Люди, интересующиеся историей Таганрога и изучающие ее, должны быть особо признательны А.П. Чехову, так как во многом благодаря ему многие факты и персонажи местной истории не канули в Лету. Историю Таганрога второй половины XIX в. мы знаем и представляем намного лучше, чем жизнь города в отдельные периоды советской эпохи. Хотя от нее нас отделяет гораздо меньше времени.
Уже при жизни писателя его земляки активно отыскивали в его произведениях таганрогские реалии, черты знакомых, обижались или гордились, узнавая себя в чеховских персонажах. Вскоре после кончины А.П. Чехова, в городе начали собирать воспоминания его таганрогских знакомых, соучеников по гимназии, фиксировать те «мелочи жизни», которые мало заботили историков, изучавших в то время (речь о первой половине XX в.) в основном социальную историю и деятельность исторических личностей.
В 1970-х гг. в разных областях научных исследований растет популярность антропологического (челоковедческого) подхода. Антропологический подход в исторических исследованиях заставил историков, образно говоря, сменить телескоп на микроскоп. Интерес к массовым событиям, глобальным социальным сдвигам и катаклизмам, свершениям великих людей привел к тому, что в этой «большой истории» исчез человек. История оказалась наукой без живых людей, без тех, без кого не было бы истории. Но во многих исторических трудах, это касается и работ по истории нашего города, изданных в 1930—1970-е гг., они остались преимущественно безымянными и «молчаливыми».
Провозглашенный историками французской школы Анналов принцип «история — это наука о людях во времени» открыл дорогу исследованию «структур повседневности» (Ф. Бродель), «микроистории», обращавшейся к жизни обычных людей, и через нее к постижению социальных сдвигов и катаклизмов «большой истории». Данный подход изменил отношение к источникам. Их круг значительно расширился. Особую ценность приобрели любые свидетельства «человеческой жизни во времени»: документы и предметы, характеризующие повседневность, письма и воспоминания, дневниковые записи. Все, что помогает изучать жизнь и массовые представления людей той или иной эпохи, смену ценностных установок и воскресить дух времени. Даже фальсифицированный источник имеет значение, так как главное в том, какие вопросы ему задает исследователь, пытаясь воссоздать живую ткань времени.
С точки зрения этого популярного сегодня подхода к истории чеховский период оказался самым изученным в истории Таганрога. Благодаря стараниям современников писателя, стремившимся сохранить для потомков свидетельства о детстве и юности великого земляка, людях из его окружения, событиях в жизни таганрогского общества, а также исследователям жизни и творчества А.П. Чехова и краеведам, собравшим богатейший фактический материал буквально по крупицам, мы имеем картину жизни чеховского Таганрога. На ней проступают яркие эпизоды местной жизни, интересные персонажи представителей таганрогского общества и привлекательные детали повседневности ушедшей навсегда эпохи.
Один из эпизодов жизни таганрогского общества восьмидесятых годов девятнадцатого столетия, сохранившийся в истории города благодаря Чехову и его современникам, мы вспомним сегодня.
6 апреля 1887 г. в письме из Таганрога Чехов написал: «Познакомился с офицером Джепаридзе — местная знаменитость, дравшаяся на дуэли» (П. II, 63). Эта фраза вызвала интерес исследователей его творчества, работавших в 1930-е гг. Обратившись к современникам писателя, они восстановили события этой дуэли и связали их с сюжетом пьесы А.П. Чехова «Три сестры». В 1941 г. в № 1 альманаха «Театральная неделя» была опубликована статья Льва Плоткина «К истории сюжета «Трех сестер»». В ней говорилось следующее: «Сюжет пьесы сложился у Чехова под влиянием встреч и наблюдений, накопленных им в 30-х годах прошлого столетия в русской провинции.
В восьмидесятых годах в Таганроге произошло столкновение двух видных представителей тамошнего «света» из-за жены местного коммерсанта, всегда окруженной толпой поклонников. Один из них барон Ферзен, гусар в отставке, только недавно появился на горизонте таганрогского общества. По свидетельству современников, это был вполне добропорядочный человек... По поводу таганрогской красавицы какой-то злостный клеветник пустил в обращение анонимный пасквиль, получивший широкую огласку. Некий Д., почувствовавший себя обязанным защитить честь опороченной дамы, при встрече в клубе с бароном Ферзеном, которого молва обвиняла в авторстве анонимного письма, ударил барона хлыстом по спине. Этот инцидент послужил поводом для дуэли, которая состоялась под Таганрогом, в Дубках... Эпизод в Таганроге и немецкая фамилия таганрогская барона — все это невольно ассоциируется с дуэлью между Соленым и Тузенбахом в заключительном акте «Трех сестер» [Плоткин 1941: 29].
Восстановить это событие местной светской жизни и имена его участников помог представитель одной из известных таганрогских греческих фамилий — Захар Ипатьевич Авьерино. Его письмо с описанием дуэли, адресованное таганрогскому историку Павлу Петровичу Филевскому, хранится в фонде письменных источников Таганрогского музея-заповедника [Авьерино].
Сотрудники историко-краеведческого музея в 2012 г. на протяжении нескольких месяцев вели работу с материалами переписки П.П. Филевского. Более трехсот писем, хранящихся в фонде таганрогского историка, представляют огромнейший интерес для изучения истории жизни российского общества в один из самых драматичных периодов — конец XIX — начало XX вв.
Несколько слов надо сказать о личности Павла Петровича Филевского, который остался в истории нашего города как первый «таганрогский летописец». Его труд «История города Таганрога», вышедший в 1898 г., уже больше ста лет является для многих главным источником сведений по истории города.
П.П. Филевский родился 6 ноября 1856 г. в семье мелкопоместного дворянина Бахмутского уезда, служившего с 1869 г. чиновником в Таганрогском Окружном суде. Павел Петрович был старшим соучеником Чехова по гимназии. Причем личностью заметной среди гимназистов. Обучаясь в старших классах, он издавал гимназический журнал «Голубочка».
Окончив гимназию в 1877 г., Филевский поступил в Харьковский университет на историко-филологический факультет. Из него он вышел в 1881 г. со степенью кандидата и был удостоен звания учителя гимназии с правом преподавания истории и географии. В этом же году он был принят учителем в Таганрогскую мужскую гимназию, а в 1881 г. перешел в Мариинскую женскую гимназию и проработал в ней вплоть до ее закрытия в 1920 г.
Одновременно с преподаванием в гимназии Павел Петрович активно занимался общественной деятельностью. Он избирался в городскую Думу, был почетным членом общества «Самопомощь», Общества изучения местного края и старины и других общественных организаций, выступал с публичными лекциями на философские и исторические темы. В эти годы он принялся за обстоятельное изучение истории Таганрога и Приазовья, русской и всеобщей истории. Результатом этого стали книги и статьи, опубликованные в разное время в Петербурге, Москве, Ростове, Таганроге.
В советский период он недолго работал учителем, потом вышел на пенсию и принимал участие в районировании Таганрогского округа, читал лекции, вел краеведческий кружок в Таганрогском краеведческом музее. Несмотря на неоднократные аресты и административную ссылку в Запорожье, П.П. Филевский продолжал свою научную деятельность по изучению истории Таганрога и края, вел активную переписку и подготовил ряд статей по истории края и города, многие из которых так и не увидели свет. Он прожил 94 года и скончался в 1951 г.
Сохранилось одно письмо А.П. Чехова к П.П. Филевскому от 27 октября 1880 года по поводу несвоевременной выплаты городской управой стипендии таганрогским студентам. Кроме того, в двух письмах Иорданова к Чехову дается весьма критическая оценка «Истории города Таганрога», написанной Филевским к 200-летию города. Ответного отзыва писателя не последовало. Хотя можно с уверенностью сказать, что этот труд не мог пройти мимо него.
П.П. Филевский не оставил отдельных воспоминаний о Чехове, таганрогской гимназии чеховского периода, хотя в 1930-е гг. к нему неоднократно с различными вопросами, касающимися жизни чеховского Таганрога, обращался директор Государственного литературного музея В.Д. Бонч-Бруевич. Но все работы по истории Таганрога, письма, дневники, хранящиеся в фонде П.П. Филевского, представляют значительный интерес для исследователей жизни и творчества его великого современника.
Архив таганрогского историка был вскоре после его смерти изъят у семьи Орешко, в которой он прожил свои последние годы, и передан в краеведческий музей. Уже упоминалось о том, что значительную часть архива составляют письма, адресованные П.П. Филевскому. Особый интерес представляют те из них, в которых содержатся сведения по истории города, воспоминания о Таганроге XIX в.
В 1930-е гг. Павел Петрович переписывался с таганрожцами, давно покинувшими город, но продолжавшими интересоваться его историей. В 1932 г. к нему обратился живший в Москве таганрожец В.В. Зелененко, выпускник таганрогской гимназии, бывший участник народовольческого движения. В это время, по просьбе чеховской комиссии, он писал воспоминания о таганрогской гимназии времен А.П. Чехова. Филевский помогал ему восстановить некоторые детали местной жизни, уточнял сведения об известных им обоим людях: преподавателях и учениках гимназии, представителях таганрогского общества.
Зелененко просил Филевского помочь уточнить детали истории, связанной с дуэлью в Таганроге в 1887 г. Это происшествие местной жизни заинтересовало исследователей творчества Чехова, изучавших таганрогские мотивы в произведениях писателя. Краевед переадресовал этот вопрос другому своему корреспонденту — Захару Ипатьевичу Авьерино, который в это время жил в Ростове. С ним Филевский работал над статьей, посвященной истории таганрогского театра. К сожалению, этот труд до нас не дошел. Подготовленный к печати в 1940 г., он был издан очень малым тиражом.
В ходе работы над этой статьей Филевский и Авьерино вели оживленную переписку, обмениваясь различными сведениями из истории Таганрога.
Сам Захар Ипатьевич Авьерино родился через два года после события, которое заинтересовало чеховедов. Но его отец был близким другом одного из участников дуэли — барона Ферзена. В своем письме от 7 июля 1932 г. он писал: «Итак, посильно попытаюсь удовлетворить Вашего корреспондента, заочно симпатичного мне соученика по таганрогской гимназии, тем, что я сохранил в памяти от рассказов покойного отца. Боюсь, что это будет мало».
Несмотря на сомнения автора, его письмо помогло воссоздать это событие и портреты его участников. Для историков не совсем уместен разговор о прототипах, поэтому просто постараемся всмотреться в людские судьбы, через которые проступает история...
Говоря о причине дуэли, автор пишет о скандале, о котором потом рассказал в своей статье Плоткин. Но для нас особо важна его ремарка: «Джапаридзе имел в обществе большой успех... Может быть новый приезжий Ферзен — захватывал часть этого успеха... Не могу сказать, почему Ферзену было приписано авторство письма». То есть речь идет скорее о личной неприязни и борьбе амбиций, чем о вопросах чести.
Рассказывая об участниках дуэли, Авьерино пишет: «Ферзен (его звали, кажется, Герман) приехал в Таганрог после турецкой кампании. Он был брат графини Платовой и собственно жил в деревне у Платовых, но зиму проводил в Таганроге. Они жили с моим отцом и покойным дядей Иваном Николаевичем во флигельке, где аптека Штримера...)».
Обращает на себя внимание фраза: «Он был брат графини Платовой...». К 1880-м гг. графский титул Платовых по мужской линии носили два представителя славного казачьего рода — внуки знаменитого атамана: Матвей Матвеевич и Иван Матвеевич. Иван Матвеевич страдал тяжелым душевным недугом и женат не был, а его брат был женат на Анне Николаевне Ливен (по другим сведениям, Левина). Она и была известна в Таганроге как графиня Платова. Участник дуэли — Герман фон Ферзен мог быть ее кузеном и жить в имении в поселке Платово-Ивановском Миусского округа. Тем более что граф и графиня Платовы редко приезжали в Таганрог, проводя время в Петербурге и за границей.
Герман Георгиевич (Егорович) фон Ферзен, выйдя в отставку по окончании русско-турецкой войны, поселился в Таганроге. Он не был гусаром, как писали об этом Авьерино и Зелененко. Удалось найти упоминание о том, что Герман Егорович фон Ферзен служил в лейб-гвардии Преображенском полку. Из материалов Герольдии стало известно, что Определением Правительственного Сената от 8 апреля 1874 г. Герман Георгиевич фон Ферзен был утвержден в баронском достоинстве.
Захар Авьерино упоминает о том, что в доме, где жил его отец с Ферзеном, часто гостили представители «донской аристократии»: Платов, Мартынов, Иловайский. Это подтверждает родственные связи барона со знаменитыми донскими родами, с конца XVIII века получившими статус таганрогских помещиков.
Автор письма пишет также о том, что после дуэли таганрогское общество отвернулось от Ферзена, его перестали принимать во многих домах. Оказавшись в изоляции, барон покинул город в конце 1880-х гг. Тем более что к этому времени, пережив смерть супруга, графиня А.Н. Платова окончательно перебралась на жительство за границу.
Противник барона Ферзена — Семен Николаевич Джапаридзе (Джепаридзе) — был личностью легендарной. Как пишет Авьерино, Джапаридзе имел большой успех в обществе как «лихой человек». Он был маленького роста, но с ног до головы джентльмен, умница, светский человек и производил большое впечатление.
Джепаридзе был офицером 5-й резервной артиллерийской бригады, размещенной в Таганроге с 1876 г., преподавал гимнастику в мужской гимназии, активно участвовал в общественной жизни города, был членом многих обществ и благотворительных организаций. После дуэли он стал еще популярней, что подтверждает письмо А.П. Чехова, названное выше, а также еще одно упоминание в письме писателя от 31 августа 1895 г. Чехов пишет: «Чтобы не было скучно девочкам, приглашу летом к себе Джепаридзе и Синоди Егорыча Попова, которые будут за ними ухаживать» (П. IV, 72).
В 1900 г. С.Н. Джапаридзе был назначен полицмейстером Таганрога. Несмотря на столь грозную должность, он слыл человеком очень душевным и отзывчивым. Так, в марте 1903 г. через редактора таганрогской газеты А.Б. Тараховского он просил Чехова помочь околоточному надзирателю Ф. Квитко, заболевшему чахоткой, устроиться в ялтинскую лечебницу. Когда писатель помог таганрогскому полицейскому, Джапаридзе отправил в Ялту благодарственную телеграмму.
Новые свидетельства порядочности и высокой человечности таганрогского полицмейстера Семена Николаевича Джапаридзе недавно удалось встретить в книге Филлипа Вейцмана «Без Отечества. История русского еврея», изданной в Израиле несколько лет назад. Семья Вейцман в начале XX в. проживала в Таганроге. Рассказывая о событиях 1905 г. в Таганроге, автор высоко оценивает роль таганрогского полицмейстера в предотвращении в городе еврейских погромов. Он пишет о том, что Джапаридзе предупредил и вооружил таганрогских евреев, за что и поплатился карьерой. По поводу последнего можно возразить, что к этому времени Семен Николаевич уже был довольно пожилым человеком и не помышлял о карьере.
Еще одно бесценное свидетельство о личности героя таганрогского общества хотелось бы вспомнить: «В нашем городе все очень любили старика, доброго, веселого, толстого грузина-полицмейстера. Дни и ночи мечтала, чтобы полицмейстер, плавая в море, стал тонуть и чтобы я его вытащила, не дала утонуть и за это мне дали медаль как у нашего дворника», — так писала в своих воспоминаниях Фаина Раневская [Щеглов 2003: 11]. Из всех этих характеристик и фактов проступает образ, совершенно не дающий оснований сопоставлять его с чеховским Соленым из «Трех сестер». Его черты скорее можно узнать в образе военного доктора Самойленко из повести «Дуэль». Равно как в героине повести — Надежде Федоровне — можно увидеть черты таганрогской дамы Ольги Паласовой, честь которой отстаивал на дуэли с Ферзеном Джапаридзе.
Чеховскую повесть вспоминаешь и читая описание таганрогской дуэли в письме Авьерино: «...первым стрелял Джапаридзе, затем Ферзен; он нестерпимо долго целился в противника, так что Цитреус крикнул ему (как секундант, он был с пистолетом в руках) — «Стреляйте или выстрелю я». Дуэль закончилась, несмотря на несомненную серьезность, счастливо, никто не был ранен. Но, вопреки обычаю, примирения не состоялось...». В повести «Дуэль» примирение, как мы помним, состоялось. Уезжая, фон Корен попрощался с Лаевским и пожал ему руку. Хочется предположить, что то же самое сделал барон фон Ферзен, уезжая из Таганрога. Впрочем, в этом случае инициатором примирения мог быть не он, а его удачливый соперник. В таганрогской дуэли человек с немецкой фамилией выступал в роли пострадавшего от общественного мнения. Можно найти очень много общих деталей и черт в дуэли, произошедшей на родине писателя и описанной его современниками, и в повести «Дуэль». Оставим это занятие исследователям творчества нашего великого земляка и вернемся к истории Таганрога.
Благодаря упоминанию в письме А.П. Чехова, дуэль 1887 г. была подробно описана в воспоминаниях современников и стала единственным «поединком чести», память о котором сохранилась в истории Таганрога. Наверняка это была не единственная дуэль, случившаяся в городе на протяжении его двухсотлетней истории (на момент происшествия), но именно о ней мы помним и по этим событиям можем судить о жизни и нравах таганрогского общества второй половины XIX в., его героях и жертвах. Детали этой маленькой истории помогают не только восстановить дух времени, увидеть «людей во времени», но и дают своеобразный срез жизни местного общества, напоминают об особенности исторических процессов, происходивших в городе в XIX в. В частности, они характеризуют перемены, происходившие в социальной и национальной структуре населения города. Мы видим, как постепенно во второй половине столетия Таганрог утрачивает черты «греческого царства». Греческая торговая элита, жившая в начале века обособленно, все более русифицируется. Некоторые семьи покидают Таганрог и Россию.
С появлением в городе артиллерийской бригады в жизни местного общества большую роль стали играть военные, составившие новую для торгового Таганрога элиту. Они потеснили в таганрогских гостиных прежних героев, стали задавать тон. Отсюда повышенное внимание к дуэли, которая стала столь запоминающимся событием в жизни Таганрога. Отношение к ее участникам напоминает о том восторженном отношении к военным, которое было свойственно российскому обществу. Судьба артиллерийского офицера и таганрогского полицмейстера С.Н. Джапаридзе свидетельствует о том, что в данном случае такое отношение было оправдано и заслужено.
Его же соперник в дуэли — барон фон Ферзен — не получил поддержки в таганрогском обществе не столько из-за своих личных качеств. В воспоминаниях о нем не содержится ничего компрометирующего. Никто не может вспомнить ничего плохого. Почему же бедный барон мог оказаться в изоляции и общество от него отвернулось? Представляется возможным предположить, что дело в том, что барон принадлежал к войсковой элите. Казачья аристократия никогда не пользовалась особой популярностью в Таганроге. Хотя в конце XVIII века войсковые старшины одновременно с греческими офицерами стали таганрогскими помещиками, разделив с ними земли соседнего Миусского округа, и получили российское дворянство, их не считали своими. Долгое время в жизни местного общества они особой роли не играли.
Литература
1. Авьерино З.И. Письмо к П.П. Филевскому. ТГЛИАМЗ ФПИ, ф. 7, фонд П.П. Филевского, письма, кп-17866/125.
2. Плоткин Л. К истории сюжета «Трех сестер» // Театральная неделя. № 1. М., 1941.
3. Щеглов Д. Дневник Фаины Раневской. М., 2003.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |