Вступление. «Пушкин нужен до зареза»

Чехов — это Пушкин в прозе. Вот как в стихах Пушкина каждый может найти отклик на свое личное переживание, такой же отклик каждый может найти в повестях Чехова.

Л.Н. Толстой

Я бы с восторгом прочел что-нибудь новое о Пушкине или Толстом — это было бы бальзамом для праздного ума моего...

А.П. Чехов — А.С. Суворину, 10 мая 1891 г.

В январе 1887 года исполнялось 50 лет со дня смерти А.С. Пушкина. К этому дню наследники поэта теряли право собственности на его произведения, а многие издатели торопились выпустить полное собрание его сочинений. Наибольшие читательские ожидания были обращены к 10-томнику, подготовленному опытным и предприимчивым Алексеем Сергеевичем Сувориным. Его книжные магазины были хорошо известны в Петербурге, Москве и других больших городах России, на крупных железнодорожных станциях работали его книжные киоски. «Пушкин», обещанный Сувориным, был наиболее привлекательным из всех предстоящих изданий. Прежде всего благодаря баснословно низкой цене: 1 рубль 50 копеек за десять томиков в твердом переплете с тиснением. Это было ровно в 10 раз меньше прежней цены на полное собрание сочинений Пушкина, что делало издание доступным для самого широкого круга читателей. Кроме подписки на полное собрание, предполагалась розничная продажа по 15 копеек за отдельную книжку. Газеты того времени называли такой проект прекрасным и смелым делом, заслуживающим безусловной похвалы и всеобщего сочувствия.

Среди тех, кто с нетерпением ожидал выхода пушкинских сочинений, был и сотрудничавший с Сувориным Антон Чехов. В эти дни он писал из Москвы в Петербург брату Александру, журналисту, также связанному деловыми отношениями с Сувориным: «...Я нахожу полезным дать тебе занятие. Видишь ли: мне нужно 20 (двадцать) экземпляров сочинений Пушкина, изд. Суворина. В Москве достать никак нельзя: всё моментально распродаётся... Похлопочи, ибо Пушкин нужен до зареза».

Знакомые и незнакомые одолевали Чехова просьбами помочь им в покупке «Пушкина». Если брату он поначалу сделал заявку на 20 комплектов 10-томника, то уже через неделю непосредственно самому Суворину сообщал, что таких просителей у него записано ровно сорок. Совестясь похлопотать за себя, Антон Павлович не мог отказать врачам сельских больниц, педагогам, земским деятелям, «вообще лицам, — по его собственным словам, — занятым с утра до вечера, всегда утомленным и не имеющим времени...»

Первое суворинское издание сочинений Пушкина печаталось в количестве 15 тыс. экземпляров. В день выхода, 30 января 1887 года, в Петербурге и других местах за несколько часов был распродан весь тираж. «Первое издание разошлось в один день, так что я даже для себя не мог достать Пушкина», — писал Чехов. Газеты отмечали: «Такого факта не было еще никогда с самого начала русской книжной торговли...»

Второе издание, напечатанное в количестве 100 тыс. экземпляров (1 миллион томов), вышло в июне и разошлось за несколько дней. Но и оно не смогло удовлетворить всех желающих. Немедленно вслед за тем было начато печатание третьего издания. Можно не сомневаться, что сочинения Пушкина были получены ординаторами московских клиник, подписной лист которых Чехов переслал Суворину, художниками, сельскими учителями, всеми, от кого писатель принимал поручения. Один из комплектов был отправлен и в родной город Чехова Таганрог, двоюродному брату Георгию, который намеревался этим подарком «любезного брата Антона» положить начало маленькой домашней библиотеке.

В 1890 году Чехов совершил поездку на остров Сахалин, где находилась каторга и поселения ссыльных. Вернувшись, он активно включился в работу по созданию библиотек при шести школах «каторжного, забытого богом и людьми острова». Начальнику Сахалина генералу В.О. Кононовичу писатель сообщал, что по его инициативе книги посылают два московских Комитета грамотности, а также частные издатели, авторы и благотворители. В списке книг, пожертвованных Сувориным, под № 1 Чехов указал «Сочинения» Пушкина — 6 экземпляров 10-томника, по одному на каждую сахалинскую школу.

Для себя Чехову удалось приобрести второе суворинское издание Пушкина — 10 изящных томиков кирпичного цвета хранились в его кабинете в книжном шкафу между собраниями Льва Толстого и И.С. Тургенева. Титульный лист каждого тома, кроме 6-го, был подписан: «Антон Чехов». На нескольких страницах остались небольшие чеховские пометки. Писатель дорожил этим изданием. Позднее он не раз пересылал различные книги в дар Таганрогу, для городской публичной библиотеки, о пополнении которой заботился на протяжении многих лет. Но 10 пушкинских томиков остались в его доме навсегда.

Шестой том суворинского издания включал в себя прозу Пушкина, в том числе пять новелл, известных нынешнему читателю под названием «Повести Белкина». Но в издании 1887 года они имели то заглавие, под каким впервые увидели свет в 1831 году: «Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А.П.». Последовательность публикации была такой: «Выстрел», «Метель», «Гробовщик», «Станционный смотритель», «Барышня-крестьянка». Как известно, очередность написания повестей была иной: «Гробовщик», «Станционный смотритель», «Барышня-крестьянка», «Выстрел», «Метель».

Восприятие Чеховым этих произведений не было связано именно с циклом, открываемым «Выстрелом» и завершаемым «Барышней-крестьянкой». Правда, искать прямые признания Чехова о впечатлении от «Повестей Белкина» или, тем более, их влиянии на его творчество, было бы напрасным делом. Он считал, что тайны творчества подобны тайнам любви: пути их сокровенны. Герой его рассказа «О любви» утверждал то, что было близко и самому автору: «До сих пор о любви была сказана только одна неоспоримая правда, а именно, что «тайна сия велика есть»...» Хорошо знавший Чехова А.И. Куприн вспоминал: «Он никому не поверял и не обнаруживал своих творческих путей».

В истории литературы бытует легенда, вероятно, известная и Чехову, близко общавшемуся со Львом Толстым и любившему его «Анну Каренину». Весной 1873 года Толстому случайно попался в руки том пушкинской прозы, и, перечитав его (в седьмой раз!), «невольно и благодаря божественному Пушкину», Толстой с головой окунулся в работу над своим новым романом — будущей «Анной Карениной». В то время разным корреспондентам он писал примерно одно и то же: «Давно ли вы перечитывали прозу Пушкина? Сделайте мне дружбу — прочтите с начала все «Повести Белкина». Их надо изучать и изучать каждому писателю. Я на днях это сделал и не могу Вам передать того благодетельного влияния, которое имело на меня это чтение». По свидетельству жены Толстого Софьи Андреевны, Лев Николаевич говорил, перечитав «Повести Белкина»: «Многому я учусь у Пушкина, он мой отец, и у него надо учиться».

Подобные откровения Чехову были совершенно не свойственны. При этом вполне допустимо говорить о чеховском отклике на все «Повести Белкина». Но это отклик другого характера — не дословно прямой, а художественный, растворенный в собственном творчестве, предстающий в виде более или менее открытого литературного диалога.