Заключение

Чехов был теснейшим образом связан со своим временем. С одной стороны, теперь Чехов стал для нас «всемирным» и вненациональным писателем, раскрылись и раскроются многие философские глубины его произведений. С другой стороны, мы потеряли конкретно-историческое понимание той «живой жизни», которая лежит в основе его рассказов, повестей и пьес. Потеряли понимание того, что Чехов и его читатель, переживая свое время, звучали в унисон, понимание, на какие важные для времени начала откликнулся Чехов.

Незнание этого опасно, во-первых, для наших интерпретаций Чехова — исследователь получает возможность навязывать ему любые смыслы, что все же стоит вне задач литературоведения как науки. Во-вторых, опасно и для читателя, который начинает видеть в Чехове писателя, скучно морализирующего по поводу того, что «в человеке все должно быть прекрасно». Кроме того, нужно помнить, что на современное понимание Чехова оказывает очень большое влияние история его интерпретаций. Например, в школьном и вузовском литературоведении до сих пор сильны идеи народнической критики по отношению к Чехову (правда, не 1880-х гг., но 1890-х, когда у Чехова были найдены социальные идеалы).

Обращение к истории формирования литературной репутации А.П. Чехова 1880—1917 гг. позволило сделать следующие выводы:

1. Формирование литературной репутации Чехова определялось внутренним конфликтом между профессиональной литературной критикой, которая многое поняла в Чехове, но не приняла — и интеллигентным читателем. Творчество Чехова совпало по времени с важнейшими процессами в русской культуре, в результате которых кардинально изменились те факторы, которые определяли писательские репутации: на смену интеллектуальной элите (критике) пришла масса читателей. Изучение отношения русского общества к Чехову в указанный период долгое время строилось на основе обращения к узкому числу материалов — прежде всего, критики. Но если обратиться ко всему комплексу источников, позволяющих восстановить литературную репутацию писателя на рубеже веков, то окажется, что эпоха была пронизана Чеховым. И в разноголосице мнений роль и влияние критики были не решающими.

2. Решающими факторами в формировании литературной репутации Чехова были: а) то, что его современники увидели в его творчестве свои настроения растерянности и отчаяния, бывшие неизбежным и закономерным результатом первого этапа формирования капитализма, б) найденные Чеховым приемы воздействия на читателя, умение «поднять» реципиента в процессе чтения на уровень «высшего» синтетического миропонимания, «гипнотическое» подчинение читателя авторской воле в процессе чтения. Особенностью художественной манеры Чехова было то, что в основе ее лежит не изображение, а проживание жизни — так же, как в музыке. Отсюда огромная популярность среди читателей, хотя и не умеющих адекватно объяснить суть своего переживания.

3. Современникам пришлось очень нелегко: Чехов явил собой писателя, который был высшей стадией в развитии реализма, создав текст, одновременно являющийся мудрой мыслью о мире и создающий абсолютную иллюзию жизни, текст, с трудом поддающийся логической интерпретации. Эпоха не привыкла говорить о таких текстах и с трудом искала для Чехова нужные слова. Следствием этого была парадоксальная ситуация: читатель говорил о своей огромной любви к Чехову, многое в его творчестве «чувствовал», «угадывал», но не понимал, «пересоздавал» Чехова в соответствии со своими представлениями, упрощал, поскольку подлинный Чехов труден для понимания массовым, даже интеллигентским, сознанием. Слава Чехова не означала его понимания. Причины этой любви к писателю вопреки смыслу его творчества были загадочны для многих критиков, которые не раз высказывали свое изумление по поводу сложившейся ситуации.

4. Наиболее адекватными сути чеховского творчества оказались такие формы интерпретации, которые требовали проживания текста — например, спектакли МХТ.

5. Сложность задачи, с которой столкнулись современники, определила то, что постижение Чехова шло как постижение целостной творческой индивидуальности, в единстве его личности и творчества. Причем сначала, при жизни Чехова, особую роль играли его произведения, на основе которых конструировался образ автора, а затем обсуждение личности стало влиять на понимание творчества. Стремление понять личность Чехова обусловило необходимость переоценки культурных ценностей. В результате для ряда современников Чехов оказался открытием цельной личности, смелой и самостоятельной, сформировавшей себя как гармоничную, уравновешенную и зрелую, открытием писателя, обладавшим, по словам современников, «двуединым» миросозерцанием, т. е. соединившим прозу и величие жизни, суровость и сочувствие к человеку, требование свободы личности и антииндивидуализм.

6. Чехов наиболее полно (более полно, чем, например, символисты) отразил основные тенденции культуры рубежа веков (утопизм, идея жизнетворчества, болезненное одиночество и пр.). Чеховские читатели и зрители увидели в нем «выразителя» эпохи — чем и объясняли свою любовь к нему. Но аналитичность Чехова как творца художественного мира определила то, что он посмотрел на эпоху одновременно изнутри и извне, субъективное переживание своего времени стало предметом объективного осмысления, в результате чего в творчестве Чехова преодолены крайности неоромантического мироощущения его современников.

Материалы работы позволяют сделать ряд теоретических выводов:

1. Формирования литературной репутации писателя — это процесс, внутри которого действует множество разнонаправленных факторов, приближающих и отталкивающих читателей от писателя. Так, утопические мечтания российской интеллигенции начала XX в. определили славу Чехова среди молодежи, и в то же время определи то, что симпатии этого слоя неумолимо переходили к Горькому.

2. История формирования литературной репутации писателя, признанного классиком, не должна строиться на «научном идеализме» — это не процесс его «понимания» и нельзя говорить о том, что эпоха «поняла» или «не поняла» Чехова. В изучении литературной репутации писателя важен не результат, к которому приходят реципиенты творчества писателя, а сам процесс споров и поисков, разнообразие интерпретаций, которые могут казаться последующим поколениям правильными или ошибочными, поскольку эти последующие поколения выбирают из всей совокупности интерпретаций те, которые им нужны. Важно определить причины, по которым те или иные интерпретации оказались важными для своего времени. В то же время в отторгнутых интерпретациях можно найти немало ценного. В процессе споров проявляются и упрощенные понимания, и принятые «средние» мнения, а отдельные интерпретаторы поднимаются до глубокого уровня восприятия — которое никогда не может быть массовым. Тенденции к усложнению образа писателя в общественном сознании всегда уравниваются тенденциями, упрощающими этот образ. Формирование литературной репутации Чехова — это не линейный процесс, не единый сюжет, который отражается в каких-либо рубежных вехах в виде конкретных статей наиболее авторитетных авторов или в биографиях. Каждое отдельное микрооткрытие в постижении творческой индивидуальности Чехова является результатом диалога не только с Чеховым, но полилога в самом обществе, что для каждого, даже небольшого шага вперед в понимании Чехова общество должно было пройти сложный путь, обусловленный множеством факторов: развитие методологии критики, эволюция общественно-политических настроений читателя, появление новых материалов и т. д. Формирование литературной репутации — это синтез многих одновременно существующих и разнонаправленных тенденций, в которых есть понимание и непонимание, признание и отталкивание в одно и то же время. Внутреннюю конфликтность каждого микросюжета (Базаров или Каратаев? Чистый художник или социальный писатель? Выше Толстого или ниже Толстого в литературной иерархии? и т. д.) мы и старались проследить.

3. Процесс формирования литературной репутации — это присваивание писателя определенной субкультурой. Творчество Чехова оказалось ориентированным не на ту социальную группу, на которую до него ориентировалась литература — не на тот слой, который считал себя элитой интеллигенции. Потому литературная критика, литературоведение так долго отказывались признать значение Чехова, и, вынужденно признав, долго не могли найти адекватный язык для разговора о нем. Творчество Чехова обладало силой «заражения» и сплочения для иной группы — массового среднего интеллигента, порожденной всей системой культуры России и выдвинувшегося в 1880-е гг. Произведения писателя дали этой группе возможность осознать тот комплекс чувств, эмоций, переживаний, который до этого не отражался в литературе.

4. Изучение литературной репутации писателя предполагает особую методику работы с источниками, в основе которой лежит не просто научная критика каждого источника, но особое внимание к субъективной позиции мемуариста, критика, автора дневника и пр. как позиции, порожденной не только личными причинами, но культурной ситуацией данного времени.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования её результатов и выводов в лекционных курсах по истории русской литературы, спецкурсах и спецсеминарах. Знание того, как функционирует образ Чехова в общественном сознании, поможет выстроить работу преподавателя и учителя со студентом и школьником.

Общие выводы исследования и приведенные в нем материалы могут быть полезными для анализа творчества А.П. Чехова, при подготовке комментариев к текстам писателя и изданиям мемуарных и критических материалов. Поставленные в работе проблемы предполагают дальнейшее глубокое изучение, что является стимулом для создания новых работ в этой области. В рамках одной работы невозможно было обозреть все материалы — их, как мы уже указывали, десятки тысяч. Необходимо выявление всего круга источников — о чем мечтало не одно поколение литературоведов: издание всего корпуса мемуаров о Чехове было желанием Н.И. Гитович, А.П. Чудаков готовил полный указатель публикаций о Чехове в прижизненной периодической печати. Почти не изучены публикации о Чехове в провинциальных изданиях, не ясна степень влияния Чехова на литературу 1900—1910-х гг. Но целостный взгляд на то, как воспринимали Чехова его современники, позволяет включить уже известные науке материалы в общий контекст и позволит сделать это с нововыявленными источниками.

Апробированная в работе методика анализа изучения писателя в рамках социологии литературы может быть применена при изучении литературных репутаций других писателей.