А.П. Чехов | Публикации | А.В. Ханило. Чехов в Ялте | «Жить без тебя мне уже трудно». К 145-летию со дня рождения Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой

Осенью 1898 года в Москве готовился к открытию новый Художественно-Общедоступный театр, который с января 1904-го будет называться Московским Художественным театром — МХТ.

В новом театре одновременно шли репетиции исторической драмы А.К. Толстого «Царь Фёдор Иоаннович» и пьесы А.П. Чехова «Чайка».

9 сентября А.П. Чехов выехал из Мелихова в Москву с намерением отправиться в Крым — врачи запретили ему зимовать в Москве. Вечером Антон Павлович отправился на репетицию «Чайки» в Художественный театр. Репетировали первый акт и часть второго. В тот день Чехов познакомился с начинающими артистами театра.

О первой встрече с Антоном Павловичем Ольга Леонардовна Книппер вспоминала: «<...> Все мы были захвачены необыкновенно тонким обаянием его личности, его простоты, его неумения «учить», «показывать». <...> И он смотрел на нас, то улыбаясь, то вдруг необычайно серьезно, с каким-то смущением, пощипывая бородку и вскидывая пенсне. <...>

И с этой встречи начал медленно затягиваться тонкий и сложный узел моей жизни. <...>» В этот день у Ольги Леонардовны был день рождения, её 30-летие, и встреча с Чеховым стала подарком судьбы для неё на всю жизнь.

Через пять дней Чехов присутствует на генеральной репетиции «Царя Фёдора Иоанновича». Ему очень понравилась постановка, а из актёров он особенно выделил Книппер. Ей была поручена сложная роль царицы Ирины, и Ольга Леонардовна отлично справилась с ней. На следующий день Антон Павлович выехал в Ялту, о своих впечатлениях он написал Суворину 8 октября 1898 года: «<...> Перед отъездом <...> я был на репетиции «Фед<ора> Иоан<новича>». Меня приятно тронула интеллигентность тона, и со сцены повеяло настоящим искусством, хотя играли и не великие таланты. Ирина, по-моему, великолепна. Голос, благородство, задушевность — так хорошо, что даже в горле чешется. Федор показался мне плоховатым; Годунов и Шуйский хороши <...> Но лучше всех Ирина. Если бы я остался в Москве, то влюбился бы в эту Ирину. <...>»

Первая постановка «Чайки» в Художественном театре состоялась 17 декабря 1898 года. Чехов по состоянию здоровья не смог приехать в Москву.

Спектакль прошёл с огромным успехом, Антон Павлович получил массу восторженных писем и телеграмм. В «Чайке» Книппер играла роль актрисы Ирины Николаевны Аркадиной — одну из центральных в спектакле. Это сложный женский характер. В.И. Немирович-Данченко писал: «Книппер — удивительная, идеальная Аркадина». К.С. Станиславский позже вспоминал, что самый большой успех выпал на долю О.Л. Книппер и М.П. Лилиной, исполнившей роль Маши. А.И. Куприн, побывавший на спектакле, писал Чехову: «О.Л. Книппер в «Чайке» превосходит всё, что можно требовать и ожидать от артиста».

О постановке пьесы, об игре актёров и реакции зрителей подробно сообщала Чехову сестра Мария Павловна: «Вчера шла твоя «Чайка». Поставлена она прекрасно. <...> Актрису, мать Треплева, играла очень, очень милая артистка Книппер, талантливая удивительно, просто наслаждение было ее видеть и слышать <...> так жизненно, что положительно забываешь, что это сцена».

4 февраля 1899 года Мария Павловна снова в театре, на следующий день она послала в Ялту Чехову письмо: «Была я вчера в третий раз на «Чайке». Смотрела еще с большим удовольствием, чем в первый и во второй разы. Очень, очень хорошо играли. <...> Вишневский был недавно у нас в гостях, пригласил меня на сцену и перезнакомил со всеми артистами. Если бы ты знал, как они обрадовались! Книппер запрыгала, я передала ей поклон от тебя. <...> С какой любовью они играют твою «Чайку»!!». В конце этого письма Мария Павловна напишет: «Я тебе советую поухаживать за Книппер. По-моему, она очень интересна!»

Мария Павловна и Ольга Леонардовна быстро подружились, вместе ходили на концерты и выставки, бывали в гостях друг у друга.

Только весной врачи разрешили Антону Павловичу выехать в Москву. 12 апреля он приехал и через несколько дней был у Ольги Леонардовны. Позже она вспоминала: «В первый день Пасхи пришел вдруг Чехов с визитом, он, никуда и никогда не ходивший в гости».

По приглашению его и Марии Павловны Ольга Леонардовна приезжала погостить в Мелихово. Чехов подарил ей свою фотографию с надписью: «Ольге Леонардовне Книппер (Многоуважаемой Ирине Николаевне) на добрую память от автора «Чайки». 99.24.V. А. Чехов». Впрочем, Антон Павлович сразу же несколько изменил надпись: зачеркнул последние две буквы в ее фамилии и написал ласковое: «Книппуше».

На лето Ольга Леонардовна уехала к брату на Кавказ. С этого момента началась их переписка и частые встречи. В письмах они договорились встретиться в Новороссийске и вместе пароходом приехали в Ялту. Ольга Леонардовна остановилась в семье доктора Л.В. Средина, а Чехов жил в гостинице «Мариино». Вместе с Антоном Павловичем Книппер бывала в Аутке, где шло строительство его дома. Ей понравился вид на море и горы. Чехов знакомил её с городом, они совершали прогулки в Гурзуф, Массандру, Ливадию, Ореанду, он показывал ей все те места, которые потом так замечательно опишет в своём рассказе «Дама с собачкой».

В начале августа Чехов и Книппер вместе отправились в Москву. До Бахчисарая ехали на лошадях через Ай-Петри. «Хорошо было ехать в живописной долине Коккоза, полной какого-то особенного очарования и прелести», — вспоминала позднее Ольга Леонардовна.

Из Москвы Антон Павлович вернулся в Ялту. Переписка его с Книппер возобновилась. «Ваше благоразумное письмо с поцелуем в правый висок и другое письмо с фотографиями я получил. <...>», — писал Чехов 29 сентября 1899 года.

Осенью 1899 года Художественный театр поставил пьесу Чехова «Дядя Ваня». О.Л. Книппер с большим успехом играла в спектакле роль Елены Андреевны. А.М. Горький после просмотра «Дяди Вани» писал Чехову: «Книппер — дивная артистка, прелестная женщина и большая умница. Как у нее хороши сцены с Соней!»

Когда весной 1900 года в Ялте гастролировал Художественный театр, Ольга Леонардовна по приглашению Антона Павловича приехала несколько раньше и поселилась у Чеховых в новом доме. Она помогала Марии Павловне и Евгении Яковлевне в хлопотах по приёму гостей, которых в ту весну у Чеховых было особенно много.

В те дни ещё больше окрепла дружба Антона Павловича и Ольги Леонардовны. Постепенно она стала перерастать в большое серьёзное чувство.

После отъезда Книппер Мария Павловна писала ей: «Внизу твою комнату никто не смеет занять по приказанию писателя».

В июле и августе того же года по приглашению Антона Павловича О.Л. Книппер снова гостила у Чеховых в Ялте и на даче в Гурзуфе.

В доме, как всегда, было много гостей, а им так хотелось чаще бывать наедине. Она чувствовала, как Чехов иногда утомлялся от гостей. После отъезда в августе Ольга Леонардовна писала ему: «...Антон, родной мой, проведем будущее лето здесь где-нибудь в деревне — хочешь? Я всё думала, как ты удивительно подходишь к этой чисто русской природе, к этой шири, к полям, лугам, овражкам, уютным тенистым речкам». На что Чехов 18 августа 1900 года отвечал: «<...> Да, милая моя актрисуля, с каким чисто телячьим восторгом я пробежался бы теперь в поле, около леса, около речки, около стада. Ведь, смешно сказать, уже два года, как я не видел травы. Дуся моя, скучно! <...>»

В этот период Антон Павлович начинает работать над пьесой «Три сестры». Он писал её специально для Художественного театра, зная, кто из актёров какую роль будет исполнять. Роль Маши предназначалась для Ольги Леонардовны: «<...> Ах, какая тебе роль в «Трех сестрах»! Какая роль! Если дашь десять рублей, то получишь роль, а то отдам ее другой актрисе», — шутливо писал Чехов 28 сентября 1900 года из Ялты.

Ему хотелось поскорее закончить пьесу и приехать в Москву, но мешало нездоровье, и работу иногда приходилось откладывать. Письма этих дней к Ольге Леонардовне наполнены мечтами о встрече и признаниями: «<...> Мое сердце всегда тебя любило и было нежно к тебе <...> я уже говорил тебе 10 000 раз и буду говорить, вероятно, еще долго, т. е. что я тебя люблю — и больше ничего. Если мы теперь не вместе, то виноваты в этом не я и не ты, а бес, вложивший в меня бацилл, а в тебя любовь к искусству. <...>» (от 27 сентября 1900 г.).

В октябре Антон Павлович привёз пьесу Художественному театру. В.И. Немирович-Данченко вспоминал: «Очень он остался у меня в памяти в этот приезд: энергичный, веселый, помолодевший — просто счастливый, охвачен красивым чувством».

Пробыв в Москве полтора месяца, Чехов выехал для лечения за границу. 31 января 1901 года состоялась премьера «Трёх сестёр». Ольга Леонардовна писала Чехову: «Как мне больно, что ты не видишь, как я играю Машу. С какой радостью я играла бы тебе ее!»

Исполнение роли Маши явилось новой творческой победой артистки. «С каким наслаждением я играю Машу! Ты знаешь, она мне, кроме того, принесла пользу. Я как-то поняла, какая я актриса, уяснила себя самой себе. Спасибо тебе, Чехов!»

Антон Павлович в это время находился в Ницце, и Ольга Леонардовна писала ему о постановке «Трёх сестёр», о планах Художественного театра. Чехов тосковал, мечтал поскорее вернуться домой. «<...> Я ведь тебя люблю, знай это, жить без тебя мне уже трудно. <...>», — писал он 7 марта 1901 года.

«Внутри росло и крепло чувство, которое требовало каких-то определенных решений, — вспоминала позднее Ольга Леонардовна, — и я решила соединить мою жизнь с жизнью Антона Павловича, несмотря на его слабое здоровье и на мою любовь к сцене. Верилось, что жизнь может и должна быть прекрасной, и она была такой, несмотря на наши горестные разлуки, — они ведь кончались радостными встречами. Жизнь с таким человеком мне казалась не страшной и не трудной: он так умел отбрасывать всю тину, все мелочи жизненные и всё ненужное, что затемняет и засоряет самую сущность и прелесть жизни».

Они обвенчались в Москве 25 мая 1901 года, затем отправились на кумыс в Башкирию, а в начале июля приехали в Ялту. Ольга Леонардовна постоянно жила в Москве, на юг приезжала летом и в те дни, когда бывала свободна в театре.

25 августа Чехов писал жене: «Сегодня, дусик мой, ровно три месяца, как мы повенчались. Я был счастлив, спасибо тебе, моя радость, целую тебя тысячу раз. <...>»

Вскоре после венчания в 1901 году Ольга Леонардовна подарила Антону Павловичу брелок в форме сердечка. Он открывался, как медальончик, внутри была фотография О.Л. Книппер 1898 года. Этот брелок Чехов носил на цепочке с часами, на некоторых фотографиях Антона Павловича после 1901 года это сердечко хорошо видно.

После смерти Чехова Ольга Леонардовна вынула из брелока свою фотографию, вставила туда фото Антона Павловича и носила на цепочке уже как медальон. После того как ялтинский дом стал музеем, она отдала этот медальон Марии Павловне как чеховскую реликвию. Он и по сей день хранится в ялтинском доме-музее Чехова.

Антон Павлович не соглашался на уход Ольги Леонардовны из театра, хотя очень тосковал без неё. В середине сентября Чехов выехал в Москву и прожил там полтора месяца. Был на репетициях «Трёх сестёр», смотрел и другие постановки Художественного театра. Перед отъездом из Москвы он писал В.С. Миролюбову (от 19 октября 1901 г.): «<...> Жена моя, к которой я привык и привязался, остается в Москве одна, и я уезжаю одиноким. Она плачет, а я ей не велю бросать театр. Одним словом, катавасия. <...>»

А из Ялты Чехов писал жене: «<...> Я привык к твоим заботам о себе (т. е. обо мне), и теперь я как на необитаемом острове. <...>» (от 30 октября 1901 г.) И в другом письме 2 ноября 1901 года сообщал: «<...> со дня приезда моего сюда, мне было не по себе <...> А что ты здорова и весела, дуся моя, я очень рад, на душе моей легче. И мне ужасно теперь хочется, чтобы у тебя родился маленький полунемец, который бы развлекал тебя, наполнял твою жизнь. Надо бы, дусик мой! Ты как думаешь? <...>» И Чехов, и Ольга Леонардовна очень хотели иметь ребенка.

Осень и зиму они прожили в разлуке, но почти каждый день писали друг другу. Ольга Леонардовна подробно сообщала о театре, о репетициях, о московских новостях и событиях, о том, что тоскует без него, беспокоится о его здоровье и волнуется, если задерживаются письма.

Чехов пишет о погоде, о ялтинцах, подробно рассказывает о встречах с Толстым, который в это время жил в Гаспре. Посылает фотографию, сделанную Софьей Андреевной. На ней Чехов вместе с Толстым 5 ноября 1901 года. Очень волнуется, получила ли Ольга Леонардовна эту фотографию. Она отвечала: «Любуюсь я всё на тебя, где ты снят с Толстым. Удивительно у тебя милое лицо». В ответном письме от 25 ноября 1901 года Антон Павлович писал: «<...> Значит, моя фотография дошла к тебе благополучно, не погнулась? Береги ее, она unicum. После моей и твоей смерти ее надо будет отослать в Таганрогскую городскую библиотеку, где имеется мой архив. <...>»

Чехов рвётся в Москву. В Ялте у него побывал московский доктор В.А. Тихомиров, который говорил, что Антон Павлович теперь может жить в Москве. «<...> А здешние доктора не пускают в Москву», — писал Чехов жене 25 ноября 1901 года. Но мечту о поездке зимой в Москву пришлось оставить, так как уже 13 декабря там наступили 20-градусные морозы.

Ольга Леонардовна надеялась, что её в декабре отпустят в Ялту, как обещал Немирович-Данченко. Чехов мечтал о встрече, тосковал и писал: «<...> Приезжай, моя милая, умоляю тебя! Я очень скучаю, так скучаю, что совсем не могу работать, а только сижу и газеты читаю. Будущую зиму я буду жить в Москве во что бы то ни стало, что бы там ни говорили доктора. <...>» (от 30 ноября 1901 г.).

Но в театре возникла сложная ситуация, и Ольгу Леонардовну не отпустили в Ялту. А Чехов мечтает о ребёнке: «<...> Мне кажется, — пишет он жене 21 ноября 1901 года, — что ты бы очень любила полунемчика, любила бы, пожалуй, больше всего на свете, а это именно и нужно. <...>» Ранее, 6 ноября 1901 года, Ольга Леонардовна писала Чехову: «<...> Мне больно думать, что ты там один, тоскуешь, скучаешь, а я здесь занята каким-то эфемерным делом <...> А как мне, Антонка, хочется иметь полунемчика! <...>»

Чехов жаловался, что эта зима для него «самая скучная из всех зим». Ольга Леонардовна писала 14 декабря 1901 года: «<...> Я способна всё сейчас бросить и лететь к тебе. Я должна быть около тебя, должна устроить тебе жизнь хорошую, приятную, спокойную. И это будет, милый мой. <...>» Антон Павлович чувствовал, что переживает Ольга Леонардовна, и писал ей 29 декабря 1901 года: «Глупая ты, Дуся. Ни разу за всё время, пока я женат, я не упрекнул тебя за театр, а, напротив, радовался, что ты у дела, что у тебя есть цель жизни, что ты не болтаешься зря, как твой муж. <...> Работай, дуся, и не хлопочи <...>»

Чехов начинает работать над новой пьесой и 20 января 1902 года сообщает жене: «<...> Я не писал тебе о будущей пьесе не потому, что у меня нет веры в тебя <...> а потому, что нет еще веры в пьесу. Она чуть-чуть забрезжила в мозгу, как самый ранний рассвет, и я еще сам не понимаю, какая она <...> Если бы мы увиделись, то я рассказал бы тебе, а писать нельзя <...>». Речь шла о пьесе «Вишнёвый сад». Позднее в письмах к жене Чехов будет часто упоминать о своей работе. По ним можно проследить историю создания пьесы.

В конце января В.И. Немирович-Данченко пообещал Ольге Леонардовне отпуск на неделю. И опять в их переписке мечты о встрече, о её приезде в Ялту. Но отпустили актрису из театра только в конце февраля. В одном из последних писем в Ялту, от 15 февраля, Ольга Леонардовна беспокоилась, что будут ходить гости: «Если будут приходить, то могут не рассчитывать на мою любезность, ибо я буду только с тобой, и они <...> должны это понять».

22 февраля Ольга Леонардовна уже в Ялте у Чехова. Как встретились, как проводили время, о чём говорили и о чём мечтали, — написать невозможно, потому что Чехов в эти дни писем никому не писал. Последнее его деловое письмо датировано утром 22-го февраля, до приезда Ольги Леонардовны, а следующее, тоже деловое письмо — А.В. Амфитеатрову, — только 27 февраля.

28 февраля Ольга Леонардовна уехала из Ялты в Петербург, где начинались гастроли Художественного театра. 28 февраля из Симферополя она писала Антону Павловичу: «Меня мучает, что я не поцеловала тебя последний разок на террасе. Всю дорогу об этом думала. <...> Все-таки, как чудесно, что мы повидались!» И Чехов в тот же день пишет: «Жена моя, Олюша милая, как доехала? Я беспокоюсь, душа не на месте <...> погода лютая <...> и я не успокоюсь, пока не получу от тебя письма. Как? Что? Ради Бога, пиши, дуся, подробно.

<...>» Ольга Леонардовна 1 марта писала Чехову, что в дороге читает рассказы «Ариадна» и другие. С ней ехала дама из Воронежа. Ей Ольга Леонардовна сказала, что вчера и сегодня чувствует какое-то нездоровье, сердцебиение, и та предположила, что актриса «в положении». «Я тоже подумала, но вряд ли... я думала, что отравилась. Посмотрим».

Гастроли в Петербурге продолжались больше месяца. Ольга Леонардовна подробно писала Чехову об успехе, какой в этот раз выпал на долю Художественного театра, о многочисленных знакомых Антона Павловича, с которыми она встречалась. Писала, что её игрой довольны зрители и газеты писали хорошие рецензии и хвалили её почти во всех ролях, которые ей довелось исполнить. В одном из ответных писем (от 17 марта 1902 года) Чехов написал:

«<...> Я ничего не имею против того, чтобы ты была знаменитой и получала тысяч 25—40, только сначала постарайся насчет Памфила». Такое шутливое имя Антон Павлович придумал для желанного ребёнка. Ольга Леонардовна считала дни, когда закончатся гастроли, чтобы поскорее увидеться в Ялте с Антоном Павловичем. «Через 9 дней я выезжаю. Как я буду счастлива!» (от 27 марта 1902 г.).

На 6 апреля она заказала билет до Севастополя, но тут случилось непоправимое. 31 марта Ольга Леонардовна написала Чехову: «<...> Антончик мой!

Со мной вышел казус <...> оказывается, я из Ялты уехала с надеждой подарить тебе Памфила, но не сознавала этого. Всё время мне было нехорошо <...> послали за докторами. А я начала пока догадываться, что это было, и обливалась горючими слезами-так мне жаль было неудавшегося Памфила. <...>

Вечером вчера увезли меня в Клинический повивальный институт <...> Отт меня оперировал <...>».

11 апреля Ольга Леонардовна уехала в Ялту. Она долго болела, и только 25 мая вместе с Чеховым отправилась в Москву. Сестре 3 июня 1902 года Антон Павлович сообщал: «<...> Ольге легче, но лежать ей придется еще немало.

<...>» 5 июля они уезжают в Любимовку на дачу Станиславского. В середине августа Чехов вернулся в Ялту, продолжил работу над «Вишнёвым садом». Ольга Леонардовна сообщает ему, что в Москве её осматривал доктор Штраух и не поверил, что она так поправилась. «Он сказал, что могу жить и делать что хочу, но только не жить праздно <...> что я удивительно здоровая женщина.

Ты доволен? Сына тебе хорошего подарю к будущему году».

Антон Павлович в Ялте опять тоскует без супруги: «<...> Без тебя мне неважно, можно даже сказать, плохо, но всё же приятно становится при мысли, что ты у меня есть. Без тебя я одичал бы и постарел, как репейник под забором <...>» (от 30 января 1903 г.).

А тем временем продолжалась работа над пьесой. Все подробности о ней Чехов неизменно сообщал жене. Антон Павлович долго не мог выбрать, какую роль предназначить Ольге Леонардовне. Сначала предполагал, что Книппер будет играть Варю. Затем, уже почти заканчивая работу, написал 29 сентября 1903 г.: «<...> Ах, если бы ты в моей пьесе играла гувернантку. Это лучшая роль, остальные же мне не нравятся <...>».

12 октября Чехов закончил работу над пьесой и через два дня сообщил супруге: «<...> Любовь Андреевну играть будешь ты, ибо больше некому. <...>»

Годы общения с Чеховым имели большое значение для духовного роста О.Л. Книппер, писатель помог формированию её артистической личности. Она выросла в большого мастера сцены. «Ольга Леонардовна на высоте первой актрисы труппы, поздравляю во всех отношениях», — писал В.И. Немирович-Данченко А.П. Чехову после постановки «Вишнёвого сада», в которой Книппер с неизменным успехом исполнила роль Раневской.

Осенью 1903 года Чехов мечтает о поездке в Москву, хочет побывать на репетициях своей пьесы. «<...> Скорей, скорей вызывай меня к себе в Москву; здесь и ясно, и тепло, но я ведь уже развращен, этих прелестей оценить не могу по достоинству, — писал он жене 21 ноября 1903 года, — мне нужны московские слякоть и непогода; без театра и литературы уже не могу. И согласись, я ведь женат, хочется же мне с женой повидаться. <...>» И в другом письме (от 27 ноября) ей же говорит: «<...> Пора же вам, образованным людям, понять, что в Ялте я всегда чувствую себя несравненно хуже, чем в Москве. <...>»

Наконец, 4 декабря Чехов в Москве. Почти ежедневно бывает в Художественном театре на репетициях «Вишнёвого сада», а вечером на спектаклях. У него в гостях писатели Плещеев, Короленко и многие другие, а также его коллеги-однокурсники, врачи Коробов, Куркин, Россолимо. С Ольгой Леонардовной ездили в Царицыно, желая купить там дачу, чтобы следующее лето провести в Москве.

В Ялту Антон Павлович возвратился в середине февраля и уже через два дня, 20-го числа, писал жене: «<...> мне без тебя скучно, холодно, неинтересно <...>

В этот приезд мы прожили с тобой необыкновенно, замечательно <...> Радость моя, спасибо тебе за то, что ты такая хорошая. <...>»

Ольга Леонардовна пишет Чехову, что старается найти дачу в Царицыне, где Антону Павловичу очень понравилось. А в одном из писем сообщила ему новость о Москвине: «Он теперь горд - у него сын. Когда же у нас с тобой родится?!»

В ответном письме от 20 марта Чехов писал жене: «<...> Скажи Москвину, что я ему завидую; теперь бы за ребеночка я десять тысяч рублей дал. Мне очень скучно без живого утешения. Ну, да ты постараешься, я на тебя надеюсь».

В конце марта Ольга Леонардовна уезжает в Петербург, где начинались гастроли театра. В письмах сообщает мужу: «...сыграли вчера «Вишневый сад» на ура. Успех в зале, в публике огромный, куда больше московского. Играли хорошо, легко, концертно. Что будет говорить пресса — не знаю, но вчера был чудесный спектакль. От пьесы, от исполнения все в восторге — общий голос. Все волнуются. Повторяю: успех шумный и серьезный. Я счастлива за тебя, дорогой мой».

Чехов сообщил Ольге Леонардовне, что получил две восторженные телеграммы от Немировича-Данченко: «Успех в смысле всеобщего восхищения огромный и больше чем на какой-нибудь из твоих пьес. <...> Очень звали автора. <...> Второе представление, как и первое, Ольга Леонардовна на высоте первой актрисы».

О большом успехе пьесы телеграфировал Чехову и Станиславский.

4 апреля Чехов писал Ольге Леонардовне: «<...> От Немировича получил 2 телеграммы, о ваших петербургских успехах и о том, что к тебе относится публика как к первоклассной артистке <...> Что ты у меня большая, настоящая актриса, я давно знаю, я тебя ценю высоко, дуся моя, только, пожалуйста, умоляю тебя, не простуживайся, не утомляйся и спи как следует. Дай мне слово, что будешь себя беречь. <...>»

30 апреля Ольга Леонардовна выехала из Петербурга в Москву, а Антон Павлович — 1 мая из Ялты. Чехов уехал уже больным, месяц в Москве пролежал в постели.

В одном из своих последних писем из Москвы доктору Л.В. Средину (от 22 мая) в Ялту он писал: «<...> Моя жена при больном муже — это золото, никогда еще не видел таких сиделок. Значит, хорошо, что я женился, очень хорошо, иначе не знаю, что бы я теперь и делал. <...>»

3 июня 1904 года, по предписанию доктора Таубе, лечившего Чехова в Москве, Антон Павлович вместе с женой выехал в Германию на курорт Баденвейлер. И там, в ночь на 2 июля, сердце Чехова остановилось. В телеграмме, посланной в Ялту, Ольга Леонардовна сообщила: «Антон тихо скончался от слабости сердца...»

После смерти Антона Павловича Ольга Леонардовна почти ежегодно приезжала в Ялту, последний раз она была здесь в 1953 году. После её кончины мне очень хотелось сохранить память об этой удивительной женщине в ялтинском доме. В 1967 году я выпросила у Л.К. Книппер, родного племянника Ольги Леонардовны, все ее вещи, которые она берегла как память об Антоне Павловиче, — ведь всё это они покупали вместе для своей будущей московской квартиры.

Вся мебель теперь сохраняется на первом этаже ялтинского дома. Почти полностью ею обставлены комната Ольги Леонардовны и комната для родственников, а также частично столовая и комната для гостей. Кроме мебели, я привезла большое количество фотографий и портретов Чехова, Бунина, Л. Андреева, В. Гиляровского, а также Чехова, снятого вместе с Толстым, и многое-многое другое. В Ялту тогда пришёл большой железнодорожный контейнер с вещами из московской квартиры Ольги Леонардовны.

Уже значительно позже мне также посчастливилось создавать экспозицию в домике Чехова в Гурзуфе. По завещательному письму А.П. Чехов этот дом оставил жене. Одна из четырёх комнат была посвящена Ольге Леонардовне и рассказывала о её первых визитах сюда, ещё при жизни Антона Павловича, и последних посещениях в 1953 году.

Память о светлом образе Ольги Леонардовны, как верной спутницы Антона Павловича, без которой Чехову жить было бы очень трудно, бережно хранится музейными сотрудниками ялтинской «Белой дачи» и гурзуфского домика.