Чеховская Москва — громадное и замечательное наследие, которое открывается не вдруг — это долгий запутанный путь по сегодняшним улицам, где многое уже трудно отыскать и узнать...
Одновременно с переездом из Таганрога, с конца 1879 г., началась для будущего писателя московская жизнь — в полуголодном студенчестве и журнальной поденщине. Он познал город не только литографически красивый — с золотом Ивана Великого, старинными церквями и подворьями, торговыми пассажами Кузнецкого и Петровки, банковскими конторами и дорогими ресторанами. Первые годы его прошли в окрестностях Трубной, по-тогдашнему Грачёвки, нищей, переполненной притонами и синеющей трактирными вывесками. До октября 1885 г. семья сменила там пять квартир...
Теперешняя Труба, пережив разрушения и строительный бум, как это ни печально, почти не сохранила памятных чеховских мест. Правда, неплохо отреставрирован дом на углу Цветного и Петровского бульваров, вполне прилично смотрится бывший ресторан «Эрмитаж» (Петровский бульвар, дом № 14), а напротив — на углу с Неглинным проездом, реконструирован бывший дом Ечкина, но... бизнес-центр с подземным паркингом по сути смел старые студенческие «номера». Спору нет, город нуждается в переменах, однако бетонный монолит уничтожил старый кирпич. А значит — список потерь продолжается...
Так, давно снесены дом в Даевом переулке (№ 29), в котором юноша-гимназист побывал каникулярной весной 1877 г., и другие квартиры 1879—1880 гг., как раз связанные с годами бедности и тяжкого труда — Трубная улица, дома №№ 26—28, № 36. Плачевно положение бывшего владения Савицкого (дом № 23), потому что прежде оно состояло из двух невыразительных строений, и шел нескончаемый спор о том, в каком из них жил Чехов. А недавно, пользуясь отсутствием мемориальной доски, некая коммерческая структура капитально переделала весь участок...
Тем не менее, грустное вступление необходимо, чтобы уберечь оставшееся. Нельзя сносить старые дома и возводить на их месте безликие копии. Жить без прошлого невозможно, это значит забыть: кто мы и откуда...
В мае 1881 г. потрясенный красотами Первопрестольной, Чехов писал гимназическому товарищу: «...Я ужасно полюбил Москву. Кто привыкнет к ней, тот не уедет из нее. Я навсегда москвич» (П., 1,40)1.
Положа руку на сердце, надобно признать — слова эти мы зацитировали и перестали вдумываться в них. Быть может, прогулки по Чеховской Москве многое объяснят.
В той Москве, патриархальной и тяжелой на подъем, все было другим — и ритм жизни, и расстояния, и самое лицо ее. Кремль, древние памятники и сотни прекрасных церквей зачастую почти соседствовали с толкучками, сомнительными заведениями и полусгнившими деревянными домишками. Население превышало уже 800 тысяч человек, однако город жил так же медлительно, как и прежде... Горожане тогда больше ходили пешком, чаще бывали в гостях, с удовольствием писали длинные, полные подробностей письма...
Расстояния были много меньше, потому что Дорогомилово, Пресня, Бутырки и Сокольники, Рогожская и Крутицы, Даниловка и Серпуховка, Нескучный сад и Лужники считались окраинами, а то и выселками...
Зимою город утопал в снегу, мостовая покрывалась обледенелыми ухабами и буграми, вечерами керосиновые фонари едва освещали улицы, и даже окна домов были тускло-желтыми... Дневная картина, открывавшаяся в морозной дымке, была необычайно красива — сверкающие купола, заснеженные кровли невысоких домов, темные стаи ворон и галок и причудливо вьющиеся печные дымы...
Но не зря лет почти двадцать лет спустя Чехов говорил, что вновь поселившимся Москва кажется суровой и нелюдимой, а жизнь в ней дорога...
Примечания
1. Здесь и далее ссылки на произведения и письма Чехова даются в тексте по изданию: Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем. В 30 тт. — М.: Наука, 1975—1983, с обозначением серии («П» или «С»: письма или сочинения), номера тома (первая арабская цифра) и страницы (последующие цифры).
| К оглавлению | Следующая страница |