писал Чехов сестре 27 января. Однако, получив от Сергеенко копию договора, Чехов такого пункта в нем не нашел. «<...> ты забыл упомянуть в договоре про доход с пьес. Ведь если не Маркс, то его наследники сцапают мои пьесы <...>» (XVIII, 53), — писал Чехов Сергеенко 31 января. Поэтому, посылая неустоечную запись, Чехов настаивал на включении в договор пункта о доходе с пьес. 6 февраля 1899 г. к договору была сделана приписка: «Мы, нижеподписавшиеся, делаем добавление к первому пункту договора, что право поспектакльной платы за драматические произведения Чехова принадлежит исключительно ему, Чехову, и после смерти Чехова его наследникам»²⁰.

Примечания

1. См. телеграмму П.А. Сергеенко А.П. Чехову от 15 января 1899 г. — ЦГАЛИ, ф. 549, оп. 1, ед. хр. 317.

2. См. ЦГАЛИ, ф. 549, оп. 1, ед. хр. 317.

3. Письмо А.С. Лазарева (Грузинского) к А.П. Чехову от 6 февраля 1899 г. — ГБЛ, ф. 331, к. 49, ед хр. 12в.

4. Письмо И.Г. Витте к А.П. Чехову от 5 февраля 1899 г. — ГБЛ, ф. 331, к. 39, ед. хр. 8б.

5. ГБЛ, ф. 331, к. 60, ед. хр. 10а.

6. ГБЛ, ф. 360, к. 1, ед. хр. 81.

7. ЦГАЛИ, ф. 549, оп. 1, ед. хр. 318.

8. Эту же цифру Чехов называл и в письме к Сергеенко от того же числа: «Во всяком случае мне нужно теперь же 25 тысяч на уплату долгов <...>» (XVIII, 33).

9. ЦГАЛИ, ф. 549, оп. 1, ед. хр. 317.

10. Там же.

11. См. об этом в письме А.П. Чехова к А.С. Суворину от 17 января 1899 г. (XVIII, 22).

12. ГБЛ, ф. 360, к. 2, ед. хр. 27.

13. Письмо П.А. Сергеенко к А.П. Чехову от 18 января 1899 г. — ЦГАЛИ, ф. 549, оп. 1, ед. хр. 317.

14. ГБЛ, ф. 331, к. 60, ед. хр. 64б.

15. Первухин М. Чехов и Ялта. — «Русское слово», 1904, № 189, 9 июля.

16. Письмо В.Н. Семенковича к А.Ф. Марксу (июль 1904 г.). — ЦГАЛИ, ф. 335, оп. 1, ед. хр. 45.

17. ГБЛ, ф. 360, к. 1, ед. хр. 90.

18. ЦГАЛИ, ф. 549, оп. 1, ед. хр. 317.

19. ГБЛ, ф. 360, к. 1, ед. хр. 90.

20. ГБЛ, ф. 360, к. 1, ед. хр. 90.