Одной из основных и самых сложных частей речи в русском языке является глагол. Именно он — во всей совокупности форм и значений — обладает богатейшими семантическими, грамматическими и стилистическими возможностями.
В вербоцентрической концепции [Потебня 1977, Пешковский 2001, Кацнельсон 1972] глагол понимается основным организатором предложения, ибо «господствует» в нем, представляя в своей семантике «макет» будущей синтаксической структуры: «...в содержательном плане глагольный предикат — это нечто большее, чем просто лексическое значение» [Кацнельсон 1972: 83]. Специфика глагольной семантики и обусловливает ведущую роль глагола в художественном тексте, так как, по словам В.В. Виноградова, «семантическая структура глагола более емка и гибка, чем всех других грамматических категорий» [Виноградов 1972: 337].
Итак, русский глагол отличается исключительной сложностью и спецификой своего содержания, разнообразием грамматических категорий и форм, их взаимосвязью и взаимодействием с категориями лексическими, богатством парадигматических и синтагматических связей. Поэтому в сфере глагола есть много проблем, касающихся важнейших аспектов речепорождения, соотношения номинации и предикации, лексического и грамматического, языка и речи, роли говорящего и слушающего, системности и асистемности в языке.
Проблемы семантики и функционирования глагольного слова неоднократно рассматривались в отечественной лингвистике. Однако, несмотря на значительное количество работ в этой области (Л.М. Васильева, Э.В. Кузнецовой, Г.А. Золотовой, А.Л. Шарандина, Л.Г. Бабенко, Т.А. Кильдибековой, Н.Ю. Шведовой, В.В. Степановой и др.), глагольная лексика, участвующая в интродукции персонажа, все еще остается недостаточно изученным явлением в контексте современных научных парадигм.
Лингвистика художественного текста опирается на антропоцентрический подход, в котором на первое место при изучении порождения и восприятия текста выдвигается литературный персонаж, ведь он не только объект описания, но и его центр, та семантическая доминанта, которая организует текстовое единство. А структурное единство художественного текста, сам принцип связи отдельных, последовательных появлений персонажа закладывается его интродукцией, той типологической моделью, которая нужна для первоначальной ориентации читателя.
Характеристика персонажа предполагает описание формальных средств выражения тех или иных значений слов, грамматических, парадигматических, семантико-синтаксических, ассоциативных структур, моделей словосочетаний и предложений. В нашей статье в данном аспекте мы рассматриваем глагольные единицы как средства интродукции персонажа в пределах художественного текста. Глагольные языковые средства помогают понять описание персонажей, раскрывают авторское представление о них (особенности их речи, мышления, поведения, физических действий, движений и перемещений, чувств, ощущений). Естественно, передать все разнообразие действий и состояния может только глагол.
Таким образом, актуальность и новизна исследования, частью которого является предлагаемая статья, состоит в том, что семантика глагольных предикатов впервые анализируется в плане описания интродуктивной номинации персонажа. Глагольные языковые средства дают целостную картину описания персонажей при их интродукции, раскрывают авторское представление о действующих лицах, включающее особенности их речи, мышления, поведения, физических действий, движений и перемещений, чувств и ощущений.
Материалом для исследования (общий объем его составляют более 500 контекстов, взятых из рассказов А.П. Чехова) послужили глагольные предикаты как средство создания интродукции персонажа.
Целью исследования считаем разработку семантической классификации глагольных предикатов в данных интродуктивных контекстах.
Самая известная из классификаций глаголов — традиционное разграничение глаголов действия и состояния. С современных лингвистических позиций это противопоставление обосновывается, к примеру, в работах Т.А. Кильдибековой [Кильдибекова 1985], которая считает, что действие как общекатегориальное значение глагола членится на собственно действие и состояние, составляющие стержень главных лексико-грамматических разрядов глаголов. К акциональным она относит объектные (субъектно-объектные) глаголы, содержащие в семантике компоненты активности, целесообразности и каузативности, а к неактивным (глаголам состояния) — все остальные. Другие языковеды наряду с глаголами действия и состояния выделяют в качестве основных лексико-грамматических разрядов (семантических классов) также глаголы бытия, процесса, отношения и т. д. Р.М. Гайсина [Гайсина 1982] классифицирует глагольную лексику следующим образом: глаголы бытийности и становления (или статические и динамические); глаголы действия; состояния и отношения. Г.А. Золотова выделяет четыре основных класса глаголов: реляционные, экзистенциональные, статуальные и акциональные (с их дальнейшим подразделением на подклассы).
В процессе нашей работы при определении лексико-семантического значения каждого класса глагольных предикатов мы использовали данные Г.А. Золотовой и лингвистических словарей.
Отметим, что в центр глагольной системы Г.А. Золотова в работе «Коммуникативная грамматика русского языка» ставит класс глаголов со значением действия, или акциональных, которые выражают категориальное значение глагола как части речи. Акциональные глаголы составляют один из значительных участков общей системы глагола, представляют собой языковое воплощение всего многообразия действий, совершаемых человеком. Акциональные глаголы, в свою очередь, подразделяются на семантические группы по характеру действия [Золотова 2004: 60].
Класс акциональных глаголов, согласно Г.А. Золотовой, противостоит классу статуальных глаголов (глаголы состояния), которые не обладают признаками активности и целенаправленности. Близкими к статуальным выступают функтивные глаголы. Они обозначают функционирование предмета или возможность функционировать как способ существования, назначения предмета (часы спешат, нож режет, мотор тарахтит, радио говорит, ветер воет, дождь идет, волны плещут и т. д.). События, обозначаемые группой реляционных глаголов, представляют определенный тип отношений между участниками или элементами обозначаемого события, следовательно, такой тип глаголов представляет событие в статическом аспекте, т. е. эти глаголы не являются акциональными, выражающими действие.
Класс экзистенциональных (или бытийных) глаголов называет процесс бытия, существования, наличия. «Микрополе глаголов бытия имеет сложную структуру: ядерными являются глаголы быть, жить; глаголы остальных ЛСГ образуют область ближней или дальней периферии, выражая различные формы и фазы существования» [Деева 2003: 4]. Р.М. Гайсина о бытийных глаголах пишет: «Наиболее абстрактными несубстанциональными семами в значениях глаголов, характеризующихся предельно широкой частотностью, являются семы становления и бытийности. Эти семы, будучи предельно абстрактными, не могут быть точно определены, их содержание можно лишь приблизительно описать. Сема бытийности обозначает наличие факта, события без указания на его развитие, внутреннее движение, эта сема обозначает внутреннюю статичность факта, события» [Гайсина 1982: 16].
Итак, мы рассмотрели в общем виде семантическую классификацию глаголов, предложенную Г.А. Золотовой, на которую мы опирались, рассматривая лексико-семантические группы глаголов, использованные А.П. Чеховым для репрезентации интродуктивной номинации персонажей.
Обратимся к примерам и выясним, какой смысловой тип глагольных предикатов характерен для интродуктивных контекстов у А.П. Чехова.
При интродукции персонажа мы выделяем следующие лексико-семантические группы (ЛСГ) глаголов, выстраивая их по шкале частотности (от наиболее употребительных — к наименее встречающимся):
1. ЛСГ акциональных глаголов движения и перемещения в пространстве (идти, ходить, бежать) — 33%;
2. ЛСГ акциональных глаголов стандартных пространственных положений (сидеть, лежать, стоять) — 23%;
3. ЛСГ акциональных глаголов деятельности или занятия (служить, экзаменовать, конвоировать) — 9%;
4. ЛСГ акциональных глаголов восприятия (видеть, слышать, ощущать запах) — 6%;
5. ЛСГ акциональных глаголов физического действия (пить, мотать (головой), жать (плечами)) — 5%;
6. ЛСГ акциональных глаголов речевого действия (говорить, здороваться, молчать) — 4%;
7. ЛСГ акциональных глаголов интерсубъектного действия (встречаться (с друзьями), жениться) — 3%;
8. ЛСГ акциональных глаголов, называющих способ поведения (натерпеться, суетиться, страдать манией преследования) — 2%;
9. ЛСГ акциональных глаголов ментальных, мыслительных действий (вспомнить) — 1%;
10. ЛСГ акциональных глаголов обладания (нанимать, держать) — 1%;
11. ЛСГ экзистенциональных глаголов (быть, жить) — 13%.
Проведенный лексико-семантический анализ глагольных предикатов, участвующих в интродукции персонажей в рассказах А.П. Чехова, показал, что наиболее распространенным способом введения героя в мир повествования является изображение посредством акциональных глаголов движения и перемещения в пространстве и экзистенциональных глаголов, что соответствует желанию автора органично показать первое появление персонажа перед читателем: герой сам подходит, подбегает, сидит, стоит или просто живет, существует.
Итак, вся глагольная система, презентующая интродуктивную номинацию персонажа, состоит из 11 ЛСГ, некоторые из которых по содержанию сем, определяющих денотативное значение глаголов, в свою очередь, могут быть поделены на подгруппы.
Рассмотрим, к примеру, ЛСГ акциональных глаголов движения и перемещения в пространстве. Здесь мы выделяем 6 подгрупп — глаголы с семой «двигаться в каком-либо направлении от одного пункта к другому по горизонтальной поверхности, самостоятельно делая шаги, поочередно переставляя ноги» (идти, шагать); глаголы с семой «двигаться с большой скоростью, быстро переставляя ноги: бегом, стремительно или частым мелким шагом, прыжками» (бежать, разг. мчаться, нестись, лететь, семенить, спешить, торопиться); глаголы с семой «двигаться с малой скоростью, медленно переставляя ноги» (брести, разг. ковылять, красться, плестись, тащиться); глаголы с семой «перемещение, движение в пространстве» (ступить, двигаться, входить, являться); глаголы с семой «перемещение сверху вниз или снизу вверх» (спуститься, сходить, подниматься); глаголы с семой «двигаться в каком-либо направлении от одного пункта к другому на транспортном средстве, лошади (ехать, разг. катить, лететь, скакать, трусить, разг. трястись). Такое детальное изображение событий посредством акциональных глаголов движения и перемещения в пространстве соответствует целевой установке автора придать большую значимость деталям, связанным с двигательной активностью персонажей.
Например: «Но вот в передней раздается звонок. Я и Катя узнаем его и говорим: — Это, должно быть, Михаил Федорович. И в самом деле, через минуту входит мой товарищ, филолог, Михаил Федорович, высокий, хорошо сложенный, лет пятидесяти, с густыми седыми волосами, с черными бровями и бритый» (С. VII, 284); «Через переднюю пробежал на улицу штатный смотритель уездного училища Хамов. За ним спешил навстречу к инспектору законоучитель Змиежалов в камилавке и с наперсным крестом» (С. III, 37); «В дверях показалась маленькая блондинка лет семнадцати-восемнадцати, стриженая, в коротком голубом платье и с белым аксельбантом на груди» (С. VII, 203).
Очень часто появление героя дается при помощи глаголов стандартного расположения в пространстве, когда герой находится в состоянии покоя: лежит, стоит или сидит. Например: «В один прекрасный вечер не менее прекрасный экзекутор, Иван Дмитрич Червяков, сидел во втором ряду кресел и глядел в бинокль на «Корневильские колокола»» (С. II, 164); «За столом, низко нагнувшись над книгой или препаратом, сидит мой прозектор Петр Игнатьевич, трудолюбивый, скромный, но бесталанный человек, лет тридцати пяти, уже плешивый и с большим животом» (С. VII, 259); «Возле него <Грябова> стояла высокая тонкая англичанка с выпуклыми рачьими глазами и большим птичьим носом, похожим скорей на крючок, чем на нос» (С. II, 195); «Около клироса стоит маленькая старушонка с озабоченным лицом и с котомкой на спине. Она задумалась» (С. III, 232); «На диване, обитом малиновым бархатом, полулежит хорошенькая дамочка» (С. II, 90).
Интродуктивная номинация встречается в позиции объекта при акциональных глаголах чувственного восприятия, обнаружения, знакомства: объект как бы включается в знакомый автору, рассказчику фрагмент мира. «Номинация в таких сообщениях должна семантически удовлетворять глаголу восприятия, согласовываться с ним по смыслу. Так, после наиболее обычного в таких случаях глагола зрения должно стоять имя, классифицирующее объект по зрительно воспринимаемым чертам» [Арутюнова 1977: 310].
Примеры представления персонажа при помощи глаголов восприятия: «Дюковский взял в руки огарок и полез на верхнюю полку. Там он увидел длинное человеческое тело, лежавшее неподвижно на большой пуховой перине. Тело издавало легкий храп...» (С. II, 218); «Госпожа Ляликова, полная пожилая дама, в черном шелковом платье с модными рукавами, но, судя по лицу, простая, малограмотная, смотрела на доктора с тревогой» (С. X, 76).
Введение героя в мир повествования может быть осуществлено бытийными глаголами. Отметим, что согласно данным словаря А.О. Гребенникова [Гребенников 1999: 14], наиболее частотен глагол «быть», на его долю приходится 2411 упоминаний в текстах А.П. Чехова. Например «Кроме блондинки, в зале была еще одна женщина, очень полная и высокая, с нерусским лицом и обнаженными руками» (С. VII, 204); «Есть в России заслуженный профессор Николай Степанович такой-то, тайный советник и кавалер; у него так много русских и иностранных орденов, что когда ему приходится надевать их, то студенты величают его иконостасом» (С. VII, 251).
Интродуктивная номинация персонажа в рассказах А. Чехова может быть представлена с помощью акциональных глаголов речевого действия — автор или герой-рассказчик показывают действующее лицо в момент речи: «Какой-то человек в белой фуражке и в костюме из дешевой серой материи, сидя на казачьем жеребчике, у самого переднего края разговаривал о чем-то с Дымовым и Кирхой» (С. VII, 79); «— Никак нет, ваше высокородие, — сказал садовник Ефрем, маленький седовласый старичок с лицом отставного унтера» (С. II, 201).
Несмотря на то, что употребление речевых глаголов в текстовом пространстве рассказа свидетельствует о важности сцен коммуникации героев в процессе развития сюжета, они не получили распространение при интродукции персонажа (4% словоупотребления).
Семантическая группа глаголов деятельности или занятия, встречающихся при интродукции персонажа, тоже нечастый прием ввода героя в повествование (9%): «...Васильев... осматривал музыкантов. На рояле играл благообразный старик в очках, похожий лицом на маршала Базена; на скрипке — молодой человек с русой бородкой, одетый по последней моде» (С. VII, 207).
Проанализировав семантику глагольных предикатов в интродуктивных контекстах А.П. Чехова, мы пришли к выводу, что глагольное слово помогает создать в сознании читателя яркую картину образов персонажей; моделирует повествование, передавая последовательность и динамику событий. Основным смысловым типом глагольных предикатов в интродуктивных контекстах у А.П. Чехова являются акциональные глаголы движения и перемещения. Это свидетельствует о своеобразии чеховского построения интродукции, когда герой врывается, вбегает, входит или спокойно сидит, стоит, лежит в момент знакомства с ним читателя.
Таким образом, А.П. Чехов придает всему, что он изображает, постоянное движение. Динамичность описания достигается использованием глаголов, содержащих сему «движение».
Литература
1. Арутюнова Н.Д. Номинация и текст // Языковая номинация (Виды наименований). М., 1977.
2. Васильев Л.М. Современная лингвистическая семантика. М., 1990.
3. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М., 1972.
4. Гайсина Р.М. К семантической типологии глаголов русского языка // Семантические классы русских глаголов: Межвузовский сборник научных трудов. Свердловск, 1982. С. 15—21.
5. Гребенников А.О. Частотный словарь рассказов А.П. Чехова. СПб., 1999.
6. Деева Н.В. Функционально-семантический аспект глаголов бытия. Автореф. канд. филол. наук. Архангельск, 2003.
7. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М., 1996.
8. Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М., 2004.
9. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. Л., 1972.
10. Кильдибекова Т.А. Глаголы действия в современном русском языке: Опыт функционально-семантического анализа. Саратов, 1985.
11. Лексико-семантические группы русских глаголов: Учебн. словарь-справочник / Сост. Э.В. Кузнецова и др. Свердловск, 1988.
12. Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. М., 2001.
13. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Том IV. Вып. 2. Глагол. М., 1977.
14. Степанова В.В. Глагольное слово в лексико-системном аспекте и его характеристики // Глагол в лексической системе современного русского языка. Л., 1981.
15. Шарандин А.Л. Системная категоризация русского глагола. Тамбов, 2001.
16. Шведова Н.Ю. Глагол как доминанта русской лексики // Филологический сборник: к 100-летию со дня рождения акад. В.В. Виноградова. М., 1995. С. 409—414.
17. Экспериментальный синтаксический словарь. URL: http://slovari.ru/default.aspx?s=0&p=2864
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |