Исследователи творчества А.П. Чехова не раз отмечали разнообразие профессий персонажей. Среди них, естественно, встречаются и представители хорошо знакомой Чехову профессии — врачи. Они выступают и в роли главных, но чаще второстепенных героев; и в прозе, и в драматургии. Остановимся на нескольких прозаических произведениях в хронологической последовательности их создания: «Враги», 1887 [1]; «Попрыгунья», 1892 [5]; «Палата № 6», 1892 [4]; «Моя жизнь», 1896 [3]; «Ионыч», 1898 [2].
В рассказе «Враги» акцент сделан на особенностях профессии врача — необходимости приходить на помощь безотносительно к обстоятельствам. Острота ситуации усиливается и за счет трагичности момента, в котором оказывается врач Кириллов, — у него только что умер ребенок, и обнаружения интриги, в которую он оказался втянутым, — мнимая больная сбежала с любовником.
Кириллов не сразу смог понять чудовищную нелепость ситуации. Автор в его словах, выкриках в адрес Абогина подчеркивает оскорбленное человеческое достоинство. Он говорит от лица врачей-тружеников, противостоящих миру праздных и пресыщенных: «...низко и подло играть так людьми. Я врач, вы считаете врачей и вообще рабочих, от которых не пахнет духами и проституцией, своими лакеями» [1, с. 41]. Безусловно сопереживая Кириллову, Чехов отмечает в конце рассказа категоричность его суждений, тоже «недостойную человеческого сердца» [1, с. 43].
В рассказе «Попрыгунья» главное внимание уделено Ольге Ивановне, ее поискам «великого человека», ее увлечениям и развлечениям. Однако повествование о ней постоянно дополняется «информацией» о ее муже — докторе Дымове. Этот доктор — пожалуй, единственный случай у Чехова, когда рассказывается, пусть и очень кратко, о профессиональной деятельности увлеченного, самоотверженного врача. Кроме того, выясняется, как бы между делом, больше для читателя, чем для жены, что он еще и большой ученый, блестяще защитивший диссертацию.
Развивается в этом рассказе и мотив, уже отмеченный во «Врагах», — противопоставление врачей-тружеников людям праздным, считающим себя чуть ли не аристократами духа. Такими предстают перед читателями знакомые Ольги Ивановны.
Дымов не понят женой, оценить и как-то осознать потерю она сумеет только после его смерти. В то же время, автор показывает искреннюю признательность, уважение и заботу коллег, что обнаруживается во время болезни доктора. Они дежурят у его постели, помогают справиться с недугом. Словами друга Коростелева выражено и признание Дымова-профессионала высокого уровня и высоконравственного человека: «Добрая, чистая, любящая душа... Служил науке и умер от науки. А работал, как вол, день и ночь, никто его не щадил, а молодой ученый, будущий профессор должен был искать себе практику и по ночам заниматься переводами, чтобы платить вот за эти... подлые тряпки!» [5, с. 30]. Автору важно, видимо, чтобы обвинение в адрес жены прозвучало, но не от лица самого Дымова, который был очень деликатен, жену любил и слишком многое ей прощал.
При чтении «Палаты № 6» может показаться, что герой рассказа доктор Рагин еще больше раскрыт в профессиональной деятельности, тем более, что объектом изображения и главным местом действия становится больница, очень похожая на тюрьму: «...и забор, и самый флигель имеют тот особый унылый, окаянный вид, какой у нас бывает только у больничных и тюремных построек» [4, с. 72].
Однако Андрей Ефимович Рагин не имел призвания к врачебному делу «и вообще к специальным наукам» [4, с. 82] и выбрал специальность под давлением отца. Начав работать, он видит все недостатки и даже безобразия, но достаточно равнодушен к ним и практически даже не попытался что-либо изменить: «Андрей Ефимович чрезвычайно любит ум и честность, но чтобы устроить около себя жизнь умную и честную, у него не хватает характера и веры в свое право. Приказывать, запрещать и настаивать он положительно не умеет» [4, с. 84].
Достаточно скоро он теряет интерес к своей деятельности и все реже появляется на службе. Книги, книжные знания, философствования подменяют живую жизнь. Читая о достижениях современной медицины, он готов восхищаться, но реальность разочаровывает, а как-то менять ее он не собирается: «И антисептика, и Кох, и Пастер, а сущность дела нисколько не изменилась. Болезненность и смертность все те же. Сумасшедшим устраивают балы и спектакли, а на волю их все-таки не выпускают. Значит, все вздор и суета, и разницы между лучшею венскою клиникой и моею больницей, в сущности, нет никакой» [4, с. 92].
Вместо реальных попыток реального дела — имитация: «Чтобы не проводить время в праздности, он составлял подробный каталог своим книгам и приклеивал к их корешкам билетики...» [4, с. 114]. Это не мешает ему испытывать обиду, что его долгая служба никак не отмечена, «ему не дали ни пенсии, ни единовременного пособия» [4, с. 114]. Характерно, что в эти раздумья героя Чехов включает признание того, «что он служил не честно», и «обоснование» претензий — теперь, дескать, награждают не за нравственные качества, а за саму службу.
По-настоящему оценить и осознать свою отстраненность от реальной жизни и уход в абстрактные рассуждения доктор Рагин сможет лишь став пациентом собственной больницы: «...вдруг в голове его среди хаоса ясно мелькнула страшная, невыносимая мысль, что такую же точно боль должны были испытывать годами, изо дня в день эти люди... Как могло случиться, что в продолжении больше чем двадцати лет он не знал и не хотел знать этого? Он не знал, не имел понятия о боли, значит, он не виноват, но совесть, такая же несговорчивая и грубая, как Никита, заставила его похолодеть от затылка до пят» [4, с. 125].
В сюжете повести «Моя жизнь» значительную, хотя далеко не главную роль играет доктор Благово. На какое-то время он становится для Мисаила интересным собеседником, с которым можно отвести душу, а для сестры Мисаила Клеопатры близким, любимым человеком, отцом ее будущего ребенка, идеалом.
Вдумываясь в смысл раскрытых отношений, приходится говорить об эволюции восприятия доктора, а не о его собственном изменении. Он, видимо, не менялся, а те, кто так высоко его ценил, ошибались. Так, Мисаилу доктор казался самым умным человеком из его окружения: «В сущности, это был первый образованный человек, какого я встретил в жизни» [3, с. 231]. Не так много времени понадобилось, чтобы обнаружить в высказываниях доктора повторы, банальности. А его низкий поступок по отношению к женщине уже не мог оставить сомнений в видимости тех благородных качеств, которые привлекли к нему вначале.
Мы знаем о том, что он врач, но Благово не интересует и не привлекает ни медицинская практика, ни научные исследования, хотя он и защищает диссертацию. Ему нужна карьера, а не наука, а на пути можно перешагивать через людей. У него нет даже сожаления о судьбе Клеопатры, которую он бросает: «Надо любить, мы все должны любить — не правда ли?» [3, с. 275]. Это все, что он мог сказать, оправдывая себя за полученные удовольствия и низость побега от ответственности. Он «ни разу даже в шутку не сказал, что возьмет ее с собой» [3, с. 274]. Не зря автор включил реплику старика Редьки в адрес самоуверенного доктора: «Ваше высокоблагородие, не будет вам царства небесного!» [3, с. 274].
В рассказе «Ионыч» видим развитие образа врача, променявшего профессию, в данном случае, на коммерческую деятельность и материальное благополучие.
Первое впечатление от доктора Старцева достаточно хорошее. Он молод, энергичен, способен увлечься. Даже его поход на кладбище по приглашению Котика скорее говорит в его пользу. Однако несостоявшаяся женитьба его практически не огорчила, а впоследствии вспоминается как жизненная удача: «А хорошо, что я тогда не женился» [2, с. 37].
В развитии сюжета не раз подчеркнуты автором временные параметры — те периоды, которые понадобились, чтобы стали заметны, очевидны внешние и внутренние изменения, происходящие в докторе Старцеве. Сначала «прошло больше года» [2, с. 29], потом «четыре года» [2, с. 35], потом «несколько лет» [2, с. 40]. В итоге «пополнел, ожирел, тяжело дышит» [2, с. 40]. Уже давно не ходит пешком. Сначала появилась пара лошадей, потом тройка.
Изменилась не только внешность и физическая форма, но и состояние души. Утрачен интерес и к медицине, и к общению. Любимыми занятиями становятся карточная игра и рассматривание рассованных по карманам «бумажек», полученных за день. О самой врачебной деятельности мы не узнаем ничего (Кого лечит? Есть ли сложные случаи?). Сообщается только, что у него «большая практика», потом «огромная». Но краткий оценивающий комментарий все же есть: «Жадность одолела» [2, с. 40].
Пожалуй, можно говорить о деградации, утрате не только профессиональных, но человеческих качеств. Об этом нельзя не думать при чтении эпизодов, в которых мы видим доктора Старцева, осматривающим покупаемые дома. Завершение этого процесса в утрате имени. Для всех он становится «просто Ионычем» [2, с. 40].
Как видим, среди персонажей-врачей у Чехова есть и энтузиасты, и карьеристы, и дельцы. Чехов верен своим принципам: отказу от категоричности, приклеиванию ярлыков, делению на «положительных» и «отрицательных». Каждый человек сложен, и неоднозначно отношение к нему. Сама профессия (как и в случае с учителями, инженерами) не является гарантией ни благородства, ни интеллигентности, ни порядочности. В то же время, она помогает выявить главное в отношении к людям, к миру, к себе. Почти все герои проходят испытание не только профессиональной деятельностью, но и личными отношениями. Нет среди персонажей-врачей ни одного счастливого в личной жизни, пусть даже в самообмане, ненадолго, как было с учителем Никитиным.
Список использованных источников
1. Чехов, А.П. Враги // Чехов А.П. Полное собрание сочинений: в 30 т. Т. 6. — М.: Наука, 1985. — С. 30—43.
2. Чехов, А.П. Ионыч // Чехов А.П. Полное собрание сочинений: в 30 т. Т. 10. — М.: Наука, 1986. — С. 26—43.
3. Чехов, А.П. Моя жизнь // Чехов А.П. Полное собрание сочинений: в 30 т. Т. 9. — М.: Наука, 1985. — С. 192—279.
4. Чехов, А.П. Палата № 6 // Чехов А.П. Полное собрание сочинений: в 30 т. Т. 8. — М.: Наука, 1986. — С. 71—123.
5. Чехов, А.П. Попрыгунья // Чехов А.П. Полное собрание сочинений: в 30 т. Т. 8. — М.: Наука, 1986. — С. 7—30.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |