Ялта. Белая дача

Дом и небольшой флигель были построены для А.П. Чехова по проекту архитектора Л.Н. Шаповалова за десять месяцев. При разработке проекта учитывались советы и пожелания Антона Павловича и его сестры. Когда дом был готов, Чехов сообщил Марии Павловне: «Ялтинский дом очень хорош. Лучше и не надо. Комнаты малы, но это не бросается резко в глаза. Виды со всех сторон замечательные, а из твоей комнаты такие виды, что остается пожалеть, что этого дома у нас не было раньше». Дом построен на юго-восточном склоне холма, спускающегося к речке Учан-Су. Как оказалось, эта местность подвержена оползням. Во время землетрясения 1927 г. дача сильно накренилась, что потребовало серьезных восстановительных работ.

Чеховы вселились в новый дом 9 сентября 1899 г. Ялтинцы нарекли его «Белой дачей». «Вся белая, чистая, легкая, красиво несимметричная, — писал А.И. Куприн, — построенная вне какого-нибудь определенного архитектурного стиля, с вышкой в виде башни, с неожиданными выступами, со стеклянной верандой внизу и с открытой террасой вверху, с разбросанными то широкими, то узкими окнами, — она походила бы на здания в стиле moderne, если бы в ее плане не чувствовалась чья-то внимательная и оригинальная мысль, чей-то своеобразный вкус».

Пройдемся по дому вместе с В.Ф. Пермяковой, автором популярного путеводителя. В доме девять комнат. Кабинет и спальня Антона Павловича, комната матери и гостиная, к которой примыкают застекленная галерея и балкон, расположены на втором этаже. В комнатах первого этажа останавливались гости и родственники, там же была столовая. В мансарде с балконом жила сестра писателя. Здесь же была и ее художественная мастерская. Планировка первого этажа дома типично дачная: из каждой комнаты есть отдельный выход в сад, что очень удобно для приезжих гостей. В столовую из сада можно попасть через прихожую с сидящей здесь гипсовой собакой, очень похожей на натурального мопса. Александр Иванович Куприн вспоминал, как Чехов добродушно сочувствовал гостям, пугавшимся «мопса». «Знаете, я сам этого каменного пса боюсь», — шутил он.

«В час дня, — писал А.И. Куприн, — у Чехова обедали внизу, в прохладной и светлой столовой, и почти всегда за столом бывал кто-нибудь приглашенный. <...> Было в этой семье очень легко, тепло и уютно, и я совершенно понимаю одного писателя, который говорил, что он влюблен разом во всех Чеховых. <...> Он был очень гостеприимен, любил, когда у него оставались обедать, и умел угощать на свой особенный лад, просто и радушно».

Столовую украшает портрет А.П. Чехова; он сделан с фотографии 1902 г. для Ялтинской женской гимназии, в которой Антон Павлович был членом попечительского совета. Впоследствии этот портрет возвратился в чеховский дом в качестве подарка музею от начальницы гимназии В.К. Харкеевич. Чехову здесь 42 года. «Хороши у него бывали глаза, когда он смеялся, — какие-то женски ласковые и нежно мягкие, и смех его, почти беззвучный, был как-то особенно хорош. Смеясь, он именно наслаждался смехом, ликовал; я не знаю, кто бы мог еще смеяться так — скажу — «духовно»», — писал А.М. Горький.

С искренней симпатией о Чехове вспоминал А.И. Куприн: «Благодаря пенсне и манере глядеть сквозь низ его стекол, несколько приподняв кверху голову, лицо А.П. часто казалось суровым. Но надо было видеть Чехова в иные минуты (увы, столь редкие в последние годы), когда им овладевало веселье и когда он, быстрым движением руки сбрасывая пенсне и покачиваясь взад и вперед на кресле, разражался милым, искренним и глубоким смехом. Тогда глаза его становились полукруглыми и лучистыми, с добрыми морщинками у наружных углов, и весь он тогда напоминал тот юношеский известный портрет, где он изображен почти безбородым...»

Слева от входа висит литографированный портрет А.С. Пушкина (репродукция с работы О.А. Кипренского). Чехов преклонялся перед поэтом, часто прибегал к пушкинским реминисценциям. Не случайно Л. Толстой называл Чехова «Пушкиным в прозе». В книжном шкафу кабинета хранится 10-томное собрание сочинений А.С. Пушкина с карандашными пометами Чехова на текстах «Евгения Онегина» и «Сказки о царе Салтане».

Одна из дверей столовой ведет в комнату жены писателя Ольги Леонардовны. Знакомство Чехова с ней состоялось в сентябре 1898 г. в Московском Художественном театре, на репетиции пьесы «Чайка», в которой О.Л. Книппер играла роль Аркадиной. Спустя несколько дней Антон Павлович побывал на репетиции драмы А.К. Толстого «Царь Федор Иоаннович». «Меня приятно тронула, — писал Чехов, — интеллигентность тона, и со сцены повеяло настоящим искусством, хотя играли и не великие таланты. Ирина, по-моему, великолепна. Голос, благородство, задушевность — так хорошо, что даже в горле чешется... Лучше всех Ирина. Если бы я остался в Москве, то влюбился бы в эту Ирину». Сохранилась фотография Антона Павловича с дарственной надписью: «Ольге Леонардовне Книппуше (многоуважаемой Ирине Николаевне) на добрую память от автора «Чайки». А. Чехов. 99 г.».

В мае 1899 г. по приглашению писателя Ольга Леонардовна провела три дня в Мелихове. Обещала приехать и в Крым. В июле 1899 г. писатель и актриса встретились в Новороссийске, откуда вместе на пароходе прибыли в Ялту. «...Внутри росло и крепло чувство, — писала Ольга Леонардовна, — которое требовало каких-то определенных решений, и я решила соединить свою жизнь с жизнью Антона Павловича, несмотря на его слабое здоровье и на мою любовь к сцене. Верилось, что жизнь может и должна быть прекрасной, и она стала такой, несмотря на наши горестные разлуки, — они ведь кончались радостными встречами».

Антон Павлович и Ольга Леонардовна обвенчались в Москве 25 мая 1901 г. и уехали по Волге в Уфимскую губернию, где Чехов лечился кумысом. О.Л. Книппер-Чехова постоянно жила в Москве, в Ялту она приезжала, когда не была занята в спектаклях и репетициях. Антон Павлович не соглашался на уход Ольги Леонардовны из театра. В особенно грустные дни, когда разлука затягивалась, он утешал жену: «Ты, родная, все пишешь, что совесть тебя мучит, что ты живешь не со мной в Ялте, а в Москве. Ну как же быть, голубчик? <...> Я ведь знал, что женюсь на актрисе, <...> ясно сознавал, что зимами ты будешь жить в Москве. Ни на одну миллионную я не считаю себя обиженным или обойденным...» Странность семейной жизни глубоко больного человека вызывала у друзей недоумение. Л.А. Сулержицкий написал актрисе письмо: «Не забывайте, что он не только Ваш муж, но и великий писатель, к которому Вы имеете право приехать <...> как человек, могущий поддержать его бодрость, а следовательно, и здоровье, которое необходимо всем, всей русской литературе, России».

Однако положение не изменилось. О.Л. Книппер-Чехова участвовала во всех чеховских спектаклях: она играла роли Аркадиной в «Чайке», Елены Андреевны в «Дяде Ване», Маши в «Трех сестрах», Анны Петровны в «Иванове», Раневской — в «Вишневом саде». Любимой ролью актрисы была роль Маши. Антон Павлович находился в Ницце на лечении, когда готовился спектакль. «Опиши мне хоть одну репетицию «Трех сестер», — попросил он жену. — Не нужно ли чего прибавить или что убавить? Хорошо ли ты играешь, дуся моя?» Ольга Леонардовна ему отвечала: «С каким наслаждением я играю Машу! Ты знаешь, она мне, кроме того, принесла пользу: я как-то поняла, какая я актриса, уяснила себя себе самой. Спасибо тебе, Чехов!» Эту роль она исполнила 800 раз.

После смерти Антона Павловича почти ежегодно, в течение более чем 50 лет, Ольга Леонардовна приезжала в Ялту. Последний приезд относится к 1953 г., когда отмечалось 90-летие со дня рождения Марии Павловны Чеховой. Умерла актриса на 91-м году жизни в марте 1959 г. Похоронена на Новодевичьем кладбище рядом с А.П. Чеховым.

Неоднократно посещал Белую дачу Александр Павлович Чехов (1855—1913), старший брат писателя. Блестяще окончив гимназию, он поступил на физико-математический факультет Московского университета; студентом стал сотрудничать в юмористических журналах. По его примеру и Антон начал публиковать маленькие юмористические рассказы. Александр Павлович 27 лет проработал в суворинской газете «Новое время». Кроме статей, репортажей, писал рассказы, пьесы, даже романы. Чтобы не вступать в невольную конкуренцию с Антоном Павловичем, подписывался псевдонимами — «А. Седой», «Агафопод Единицын». Перу Александра Павловича принадлежат воспоминания о Чехове: «Антон Павлович — лавочник», «Чехов в греческой школе», «В гостях у дедушки и бабушки». Особенно интересны его письма к Антону Павловичу; в них видны разносторонняя образованность, острый ум, одаренность, юмор. В комнате родственников можно увидеть его специальную книгу «Химический словарь фотографа» с шуточной надписью брату Антону: «Ты так не напишешь»...

Младший брат Иван Павлович Чехов (1861—1922) много лет прожил в Москве. Антон Павлович восхищался целеустремленностью и трудолюбием брата: он был учителем, заведовал Петрово-Басманным училищем в столице. «Ив. П. <...> считается заслуженным и образцовым педагогом. Он получил много наград, и грудь его подобна иконостасу», — писал А.П. Чехов. Иван Павлович не раз гостил у брата в Ялте, жил в чеховском доме и после смерти Антона Павловича. В трудные годы гражданской войны Иван Павлович помогал Марии Павловне сохранить дом писателя, преподавал в местной школе.

Еще один младший брат Чехова — Михаил Павлович (1865—1936), окончил юридический факультет Московского университета, служил по финансовому ведомству, был театральным критиком, переводчиком, преподавал в гимназиях западноевропейскую литературу, иностранные языки. В Москве и Мелихове братья жили вместе. В 1901 г. Михаил Павлович переехал в Петербург, где стал служить в книжной торговле; он тоже сотрудничал в газете «Новое время», не оставлял литературной деятельности. Опубликованы его «Очерки и рассказы» (второе издание было удостоено почетного отзыва Академии наук), повести «Синий чулок» и «Сироты», сборник рассказов «Свирель».

В 1926 г. Михаил Павлович поселился в Ялте, на протяжении десяти лет был ближайшим помощником Марии Павловны. Он был научным сотрудником Дома-музея, одним из первых биографов брата, вел также и бухгалтерские дела. Совместно с Марией Павловной Михаил Павлович составил каталог экспонатов Дома-музея А.П. Чехова (каталог с 1937 г. выдержал семь изданий). Умер Михаил Павлович в Ялте на 72-м году жизни. Похоронен на городском кладбище вместе с матерью и сестрой.

Корней Чуковский сказал о Чехове: «Он был гостеприимен, как магнат». Радушие чеховской семьи в Москве, Мелихове, Ялте испытали многие известные и неизвестные люди. Благодаря Чехову Ялта стала своего рода «Меккой» для деятелей российской культуры. У Чехова в Аутке побывали известные литераторы — В.В. Вересаев, В.Г. Короленко, А.С. Суворин, К.Д. Бальмонт, Д.Н. Мамин-Сибиряк, И.А. Белоусов, Н.Г. Гарин-Михайловский, деятели театра К.С. Станиславский, В.И. Немирович-Данченко, Л.А. Сулержицкий, актеры Художественного театра, художники В.М. Васнецов, И.И. Левитан, К.А. Коровин... Особенно близкими стали Чехову молодые А.М. Горький, И.А. Бунин, А.И. Куприн. Они останавливались на Белой даче в гостевой комнате.

В очерке С.Г. Скитальца «Чехов» можно встретить и примеры того, как братья-литераторы, сами не осознавая, иногда крайне утомляли больного Чехова. Однажды в гостях сидел молодой писатель и впал в «недержание слова». Антон Павлович внезапно спросил его: «А вы любите граммофон?»

В другой раз гости Белой дачи разговорились о будущем журнале «Без буржуя». Попивали винцо, забыли о времени и дошли до решения мировых вопросов — «иерархии и сотворения мира». Чехов, высказывая мнение о журнале, как бы вскользь упомянул о палочках Коха... Коллеги не прореагировали. Антон Павлович незаметно ускользнул в спальню, а гости, галдя, сидели до утра...

На стенах кабинета в ялтинском доме А.П. Чехова висят живописные работы Марии Павловны, фотографии писателей, с которыми А.П. Чехов встречался в Ялте. В числе других — фотография Чехова со Львом Николаевичем Толстым (С.А. Толстая сфотографировала их в Гаспре в конце 1901 г.). В доме Чехова Л.Н. Толстой не бывал.

Осенью 1898 г. Горький узнал, что Чехов проявляет интерес к его творчеству. Посылая ему в Ялту свои книги, Алексей Максимович писал: «...Я хотел бы объясниться Вам в искреннейшей горячей любви, <...> хотел бы выразить мой восторг пред удивительным талантом Вашим, тоскливым и за душу хватающим, трагическим и нежным, всегда таким красивым, тонким... Сколько дивных минут прожил я над вашими книгами, сколько раз плакал над ними <...> и грустно смеялся подолгу». В ответном письме Антон Павлович благодарил за книги, писал, что очень рад знакомству. В марте 1899 г., когда Антон Павлович жил на даче Иловайской, состоялась их первая встреча. «Всю ночь до шести утра просидел у Чехова. Как он интересен и хорош!» — писал Горький жене.

Современники отмечали, что Антон Павлович очень любил общество И.А. Бунина. Познакомились они в Москве в 1895 г., а сблизились в 1899 г. в Ялте. Приезжал Иван Алексеевич в Ялту и на пасхальные каникулы 1900 г., во время знаменитых гастролей Художественного театра. Поселившись в гостинице «Крым», он все дни проводил у Чеховых. В 1901 г. две недели жил в его доме. Об этом времени он вспоминал: «Дни мои протекают в каком-то поэтическом опьянении... Антон Павлович здоров и работает. Семья его очаровательная... Много пишу стихов, много-много начинаю рассказов, читаю... И мечтаю». Бунин написал здесь рассказы «Сосны», «Туман», несколько стихотворений. И.А. Бунин оставил интересные воспоминания об Антоне Павловиче.

Александр Иванович Куприн, также частый гость Белой дачи, рассказывал в своих воспоминаниях: «Один начинающий писатель приехал в Ялту и остановился где-то в Аутке, на окраине города, наняв комнатушку в шумной и многочисленной греческой семье. Как-то он пожаловался Чехову, что в такой обстановке трудно писать, и вот Чехов настоял на том, чтобы писатель непременно приходил к нему с утра и занимался у него внизу рядом со столовой. «Вы будете писать внизу, а я вверху, — говорил он со своей очаровательной улыбкой. — И обедать будете также у меня. А когда кончите, непременно прочтите мне или, если уедете, пришлите хотя бы в корректуре»». В доме Чехова Куприн работал над рассказом «В цирке». Антон Павлович давал ему советы, как правильно изобразить симптомы сердечной болезни героя рассказа, циркового борца, погибшего от профессионального заболевания.

Этим писателем был сам А.И. Куприн. Запомнились Куприну доброта А.П. Чехова, его забота о людях. Александр Иванович вспоминал: «...Я сидел без гроша и поэтому особенно стеснялся оставаться обедать у Чеховых. Но Антон Павлович видел меня насквозь, и, когда я начинал уверять, что хозяйка ждет меня с обедом, он решительно прерывал меня: «Ничего, подождет, а пока садитесь за стол без разговоров. Когда я был молодой и здоровый, я легко съедал по два обеда, а вы, я уверен, отлично справитесь и с тремя»».

У Чехова был старый друг — журналист В.А. Гиляровский, человек исключительного, богатырского здоровья, «король репортеров». Когда-то они вместе начинали печататься в мелкой прессе. «Я полюбил Антошу, и он меня любил до конца жизни...» — писал о Чехове Гиляровский. В начале века он гостил у Антона Павловича в Ялте. Уезжая, подарил фотографию с надписью: «Милый Антон! Чаще поглядывай и будь здоров, как я сам. Гиляй. 17 июля 1902 г.». Гиляровский проявил трогательную заботу о больном друге, повесив в кабинете писателя табличку «Просьба здесь не курить» — как раз над креслом, из которого недостаточно чуткие посетители окуривали хозяина табачным дымом.

Постоянными обитателями Белой дачи были сам Антон Павлович и его мать Евгения Яковлевна (1835—1919) — ее в семье ласково называли «Евочка». Любовь к матери Антон Павлович пронес через всю жизнь. Еще юношей писал он брату: «Для нас дороже матери ничего не существует...» Мать была для него идеалом доброты и сердечности. «Мать очень добрая, кроткая и разумная женщина, ей я и мои братья обязаны многим», — писал он. Заботливым сыном Антон Павлович был с детства. Не случайно Евгения Яковлевна писала ему из Москвы, когда он остался в Таганроге оканчивать гимназию: «...скорее кончай в Таганроге ученье да приезжай, пожалуйста, скорее, терпенья не достает ждать, и непременно по медицинскому факультету иди, уважь меня, самое лучшее занятие... Мне так и кажется, что ты как приедешь, то мне лучше будет».

Антон Павлович был уже знаменит, а для матери по-прежнему оставался ребенком. Она очень тревожилась, когда он уезжал из дома. Чехов всегда старался уберечь мать от беспокойства и волнений; находясь на лечении в Ницце в 1901 г., писал ей каждые три дня. Все письма неизменно начинались словами: «Милая мама, я жив и здоров», «Чувствую себя хорошо», а заканчивались советами: «будьте здоровы, Богом хранимы, выходите почаще гулять, а то заболеете от сидячей жизни».

С матерью писателя были очень дружны И.А. Бунин и А.И. Куприн.

Евгения Яковлевна, как и ее дочь Мария Павловна, была глубоко верующей женщиной, поэтому в доме висят иконы. Семья постоянно посещала церковь в Аутке, иногда выезжала в собор Александра Невского. Отношение самого Чехова к религии было неоднозначным. «Я получил в детстве религиозное образование и такое же воспитание — с церковным пением, с чтением апостола <...> с обязанностью помогать в алтаре и звонить на колокольне. И что же? Когда я теперь вспоминаю о своем детстве, то оно представляется мне довольно мрачным; религии у меня теперь нет. Знаете, когда, бывало, я и два мои брата среди церкви пели трио «Да исправится» или же «Архангельский глас», на нас все смотрели с умилением и завидовали моим родителям, мы же в это время чувствовали себя маленькими каторжниками». «Я давно растерял свою веру, — писал он С.П. Дягилеву в 1903 г., — и только с недоумением поглядываю на всякого интеллигентного верующего». В тоже время в Чехове ощущается постоянная потребность веры, без которой, как говорят его герои, жизнь человека «пуста, пуста». Его гуманизм, несомненно, носит христианский характер. Он прекрасно знал Священное писание, широко использовал в творчестве евангельскую образность, был человеком русской православной культуры.

Рабочий кабинет писателя — «святая святых» Белой дачи. «Кабинет в ялтинском доме у А.П. Чехова был небольшой, шагов двенадцать в длину и шесть в ширину, скромный, но дышавший какой-то своеобразной прелестью, — вспоминал А.И. Куприн. — Прямо против входной двери — большое <...> окно в раме из цветных <...> стекол. С левой стороны от входа, около окна, перпендикулярно к нему — письменный стол, а за ним маленькая ниша <...>, в нише — турецкий диван. С правой стороны, посередине стены — коричневый <...> камин; наверху, в его облицовке, оставлено небольшое, не заделанное плиткой местечко, и в нем небрежно, но мило написано красками вечернее поле с уходящими вдаль стогами — это работа Левитана... Стены кабинета — в темных с золотом обоях... Сейчас же возле входной двери направо — шкаф с книгами. На камине несколько безделушек, и между ними прекрасная модель парусной шхуны. Много хорошеньких вещиц из кости и из дерева на письменном столе».

Каждого, кто видит эту комнату, охватывает волнение: он чувствует себя в гостях у Чехова, чувствует близость великого человека. Этому способствует то, что и через сто лет после смерти писателя бережно сохранена мемориальная обстановка дома, вещи, которых касалась рука великого человека. Вещи зачастую рассказывают о человеке больше, чем официальная биография. Здесь ощущается не столько быт, сколько литературное бытие писателя. Его окружали не дорогие, престижные вещи — их в кабинете практически нет, — а картины, фотографии, милые безделушки, которые помогали писателю «войти» в творческое состояние, напоминали о дорогих людях и встречах. Чехов выбирал мебель не по принадлежности к модному стилю, а по удобству. Здесь соседствуют кресло, книжный шкаф с бронзовыми накладками в стиле «жакоб» — и резные шкафчики работы абрамцевских мастеров в русском народном стиле. В простенке великолепное вышитое панно с изображением заснеженного древнерусского городка и скромная репродукция с картины В.М. Васнецова «Три богатыря». Много вещей в японском стиле: изящные шестигранные столики, вазы, шкатулки, ножи для разрезания бумаги... Чехов мечтал попасть в Японию на обратном пути с Сахалина, но планам помешал карантин. На столе — чернильный прибор в египетском стиле, свечи, бронзовая шкатулка с тремя женскими фигурками — милыми, грустными, точно чеховские героини — Ольга, Маша, Ирина Прозоровы. Этот подарок — память о премьере «Трех сестер», которая состоялась в Художественном театре 31 января 1901 г.

Китайский божок из Гонконга и фигурки слонов — память об острове Цейлон, на котором писатель побывал, возвращаясь с Сахалина. Покоренный красотой его природы, он писал: «Цейлон — место, где был рай». Тут же на столе — прозаические весы: они нужны были для взвешивания писем и бандеролей с рукописями.

Несмотря на слабое здоровье, Чехов много работал. В своем рабочем кабинете он писал новые рассказы и пьесы, редактировал первые издания своих рассказов, готовя их для собрания сочинений, принимал участие в журнале «Русская мысль» в качестве редактора беллетристического отдела. Оказывал большую помощь начинающим литераторам: перечитывал их рукописи, давал советы, хлопотал в редакциях журналов о публикации их произведений. Ялтинский журналист Первухин вспоминал, как Чехов показал ему однажды груду разнообразнейших рукописей. Когда же тот удивился, зачем Антон Павлович тратит на них так много времени, он ответил: «Стыдитесь! Разве можно иначе относиться к работам начинающих?»

Антон Павлович в ялтинские годы официально не считался практикующим врачом, но не отказывал в медицинской помощи, когда к нему обращались. Поэтому на столе, всегда под рукой, рядом с письменными принадлежностями, лежали медицинские инструменты — стетоскоп, молоточек, плессиметр; здесь же — календари для врачей и печать с надписью: «Врач А.П. Чехов».

Над шкафчиком висит акварель «Бабкино» — память о рано умершем брате Николае, талантливом художнике. В подмосковном имении детской писательницы М.В. Киселевой в 1880-х годах три лета подряд отдыхала семья Чеховых. Прекрасные пейзажи тех мест запечатлел художник И.И. Левитан. Одна из лучших его работ — картина «Река Истра» — висит в нише над диваном. Спокойная гладь реки, невысокие зеленые берега, на горизонте виден лес... Здесь слились воедино живописные, литературные и бытовые сюжеты. В зарослях ивняка Чехов и Левитан разыгрывали комические сценки... В речке происходит действие рассказа «Налим»... В темном лесу, который именовался Дарагановским, стояла часовня, в которой служил дьячок — прототип героя рассказа «Ведьма».

Чехова познакомил с Левитаном брат, художник Николай Чехов, с которым Левитан учился в школе живописи. А в конце 1899 г. И.И. Левитан гостил в ялтинском доме Чехова. Они сидели в кабинете, вспоминали родную среднерусскую природу, о которой Чехов говорил, что она «левитанистая». Художник обратился к Марии Павловне с просьбой принести картону. Левитан быстро написал этюд «Стога сена в лунную ночь» и вставил его в каминную нишу... Это была предпоследняя встреча друзей. Через полгода болезнь сердца свела Левитана в могилу. В кабинете висят также небольшая его картина «Дуб и березка» и два этюда.

Обращает на себя внимание телефон фирмы «Эриксон». Его установили в 1899 г. Антон Павлович был рад этой технической новинке. Зимой, когда затихала курортная жизнь, уезжали друзья, он тосковал: «Дома — такая скука! Только и радости, что затрещит телефон...» По телефону передавали телеграммы из Москвы: Чехов с нетерпением ждал известий о постановках своих пьес. Так, в октябре 1899 г. Антон Павлович узнал об успехе спектакля «Дядя Ваня» в МХТ. Он писал: «Телеграммы стали приходить 27-го вечером, когда я был уже в постели... Я просыпался всякий раз и бегал к телефону в потемках, босиком, озяб очень; потом, едва засыпал, как опять и опять звонок. Первый случай, когда мне не давала спать моя собственная слава». В 1901 г. Чехов ежедневно справлялся по телефону о здоровье тяжелобольного Л.Н. Толстого, жившего в Гаспре. В те дни тревога о нем охватила всю Россию. Чехов писал: «Я боюсь смерти Толстого. Если бы он умер, то у меня в жизни образовалось бы большое пустое место. Во-первых, я ни одного человека не люблю так, как его... Во-вторых, когда в литературе есть Толстой, то легко и приятно быть литератором; даже сознавать, что ничего не сделал и не делаешь, не так страшно, так как Толстой делает за всех... В-третьих, Толстой стоит крепко, авторитет у него громадный, и, пока он жив, дурные вкусы в литературе, всякое пошлячество наглое и слезливое <...> будут далеко и глубоко в тени».

Глубокими были симпатии писателей друг к другу. Толстой с интересом и доброжелательностью следил за творчеством Чехова, любил читать вслух его рассказы. Он называл Чехова «несравненным художником жизни», считал, что его заслуга в том, что он, «как Пушкин, двинул вперед форму». Лев Николаевич был в восторге от рассказа Чехова «Душечка». Его дочь Татьяна Львовна писала Антону Павловичу: «Отец читал рассказ четыре вечера подряд вслух и говорит, что поумнел от этой вещи». По словам Горького, «Чехова Лев Николаевич любил и всегда, глядя на него, точно гладил лицо Антона Павловича взглядом своим, почти нежным в эту минуту. Однажды Антон Павлович шел по дорожке парка <...>, а Толстой, еще больной в ту пору, сидя в кресле на террасе, весь как-то потянулся вслед ему, говоря вполголоса:

— Ах, какой милый, прекрасный человек: скромный, тихий, точно барышня! И ходит, как барышня! Просто — чудесный!»

Чехов относился к Толстому с благоговением. Не случайно в кабинете писателя висят большой литографический портрет Л.Н. Толстого и его фотография в кожаной рамке с дарственной надписью: «Антону Павловичу Чехову — Лев Толстой».

Справа от камина расположена большая фотография — Чехов среди актеров Московского Художественного театра. Очень значимыми в эти годы были для Чехова взаимоотношения с «художественниками». Он стал не только ведущим автором-драматургом, но и пайщиком частного театра.

Московский Художественный театр начал свой творческий путь 14 октября 1898 г. спектаклем по драме А.К. Толстого «Царь Федор Иоаннович». Театр открыл новую страницу в развитии русского сценического искусства. Основатели театра К.С. Станиславский и В.И. Немирович-Данченко с первых шагов связали его судьбу с творчеством А.П. Чехова. Чеховский принцип: «Пусть на сцене все будет так же просто и так же вместе с тем сложно, как в жизни», — требовал новых форм сценического воплощения. Первой его пьесой, сыгранной на сцене МХТ, была «Чайка», постановка которой не удалась в 1896 г. Александрийскому театру в Петербурге. В Художественном театре премьера «Чайки» состоялась 17 декабря 1898 г. Успех спектакля превзошел все ожидания, о чем автору немедленно сообщили в Ялту. С тех пор летящая чайка, изображенная на занавесе, стала эмблемой Московского Художественного театра.

В 1899 г., 26 октября, в Художественном театре состоялась премьера спектакля «Дядя Ваня». В роли Елены Андреевны выступала О.Л. Книппер, дядю Ваню играл А.Л. Вишневский, Астрова — К.С. Станиславский, Соню — М.П. Лилина. Пьесы Чехова второй сезон шли на сцене Художественного театра с огромным успехом, но он не видел их: болезнь держала писателя в Ялте. В апреле 1900 г. артисты театра в полном составе приехали на гастроли в Крым, чтобы показать любимому писателю спектакли «Чайка» и «Дядя Ваня».

Встречи с писателем доставляли много радости актерам. Чтобы выразить свою любовь к нему, они особенно торжественно отметили день его рождения — 17 (по старому стилю) января 1904 г., совместив его с празднованием 25-летия литературной деятельности Чехова. В этот день состоялась премьера пьесы «Вишневый сад». Во время чествования писателя много было сказано теплых, искренних слов. Речь от Художественного театра произнес Вл. И. Немирович-Данченко: «Милый Антон Павлович! <...> Наш театр в такой степени обязан твоему таланту, твоему нежному сердцу, твоей чистой душе, что ты по праву можешь сказать: это мой театр».

В этот день Антон Павлович получил много подарков, в том числе старинные деревянные резные ларцы ручной работы, которые можно увидеть в экспозиции музея.

Дорога была Чехову память о Петре Ильиче Чайковском. Они познакомились в Петербурге в 1888 г. Первым рассказом Чехова, который прочел композитор, был «Миряне». «Меня совершенно очаровал рассказ Чехова в «Новом времени». Не правда ли, большой талант?» — писал Чайковский брату. При встрече композитор и писатель договорились вместе работать над оперой «Бэла» (либретто по повести М.Ю. Лермонтова должен был написать А.П. Чехов). Замысел не осуществился. Чайковский подарил писателю фотографию с надписью: «А.П. Чехову от пламенного почитателя». В свою очередь Чехов до конца жизни оставался горячим поклонником таланта композитора: «Я готов день и ночь стоять почетным караулом у крыльца того дома, где живет Петр Ильич, — до такой степени я уважаю его. Если говорить о рангах, то в русском искусстве он занимает теперь второе место после Льва Толстого, который давно уже сидит на первом (третье я отдаю Репину, а себе беру девяносто восьмое)». Чехов посвятил Чайковскому сборник рассказов «Хмурые люди».

В кабинете в небольшом книжном шкафу хранится часть книг из личного собрания Чехова. При переезде в Ялту свою библиотеку, в которой насчитывалось около двух тысяч томов, писатель подарил Таганрогу. Чехов помнил, что получил образование благодаря стипендии, которую ему выделил родной город. Он старался всячески отблагодарить земляков: участвовал в создании картинной галереи, в Париже заказал известному скульптору М. Антокольскому статую основателя города Петра I. Памятник установили в Таганроге на месте, которое выбрано Чеховым.

У самого входа в кабинет на овальном столике расположился «веер» с фотографиями друзей и знакомых Чехова. Выделяется большое фото Федора Ивановича Шаляпина с надписью: «Дорогому, любимому Антону Павловичу Чехову на память». В 1899 г. Шаляпин телеграфировал Чехову: «Вчера смотрел «Чайку» и был подхвачен ею и унесен в неведомый доселе мне мир. Спасибо, дорогой Антон Павлович. Спасибо. Как много в этой маленькой птичке содержания. Искренне, от всей души целую создателя необычайного произведения, которое поставлено Художественным театром удивительно хорошо».

Тут же фотографии первой исполнительницы роли Нины Заречной В.Ф. Комиссаржевской. Впервые «Чайка» была поставлена в Александринском театре (Петербург) в 1896 г. Увидев Комиссаржевскую на репетиции, Антон Павлович сказал, что играет она изумительно. На фотографии, где Вера Федоровна снята в роли Нины Заречной, ее рукой написаны слова из пьесы: «Хорошо было прежде. Какие чувства! Чувства, похожие на нежные, изящные цветы». Писатель и актриса после премьеры «Чайки» стали друзьями, встречались и в Крыму.

Продолжим путешествие по чеховскому дому. В дни, когда писателю нездоровилось, он работал в спальне. Из кабинета в нее ведет резная дверь. В окна видно море, с балкона — горы. Простая железная кровать покрыта белым одеялом. Рядом — стол с подсвечником под зеленым абажуром. Последнюю пьесу «Вишневый сад» Антон Павлович больше писал не в кабинете, а в спальне за этим столом. В спальне много света. Это, по словам А.И. Куприна, «светлая, веселая комната, сияющая какой-то девической чистотой...» Чехов во всем любил порядок, аккуратность. «Никто не видал его небрежно одетым; также не любил он разных домашних вольностей вроде туфель, халатов и тужурок. В восемь-девять часов его уже можно было застать ходящим по кабинету или за письменным столом, как всегда безукоризненно изящно и скромно одетого», — писал А.И. Куприн.

В спальне, как и в кабинете, сохраняется тот порядок, что был при жизни Чехова. На столе журнал «Исторический вестник» за 1904 г. заложен на странице, которую читал писатель перед своим последним отъездом в Москву. Осталась недочитанной статья Фалеева «Дуэли». На стене висит дорожный мешок из серой парусины — «спутник» Чехова в поездке на остров Сахалин. На шкафу в картонке хранятся цилиндр, привезенный писателем из Парижа, и деревянный ящичек для рыболовных принадлежностей. Рыбную ловлю Чехов любил всю жизнь. Как он наслаждался ею, вспоминали многие современники. В 1902 г. Антон Павлович гостил у Саввы Морозова в Усолье, близ Перми. Писатель А. Тихонов (Серебров) рассказывает в своих воспоминаниях: «С утра до вечера мы сидели теперь под глинистым откосом, у темного омута, и с увлечением ловили окуней, иногда попадались и щуки...

— Чудесное занятие! — говорил Чехов... — Вроде тихого помешательства. И самому приятно, и для других не опасно. А главное, думать не надо... Хорошо!» Пьесу о ловле рыбы Чехов собирался написать для друга, такого же заядлого рыбака и актера МХТ А. Артема.

Матери писателя принадлежал шкаф красного дерева, стоящий между окнами. Когда семья жила в Таганроге, Евгения Яковлевна обычно прятала от детей в этом шкафу сладости. Дети подходили к нему, кланялись и в шутку называли его «дорогим» и «многоуважаемым». Об этом вспомнил Чехов, когда работал над «Вишневым садом»: один из персонажей пьесы — Леонид Гаев — обращается к шкафу с такими же словами.

В небольшой гостиной, которая часто служила и столовой, тоже сохранился прежний вид: светлые обои, на окнах старинные тюлевые занавески, ламбрекены), мягкая мебель, венские стулья, пианино фирмы «Смит и Вегенер». В центре комнаты под висячей керосиновой лампой в стиле «модерн» — большой обеденный стол, покрытый полотняной скатертью, украшенной мережкой. Здесь принимали гостей. Шумно и весело было в этой комнате весной 1900 г., когда в Ялту приезжал Московский Художественный театр.

В то время в Ялте собралась большая группа писателей — Горький, Бунин, Мамин-Сибиряк, Чириков и др. Из театра писатели и артисты часто отправлялись к Чехову. «Приезжали, уезжали, — вспоминал К.С. Станиславский. — Кончался один завтрак, подавали другой; Мария Павловна разрывалась на части, а Ольга Леонардовна как верная подруга или как будущая хозяйка дома с засученными рукавами деятельно помогала по хозяйству. В одном углу — литературный спор, в саду — как школьники, занимались тем, кто дальше бросит камень...» На прощальном спектакле с балконов городского театра сыпались цветные листочки со стихами в честь актеров МХТ. Чехову поднесли пальмовую ветвь с муаровой лентой. Они висят над диваном. На красной ленте надпись: «Антону Павловичу Чехову, глубокому истолкователю русской действительности. 23 апреля 1900 года».

Чеховские спектакли составили целую эпоху в творческой биографии театра. Они определили его судьбу, его расцвет, как, прочем, и судьбы театрального искусства последующего столетия.

В гостиной висит одна из работ старшего брата Чехова художника Николая Павловича — картина «Бедность». На ней изображена швея, уставшая от однообразной, изнурительной работы. Позировала для картины жена брата Александра Наталья Гольден, мать будущего великого актера и режиссера Михаила Александровича Чехова. Николай Чехов был превосходным портретистом, художником больших творческих возможностей. Он постигал искусство в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, дружил с Левитаном. Почти одновременно братья начали сотрудничать в юмористических журналах: Антон писал рассказы, Николай рисовал иллюстрации.

Антону Павловичу особенно хорошо работалось, когда в соседней комнате Николай импровизировал на фортепьяно. Николай Павлович заболел тифом, затем туберкулезом. Процесс оказался скоротечным. В безнадежном состоянии его увезли на хутор Луку, около Сум, где тогда отдыхали Чеховы. Здесь в июне 1889 г. художник скончался. Ему был 31 год.

В гостиной стоит старинное черное пианино с витыми канделябрами. На нем играли композиторы Рахманинов, Спендиаров, Ребиков. Под его аккомпанемент пел гениальный русский певец Федор Иванович Шаляпин. Сблизились они с Чеховым в 1898 г. во время ялтинских гастролей певца. Весной 1902 г. Шаляпин бывал в доме писателя. Музыку Чехов любил с детства. С серьезной классической музыкой он познакомился в Бабкине (владелица усадьбы Киселева была ученицей Даргомыжского, отлично пела). Любовь к музыке отразилась в творчестве Чехова. Многие его произведения построены как музыкальные пьесы. На пианино лежат ноты произведений Чайковского, Бетховена, Шопена, Грига, Брамса, Рахманинова. Во время ялтинских каникул Ольга Леонардовна часто музицировала для мужа.

Бывал в чеховском доме Сергей Васильевич Рахманинов. Он написал «Фантазию для оркестра» и подарил Чехову ноты с надписью: «Дорогому и глубокоуважаемому Антону Павловичу Чехову, автору рассказа «На пути», содержание которого <...> служило программой этому музыкальному сочинению». Рахманинов написал также музыку на заключительный монолог Сони из последнего действия пьесы Чехова «Дядя Ваня». Любовь к писателю Рахманинов сохранил на всю жизнь.

Культурная аура чеховского дома столь значительна, что сразу после смерти писателя наследники задумали создать музей. Это удалось только в 1921 г., после национализации Белой дачи. Неустанная работа и мужество Марии Павловны Чеховой, назначенной директором музея и хранителем бесценной коллекции, помогли сохранить чеховский уголок в годы Гражданской войны и немецкой оккупации.

Дача А.П. Чехова в Ялте. Открытка начала XX в.

Дача А.П. Чехова в Ялте. Фотография С.Н. Смирнова, 2016 г.

Столовая в доме А.П. Чехова в Ялте. Фотография С.Н. Смирнова, 2016 г.

Комната О.Л. Книппер. Фотография С.Н. Смирнова, 2016 г.

А.П. Чехов с женой в ялтинском доме. Фотография 1901 г.

О.Л. Книппер в роли Маши в пьесе А.П. Чехова «Три сестры». Открытка начала XX в.

Комната родственников в ялтинском доме А.П. Чехова. Фотография С.Н. Смирнова, 2016 г.

Комната гостей в доме А.П. Чехова в Ялте. Фотография С.Н. Смирнова, 2016 г.

А.П. Чехов и Л.Н. Толстой в Гаспре. Открытка начала XX в.

А.И. Куприн. Открытка начала XX в.

В.А. Гиляровский. Открытка начала XX в.

Семья Чеховых в Ялте: Е.Я. Чехова, мать писателя, А.П. Чехов, М.П. Чехова, сестра писателя, и О.Л. Книппер-Чехова, жена писателя. Фотография 1901 г.

А.П. Чехов в кабинете ялтинского дома. Фотография 1900 г.

И.И. Левитан. Фотография И. Дьяговченко 1890-х гг.

Памятник Л.Н. Толстому в Гаспре. Фотография С.Н. Смирнова, 2016 г.

Сцена из спектакля «Дядя Ваня» в постановке Художественного театра: К.С. Станиславский — в роли Астрова, О.Л. Книппер — в роли Елены Андреевны. Открытка начала XX в.

П.И. Чайковский. Открытка начала XX в.

Веер с фотографиями друзей в кабинете А.П. Чехова. Фотография С.Н. Авилкина, 2004 г.

В. Ф. Комиссаржевская. Открытка начала XX в.

Спальня А.П. Чехова в ялтинском доме писателя. Фотография С.Н. Авилкина, 2004 г.

Пианино в гостиной дома А.П. Чехова в Ялте. Фотография С.Н. Авилкина, 2004 г.

Картина Н.П. Чехова в гостиной дома А.П. Чехова в Ялте. Фотография С.Н. Авилкина, 2004 г.

М.П. Чехова — сестра и наследница писателя, основатель Дома-музея А.П. Чехова в Ялте. Фотография конца 1880-х гг.