Введение

Новаторство чеховской драматургии исследователи видят в нерасторжимой органической связи прозы и драмы в творчестве писателя. О внутреннем единстве элементов художественного мира А.П. Чехова писали А. Роскин, Н.Я. Берковский, Э.А. Полоцкая, А.П. Чудаков, И.Н. Сухих и др.

Динамику взаимодействия прозы и драмы в творчестве А.П. Чехова фиксирует название статьи Н.Я. Берковского «Чехов: от рассказов и повестей к драматургии»: «В драмах нам является тот же Чехов повествовательной прозы, однако же укрупненный, обладающий масштабами тем и общего смысла, не всегда доступный его повестям и новеллам», — пишет Берковский¹. Э.А. Полоцкая отмечает, что «единство композиционной основы драматических и повествовательных произведений зрелого Чехова — это одно из проявлений его художественного новаторства», которое привело «не только к новому типу русской драмы, но и к новому типу повести и рассказа»². Зависимость драматической манеры Чехова от повествовательных форм Э.А. Полоцкая связываете потребностью писателя «дать больше свободы драматическому способу изображения жизни». И в прозе, и в драматургии Чехов, по замечанию исследовательницы, опирается на «внешне замещенное, хроникальное развитие событий», что уводит центр драматических, коллизий «из области внешнего общения людей в область их духовной жизни»³. А.П. Чудаков прямо говорит: «Когда Чехов обратился к крупной драматической форме, он, несмотря на молодость, уже имел большой опыт беллетриста; к началу работы над «Ивановым»... уже в главных чертах сложилась его психологическая манера... именно этим «Иванов» перекликается с чеховской прозой»⁴. В «Иванове» Чехову впервые удалось применить открытия, сделанные в прозе: способ пунктирной мотивировки, скрытого психологизма, выражающегося через взаимодействие с вещным миром.

Новаторство писателя в области драматургии исследовательская традиция прочно связываете процессом взаимодействия прозы и драматургии в творчестве А.П. Чехова и акцентирует обусловленность драматической манеры писателя повествовательными формами. Однако всему творчеству Чехова, в том числе и прозе, предшествовал опыт в области драмы — пьеса «Безотцовщина» (1879—1881), названная А. Роскиным «сценическим повествованием»⁵. Существование ранней пьесы Чехова значительно осложняет представление о зарождении Чехова в «недрах малой прессы». Творческая биография писателя, таким образом, становится менее однозначной, обретает дополнительные смыслы.

Чехов начинался с «современной, с глубоким историческим подтекстом драмы о русской жизни»⁶. В «малую» журнальную юмористику А.П. Чехов пришел сложившимся художником, с яркой индивидуальностью, с достаточно самостоятельными суждениями о литературе. Именно это обстоятельство, по мнению А.П. Чудакова, позволило молодому Чехову, трансформируя «ничейные» элементы, заимствованные им в литературе своего времени, видоизменить жанр «сценки» до чеховского рассказа⁷.

Актуальность данного исследования обусловлена особым значением проблемы жанровой динамики в раннем творчестве А.П. Чехова как выражения духовных исканий писателя, предопределивших пути развития мировой драматургии.

Пьеса «Безотцовщина» неоднократно привлекала внимание исследователей, хотя следует заметить, что на фоне других, «зачитанных» произведений Чехова, в том числе ранней юмористики, эта драма выглядит малоизученной. О «Безотцовщине» писали Д.С. Балухатый, М.П. Громов, И.Н. Сухих, В.Д. Седегов, Л.Ф. Осипова, Л.М. Лотман, З.С. Паперный, В.Б. Катаев и другие. Все исследователи так или иначе подчеркивают важность этой пьесы для понимания чеховской эволюции. Пристальное внимание вызывает природа новаторства Чехова, в полной мере выразившаяся в его ранней пьесе. Новаторство чеховской драмы связывается с особенностями построения конфликта — изображением будничной жизни и будничных отношений людей (Л.Ф. Осипова, Л.М. Лотман, Б.Л. Клещенко); с особым типом героя, который в ряду «лишних людей», «ноющих и тоскующих» героев эпохи выглядел вполне оригинальным и самобытным (Д.С. Балухатый, Л.Ф. Осипова, З.С. Паперный, М.П. Громов).

Значительное место в исследованиях «Безотцовщины» занимает выявление тематических и сюжетных параллелей с более поздними произведениями Чехова. Например, З.С. Паперный говорит о мотиве «продажи имения», который впервые появится в «Безотцовщине», отзовется в «Дяде Ване», а в «Вишневом саде» получит завершение. Сходство первой и последней чеховских пьес рассмотрено в статье Н.А. Тарховой⁸, структурные и тематические параллели между «Безотцовщиной» и поздним творчеством А.П. Чехова описывает И.Н. Сухих.

С исследованием природы новаторства «Безотцовщины» связано выявление литературного подтекста первой драмы Чехова. И.Н. Сухих называет ее самой литературной пьесой Чехова⁹. «Специфическая литературность» драмы Чехова либо рассматривается в связях с мировой литературой, прежде всего с Шекспиром (И.Н. Сухих), либо указываются тематические и структурные сходства с классической русской литературой. М.П. Громов считает, что вся «Безотцовщина» «озарена яростными отсветами Достоевского»¹⁰ Связи «Безотцовщины» и романа Достоевского «Подросток» подробно рассматривает Т.Ю. Николаева¹¹. В.Д. Седегов усматривает в особенностях центростремительной композиции драмы Чехова прямое влияние романа Лермонтова «Герой нашего времени»¹². И.Н. Сухих считает, что громадный литературный контекст и подтекст «Безотцовщины» «имеет серьезное эстетическое значение»¹³. Вопрос о связях чеховской драмы с современным ему историко-литературным контекстом, в первую очередь современной драматургией, остается малоизученным, не смотря на очевидную плодотворность этого подхода. Новаторство Чехова было обусловлено не только восприятием и переосмыслением традиций, но и реалиями литературного процесса. В связи с этим вопрос об отношении Чехова к господствующей драматургической традиции — конструктивное переосмысление или явное отталкивание — является наиболее существенным для понимания природы чеховского новаторства. К сожалению, немногочисленные работы, посвященные этой теме, ограничены в материале. Необходимость вписать «Безотцовщину» в литературный контекст эпохи вызвана потребностью в более точном понимании механизмов взаимодействия традиций «большой» русской литературы с поэтикой массовой драматургии в творчестве раннего Чехова.

Исключительно значение «Безотцовщины» для осмысления новаторства поэтики Чехова состоит в том, что художественная структура его первой пьесы затрагивает целый комплекс проблем, связанных с общими тенденциями развития драматургии конца XIX века. Прежде всего это относится к процессам романизации и лиризации драмы. Эти явления тесно взаимосвязаны: восприятие лирического могло осуществляться опосредованно, через влияние романной поэтики. Освоение лирической стихии жизни проявилось в особой субъективно-импрессионистической манере воспроизведения жизненного материала, результатом которой стало стремление к изображению частных, интимных переживаний человека. В массовой драматургии это нашло отражение в открытой мелодраматизации сюжетов, которая, в свою очередь, была обусловлена и вырастала на основе переосмысления и адаптации романной поэтики в драматургии.

Процесс романизации, затронувший не только драму, но и лирику, был обусловлен особым положением романа в системе литературных жанров конца XIX века Развитие русского романа в середине XIX века достигло высшего расцвета и подъема, что и определило его доминирующее положение в повествовательных жанрах. Однако роман как жанр влиял и на развитие драматургии; в частности, это относится к драматургической системе А.Н. Островского, чье творчество, по замечанию Л.М. Лотман, «органически связано с литературой гоголевского направления», с повествовательной традицией «натуральной школы»¹⁴. Тесную взаимосвязь развития русской драматургии с достижениями психологической прозы отмечает А.И. Журавлева: «Формирование реалистической драмы у нас было подготовлено не столько традициями среднего жанра в драматургии дореалистического периода, сколько развитием психологической прозы»¹⁵. В конце XIX века процесс романизации драмы приобрел конкретно-исторические, обусловленные предшествующим развитием литературы и особенностями эпохи, отличительные черты.

Способность романа воздействовать на другие литературные жанры обусловлена особенностями его жанровой природы, объединяющей эпос, лирику и драму. Синтетизм романа отметил Гегель, назвав его «современной буржуазной эпопеей» и говоря о том, что в романе «вновь возникает богатство и многообразие интересов, состояний, характеров, жизненных отношений», которые сочетаются «с поэтическим изображением событий»¹⁶. Опираясь на эти положения Гегеля, В.Г. Белинский отводил роману центральное положение в складывающейся системе литературных жанров. Главенствующая роль романа, по мнению критика, вытекала из самой его сущности: роман является «самым широким, всеобъемлющим родом поэзии <...> в нем соединяются все другие роды поэзии — и лирика, как изменение чувства автора, по поводу описываемого им события, и драматизм, как более яркий и рельефный способ заставлять высказываться данные характеры»¹⁷. Уже Белинский отметил как главное достоинство романного типа мышления способность «к изображению самой обыкновенной и пошлой прозы житейского быта» наравне с аналитическим и поэтическим осмыслением общественной жизни. Белинский выделил особую роль в поэтике романа иронии и юмора, которые являются средством достижения эпической объективности и лирической субъективности¹⁸.

Синтетизм романной поэтики, отмеченный в самом начале развития романа как жанра, позволил современным исследователям говорить о процессе романизации жанров. Термин «романизация» принадлежит М.М. Бахтину, который впервые описал это явление: «В эпоху господства романа почти все остальные жанры в большей или меньшей степени «романизируются» <...> приходя к господству, он содействует обновлению всех других жанров, он заражает их становлением и незавершенностью»¹⁹. Явление романизации М. Бахтин связывает с особым положением романа, который лучше всего выражает тенденции становления нового мира.

М.М. Бахтин выделил «три основные особенности, принципиально отличающие роман от всех остальных жанров: стилистическую трехмерность романа, связанную с многоязычным сознанием, реализующимся в нем; коренное изменение временных координат литературного образа в романе; новую зону построения литературного образа в романе, именно зону максимального контакта с настоящим (современностью) в его незавершенности»²⁰. Подвергаясь влиянию романа, жанры становятся «свободнее, пластичнее, их язык обновляется за счет «романных» пластов литературного языка, они диалогизируются, в них, далее, широко проникает смех, ирония, юмор, элементы самопародирования, — наконец, — и это самое главное, — роман вносит в них проблемность, специфическую смысловую незавершенность и живой контакт с неготовой становящейся современностью (незавершенным настоящим)»²¹.

Существенным моментом в теории ученого является положение, конкретизирующее историко-литературные предпосылки процесса романизации: «Явление романизации нельзя объяснить прямым и непосредственным влиянием самого романа <...> оно неразрывно сплетается с непосредственным действием тех изменений в самой действительности, которые определяют и роман, которые обусловили господство романа в данную эпоху»²². Таким образом, романизация выражала потребность эпохи в адекватном воспроизведении ее особенностей и реалий, чему в полной мере соответствовала романная поэтика.

В первой драме Чехова в полной мере нашли отражение процессы романизации. Прежде всего это связано с особой концепцией жизни и человека, развитие и становление которой шло в русле традиции, получившей наиболее глубокое выражение в русском романе и сказавшейся в преодолении ограниченности социального детерминизма, в осмыслении личности в большом контексте национальных и общечеловеческих проблем. Характер и содержание конфликта пьесы «Безотцовщина», глубина разработки художественных образов говорят о том, что Чехов начинал как драматург, ориентированный на весь свод современного ему русского романа. Первая пьеса Чехова уникальна не просто потому, что дает «возможность увидеть тот культурный багаж, с которым писатель приходит в литературу»²³, но прежде всего потому, что позволяет увидеть механизм изменения, переосмысления этого литературного материала. Н.Я. Берковский заметил: «Чехов описывает уже описанное — это было неизбежным, но действует при этом очень осторожно, как если бы переносил с места на место предметы, сделанные из стекла»²⁴. Специфичная «литературность» первой пьесы Чехова, описанная исследователями, ставит ряд проблем, имеющих общее значение для последующего творчества писателя. Прежде всего, это относится к вопросу об особой романности чеховских повестей и драм. Новаторство чеховской поэтики, остро осознаваемое современниками, воспринималось в русле традиции и произведения Чехова современная ему критика называла «маленькими романами»²⁵. В литературе о Чехове проблема «ненаписанного» чеховского романа рассматривается с различных позиций. Во-первых, осуществляется поиск аналога романа в чеховском творчестве. К романам относят «Ненужную победу» и «Драму на охоте»²⁶, «Три года», «Мою жизнь»²⁷ и другие повести. Второе важное направление осуществляет попытки обнаружить в поэтике Чехова то, что сближает нероманные жанры Чехова с романом, за счет чего создается «эффект романности». Одним из главных способов достижения романного эффекта исследователи считают особую лиричность чеховских повестей и драм²⁸. М.Е. Елизарова связывает проблему романа Чехова с вопросами мастерства художника, желанием «реабилитировать художественную прозу... восстановить в правах то, что не было в чести в литературе народников и их эпигонов»²⁹. Поэтому Чехов призывает молодых писателей давать в творчестве «побольше кружев, опопонакса, сирени, оркестровой музыки». Особенность, сближающую прозу Чехова с романом, Елизарова обозначает как «лирический или лирико-философский подтекст»³⁰. Эпическая природа произведений Чехова позволила Б.А. Ахундовой назвать повести «Три года» и «Мою жизнь» «лирическими романами». А.В. Кубасов связывает романность чеховской прозы с «особенностями концепции личности и ее воплощения»³¹. И.Н. Сухих говорит о специфичности построения образа автора у Чехова. Он отмечает ориентацию писателя на «внутренне убедительное» (М. Бахтин) романное слово, требующее от писателя и читателя диалогической активности и позиции «соискателя истины»³². Проблема «романизации» драмы была поставлена и в книге А.С. Собенникова. Суть «романизации» драмы Чеховым, по мнению исследователя, заключается в том, что он «овладел в драме тем новым представлением о человеке, которое было завоевано романом XIX столетия»³³. Собенников отмечает принцип полифонии, неслиянности судеб и голосов героев. Способы романизации в драме Чехова, по мысли ученого, состоят в особенностях характерологии героя и «органичном вхождении лирико-психологического начала», выражением которого становится символ, в структуру драмы. «Между элементами «романизированной» драмы устанавливается новый вид связей, основанный на конструктивных принципах лирики, ассоциативности, музыкальности»³⁴, — констатирует А.С. Собенников.

Не менее важное значение «Безотцовщины» состоит в том, что художественная структура первой драмы Чехова во многом определяется поэтикой массовой драматургии 70—80-х годов. Это влияние сказалось в особой мелодраматичности чеховской драмы. Мелодрама в творчестве раннего Чехова имеет более сложную структуру, чем в массовой литературе. Мелодраматизм уже в «Безотцовщине» претерпевает значительные изменения. С одной стороны, это вызвано общими процессами романизации драматургии, которые в чеховской драме приобрели черты психологизма, эпического усложнения характеров и конфликта. С другой стороны, трансформация мелодрамы в творчестве Чехова была обусловлена особенностями чеховского мировоззрения, краеугольным камнем которого было представление о полноте и гармонии человеческого существования. Мелодрама в этом случае становилась средством создания цельной человеческой личности, так как ее основная задача состоит в передаче чувств и эмоций и способствует более глубокому проникновению во внутренний мир человека.

Интерес Чехова к мелодраме был обусловлен и особенностями развития драматургии. К концу 80-х годов возникла необходимость усиления воздействия театрального искусства, что зависело и от структуры самих пьес. Этот процесс описывает А.И. Журавлева, подчеркивая, что отказ от театральной «условности», сближение драматургии с жанрами романа и эпоса в творчестве раннего Островского в конце 60—70-х годов сменяется установкой на более «театральный» театр³⁵. А.И. Журавлева замечает, что возвращение Островского к «театральной» драматургии осуществлялась путем еще более тесного и органичного слияния «эпического» и «театрального» в творчестве драматурга³⁶. Пьеса А.П. Чехова «Безотцовщина» явилась продолжением и развитием традиции не только романа, но и драматургии XIX века. Мелодраматизм чеховской пьесы во многом был обусловлен установкой на возвращение театра.

Особого внимания заслуживает сам факт обращения начинающего писателя к серьезной литературной форме, так как в эстетике Гегеля драма рассматривается как «высочайшая ступень поэзии и искусства вообще»³⁷. Гегель анализирует требования, предъявляемые к «поэту-драматургу, как к творческому субъекту», который должен «всецело учитывать внутреннее и всеобщее, лежащее в основании человеческих целей борьбы и судьбы <...> не должен останавливаться на простом неопределенном веками в глубинах души, равно не должен односторонне задерживаться на каком-нибудь одном исключительном настроении <...> и ему необходима величайшая широта взгляда и всеобъемлющий духовный кругозор»³⁸.

Обращение Чехова к форме драмы в самом начале своего творчества — яркое свидетельство его активной писательской и жизненной позиции. Чехов начинается не с «мелочишек», а с серьезного осмысления современной русской жизни.

Методы анализа. Характер материала обусловил преимущество сравнительно-генетического и историко-типологического методов анализа.

Новизна работы определяется следующими положениями:

1. Жанровая динамика в творчестве раннего Чехова явилась выражением процесса духовных исканий писателя и обусловлена становлением и развитием чеховской концепции человека.

2. Формирование чеховской концепции человека рассматривается как процесс освоения начинающим писателем естественнонаучных и философских теорий (Спенсер, Бокль) при определяющем значении художественно-философского сознания, выработанного и накопленного в русском искусстве, в первую очередь в жанре русского романа.

3. Русская мелодрама 70—90-х гг., в ее жанровых модификациях, явилась формой выработки новой концепции человека и обогащения драмы философским и психологическим содержанием, через освоение опыта русского романа.

4. В аспекте исследования закономерностей художественного сознания и жанрового развития русского искусства XIX века создания пьесы «Безотцовщина» рассмотрено в связи с «лирическими сценами» П.И. Чайковского.

5. Художественная структура «Безотцовщины» проанализирована в широком контексте взаимодействия драмы с эпическими (роман) и лирическими (элегия) жанрами. Исследован принцип двойничества (характеров) и двоения (ситуаций, приемов) в эпическом и лирическом контексте.

6. Поэтика одноактной драмы «Татьяна Репина» и драматического этюда «На большой дороге» рассматривается в связи с углублением и расширением лироэпической концепции мира и человека в творчестве А.П. Чехова.

Практическая ценность диссертации обусловлена возможностью использования ее основных положений в учебном процессе, в работе спецсеминаров, при чтении общих и специальных курсов по истории русской литературы XIX века.

Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в тезисах докладов на VIII Межвузовской конференции «Проблемы метода и жанра в русской литературе» (Томск, 1995), в докладе на III Международной конференции молодых чеховедов (Москва, 1998) и в выступлении на IX Межвузовской конференции «Проблемы метода и жанра» (Томск, 1998) (в печати).

Структура и основное содержание работы. Диссертация состоит из введения, двух глав и заключения.

Во введении обосновывается актуальность темы и анализируются работы, посвященные «Безотцовщине». Поставлена проблема влияния романа на первую драму Чехова в связи с особым положением ранней драматургии писателя, творческой эволюции.

Первая глава включает материал, который свидетельствует об особой роли естественнонаучных интересов Чехова в формировании его мировоззрения и типов художественного мышления. Отношение Чехова к теориям позитивистов (Спенсера и Бокля) носило критический характер, но многие положения и мысли Спенсера и Бокля повлияли на формирование художественной модели мира писателя. В частности, это относится к творческому методу Чехова идти от частного к общему, во многом соответствующему индуктивному способу познания мира у позитивистов. Критическое восприятие позитивистских теорий было обусловлено представлением о сложности, многомерности и неоднозначности связей мира и человека, которое было сформировано влиянием русского романа. Концепция личности и мира раннего Чехова сложилась в результате сложного взаимодействия романного опыта русской литературы и философско-эстетических теорий того времени.

Влияние романа существенным образом сказалось на массовой драматургии 70—90-х годов. Концепция «нового человека» и способы изображения его в романе определили пути развития массовой драматургии, а через нее и драматургической системы А.П. Чехова, по пути расширения конфликта, углубления психологической разработки образов, лирического осмысления сущности русской жизни. В массовой драматургии романизация часто оборачивалась излишней мелодраматичностью, но именно мелодрама стала средством исследования духовной и физической природы человека. Мелодраматизация подчеркнуто возвращала драму к ее родовой сущности, одновременно обогащая ее опытом романа.

Влияние романной поэтики особым образом отразилось в первой драме Чехова «Безотцовщина». Прежде всего это сказалось в эпическом расширении конфликта, в типе героя, особой структуре драмы, отражающей все многообразие мира. Одновременно «Безотцовщина» отразила тенденции развития массовой драматургии, что нашло выражение в мелодраматизации сюжета, который представляет сложную любовную интригу.

В центре внимания второй главы находится лирическая природа ранней драматургии А.П. Чехова. Рассматриваются типологические связи между первой пьесой Чехова и «лирическими сценами» П.И. Чайковского. Сравнение обусловлено общностью художественных процессов в культуре конца XIX века. Драматический опыт Чехова и музыкальная драматургия Чайковского развивались по пути углубления психологизма и лиризации. Существенным моментом для сопоставления произведений Чехова и Чайковского является открытая ориентация обоих на опыт русского романа. Способы создания психологизма и особого лирического подтекста и у Чехова, и у Чайковского выстраиваются на основе мелодраматического сюжета. Углубление процессов лиризации и психологизации в творчестве Чехова рассматриваются на примере сопоставления одноактной пьесы Чехова «Татьяна Репина» и одноименной комедии А.С. Суворина. Анализируются процессы взаимодействия прозы и драмы в творчестве А.П. Чехова на материале переделки прозаического рассказа «Осенью» в одноактную драму «На большой дороге».

В заключении подводятся итоги и намечаются дальнейшие перспективы темы.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. Процесс духовных исканий А.П. Чехова и становление его концепции человека нашли выражение в жанровой динамике раннего творчества.

2. Мировоззрение Чехова во многом было сформировано и обусловлено ранним влиянием теорий Спенсера и Бокля, обусловившими творческий метод Чехова-художника и его представления о человеке при определяющем значении художественно-философского сознания, выработанного и накопленного в русском искусстве, в первую очередь в жанре русского романа.

3. В русской мелодраме 70—90-х гг. и ее жанровых модификациях осуществлялась выработка новой концепции человека, обусловившая обогащение драмы философским и психологическим содержанием через освоение опыта русского романа.

4. В процессе взаимодействия прозы и драмы в творчестве Чехова определяющее значение имел драматургический опыт, с которого начиналось творчество А.П. Чехова (драма «Безотцовщина»).

5. Художественная структура драмы «Безотцовщина» отразила общий для литературного развития конца XIX века процесс романизации и лиризации.

6. Поэтика одноактной драмы «Татьяна Репина» и драматического этюда «На большой дороге» является отражением дальнейших процессов углубления и расширения лироэпической концепции мира и человека в творчестве А.П. Чехова.

Примечания

1. Берковский Н.Я. Чехов от рассказов и повестей к драматургии / Берковский Н.Я. Литература и театр. М., 1969. С. 126.

2. Полоцкая Э.А. Чехов: движения художественной мысли. М., 1979. С. 191.

3. Там же. С. 191.

4. Чудаков А.П. Мир Чехова: возникновение и утверждение. М., 1986. С. 284.

5. Роскин А.И. А.П. Чехов Статьи и очерки. М., 1959. С. 240—241.

6. Громов М.П. Книга о Чехове. М., 1989. С. 65.

7. Чаликов А.П. Указ. соч. С. 131.

8. Тархова Н.А. От «Безотцовщины» к «Вишневому саду» // Чеховские чтения в Ялте. Чехов в Ялте. М., 1983. С. 35—40.

9. Сухих И.Н. Указ. соч. С. 17.

10. Громов М.П. Указ. соч. С. 247.

11. Николаева Т.Ю. Чехов и Достоевский. Проблемы историзма. Тверь, 1991.

12. Седегов В.Д. Чехов в 80-е годы. Ростов-на-Дону, 1991.

13. Сухих И.Н. Указ. соч. С. 22.

14. Лотман Л.М. Драматургия Островского. М.—Л., 1966. С. 43.

15. Журавлева А.И. Русская драматургия и литературный процесс XIX века. М., 1988. С., 114.

16. Гегель Г.В.Ф. Лекции по эстетике // Сочинения. М., 1958. Т. 14. С. 273.

17. Белинский В.Г. Полн. собр. соч. Т. 10. С. 315—316.

18. Белинский В.Г. Указ. соч. С. 315—317.

19. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 450—451.

20. Там же. С. 454—453.

21. Там же. С. 450.

22. Там же. С. 451.

23. Сухих И.Н. Указ. соч. С. 22.

24. Берковский Н.Я. Литература и театр. М., 1969. С. 49.

25. См. например: Овсянико-Куликовский Д.Н. История русской интеллигенции 80—90 гг. // Овсянико-Куликовский Д.Н. Собрание сочинений. СПб., 1911. Т. 9. С. 68; Вогюэ Е.М. Антон Чехов. М., 1903. С. 24; Одиссей «(А.В. Мандельштам)». Антон Павлович Чехов // Чеховский юбилейный сборник. М., 1910. С. 135.

26. См.: Бориневич-Бабайцева З.А. Роман А.П. Чехова «Ненужная победа» // Труды Одесского университета. Одесса. 1949. Вып. 21: Она же. Роман А.П. Чехова «Драма на охоте» // Труды Одесского университета. Одесса. 1956. Вып. 60.

27. См.: Ахундова Б.А. О лирическом романе А.П. Чехова // Литературные направления и стили. М., 1976; Шаховцова Т.А. Романические повести А.П. Чехова и их место в творческой эволюции писателя. Автореф. дисс. на соиск. степени канд. филол. н. М., 1989.

28. Елизарова М.Е. Проблема романа в творчестве А.П. Чехова // Учен. зап. МГПИ им. Ленина, 1967. № 280. С. 17; Кубасов А.В. Рассказы А.П. Чехова: поэтика жанра. Свердловск. 1990; Сухих И.Н. Проблемы поэтики А.П. Чехова. Л., 1987; Собенников А.С. Художественный символ А.П. Чехова. Иркутск, 1989.

29. Елизарова М.Е. Указ. соч. С. 17—23.

30. Ахундова Б.А. О лирическом романе А.П. Чехова // Литературные направления и стили. М., 1976. С. 278.

31. Кубасов А.В. Указ. соч. С. 15.

32. Сухих И.Н. Указ. соч. С. 168.

33. Собенников А.С. Указ. соч. С. 56.

34. Там же. С. 64.

35. Журавлева А.И. Островский — комедиограф. М., 1981. С. 153—155.

36. Там же. С. 155—156.

37. Гегель Г.В.Ф. Лекции по эстетике. Сочинения. М., 1958. Т. 14. С. 329.

38. Там же. С. 334.