Первая встреча
С октября 1946 года я работала экскурсоводом в Доме-музее А.П. Чехова в Ялте. Мария Павловна Чехова с первых дней моей работы очень доброжелательно относилась ко мне, ей нравилось, что я много читаю, увлекаюсь театром, собираю фотографии актёров. Когда в музей приезжали артисты Московского Художественного театра, Мария Павловна всегда знакомила меня с ними и просила, чтобы я проводила для них экскурсии.
В те годы в музее осуществлялся очень строгий учёт посетителей.
Каждый день в конце рабочего дня я сдавала Марии Павловне сводку-отчёт. В один из августовских дней 1949 года я, как обычно, принесла Марии Павловне сводку. Зайдя к ней, я обратила внимание, что она была в приподнятом настроении. Когда мы окончили оформление сводки, Мария Павловна, вдруг понизив голос, хотя мы были в её комнате лишь вдвоём, тоном заговорщика с очень лукавым видом мне говорит: «Душенька, приходите сегодня вечером — приедет Иван Семёнович Козловский». Надо было видеть её глаза в этот момент — в них сверкали искорки счастья и радости!
Музей в те годы работал до 4 часов дня. К шести я пришла в музей. Через несколько минут появился Иван Семёнович, вместе с ним были его жена Галина Ермолаевна Сергеева и две их дочери — 10-летняя Аня и Туся, года на два моложе. Семью Козловского сопровождали несколько мужчин, среди них — руководитель санатория «Курпаты». Иван Семёнович преподнёс Марии Павловне огромный букет красных роз, а она представила ему меня, сказав, что это «главный экскурсовод музея». Иван Семёнович с удивлением посмотрел на хрупкую, небольшого роста девушку — я выглядела как 14-летняя девочка и ещё носила две косы. Козловский взял из букета роз один цветок и подарил мне. При этом он случайно укололся от этой розы, и я, взяв её в руки, тоже укололась. Иван Семёнович улыбнулся и как-то загадочно сказал: «Всё прекрасное всегда колется!»
Потом все стали фотографироваться, но на балконе комнаты Марии Павловны места было мало, и снимавший попросил нас встать плотнее. Иван Семёнович подхватил меня за талию и приподнял так, что наши лица оказались на одном уровне (у меня рост 162 см, у Козловского — около 190 см). После этого все спустились в столовую первого этажа, где уже был накрыт стол с шампанским. Потом Иван Семёнович сказал, что хочет петь. Гости и хозяева поднялись в гостиную на второй этаж, где находится чеховское пианино. Пел Козловский много, с наслаждением, обращаясь к Марии Павловне: «Я встретил вас», «Я вас любил», а для Ольги Леонардовны — арию Ленского из оперы «Евгений Онегин» «Я люблю вас, Ольга», потом были куплеты герцога из оперы «Риголетто», «Застольная» из «Травиаты» и ещё, и ещё... Я слушала, наслаждаясь великолепным пением. При этом у меня даже не мелькнула мысль, что эта первая встреча с Иваном Семёновичем подарит мне 45 лет прекрасной, светлой и чистой дружбы с великим певцом и необыкновенным, мудрым человеком! Этот подарок судьбы, как луч солнца, светил мне все эти годы и продолжает согревать до сих пор!
«Концерт» для экскурсантов
Через несколько дней Иван Семёнович приехал в чеховский дом уже днём, с гитарой. Он запел внизу, на первом этаже, а я в это время на втором проводила экскурсию (в те годы экскурсанты ходили по комнатам, сейчас по некоторым ходить нельзя) — в кабинете рассказывала о Чехове. Когда зазвучал голос Ивана Семёновича, я сказала экскурсантам, что это на первом этаже поёт Козловский. Люди в первое мгновение даже не поверили — они думали, что идёт радиотрансляция. Все подошли к окну кабинета и с восторгом слушали, ведь в те годы имя И.С. Козловского гремело по всей стране. После того как он спел несколько арий в чеховской столовой, он поднялся в гостиную, и наши экскурсанты смогли наслаждаться продолжением импровизированного концерта. И так случалось не раз.
Чудесные встречи
Но самым интересным и весёлым было время, когда Иван Семёнович приезжал к Марии Павловне по вечерам. Он прекрасно понимал, какие трудности ей пришлось пережить во время войны. Своим пением, душевным отношением он как бы возвращал Марию Павловну к прежней жизни. Ведь он хорошо знал, как Антон Павлович любил свою сестру, поэтому старался согреть её теплом своего сердца.
Кроме пения и музыки, были также интересные и смешные розыгрыши, в которых с большим удовольствием принимала участие и Мария Павловна. Когда Козловский приезжал вечером, Мария Павловна всегда приглашала меня. Поэтому я была и свидетелем серьёзных разговоров, и участником весёлых развлечений.
Чаще всего Иван Семёнович приезжал в Крым во второй половине августа, после дня рождения М.П. Чеховой, но 28 августа, в день Ангела Марии Павловны, он почти всегда бывал у нас. Праздновали в музее этот день очень пышно. Поздравить Марию Павловну приезжало городское руководство. Иван Семёнович был дружен с первым секретарём горкома Сергеем Фёдоровичем Медуновым, который очень хорошо относился к Марии Павловне и музею Чехова. Козловский привозил в чеховский дом пианистов, виолончелистов, однажды привёз даже балерину Ольгу Лепешинскую, которая танцевала в чеховской гостиной.
Иван Семёнович старался возрождать ту жизнь, которая когда-то была при Антоне Павловиче в Мелихове и Ялте. Мария Павловна в такие дни словно оттаивала, возвращаясь в свою молодость. Она будто расцветала от его приездов, с каждым годом становившихся всё более частыми. Не ошибусь, если скажу, что Иван Семёнович продлевал жизнь Марии Павловне. И мне, совсем ещё молоденькой девушке, выпало счастье бывать на этих вечерах.
Грустная страница
Как-то раз, ближе к летним месяцам 1950 года, Мария Павловна сказала мне: «Скоро приедет Иван Семёнович, но уже один — от него ушла жена и забрала с собой детей. Виноваты вы — он ведь вас обнимал в тот приезд». Конечно, это была шутка, и я, естественно, здесь ни при чём. Но Галина Ермолаевна действительно девочек к отцу не пускала. Иван Семёнович был хороший семьянин и заботливый отец, и он очень тяжело переживал эту разлуку. За все годы моего знакомства с ним он никогда ничего о них не говорил, а я никогда ничего не спрашивала. Однако чувствовалось, что Козловский очень переживает. Думаю, в какой-то степени, тоскуя о дочерях, он перенёс на меня, как на ребёнка, такое своё доброе отношение. Забегая вперёд скажу, что примирение в семье Ивана Семёновича произошло только в конце 1960-х годов, после того, как его младшая дочь, Туся, родила внучку Анюту. Лишь в 1970-м, на праздновании 70-летия Ивана Семёновича, я впервые после 1949 года встретилась в его доме со старшей дочерью Аней и женой Галиной Ермолаевной.
Родство душ
А вот в чеховском доме, с Марией Павловной и Ольгой Леонардовной, Козловский во все времена чувствовал себя, как с близкими и родными людьми, знал, что здесь всегда рады его приезду. Чаще всего, по два месяца подряд, Иван Семёнович отдыхал в санатории «Сосновая роща» в Мисхоре, при этом по три-четыре раза в неделю он приезжал в чеховский дом.
Иван Семёнович был очень начитанным человеком, он хорошо знал жизнь и творчество Чехова, много говорил об этом с Марий Павловной, подробно расспрашивал её о детских годах Антона Павловича. Его роднило с Чеховым то, что семилетним мальчиком тот пел в церковном хоре в Таганроге в Греческом монастыре и Митрофаниевской церкви. Сам же Иван Семёнович с восьми лет жил в Михайловском монастыре в Киеве, пел в хоре и учился у монахов.
«Видение» Козловского
В начале 1950-х годов в нашем музее появился художник Юрий Андреевич Корляков, хороший портретист. А для меня он был просто Юрой, с которым мы учились в одной школе ещё до войны. В 1940-м я оканчивала 6-й класс, а Юра — 10-й, и его забрали в армию. Но в школе мы были хорошо знакомы, так как много занимались вместе в школьной самодеятельности. Старшеклассники были прекрасными гимнастами, а я училась в балетной студии при Доме пионеров.
Юрий Корляков задумал написать картину «Чехов и Горький в Крыму». В музее мы познакомили художника с Иваном Семёновичем, и они очень подружились, к тому же Юра учился в Москве в Суриковском институте.
У Юры был новенький «Москвич» (первый выпуск, тогда ещё маленький). Машина носила красивое имя «Полина». На этом «Москвиче» он однажды возил Марию Павловну и Ольгу Леонардовну в «Сосновую рощу» к Ивану Семёновичу. О поездке Козловский написал даже в своих воспоминаниях. Проснувшись рано утром, он вдруг увидел перед собой двух прекрасных немолодых дам и подумал, что это сон, «видение», — они приехали в Мисхор рано утром. А в 9 часов, к моменту открытия музея, Мария Павловна была уже на своём рабочем месте, за письменным столом, в комнате на третьем этаже.
Юрий Андреевич стал чаще привозить в музей и самого Ивана Семёновича, а в его машине появился автограф Козловского. Когда же Юры в Ялте не было, машину для Ивана Семёновича давал С.Ф. Медунов.
«Я дочку забрал — я дочку привезу»
Иногда мне доводилось сопровождать Козловского в его ялтинских поездках. При этом, когда он заезжал за мной, всегда говорил моей маме: «Я дочку забрал — я дочку привезу». Возвращаясь вечером, выходил из машины, провожал меня в комнату и говорил маме: «Я привёз дочку». Марии Павловне очень нравилось такое хорошее отношение ко мне Ивана Семёновича.
«Соперники»
Кроме И.С. Козловского, в доме бывали и другие гости. Летом часто приезжал мастер художественного слова Дмитрий Николаевич Журавлёв. Он замечательно читал «Даму с собачкой». Мария Павловна подарила ему музейный путеводитель со своим автографом. Расстегнув верхние пуговицы рубашки, он прижал книжечку к груди и сказал: «Хочу, чтобы она была поближе к сердцу».
Когда Иван Семёнович и Дмитрий Николаевич приезжали вместе, то они начинали объясняться Марии Павловне в любви: один становился на колени, рядом — другой, и не просто становились на колени, а пытались отталкивать друг друга. При этом «соперники», шутя, старались подорвать авторитет друг друга. Сохранилось несколько фотографий того периода: на одной Мария Павловна сидит, обняв обоих кавалеров.
Подобное шуточное соперничество разворачивалось у Козловского и с другими известными деятелями культуры. На одном из снимков в чеховском доме запечатлены ещё два «кавалера» — всё тот же И.С. Козловский и Н.А. Соколов — известный советский художник-карикатурист, член творческого коллектива Кукрыниксы.
Подарки
Однажды Иван Семёнович приехал из города и привёз Марии Павловне в подарок нанизанные на верёвочку гуттаперчевые детские погремушки и среди них — попугай, тоже погремушка. Когда приходили гости, Мария Павловна показывала им эти подарки: «Вот смотрите, что мне привёз Иван Семёнович». Эти погремушки и сейчас хранятся в музее.
Мария Павловна решила, что надо достойно «отплатить» Ивану Семёновичу и сделать ему тоже какой-нибудь смешной подарок.
Начиная с военных лет, М.П. Чехова из дома практически не выходила, поэтому поручила это непростое дело Елене Филипповне Яновой и мне. Мы отправились в детский магазин, где наш выбор остановился на игрушечной лошадке, модной в то время игрушке — лошадиная голова на длинной палочке. Мы позвонили Марии Павловне — она обрадовалась: «Ой, это очень интересно!» Вероятно, она знала, что Иван Семёнович в годы Гражданской войны одно время служил в кавалерии. Мы привезли игрушку и спрятали. Дня через два приехал Козловский, посидели за столом, послушали его пение, настроение у всех было прекрасное. Вдруг Мария Павловна, улучив момент, говорит: «Да, Иван Семёнович, я думаю, вам надо сделать хороший подарок!» И вручила ему игрушечную лошадку. Восторг был неописуемый! Иван Семёнович тут же сел верхом на ту лошадку, проскакал на ней вокруг стола и даже спел что-то, таким оригинальным способом обыграв смешную ситуацию. А потом он увёз игрушку с собою в Москву.
Настоящий кавалер
Как-то лето выдалось очень жаркое. Иван Семёнович приехал в чеховский дом, позвонил, ему открыли — и стоит он в рубашечке с отложным воротником, а галстука на нём нет.
«Иван Семёнович, — говорит Елена Филипповна, — как же так?! Вы к Марии Павловне — и без галстука!» Иван Семёнович сделал вид, что очень смущён, поскольку приехал к барышне не в том наряде, который соответствовал бы его положению. Но ничего не сказал, виноватый, поднялся наверх — и всё.
Проходит три-четыре дня. Снова раздаётся звонок, открываем дверь — на пороге стоит Иван Семёнович с видом победителя: «Ну как?» Он решил исправить досадную оплошность, допущенную несколько дней назад. И каким образом? На шее красовались сразу три (!) галстука. Конечно, Мария Павловна очень смеялась, а он весь вечер оставался при трёх галстуках, постоянно их поправляя.
Только через парадный вход
Приезжая в чеховский дом, Иван Семёнович всегда входил только через парадный вход, даже тогда, когда дом был закрыт для экскурсантов. Он всегда подходил к главной, парадной двери, звонил в чеховский звоночек — ему открывали, и тогда уже он поднимался к Марии Павловне наверх.
Незабываемый праздник
В 1953 году в день Ангела Марии Павловны было большое торжество в Гурзуфе. Иван Семёнович знал, что не сможет приехать на её 90-летие 12 августа в Ялту. Он был верующим человеком, и при этом верил в некоторые приметы. Среди артистов существовала традиция никогда не отмечать день рождения ни на один день раньше. Поэтому он решил накануне дня рождения Марии Павловны торжественно отметить её день Ангела. В Ялте заказал специальный катер, который прибыл в Гурзуф к точно назначенному часу. Козловский решил устроить катание на катере для Марии Павловны и её гостей.
Тогда причал в Гурзуфе находился возле самой чеховской дачи, он был деревянным с раскачивающимися от каждого шага досками. Иван Семёнович бережно, на руках, перенёс Марию Павловну на катер, а затем так же бережно перенёс на катер и Ольгу Леонардовну. Козловский был очень крепкий, ловкий и сильный физически человек, тогда ему было 52 года. Для Марии Павловны, затворницы в доме с 1941 года, это было неописуемое удовольствие. Она, как ребёнок, была рада этому.
90-летие Марии Павловны отмечали в городском театре имени А.П. Чехова. Праздничный концерт для Марии Павловны давала Ялтинская филармония. Ивана Семёновича, как я уже упоминала, в тот момент в Ялте не было, в том году он приехал лишь в начале сентября. (Хотя многие ялтинцы ошибочно утверждают, что Козловский пел в ялтинском театре для Марии Павловны на праздновании её 90-летия.)
На сцене сидели Мария Павловна, Ольга Леонардовна и племянница Марии Павловны, Евгения Михайловна Чехова. От Художественного театра присутствовали Софья Станиславовна Пилявская и Николай Иванович Дорохин. Была также делегация от Библиотеки имени Ленина. Городские власти представляли С.Ф. Медунов, А.М. Тарасов, Л.А. Кондратьев и другие. Мне выпала большая честь зачитать приветствие Марии Павловне от коллектива нашего музея.
В 1953 году Мария Павловна и Ольга Леонардовна побывали в нашем городском театре ещё раз — на представлении оперы «Травиата» Свердловского оперного театра. Для Марии Павловны это тоже был праздник. Ведь последний раз в опере она была ещё до войны — в Москве!
Поскольку музей работал до 4-х часов, приглашённые собрались на «Белой даче» после четырёх. В хорошую погоду столы накрывали в саду вокруг круглой клумбы, на которой росла невысокая американская сосна с очень длинными иглами. Когда становилось прохладнее, гости собирались в бывшей чеховской столовой на первом этаже. У Марии Павловны была хорошая кухарка, а на большой праздник приглашали также повара. Сама Мария Павловна никогда хозяйством не занималась, однако чеховское хлебосольство и гостеприимство ею всегда соблюдались, как и при жизни Антона Павловича.
С Ольгой Леонардовной в гости к Марии Павловне обычно приезжала её секретарь и приятельница Софья Ивановна Бакланова, часто также гостили Лев Константинович Книппер, племянник Ольги Леонардовны, Игорь Васильевич Бренев, племянник Антона Павловича и Марии Павловны по линии двоюродной сестры Чехова Александры Митрофановны, а также племянник Сергей Михайлович Чехов. Я была очень дружна с Л.К. Книппер, И.В. Бреневым, по приглашению которого даже гостила более трёх недель у него в Ленинграде, дружила и с Сергеем Михайловичем и Евгенией Михайловной Чеховыми. Было много и других гостей. Иван Семёнович же приехал только в сентябре с подарками и приветствиями от близких и друзей.
«Хитон» для Аллы
Как-то летом в выходной день музея Сергей Михайлович приехал ко мне домой и пригласил в горы, на Ай-Петри. Машину для этой поездки дал Пётр Андреевич Павленко, писатель, с которым была дружна Мария Павловна.
Поднялись в горы, погуляли по плато, затем прошли через тисовый лес поближе к Ай-Петринским зубцам, там я посидела, свесив ноги над этим страшным обрывом, а Сергей Михайлович близко к краю не подходил — боялся. Потом мы вернулись к машине и поехали обратно. Вдруг Сергей Михайлович говорит: «Теперь поедем в Мисхор купаться в море». Он хорошо помнил то время, когда гостил у Марии Павловны на её мисхорской даче. Я сказала, что купаться не буду, так как у меня нет купального костюма. Однако Сергею Михайловичу очень хотелось искупаться в море, поэтому он решил по дороге заехать куда-нибудь и приобрести для меня купальник.
Приехав в Симеиз, мы зашли в магазин. Там висели купальные костюмы размером начиная от 52-го и выше, я же носила 42—44-й. Я посмеялась и сказала, что любой этот костюм могу надеть только на зимнее пальто. Но Сергею Михайловичу очень хотелось искупаться в море, и он просил: «Ну придумайте что-нибудь!» В те годы ещё не было современных красивых синтетических костюмов, шили простые трикотажные, похожие на обычные майки. Я посмотрела на один костюм 52-го размера с закрытой спиной и сказала, что если мы купим этот костюм и к нему катушку ниток и иголку, то, пока доедем до Мисхора, я «подгоню» купальник под себя.
И мы действительно купались в Мисхоре в море, а под вечер отправились в Ялту. Приехав в музей, застали у Марии Павловны гостей. Сергею Михайловичу очень хотелось похвалиться тем, что мы купались. Когда мы стали подниматься в комнату Марии Павловны, он взял с собой мокрый купальный костюм. Посидели немного у Марии Павловны, и водитель П.А. Павленко отвёз меня домой.
На следующее утро я, как всегда, пошла поздороваться с Марией Павловной. Когда я показалась на пороге её комнаты, она вдруг рассмеялась и говорит: «Душенька (она очень любила это обращение), как это вам удалось добиться, что Сергей купил этот костюм, ведь он — ужасный скряга!» Я ответила, что никак не старалась, просто ему очень хотелось со мной купаться. (Кстати, этот купальник у меня хранится до сих пор.) Когда месяца через два приехал Иван Семёнович, Мария Павловна, видимо, рассказала ему обо всём.
Это уже был 1954 год, и после празднования 90-летия Марии Павловны многие знали, что 12 августа у неё день рождения. Гостей в тот раз собралось очень много — были приглашённые, но были и те, кто пришёл сам поздравить Марию Павловну. Столы находились у восточной стороны дома, где площадка была больше, чем перед домом. Роль тамады, как всегда, исполнял Иван Семёнович. Он за всех поочерёдно говорил тосты. Среди гостей были люди, которых даже я видела впервые. Иван Семёнович очень ловко и незаметно выспрашивал у Елены Филипповны кое-что о них и произносил тост, удивляя всех своими знаниями об этих людях, и это при том, что увидел гостя впервые только у Марии Павловны.
Я спокойно сидела за столом, рядом со мной — Лев Константинович. Мы дегустировали вина — он наливал в бокал мне и себе, мы пробовали и, если напиток нам не нравился, незаметно выливали вино на гравий. И вдруг очередь дошла до меня. Иван Семёнович встал, поднял бокал и говорит: «Вот, посмотрите, сидит за столом скромненькая, воротничок бантиком, завязан под самое горлышко, а совсем недавно, когда я ещё был в Москве, она уехала в горы в платьице, а вернулась оттуда в греческом хитоне», имея в виду мой перешитый купальный костюм. Потом подошёл ко мне, все сидящие за столом повернули головы в мою сторону, и я очень смутилась, но обидеться на Ивана Семёновича было невозможно, он поцеловал меня и выпил за моё здоровье.
Каждый вечер заканчивался пением Ивана Семёновича, иногда он вместе с Ольгой Леонардовной напевал романс, иногда с Ириной Фёдоровной Шаляпиной пел цыганские песни. Шуткам и веселью не было предела. Жаль, что тогда ни у кого не было кинокамеры или даже фотоаппарата, чтобы запечатлеть эти неповторимые встречи. Сохранились только фотографии праздника в Гурзуфе в 1952 году с катанием на катере. Эти снимки делал Игорь Васильевич Бренев.
На руках у Козловского
Но Мария Павловна, Елена Филипповна и я — мы больше любили, чтобы, когда Иван Семёнович приезжал на «Белую дачу», в доме было немного гостей. Тогда возникали какие-то воспоминания, душевные беседы, в которых раскрывалась душа Ивана Семёновича.
Однажды произошёл оригинальный экспромт. У Марии Павловны существовал строгий режим, была даже специальная медсестра, которая строго следила за её распорядком дня. В 11 часов вечера она укладывала Марию Павловну спать. Но Мария Павловна просила, чтобы гости на это не обращали внимания, она всегда говорила: «Сидите, сколько хотите, мне это очень приятно!»
Как-то в один из вечеров, это было уже ближе к осени, медсестра пришла за Марией Павловной. Все находились в столовой первого этажа. Гостей в этот в этот день было немного, человек 7—8. Медсестра, стоя на ступеньках, поторапливала Марию Павловну. Она нехотя встала из-за стола, пожелала всем доброй ночи, повернулась к двери, и вдруг, неожиданно для всех, Иван Семёнович подхватил Марию Павловну на руки и бережно понес её на третий этаж. Мария Павловна ещё раз помахала всем рукой...
Позже, когда многие писали воспоминания о Марии Павловне, подробно описывали этот случай, хотя некоторые из них не были свидетелями происшедшего и прибавляли всякие небылицы.
Неожиданная находка
Ещё несколько смешных случаев хочется вспомнить... В жаркую погоду, как я уже говорила, столы располагали перед балконом второго этажа вокруг круглой клумбы. Когда открывали шампанское, никто не обращал внимания, куда летели пробки. На следующий день я веду экскурсию. Выйдя с группой на балкон, я вдруг увидела, как что-то блеснуло в стоке за балюстрадой. Поскорее отвела глаза в сторону и отвлекла внимание экскурсантов на магнолию, догадавшись, что там лежали две пробки от шампанского. Конечно же, я не хотела, чтобы люди увидели эти пробки! Когда экскурсия закончилась, я прошла на балкон и вынула из стока пробки. Зайдя в комнату Марии Павловны, показала их ей и рассказала о случившемся. Мария Павловна рассмеялась, но сказала: «Надо предупредить Ивана Семёновича, чтобы он был поаккуратнее, экскурсанты не должны видеть пробок, чтобы не подумали плохо о музее».
Как Козловский «Россию» остановил
Однажды мы долго сидели в саду, уже стемнело. Вдруг на дороге засигналила машина и послышались голоса. Иван Семёнович узнал Павла Герасимовича Лисициана и ещё кого-то и попросил меня встретить их и проводить к столу, поскольку они сюда приехали впервые. Вторым гостем оказался Иван Александрович Манн, капитан теплохода «Россия», на котором Лисициан прибыл в Ялту.
Иван Семёнович очень им обрадовался, возможно, он же и пригласил их в чеховский дом, так как до этого они здесь не бывали. Сидели долго, Мария Павловна ушла спать, а гости всё не расходились. Начинался рассвет, капитан «России» уже поглядывал на часы — корабль стоял у ялтинского мола и готовился к отплытию. Наконец все встали из-за стола, и вдруг Иван Семёнович объявил: «Едем все на «Россию»». У музея дежурила легковая машина председателя горисполкома А.М. Тарасова. Нас же было восемь человек. Но Иван Семёнович усадил всех в ЗИМ, и мы отправились. Когда подъехали к причалу, было уже совсем светло. Мы поднялись по трапу, прошли через салон, где в креслах спали палубные пассажиры. Иван Александрович распорядился, чтобы открыли двухкомнатный номер люкс, в котором стояло пианино. Пел Иван Семёнович, пел Павел Герасимович. Уже волновался Иван Александрович, уже прошло время выхода «России» из Ялты. Теплоход стоит, а импровизированный концерт продолжается.
Только все поднимутся, чтобы уходить, но вдруг запоёт Иван Семёнович — опять все сели, слушаем. Потом опять встали — запел Павел Герасимович, опять все сели. Здесь я впервые услышала в исполнении П.Г. Лисициана «Дивлюсь я на небо». Концерт продолжался ещё довольно долго, но, наконец, мы покинули корабль. «Россия» в тот день вышла из ялтинского порта на час с лишним позднее положенного времени. А Иван Семёнович отвёз меня домой, как всегда сдал маме и поехал в Мисхор в свой санаторий.
Я успела умыться, переодеться и отправилась к 9 часам на работу. Всё подробно рассказала Марии Павловне, она так задорно смеялась и говорила: «Это, наверное, только Иван Семёнович может такое сделать, даже остановить теплоход!»
Праздники, песни и не только
Энергии И.С. Козловского можно было только позавидовать. Он умел организовывать не только спонтанные камерные концерты, но и для всех ялтинцев большие общегородские песенные мероприятия. Это по его инициативе в начале 1950-х годов в Ялте был устроен первый общегородской Праздник песни, который потом ежегодно проходил в Массандровском парке. Там пел двухтысячный хор, с которым ежегодно, вплоть до начала 1970-х, выступал и сам Козловский. Он привлекал к этому мероприятию других известных музыкантов — скрипачей, виолончелистов, певцов. Многие годы этим хором руководил Даниил Машкевич, главный дирижёр Ялтинского симфонического оркестра. Праздник песни в те годы превращался в настоящий праздник города.
Несмотря на то, что специальные гастрольные концерты на сцене ялтинского городского театра Козловский никогда не давал, на местной сцене он выступал с хором Ялтинского педучилища, а также с Ялтинской народной оперной студией при Доме медработников.
...А петь будет академик Несмеянов
С 1950 года я уже ежегодно проводила свой отпуск в Москве. Иван Семёнович познакомил меня со своим секретарём Ниной Феодосьевной, а также со своей гражданской женой Ольгой Николаевной Адриановой, мы стали с ними дружны, встречались не только в Москве, но и в Ялте. Мария Павловна радовалась моим поездкам в Москву, потому что, возвращаясь в Ялту, я много и подробно рассказывала ей о самой Москве, о знакомых Марии Павловны, о встречах с Ольгой Леонардовной, которая после 1953 года в Крыму уже не бывала. Благодаря заботам Ивана Семёновича, я постоянно посещала Большой театр — оперу и балет, которые я очень любила. Иван Семёнович также возил меня на свои концерты.
Помню, однажды мы поехали с ним и с Ниной Феодосьевной на выступление в новое, только что выстроенное здание Московского университета. Туда были приглашены Иван Семёнович и академик А.Н. Несмеянов. Мы с секретарём Козловского сидели в зале. Первым предоставили слово Ивану Семёновичу. Он говорил много, интересно и долго, мы с Ниной даже пошутили: «Раз Иван Семёнович так много говорит, значит, петь придётся академику Несмеянову»...
Встречи с великими
У себя дома Иван Семёнович с большим удовольствием представлял меня своим друзьям. Так я познакомилась с лётчиками Георгием Байдуковым и Александром Беляевым, а ещё раньше, в Ялте, с женой Чкалова Ольгой Эразмовной. На каком-то юбилейном вечере Иван Семёнович познакомил меня с Сергеем Владимировичем Михалковым.
Памятные приметы
В январе 1957 года не стало Марии Павловны. Иван Семёнович послал в Ялту Юру Корлякова, который привёз запись вечера её памяти с участием И.С. Козловского, С.Я. Маршака и Д.Н. Журавлева. Погода была нелётная, Симферополь не принимал самолёты из Москвы, поэтому Юрию Андреевичу пришлось лететь в Киев, а уже оттуда — в Симферополь. Он еле-еле успел на кладбище. Гроб уже почти опускали в могилу, как вдруг на дороге засигналила машина, печальную процедуру приостановили и дождались Юру. Он передал мне несколько серебряных монеток, чтобы я кинула их в могилу перед тем, как опустят гроб. У Ивана Семёновича были свои приметы, по которым он провожал в последний путь близких людей.
Каждый год перед отъездом из Ялты Иван Семёнович обязательно отправлялся на кладбище и брал с собой меня. Если не удавалось достать цветы, то Козловский припасал серебряные монетки. Он подолгу стоял у могилы Марии Павловны, читал молитвы там и у могилы моей мамы, потом бросал на них монетки. Всегда приходил также к могилам Уварова — директора Ялтинской филармонии и А.М. Тарасова — председателя ялтинского исполкома. Когда он приехал в Ялту летом 1957 года, то привёз на могилу Марии Павловны в пластмассовой шкатулочке немного земли с могилы Антона Павловича. Затем мы вместе ездили к Елене Филипповне домой, она к этому времени уже была на пенсии.
А потом он обычно ехал прощаться со своими любимыми местами отдыха. Обязательно в Мисхор. В последний приезд Козловского в Крым с нами там произошёл такой случай. В парке, у дорожки, вившейся над самым обрывом, над морской бездной нависал огромный камень, огороженный штакетником. Иван Семёнович перешагнул его, взял меня за руку и говорит: «Держи меня, я посмотрю вниз». Я стояла, держа его за руку, и думала: «Одно мгновение, и мы упадём вниз». Мне кажется, что я удерживала Ивана Семёновича лишь усилием воли...
22 сентября 1959 года не стало Ольги Леонардовны. Я приезжала проводить её в последний путь, привезла зелень из её любимого чеховского сада. У самой могилы ко мне подошёл Юрий Корляков и попросил, чтобы я бросила в могилу Ольги Леонардовны серебряные монетки от Ивана Семёновича.
От Сурикова до Кончаловского
Помню, ещё при жизни Марии Павловны я однажды была в Москве. В это время умер режиссёр А.П. Довженко. Иван Семёнович тогда взял меня с собой на кладбище. Мы долго стояли у могилы режиссёра, вместе с нами были Ираклий Луарсабович Андроников и Борис Николаевич Ливанов, с которыми Иван Семёнович меня познакомил ещё раньше. Потом все отправились на поминки, Козловский же не пошёл. Вместо этого мы с ним прошли к могилам Антона Павловича и И.И. Левитана. Он снял шапку и сказал: «Передай Марии Павловне, что я всегда перед Левитаном снимаю шляпу». Потом мы пошли дальше по кладбищу. Впереди, у одной из могил, пожилая женщина разбирала цветы. Иван Семёнович говорит: «Сейчас я познакомлю тебя с очень интересным человеком». Подойдя ближе, я увидела, что это могила и памятник художнику П.П. Кончаловскому, а женщина, ставившая цветы у памятника, оказалась женой Кончаловского и дочерью художника В.И. Сурикова Ольгой Васильевной. Когда Иван Семёнович представил меня ей и сказал, что я работаю вместе с Марией Павловной Чеховой, она попросила передать Марии Павловне привет. Я рассказала ей, что, когда Мария Павловна занималась живописью, её работы увидел Суриков и предложил стать её руководителем. Ольге Васильевне очень понравилось, что я знаю о Марии Павловне такие тонкости.
Новогодняя ёлочка — память по сей день
В 1963 году я приехала в Москву на операцию по удалению щитовидной железы. Оказалась я в столице накануне убийства американского президента Джона Кеннеди. Утром сходила в костёл, куда съехались представители всех посольств, аккредитованных в Москве, и высшие представители духовенства, днём побывала на Новодевичьем кладбище у Антона Павловича и Ольги Леонардовны. Вечером я присутствовала в Большом зале консерватории на сольном концерте Ивана Семёновича, а через день мне уже сделали операцию. В больнице меня постоянно опекали секретарь Ивана Семёновича Нина Феодосьевна и его супруга Ольга Николаевна, приходили буквально каждый день. А к Новому году они принесли мне небольшой подарок от Ивана Семёновича — синтетическую ёлочку и гуттаперчевого чешского Буратино. Я храню эти милые подарки до сих пор. А ёлочку ставлю на каждый Новый год, начиная с 1964-го и по сей день.
Как южанка «экзамен» выдержала
Как-то в Москве Иван Семёнович пригласил меня покататься за город. Это было зимой, стоял сильный мороз, выпало много снега. Его близкие — сестра, секретарь Нина Феодосьевна и супруга Ольга Николаевна удивились, что я согласилась. Когда они ездили с Козловским на подобные прогулки, то обычно сидели в машине, пока он гулял. Я же сказала, что буду гулять с ним, хотя он всегда ходил очень быстро. В тот раз мы находились в районе Шереметьево, в округе там было несколько санаториев и по дорожкам прогуливались отдыхающие. Кто-то пытался обращаться к нему, но Иван Семёнович на таком холоде никогда не разговаривал. Он шёл, замотав шею и лицо до самого носа своим знаменитым шарфом, и общался лишь жестами, а отдыхающим показывал на меня, и мне приходилось с ними говорить. Однако потом он похвалил меня, сказав: «Южанка, а не побоялась такого сильного мороза — выдержала экзамен!»
Не простил
В 1970-м году в Москве отмечалось 70-летие И.С. Козловского. Праздник был необыкновенно интересным. Иван Семёнович пригласил меня к себе домой к 10 часам утра. К этому времени уже начали приходить делегации с поздравлениями, был организован фуршет. И так продолжалось весь день. Ближе к вечеру появилась дочка Козловского Аня и его бывшая супруга Галина Ермолаевна Сергеева.
Аня пробыла буквально несколько минут и ушла. Примерно в 10 вечера наконец перестали приходить поздравления, и все отправились за стол. На небольшом диванчике устроился Иван Семёнович, рядом с ним села Галина Ермолаевна. Я сидела как раз напротив неё. Она всех помнила, а на меня смотрела, явно не понимая, кто это. И вдруг Иван Семёнович обратился ко мне, тогда она поняла, что я из Ялты, из чеховского дома. Повернувшись ко мне, она сказала, что была в музее, а я, опередив её, напомнила, как она с маленькими дочерьми приезжала на «Белую дачу». Обратившись к Ивану Семёновичу, она сказала: «Вот она помнит, как мы приезжали в музей Чехова», на что Козловский довольно сердито ответил: «Ничего она не помнит, она тогда ещё ребёнком была». Иван Семёнович был легкоранимым и обидчивым человеком, и по тону его я поняла, что, если Галина Ермолаевна ходит к нему в дом, это вовсе не означает, что он простил её измену.
Концерт для чеховедов и не только
Осенью 1975 года, именно в то время, когда в Крыму отдыхал Козловский, у нас проходили Чеховские чтения. На них приезжали в основном сотрудники Института мировой литературы (Москва). Чеховеды хорошо знали, что я была в очень дружеских отношениях с Иваном Семёновичем, и попросили помочь устроить для них концерт певца, поскольку на его выступления в Москве было почти невозможно попасть.
Я уговорила Ивана Семёновича дать концерт для участников чтений. В тот год Козловский отдыхал в санатории «Черноморский» рядом с Никитским ботаническим садом. Правда, Иван Семёнович сказал, что ему нужен пианист, и он привык петь только по своим нотам. Пианиста пригласили из Ялтинской филармонии. А ноты были в Москве. Я позвонила секретарю Ивана Семёновича Нине Феодосьевне и попросила, чтобы она привезла ноты к симферопольскому поезду, на котором в Ялту ехали чеховеды, и передала их Евгении Михайловне Сахаровой.
И вот по окончании Чеховских чтений в ялтинском городском театре Иван Семёнович дал прекрасный концерт. Для чеховедов это был большой подарок, и они долгие годы, приезжая в Ялту, вспоминали этот замечательный праздник высокого песенного мастерства, подготовленный Иваном Семёновичем специально для них.
Помню ещё одно выступление Ивана Семёновича на сцене ялтинского городского театра. В театре шёл концерт Д.Я. Пантофель-Нечецкой. Мы с Иваном Семёновичем сидели в партере слева в первом ряду. И вдруг актриса обратилась к Козловскому с просьбой спеть с ней. В зале раздались аплодисменты, Иван Семёнович не заставил себя долго просить, вышел на сцену и вместе с Деборой Яковлевной исполнил «Застольную» из «Травиаты». В зале раздался гром аплодисментов.
Не чужд был Козловский и современной эстраде. Однажды, гуляя в Городском саду, мы с ним из боковой двери вошли в летний театр (тогда ещё старый), во время выступления Эдиты Пьехи и прослушали две её песни. Знала ли Эдита Станиславовна, царившая на эстраде в красивом бело-розовом платье, что в тот вечер её слушал Козловский!
Помощь чеховскому дому
Иван Семёнович всегда очень заботился о музее. Ещё при жизни Марии Павловны он часто спрашивал её — не нужно ли чем помочь чеховскому дому? Мария Павловна объясняла, что о музее очень хорошо заботится Государственная библиотека имени Ленина, филиалом которой музей был с 1926 года.
И после кончины Марии Павловны до последних лет своей жизни Иван Семёнович проявлял постоянную заботу о ялтинском музее Чехова. Он выхлопотал для чеховского дома должность агронома, потом — ставку библиотекаря. Помог нам и с окончанием строительства здания литературной экспозиции. Стройка была заморожена — возведены стены, положены стропила для крыши, после чего финансирование прекратилось. Директор музея попросил меня рассказать об этом Ивану Семёновичу. Мы с Ниной Феодосьевной поехали к нему в «Сосновую рощу», где он познакомил меня с одним из заместителей министра финансов СССР. На следующий день высокий чиновник приехал в музей, я всё ему показала. Мы очень долго говорили о проблемах музея. В результате через две недели после его отъезда на счёт музея пошли деньги, и строительство здания было завершено.
С 1974 по 1980-й годы музей был закрыт на капитальный ремонт и реставрацию. За это время Иван Семёнович несколько раз приезжал к нам. Бывая в других литературно-мемориальных музеях страны, он всегда интересовался организацией дела в них и передавал нам этот бесценный опыт.
Чеховское новоселье
В 1980 году работы были завершены, и музей открыл свои двери для посетителей. Мне хотелось в связи с этим событием организовать большой музейный праздник. 6 сентября 1981 года в Крым приехал Иван Семёнович, он дал мне телефонограмму, что выступает в «Артеке». Я решила попросить его выступить у нас 9 сентября, в день, когда Антон Павлович поселился в ялтинском доме. Иван Семёнович мне не отказал. Большой праздник состоялся, и теперь каждый год 9 сентября мы отмечаем день чеховского новоселья.
«Специально для тебя!»
После 1981 года Иван Семёнович в Ялту уже не приезжал. Я каждый год ездила в Москву, и мы много времени проводили у него дома. Он любил слушать мои рассказы о дорогих его сердцу местах Крыма, очень просил не уезжать навсегда в Англию. Последний раз мы виделись в начале лета 1993 года. Я пришла к нему домой, но Иван Семёнович уже не мог спуститься по ступенькам в гостиную из своей спальни на втором этаже и попросил, чтобы я поднялась к нему. Тогда я впервые была в его комнате. Он встретил меня в пижаме, но с галстуком, сказав: «Это специально для тебя надел!» И опять очень, очень просил не уезжать в Англию. Я обещала и обещание выполнила. В конце лета вместе с Ольгой Николаевной я была у него в больнице, но он попросил, чтобы я к нему в палату не заходила, а увидимся мы, сказал, когда поправится.
20 декабря я улетела в Англию, а на следующий день, 21 декабря, Ивана Семёновича не стало. Когда я в Англии узнала об этом, то написала о нём небольшую статью в журнал Slavonica.
Теперь, бывая на Новодевичьем кладбище в Москве, я обязательно привожу из чеховского сада веточку магнолии для Ивана Семёновича или передаю её через кого-нибудь из знакомых, кто отправляется в Москву...
Постскриптум
Много лет, приезжая в Ялту, Иван Семёнович сокрушался о том, что здесь не увековечена память о пребывании в нашем городе Шаляпина и Рахманинова. Я постаралась, в какой смогла мере, исполнить желание певца.
Осенью 2013 года возле здания бывшей дачи Бушева, где одно время жил А.П. Чехов, совместно с вице-президентом Ассоциации «Содействие защите населения», членом-корреспондентом Российской академии естественных наук кандидатом физико-математических наук С.С. Цыганковым (Москва) нам удалось установить аннотационную доску, на которой говорится о пребывании здесь С.В. Рахманинова, Ф.И. Шаляпина и В.С. Миролюбова и знакомстве их с Антоном Павловичем.
И.С. Козловский
М.П. Чехова и И.С. Козловский
И.С. Козловский, О.Л. Книппер-Чехова, Г.Е. Сергеева, М.П. Чехова
Ю.А. Корляков, А.В. Ханило, И.С. Козловский
И.С. Козловский, М.П. Чехова, Н.А. Соколов (Кукрыниксы)
Помощница Марии Павловны Е.Ф. Янова, И.С. Козловский, А.В. Ханило
И.С. Козловский играет на чеховском пианино
Одно из посещений И.С. Козловским музея в период ремонтных работ
На крыльце музея. Справа налево: директор Дома-музея Чехова в Ялте Н.Ф. Шевцов, В.В. Шимановский, И.С. Козловский, А.В. Ханило, Е.М. Чехова, пианистка М.В. Водовозова, артисты МХАТ М.А. Прудкин, А.П. Зуева и др.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |