Небольшой курортный городок Баденвайлер, расположенный в предгорье Шварцвальда, в так называемом «уголке трёх стран», известен не только в Германии, но и во всём мире благодаря имени Антона Павловича Чехова. В 1904 году он провёл здесь последние три недели своей жизни. Доктор Швёрер уже не мог помочь тогда тяжело больному туберкулёзом писателю. Чехов скончался в отеле «Зоммер» 15 июля [с 1 на 2 июля 1904 года, по ст. ст.], оставив название этого маленького курорта и впечатления о нём в своих письмах к родным. Есть воспоминания его жены об этих днях, есть описание той тревожной ночи студентом Рабенеком1. На панихиде в капелле Святой Марии было много людей. А память о «хорошем человеке, враче и великом русском писателе» живёт здесь уже более ста лет. С установлением уже в 1908 году в Баденвайлере первого в мире памятника Чехову здесь родилась уникальная для Германии культурная традиция чествования имени Чехова, естественным следствием которой явилось и основание здесь в 2009 году Немецкого Чеховского общества.
Интерес к произведениям Чехова в Германии никогда не угасал. Его читали, и именно по его повестям и рассказам определили, что их написал хороший человек, то есть добрый, любящий. Немецкие театры всегда ставили его пьесы, каждый раз делая новую попытку осмыслить гуманные общечеловеческие идеи его драм, комедий. Чеховеды со всего мира съезжались в Баденвайлер на свои конгрессы, на славянских семинарах многих университетов велись исследовательские работы творчества Чехова. А жители Баденвайлера хранили газетные вырезки, свидетельства очевидцев смерти Чехова, устные рассказы о приездах сюда вдовы Чехова Ольги Книппер и режиссёра Станиславского, воспоминания о недолгом существовании первого памятника русскому писателю, расплавленного вместе с другими германскими памятниками на нужды Первой мировой войны... Хозяин отеля «Зоммер» и во время войны бережно сохранил мемориальную плиту «Здесь жил в июле 1904 года А.П. Чехов».
Как этническая немка, в 1990 году я переехала со своей семьёй в Германию. Будучи учителем русского языка и литературы, была готова освоить другую профессию, чтобы работать здесь, но меня нашли мои потенциальные ученики — пенсионеры. Я ещё сама училась на курсах немецкого языка и не думала не гадала, что меня тут ждут как специалиста по русскому языку. Разыскал меня только что вышедший на пенсию бургомистр Баденвайлера Рудольф Бауэрт, проработавший на этом посту 30 лет. Он мечтал изучить русский настолько, чтобы читать Чехова в оригинале и чтобы поехать в Россию. У Баденвайлера со времён российской «оттепели» были контакты с Сахалином, шла переписка о восстановлении переплавленного на нужды Первой мировой войны памятника Чехову. Господин Бауэрт к тому времени много потрудился, чтоб найти и откопать цоколь прежнего памятника, на котором и стоит с 1992 года, новый, привезённый с Сахалина памятник великому русскому писателю. А тогда, в 90-ом, когда на курс русского языка в вечернем университете пришли вместе с прежним бургомистром его ровесники из Баденвайлера: хозяйка отеля, архитектор с женой, побывавший в русском плену ветеран войны со сказками Пушкина в руках, я немало удивилась.
Стало стыдно за себя, ведь мы, собираясь жить в Германии, мало учили немецкий. Начав преподавать уже пожилым немцам русский язык, который нравился им мелодикой, звучанием, свободным выражением мысли (без определённого порядка в предложении), я записалась в немецкий хор и начала читать книги на немецком языке. Я хотела научиться любить немецкий через хорошую песню и хотела понять, почему немцам нравится русский. Процесс моей интеграции стал естественным, живым и даже весёлым. Меня уважали за мои знания и умения, а я должна была научиться выражать эти знания на хорошем немецком, так как и сама прониклась к этим людям уважением. При открытии нового памятника Чехову, при скоплении двух тысяч людей, объединённых интересом к русскому писателю и уважением к германской литературной традиции, мой «ученик» приветствовал всех на русском языке. Он много занимался самостоятельно, кроме моих уроков, и вскоре совершил свою поездку в Россию, о которой рассказывал мне по-русски, цитируя Чехова.
Можно сказать, что человеческая память живучее самих бронзовых памятников. И когда Германия после Первой мировой начала возвращаться к мирной жизни, а Рудольф Штайнер, по просьбе владельца и управляющего сигаретной фабрикой «Вальдорф-Астория» в Штутгарте Эмиля Мольта, основал первую антропософскую школу, вспомнилась и любовь к русскому писателю. Альтернатива новой школьной системы состояла в том, чтобы не только обучать ребёнка, но и помогать ему развиваться, согласно его психологии, а не учебному плану.
Для развития сферы чувств, художественного воображения и музыкального слуха Штайнер рекомендовал с первого класса учить детей русскому языку. Во главу угла ставилось разностороннее развитие ребёнка, его живые переживания от получаемых знаний, его свобода. Учителя вальдорфских школ постоянно совершенствуют свои знания, читая хорошую русскую литературу, создают свою индивидуальную методику преподавания, передавая детям прежде всего любовь к русскому языку.
Оказалось, что только в регионе Фрайбурга есть одна гимназия и славянский факультет в университете, а также две вальдорфские школы, изучающие русский, куда меня пригласили преподавать русский. Учась у опытных учителей антропософской педагогике, читая и осмысливая Штайнера, я начала работать в школе без оценок и оставления на второй год за неуспеваемость. Была другая мотивация — сам язык! Лучше всего воспринимался фольклор. Повторяя за мной хором, первоклассники (здесь изучают два иностранных языка с первого класса) уже на третью неделю вставляли русские слова в свои детские игры-дразнилки. Им нравилось придумывать ласковые слова с суффиксами «чик», «ушк», а когда я спросила мальчика, почему он «обзывает» девочку в длинном платье «бабушкой», а не «омой», он ответил, коротко задумавшись: «Не знаю, так вкуснее». Я стала понимать, что они чувствуют, произнося русские стишки, песенки и играя сказки. Интересно, что любимые мной детские песни советского периода: «Раз словечко, два словечко — будет песенка...» — не проходили, вызывали смех и баловство, — видно, ритмика их не совпадала с «мелодией» любимого языка. А вот любая простая бабушкина песня о птичках, кошках, петушках пелась серьёзно и с нежностью. Из советской детской литературы нравился Чуковский, из классики — Пушкин.
Учебников нет. Сначала звучит поэтический народный язык: сказки, песенки, прибаутки, причём весь класс повторяет за учителем хором, с ритмичными движениями, — весь человек участвует в процессе. Писать и читать начинаем с 4 класса, когда багаж устной речи уже очень богат. Теперь можно и рассказы Толстого для маленьких почитать, и сказки Пушкина. Не переводим, чувствуем образно, слово ещё в потоке речи, да и ученики — в далёком и приятном плавании. Конечно, мы никогда не пишем печатных букв, записываем красиво выученное наизусть, узнаём частное — слово, звук, букву — из целого стихотворения. Картины-образы так живы, что ощущаются на вкус и цвет, и образ буквы «Б», например, превращается или в тёплую бабушку, или в белочку из сказок.
В конце этого «плавания» будут государственные экзамены на аттестат зрелости, такие же, как в государственных школах. И наши ученики прекрасно с ними справляются, хотя идут к ним своим путём — без оценок, без оставлений на второй год, без строгих рамок программы, практически пробуя себя в социальной сфере, в разных видах искусства. Крепкие в русском языке ученики пишут экзаменационное сочинение на литературную тему, остальные сдают устный экзамен на страноведческие темы: география и экология, история и исторические личности.
Литературная тема каждые четыре года меняется, и произведения бывают очень разные по сложности. Например, была «Невеста» Чехова, его же «Вишнёвый сад», а ещё недавно ученики наши изучали «Собачье сердце» Булгакова. Было в моей практике и такое (а я проработала в вальдорфской школе только 11 лет), что моим десятиклассникам больше понравился «Фауст» Гёте в переводе Пастернака. Понимали ли они юмор Чехова? Скорее — чувствовали, но именно от своих учеников я узнала, что «Чехов писал не только для русского человека, и не только ему понятен». Выпускники нашей школы, повзрослев, говорили мне о «человечности» уроков русского языка. Значит, они находили в русской литературе ответы на свои вопросы о жизни и о своём месте в ней. Помню, когда в 9 классе погиб на дороге их одноклассник и трудно было выразить горе, после долгого молчания они запели недавно выученную песню на стихи Лермонтова «Выхожу один я на дорогу». Один из моих учеников рассказывал, что, когда он уехал учиться медицине на самый север Германии, скучал по дому и плохо представлял свою жизнь в чужом городе, услышав русские песни на улице, подумал: «Здесь можно жить».
Вы спросите, чем же связаны Чеховское общество Германии и вальдорфские школы, кроме любви к литературному языку? В 30-е, 40-е годы противоречивого и полного трагических событий XX века Гитлер запретил вальдорфские школы. И Чехова — тоже. Как-то в одном ряду оказались для нацистской Германии школа воспитания свободного человека и русский писатель Чехов. Школы возродились сразу после войны и до сегодняшнего дня живут и развиваются. А вот живые связи с Россией возродились не скоро. И поводом для новых мирных отношений с бывшим военным противником стало имя Чехова и возрождение традиции чествования писателя в Баденвайлере. Уже в 1954 году в Баденвайлере отметили 50-летие со дня смерти Чехова и был заложен фундамент будущего литературного музея — Чеховский архив. Уникальный музей «Чеховский салон» был открыт в курхаусе в 1998 году, но «ландшафт чеховских памятников» (так называет всю группу памятников Чехову в Баденвайлере директор музея Хайнц Зетцер), обогатился задолго до создания музея. Барельеф с профилем Чехова и мемориальная доска снова украшали здание гостиницы «Зоммер», в которой скончался писатель (теперь это реабилитационная клиника), у Лебединого пруда в курортном парке появился скромный мемориальный камень: «Хорошему человеку, врачу и великому русскому писателю Антону Чехову». Бургомистром Баденвайлера Рудольфом Бауэртом был найден давно ушедший в землю цоколь, на котором стоял первый памятник — бюст Чехова.
А в 90-ом, когда в новой России рушили памятники, сюда был привезён с Сахалина директором Музея одной книги Чехова «Остров Сахалин» Георгием Миромановым и торжественно водружён на старый пьедестал новый памятник писателю. Возрождение памятника стало большим праздником в Баденвайлере — я видела эти лица, радующиеся примирению и пониманию двух народов вокруг Чехова. Большинство из них были немцами, и инициатива возрождения чеховской традиции исходила от них. В маленьком, на 1000 жителей, Баденвайлере есть даже небольшой театр одного актёра, в репертуаре которого каждый год есть Чехов. Потянулись в Баденвайлер и гости из России, официальные делегации, художники, писатели, любители хорошей литературы, завязалась хорошая дружба с родиной Чехова — Таганрогом, где мы уже не раз побывали. Это самое дорогое, о чём можно говорить с гордостью, это живые связи с конкретными людьми, живой диалог стран, тёплые встречи людей, смотрящих в одном направлении и идущих навстречу друг другу. Чехов нас объединяет, напоминает, что все мы «человеки», и память ему за это благодарная. Вот и в 2014-ом юбилейном году мы объединились с российскими и украинскими музеями Чехова для совместной выставки в Баденвайлере. Целый месяц висели в курхаусе стенды с материалами музея театра из Москвы, Дома-музея Чехова в Ялте, фотографии из музея в Сумах (Украина), макеты и куклы театра Образцова, уникальные находки Пушкинского музея о докторе Швёрере и семье доктора Живаго и «сокровища» нашего, баденвайлерского «Чеховского салона». Бывший священник, большой знаток литературы Рольф Лангедёрфер регулярно водит четырёхчасовые экскурсии «Литературными тропами», которые начинаются в музее. А члены правления Чеховского общества каждый месяц заседают и планируют на год вперёд, обсуждают сделанное и предстоящее. И это всё люди занятые, ещё работающие в университетах доктора и кандидаты наук, вышедшие на пенсию архитектор и священник, хозяин небольшой гостиницы и учительница русского языка, то есть я, российская немка, которая приехала с семьёй 25 лет назад жить в Германию и оказалась здесь нужна как носитель русской культуры.
Теперь, когда я уже не работаю больше в школе и активнее участвую в мероприятиях Чеховского общества в Германии, я перевожу на русский язык статьи и доклады чеховедов, провожу экскурсии с учениками и студентами по чеховским местам Баденвайлера. Ко мне часто обращаются вальдорфские школы нашего региона, в практике которых есть обмен учениками. Так, на моих экскурсиях регулярно бывают старшеклассники из иркутской и самарской вальдорфских школ вместе с их гостеприимными «хозяевами» — родителями и учениками наших школ. Российские гости очень благодарные слушатели, с уважением относятся к тому, как хранят на Неметчине память о русском писателе, как много здесь интереса к его произведениям и к его личности. По возвращении домой они внимательнее и вдумчивее относятся к своей истории и к тому культурному наследию, что имеют. Мне эти молодые ребята интересны со всех сторон — их патриотизмом, любознательностью, глубиной и широтой знаний, их положительным влиянием на немецких учеников. Такое общение всегда благотворно и — в любом возрасте!
В 2014 году у нас проходила ещё одна выставка — привезённые Литературным музеем из Москвы оригинальные фотографии о путешествии Чехова на Сахалин в 1890 году. На открытии выставки было многолюдно и празднично-радостно, немцы опять проявили большой интерес к такому далёкому острову и к событию многолетней давности.
Экскурсоводов на наших выставках не бывает, нужно читать написанное на трёх языках пояснение к экспонатам. И люди приезжают и приходят, долго и внимательно читают. А двери музея, как и во время выставок, всегда открыты для посетителей.
В январе в Таганроге широко празднуют день рождения Чехова. С тех пор как мы побывали там и насладились простотой и душевностью этого праздника, мы и у себя отмечаем этот день. Приглашаются члены общества и все желающие побыть вместе, почитать в тёплом кругу Чехова на двух языках, послушать русский хор из соседнего, приграничного со Швейцарией немецкого города, выпить доброго местного вина «за Чехова и за дружбу с Россией!». В этот раз, в связи с выставкой, мы читали страницы из книги Чехова «Остров Сахалин» и из его путевых заметок и писем своим близким об этом трудном и благородном путешествии писателя «в ад и в рай». Так мы понемногу из года в год укрепляем и расширяем наш культурный мостик, наш диалог с россиянами.
Мы смотрим в будущее с уверенностью Чехова, что оно будет лучше! И почва для этой уверенности хорошо удобряется и не истощается политическими событиями уже нового XXI века. Историю нельзя переписать, её надо знать и помнить.
Примечания
1. Рабенек Л.Л. Последние минуты Чехова // Чеховиана: «звук лопнувшей струны»: К 100-летию пьесы «Вишневый сад». — М.: Наука, 2005. — С. 566—577.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |