Дом А.П. Чехова

I этаж

Дом и небольшой флигель построены для А.П. Чехова по проекту архитектора Л.Н. Шаповалова за десять месяцев. При разработке проекта учитывались советы и пожелания Антона Павловича и его сестры. Когда дом был готов, Чехов сообщил Марии Павловне: «Ялтинский дом очень хорош. Лучше и не надо. Комнаты малы, но это не бросается резко в глаза. Виды со всех сторон замечательные, а из твоей комнаты такие виды, что остается пожалеть, что этого дома у нас не было раньше».

9 сентября 1899 г. Чеховы вселились в новый дом. Ялтинцы нарекли его «Белой дачей». «Вся белая, чистая, легкая, красиво несимметричная, — писал А.И. Куприн, — построенная вне какого-нибудь определенного архитектурного стиля, с вышкой в виде башни, с неожиданными выступами, со стеклянной верандой внизу и с открытой террасой вверху, с разбросанными то широкими, то узкими окнами, — она походила бы на здания в стиле модерн, если бы в ее плане не чувствовалась чья-то внимательная и оригинальная мысль, чей-то своеобразный вкус».

В доме девять комнат. Кабинет и спальня Антона Павловича, комната матери и гостиная, к которой примыкают застекленная галерея и балкон, расположены на втором этаже. В комнатах первого этажа останавливались гости и родственники, там же была столовая. Первый этаж открыт для осмотра в 1964 г. В его комнатах сохранилась не вся мемориальная обстановка; в экспозицию включена и мебель, привезенная из московской квартиры Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой (после ее смерти), другие вещи, которые окружали Антона. Павловича, когда он жил в Москве. В комнате с балконом на третьем этаже жила сестра писателя.

Столовая

Из сада экскурсанты проходят в эту комнату на первом этаже чеховского дома. Но прежде чем переступить ее порог обычно останавливаются в маленькой прихожей перед неподвижно сидящей собакой. Александр Иванович Куприн вспоминал, как Чехов добродушно сочувствовал гостям, пугавшимся «мопса». «Знаете, я сам этого каменного пса боюсь, — шутил он. — А убрать его как-то неловко, обидятся. Пусть уж тут живет!» Это был подарок ялтинской знакомой С.П. Бонье, которая помогала Антону Павловичу в благотворительных делах.

В столовой у окна — покрытый белой скатертью раздвижной стол и венские стулья. На столе стоит самовар. «В час дня, — писал А.И. Куприн, — у Чехова обедали внизу, в прохладной и светлой столовой, и почти всегда за столом бывал кто-нибудь приглашенный... Было в этой семье очень легко, тепло и уютно, и я совершенно понимаю одного писателя, который говорил, что он влюблен разом во всех Чеховых... Он (А.П. Чехов. — В.П.) был очень гостеприимен, любил, когда у него оставались обедать, и умел угощать на свой особенный лад, просто и радушно».

Справа от входной двери — буфет. В нем средн посуды поблескивают старинные бокалы (приданое матери), из которых пили шампанское на свадьбе родители Чехова в Таганроге в 1854 г.

Против входа на стене висят небольшая фотография Марии Павловны и два пейзажа ее работы, в простенке — портрет А.П. Чехова; он сделан с фотографии 1902 г. для Ялтинской женской гимназии, в которой Антон Павлович был членом попечительского совета. Впоследствии этот портрет возвратился в чеховский дом в качестве подарка музею от начальницы гимназии, большой почитательницы таланта писателя. На портрете Антону Павловичу — 42 года.

При взгляде на это лицо невольно вспоминаются портретные характеристики А.П. Чехова, оставленные его друзьями. «Хороши у него бывали глаза, когда он смеялся, — какие-то женски ласковые и нежно мягкие. И смех его, почти беззвучный, был как-то особенно хорош. Смеясь, он именно наслаждался смехом, ликовал; я не знаю, кто бы мог еще смеяться так — скажу — «духовно», — писал А.М. Горький. С такой же глубокой симпатией о Чехове вспоминал А.И. Куприн: «Благодаря пенсне и манере глядеть сквозь низ его стекол, несколько приподняв кверху голову, лицо А.П. часто казалось суровым. Но надо было видеть Чехова в иные минуты (увы, столь редкие в последние годы), когда им овладевало веселье и когда он, быстрым движением руки сбрасывая пенсне и покачиваясь взад и вперед на кресле, разражался милым, искренним и глубоким смехом. Тогда глаза его становились полукруглыми и лучистыми, с добрыми морщинками у наружных углов, и весь он тогда напоминал тот юношеский известный портрет, где он изображен почти безбородым...»

Слева от входа висит литографированный портрет А.С. Пушкина (репродукция с работы О.А. Кипренского). Чехов очень любил Пушкина. Первый год жизни его в Ялте совпал с празднованием 100-летия со дня рождения великого поэта. Антон Павлович принимал деятельное участие в торжествах, которые были организованы в городе. В книжном шкафу его кабинета хранится 10-томное собрание сочинений А.С. Пушкина.

Комната О.Л. Книппер-Чеховой

Одна из дверей столовой ведет в комнату жены писателя Ольги Леонардовны. Знакомство Чехова с ней состоялось в сентябре 1898 г. в Московском Художественном театре, на репетиции пьесы «Чайка», в которой О.Л. Книппер играла роль Аркадиной. Спустя несколько дней Антон Павлович снова побывал в театре. Шла репетиция драмы А.К. Толстого «Царь Федор Иоаннович». Игра актеров покорила его. «Меня приятно тронула, — писал Чехов, — интеллигентность тона, и со сцены повеяло настоящим искусством, хотя играли и не великие таланты. Ирина, по-моему, великолепна. Голос, благородство, задушевность — так хорошо, что даже в горле чешется... Лучше всех Ирина. Если бы я остался в Москве, то влюбился бы в эту Ирину».

В мае 1899 г. по приглашению Антона Павловича и Марии Павловны Ольга Леонардовна провела три чудесных дня в Мелихове. Затем уехала на Кавказ; там она получила от Чехова письмо. «Что это значит? Где Вы? — писал Антон Павлович. — Вы так упорно не шлете о себе вестей, что мы совершенно теряемся в догадках и уже начали думать, что Вы забыли нас».

Еще в Москве О.Л. Книппер обещала Чехову приехать в Крым. В июле 1899 г. писатель и актриса встретились в Новороссийске, откуда вместе на пароходе прибыли в Ялту. В августе они уехали в Москву. «...Внутри росло и крепло чувство, — писала Ольга Леонардовна, — которое требовало каких-то определенных решений, и я решила соединить свою жизнь с жизнью Антона Павловича, несмотря на его слабое здоровье и на мою любовь к сцене. Верилось, что жизнь может и должна быть прекрасной, и она стала такой, несмотря на наши горестные разлуки, — они ведь кончались радостными встречами».

25 мая 1901 г. Антон Павлович и Ольга Леонардовна обвенчались в Москве и уехали по Волге в Уфимскую губернию, где Чехов лечился кумысом. В июле они возвратились оттуда в Ялту. В комнате, где останавливалась О.Л. Книппер-Чехова, красивые, с темно-вишневым рисунком обои, изящная мебель (часть ее перевезена из московской квартиры). На стенах — фотографии Ольги Леонардовны, ее родителей, большой портрет Антона Павловича — он снят сидящим в плетеном кресле на балконе. Над диваном висит портрет Ольги Леонардовны (неоконченная работа художника А.В. Средина). На письменном столике, стоящем у окна, те вещи, которые актриса брала с собой в поездки: резная шкатулка с монограммой «О.К.», письменные принадлежности, фарфоровая пепельница с чайкой, томик сочинений А.П. Чехова и его фотография с автографом: «Ольге Леонардовне Книппуше (многоуважаемой Ирине Николаевне) на добрую память от автора «Чайки». А. Чехов. 99 г.».

О.Л. Книппер-Чехова постоянно жила в Москве, в Ялту она приезжала, когда не была занята в спектаклях и репетициях. Антон Павлович не соглашался на уход Ольги Леонардовны из театра. В особенно грустные дни, когда разлука затягивалась, он утешал жену: «Ты, родная, все пишешь, что совесть тебя мучит, что ты живешь не со мной в Ялте, а в Москве. Ну как же быть, голубчик? Ты рассуди как следует: если бы ты жила со мной в Ялте всю зиму, то жизнь твоя была бы испорчена и я чувствовал бы угрызения совести, что едва ли было бы лучше. Я ведь знал, что женюсь на актрисе, то есть когда женился, ясно сознавал, что зимами ты будешь жить в Москве. Ни на одну миллионную я не считаю себя обиженным или обойденным...»

Годы общения с Чеховым очень много дали Ольге Леонардовне как актрисе и человеку. «Жизнь внутренняя за эти шесть лет, — вспоминала она, — прошла до чрезвычайности полно, насыщенно, интересно и сложно, так что внешняя неустроенность и неудобства теряли свою остроту...»

О.Л. Книппер-Чехова участвовала во всех чеховских спектаклях: она играла роли Аркадиной в «Чайке», Елены Андреевны в «Дяде Ване», Маши в «Трех сестрах», Анны Петровны в «Иванове», Раневской — в «Вишневом саде». Любимой ролью актрисы была роль Маши. Антон Павлович находился в Ницце на лечении, когда спектакль готовился к постановке. «Опиши мне хоть одну репетицию «Трех сестер», — попросил он жену. — Не нужно ли чего прибавить или что убавить? Хорошо ли ты играешь, дуся моя?» Ольга Леонардовна ему отвечала: «С каким наслаждением я играю Машу! Ты знаешь, она мне, кроме того, принесла пользу: я как-то поняла, какая я актриса, уяснила себя себе самой. Спасибо тебе, Чехов!» Театровед В. Виленкин писал об Ольге Леонардовне в роли Раневской: «Казалось, что она ее не играет вовсе и все, что она делает, рождается тут же, само собой разумеется, существует вне ее актерского намерения и умения». Эту роль она исполнила 800 раз.

После смерти Антона Павловича почти ежегодно, в течение более чем 50 лет, Ольга Леонардовна приезжала в Ялту. Последний ее приезд в этот дом относится к 1953 г., когда отмечалось 90-летие со дня рождения Марии Павловны Чеховой.

Долгую, замечательную жизнь прожила народная артистка СССР лауреат Государственной премии СССР О.Л. Книппер-Чехова. Она была награждена орденом Ленина, двумя орденами Трудового Красного Знамени, медалями. Умерла в Москве 22 марта 1959 г. на 91-м году жизни. Похоронена на Новодевичьем кладбище, рядом с А.П. Чеховым.

Комната для родственников

В этой комнате обычно останавливались братья Антона Павловича Александр, Иван и Михаил. В то время в нее можно было войти из сада. Теперь, когда в доме музей, эту комнату экскурсанты осматривают от двери из столовой (на первом этаже все три комнаты для гостей выходят в столовую).

Как и прежде, летом здесь царит прохлада: разросшиеся деревья чеховского сада создают полумрак. Слева от входа стоят зеркальный шкаф, диван, над ним — известная фотография, на которой Антон Павлович снят в саду с собаками. Перед диваном — круглый стол с домотканой скатертью. У окна — столик для рукоделия, на стенах — фотографии матери, сестры, братьев, а также живописные работы Марии Павловны, в частности, отлично выполненный ею портрет двоюродной сестры Чехова Лели.

Александр Павлович Чехов (1855—1913), старший брат писателя, в юности тоже проявил незаурядные способности. Блестяще окончив гимназию, он поступил на физико-математический факультет Московского университета; студентом стал сотрудничать в юмористических журналах (по его примеру и Антон начал писать маленькие юмористические рассказы). 27 лет проработал Александр Павлович в суворинской газете «Новое время». Кроме статей, репортажей, писал рассказы, пьесы, даже романы. Свои произведения подписывал разными псевдонимами, чаще «А. Седой», «Агафопод Единицын». Перу Александра Павловича принадлежат воспоминания о Чехове: «Антон Павлович — лавочник». «Чехов в греческой школе», «В гостях у дедушки и бабушки». Особенно интересны его письма к Антону Павловичу; в них видны разносторонняя образованность, недюжинный ум, одаренность, юмор.

Иван Павлович Чехов (1861—1922) много лет прожил в Москве. Антон Павлович восхищался целеустремленностью брата, его трудолюбием: без чьей-либо помощи он стал учителем. «Ив.П. не окончил ни в университете, ни в гимназии, так как свою педагогическую карьеру начал чуть ли не с 18 лет. Но зато он считается заслуженным и образцовым педагогом. Он получил много наград, и грудь его подобна иконостасу», — писал А.П. Чехов. Иван Павлович не раз гостил у брата в Ялте, жил в чеховском доме и после смерти Антона Павловича. В трудные годы гражданской войны и интервенции Иван Павлович помогал Марии Павловне сохранить дом писателя.

Еще один младший брат Чехова — Михаил Павлович (1865—1936), закончил юридический факультет Московского университета, однако служил по чуждому ему ведомству министерства финансов, был театральным критиком, переводчиком, преподавал в гимназиях западноевропейскую литературу, иностранные языки. Долгие годы в Москве и Мелихове братья жили вместе. В 1901 г. Михаил Павлович переехал в Петербург, где стал служить в книжной торговле; он тоже сотрудничал в газете «Новое время», не оставлял литературной деятельности, к которой тяготел с детства. Изданы его «Очерки и рассказы» (второе их издание было удостоено почетного отзыва Академии наук), повести «Синий чулок» и «Сироты», сборник рассказов «Свирель». В 1926 г. Михаил Павлович поселился в Ялте, на протяжении десяти лет был ближайшим помощником Марии Павловны. Он был первым научным сотрудником Дома-музея, первым биографом брата. Его книги «Антон Чехов и его сюжеты», «Антон Чехов на каникулах», «Антон Чехов, театр и «Татьяна Репина», «Вокруг Чехова» воссоздают живой образ великого писателя. Совместно с Марией Павловной Михаил Павлович составил каталог экспонатов Дома-музея А.П. Чехова (этот каталог с 1937 г. выдержал семь изданий). М.П. Чехов был членом Союза советских писателей. Умер в Ялте на 72-м году жизни. Похоронен на городском кладбище.

В этой комнате представлено также фото дочери Михаила Павловича — Евгении Михайловны Чеховой. Она и сегодня частый гость чеховского дома.

Комната для гостей

Писатель Корней Чуковский как-то сказал о Чехове: «Он был гостеприимен, как магнат». Да, он был радушным хозяином: в Москве, Мелихове, Ялте в его доме постоянно бывали гости. Особенно близкими стали Чехову молодые А.М. Горький, И.А. Бунин, А.И. Куприн. Они и останавливались в этой комнате. На ее стенах висят живописные работы Марии Павловны, фотографии писателей, с которыми А.П. Чехов встречался в Ялте. В числе других есть здесь фотография Антона Павловича Чехова со Львом Николаевичем Толстым (С.А. Толстая сфотографировала их в Гаспре в конце 1901 г.). В доме Чехова Л.Н. Толстой не бывал. Над диваном — групповой снимок, сделанный на даче художника Ярцева ялтинским знакомым Чехова доктором Л.В. Срединым в апреле 1900 г. На нем изображены писатели И.А. Бунин, Д.Н. Мамин-Сибиряк, А.М. Горький, Н.Д. Телешов.

Осенью 1898 г. Горький узнал, что Чехов проявляет интерес к его творчеству. Посылая ему в Ялту свои книги, Алексей Максимович писал: «...Я хотел бы объясниться вам в искреннейшей горячей любви... хотел бы выразить мой восторг пред удивительным талантом вашим, тоскливым и за душу хватающим, трагическим и нежным, всегда таким красивым, тонким... Сколько дивных минут прожил я над вашими книгами, сколько раз плакал над ними... и грустно смеялся подолгу». В ответном письме Антон Павлович благодарил за книги, писал, что очень рад знакомству. С этого времени между ними завязалась переписка, а в марте 1899 г. в Ялте состоялась их первая встреча. «Всю ночь до шести утра просидел у Чехова. Как он интересен и хорош!» — писал Горький жене. Антон Павлович возил Горького в Аутку на строительство своего дома и в маленькое живописное имение Кучук-Кой.

Горький очень высоко ценил талант Чехова. О спектакле «Дядя Ваня» он писал Антону Павловичу. «...Это совершенно новый вид драматического искусства, молот, которым вы бьете по пустым башкам публики». Взволновала его и другая пьеса Чехова — «Чайка»: «Не видал я «Чайку» на сцене, но читал — она написана могучей рукой!.. Мне, право, ужасно хорошо и весело, и очень я вас люблю... Рад за успех «Чайки» ...за себя, что вот могу писать вам, и за вас, что вы — есть».

Весной 1900 г., когда Московский Художественный театр готовился к гастролям в Ялте, Чехов написал Горькому: «Вот приезжайте, на репетициях изучите условия сцены и потом в 5—8 дней напишете пьесу, которую я приветствовал бы радостно, от всей души». Алексей Максимович приехал в Ялту. Познакомился с актерами, посмотрел их игру и через некоторое время написал для Художественного театра пьесу «Мещане», а затем — «На дне».

А.М. Горький высоко ценил искреннее доброжелательство А.П. Чехова, дружеские советы и замечания, касающиеся его творчества. А Чехов восхищался талантом молодого друга: «Вы художник, умный человек. Вы чувствуете превосходно, Вы пластичный, т. е. когда изображаете вещь, то видите ее... Это настоящее искусство».

В 1901 г. Горький снова приехал в Ялту и поселился у Чехова. Прожил он у него девять дней и, когда переехал в Мисхор, на дачу «Нюра», не раз навещал Антона Павловича.

В фондах музея хранится домовая книга, в которой был прописан А.М. Горький.

А.П. Чехов в свою очередь навещал Горького в Мисхоре, вместе они ездили к Л.Н. Толстому в Гаспру. Встречи их продолжались и в Москве — на литературных «средах», в Художественном театре.

Современники отмечали, что Антон Павлович очень любил общество И.А. Бунина. Познакомились они в Москве в 1895 г., а сблизились в 1899 г. в Ялте. Приезжал Иван Алексеевич в Ялту и в 1900 г., во время гастролей там МХТ. Поселившись в гостинице «Крым», он все дни проводил у Чеховых. И в 1901 г. две недели жил в его доме. Об этом времени он вспоминал: «Дни мои протекают в каком-то поэтическом опьянении... Антон Павлович здоров и работает. Семья его очаровательная... Много пишу стихов, много-много начинаю рассказов, читаю... И мечтаю». Бунин написал здесь рассказы «Сосны», «Туман», несколько стихотворений.

И.А. Бунин был дружен с Ольгой Леонардовной. На стене висит фотография Бунина, подаренная им актрисе с автографом: «О, весна! Как сердце счастья просит! Как сладка печаль моя весной. Ив. Бунин».

И.А. Бунин оставил интересные воспоминания об Антоне Павловиче Чехове.

Еще в 1893 г. познакомился Чехов с Дмитрием Наркисовичем Маминым-Сибиряком и с тех пор поддерживал с ним дружеские отношения. Антон Павлович очень тепло отзывался об этом писателе: «Там, на Урале, должно быть, все такие: сколько бы ни толкли в ступе, а они все — зерно, а не мука. Когда, читая его книги, попадаешь в общество этих крепышей — сильных, цепких, устойчивых черноземных людей, — то как-то весело становится...»

Бывал в ялтинском доме Чехова и писатель Николай Дмитриевич Телешов, с которым Чехов познакомился в Москве еще в 1887 г. Не раз гостил у Чеховых художник И.И. Левитан.

В 1901 г. здесь жил Александр Иванович Куприн. Он рассказывал в своих воспоминаниях: «Один начинающий писатель¹ приехал в Ялту и остановился где-то за Ауткой, на окраине города, наняв комнатушку в шумной и многочисленной греческой семье. Как-то он пожаловался Чехову, что в такой обстановке трудно писать, — и вот Чехов настоял на том, чтобы писатель непременно приходил к нему с утра и занимался у него внизу, рядом со столовой. «Вы будете писать внизу, а я вверху, — говорил он со своей очаровательной улыбкой. — И обедать будете также у меня. А когда кончите, непременно прочтите мне или, если уедете, пришлите хотя бы в корректуре». В доме Чехова Куприн работал над рассказом «В цирке». Антон Павлович давал ему советы, как правильно изобразить симптомы болезни героя рассказа — циркового борца, погибшего от профессионального заболевания.

Надолго запомнились Л.И. Куприну доброта А.П. Чехова, его забота о людях. Александр Иванович вспоминал: «...Я сидел без гроша и поэтому особенно стеснялся оставаться обедать у Чеховых. Но Антон Павлович видел меня насквозь, и, когда я начинал уверять, что хозяйка ждет меня с обедом, он решительно прерывал меня: «Ничего, подождет, а пока садитесь за стол без разговоров. Когда я был молодой и здоровый, я легко съедал по два обеда, а вы, я уверен, отлично справитесь и с тремя». Куприн подарил Чехову свою книгу «Миниатюры» с таким автографом: «Глубокоуважаемому Антону Павловичу Чехову с чувством большой робости. Автор». В своих воспоминаниях А.И. Куприн писал, что А.П. Чехов жил большими, «жгучими вопросами современности... он волновался, мучился и болел всем тем, чем болели лучшие русские люди».

У Чехова был старый друг — журналист В.А. Гиляровский, человек исключительного, богатырского здоровья, «король репортеров». Когда-то они вместе начинали печататься в мелкой прессе. «Я полюбил Антошу, и он меня любил до конца жизни...», — писал о Чехове Гиляровский. В 1902 г. он гостил у Антона Павловича в Ялте. Уезжая, подарил ему фотографию с надписью: «Милый Антон! Чаще поглядывай и будь здоров, как я сам. Гиляй. 17 июля 1902 г.» (снимок находится в этой комнате).

После осмотра комнат первого этажа посетители музея выходят в небольшой коридор, а затем по наружной каменной лестнице поднимаются ко входу на второй этаж.

II этаж

Через веранду, пристроенную к дому в 1912 г. для Евгении Яковлевны Чеховой, посетители проходят в коридор. Слева от входа стоит большой шкаф для одежды, сквозь его застекленные дверцы видны вещи матери писателя — черное бархатное пальто, нарядная накидка, шляпки — и самого Антона Павловича: сорочка, жилет, крахмальные манжеты и воротники, галстуки, светлая шляпа, кепи, туфли, длинное кожаное пальто (рост Чехова — 1 м 85 см). В этом пальто Антон Павлович совершил поездку на остров Сахалин, в дороге оно спасало его от дождя и холода.

На противоположной стороне коридора, у входа в комнату матери, — небольшой стенной шкафчик с «Энциклопедическим словарем» Брокгауза и Эфрона. На верхней полочке — книги Павла Егоровича Чехова религиозного содержания.

Комната Е.Я. Чеховой

Любовь к матери Антон Павлович пронес через всю жизнь. Еще юношей писал он брату: «Для нас дороже матери ничего не существует в сем разъехидственном мире...» Сколько помнил себя Чехов, мать была для него идеалом доброты и сердечности. «Мать очень добрая, кроткая и разумная женщина, ей я и мои братья обязаны многим», — писал он.

Сквозь открытую дверь посетители видят в комнате Евгении Яковлевны диван с пестрым ситцевым чехлом, этажерку с фотографиями. На верхней полочке — фото Ольги Леонардовны с надписью: «Милой, доброй, хорошей мамаше. Примите сию кривоглазую физиономию. Целую Вас. Ваша Оля». Рядом — фотография Ивана Павловича с сыном Володей. На второй полочке этажерки — фотографии двоюродных братьев Чехова Владимира и Георгия и любимой тетки Антона Павловича — «тети Марфочки» (жены брата Евгении Яковлевны). Слева от входа — кровать под белым покрывалом, туалетный столик с небольшим зеркалом, мягкое кресло.

Двадцать лет прожила в этой комнате мать писателя. Над диваном ее портрет (масло) работы Марии Павловны, под ним — рисунок художницы А. Хотяинцевой; Евгения Яковлевна изображена за раскладыванием пасьянса. На других фотографиях, находящихся в этой комнате, — Антон Павлович, Мария Павловна, Михаил Павлович с женой Ольгой Германовной, переводчица Чехова на английский язык О.Р. Васильева, с которой была очень дружна Евгения Яковлевна.

Антон Павлович был уже знаменит, а для матери по-прежнему оставался ребенком. Она очень тревожилась, когда он уезжал из дома. Чехов всегда старался уберечь мать от беспокойства и волнений; находясь на лечении в Ницце в 1901 г., писал ей каждые три дня. И все письма неизменно начинались словами: «Милая мама, я жив и здоров», «Чувствую себя хорошо», а заканчивались советами: «будьте здоровы, богом хранимы, выходите почаще гулять, а то заболеете от сидячей жизни» и другими, подобными. Мать писателя была мастерица готовить вкусные блюда. Антон Павлович учел это при строительстве дома. В письме сестре он сообщает: «Я думаю, что в Ялте никому не будет так удобно, как мамаше. Кухня будет великолепная, удобства американские, вода, подвал, сушильня, звонки, телефон».

В Ялте, случалось, Евгению Яковлевну утомляли бесконечные гости. Однажды после ухода двух засидевшихся посетительниц она занемогла, о чем Чехов с добродушным юмором написал сестре: «Лежит бледная, жалуется вялым, упавшим голосом на тошноту и слабость. Приехал Альтшуллер... и прописал покой. Сегодня утром вхожу в столовую, а мать уже сидит и пьет кофе. «Ведь вам, говорю, запретили вставать!» А она: «Надо же мне кофию напиться!»

Добрым, заботливым сыном Антон Павлович был с детства. Не случайно Евгения Яковлевна писала ему из Москвы, когда он остался в Таганроге заканчивать гимназию: «...скорее кончай в Таганроге ученье да приезжай, пожалуйста, скорее, терпенья не достает ждать, и непременно по медицинскому факультету иди, уважь меня, самое лучшее занятие... Мне так и кажется, что ты как приедешь, то мне лучше будет». Она не ошиблась. Заботиться о матери Чехов не переставал никогда.

С матерью писателя были очень дружны И.А. Бунин и А.И. Куприн.

Евгения Яковлевна была верующей, поэтому в доме висят иконы. Антон Павлович к религии относился отрицательно: «Я получил в детстве религиозное образование и такое же воспитание — с церковным пением, с чтением апостола... в церкви, с исправным посещением утрени, с обязанностью помогать в алтаре и звонить на колокольне. И что же? Когда я теперь вспоминаю о своем детстве, то оно представляется мне довольно мрачным; религии у меня теперь нет. Знаете, когда бывало я и два мои брата среди церкви пели трио «Да исправится» или же «Архангельский глас», на нас все смотрели с умилением и завидовали моим родителям, мы же в это время чувствовали себя маленькими каторжниками». «Я давно растерял свою веру, — писал он С. Дягилеву в 1903 г., — и только с недоумением поглядываю на всякого интеллигентного верующего».

Умерла Евгения Яковлевна в 1919 г. в возрасте 83 лет. Похоронена на ялтинском городском кладбище.

Кабинет А.П. Чехова

От комнаты Евгении Яковлевны экскурсанты по узкому коридору проходят к кабинету писателя и осматривают его от двери.

«Кабинет в ялтинском доме у А.П. Чехова был небольшой, шагов двенадцать в длину и шесть в ширину, скромный, но дышавший какой-то своеобразной прелестью, — вспоминал А.И. Куприн. — Прямо против входной двери — большое... окно в раме из цветных... стекол. С левой стороны от входа, около окна, перпендикулярно к нему — письменный стол, а за ним маленькая ниша... в нише — турецкий диван. С правой стороны, посередине стены — коричневый... камин; наверху, в его облицовке, оставлено небольшое, не заделанное плиткой местечко, и в нем небрежно, но мило написано красками вечернее поле с уходящими вдаль стогами — это работа Левитана... Стены кабинета — в темных с золотом обоях... Сейчас же возле входной двери направо — шкаф с книгами. На камине несколько безделушек, и между ними прекрасная модель парусной шхуны. Много хорошеньких вещиц из кости и из дерева на письменном столе».

Все осталось неизменным в этой комнате. По утрам, как и прежде, сквозь цветные стекла венецианского окна сюда «вбегают» солнечные «зайчики». Вещи — на тех же местах, что и при Чехове. Кажется, что они хранят тепло его рук, что Антон Павлович вышел ненадолго и вот-вот вернется, — так живо все вокруг говорит о его образе жизни, вкусах, привычках. Каждого, кто видит эту комнату, охватывает волнение: он чувствует себя в гостях у Чехова, чувствует близость великого человека.

На столе — письменные принадлежности, чернильный прибор, свечи, бронзовая шкатулка с тремя женскими фигурками — милыми, грустными, точно чеховские героини Ольга, Маша, Ирина Прозоровы. Это подарок — память о постановке «Трех сестер», которая состоялась 31 января 1901 г.

Находящаяся на столе бронзовая медаль прислана Чехову в 1902 г. Академией наук в связи с 50-летием со дня смерти поэта В.А. Жуковского. Китайский божок из Гонконга и фигурки слонов — память об острове Цейлон, на котором писатель побывал, возвращаясь с Сахалина. Покоренный красотой его природы, он писал: «Цейлон — место, где был рай». Антон Павлович вел обширную переписку. На столе стоят весы: они нужны были для взвешивания писем и бандеролей с рукописями.

Несмотря на слабое здоровье, Чехов оставался «архитружеником». В своем рабочем кабинете он писал новые рассказы и пьесы, редактировал первые издания своих рассказов, готовя их для собрания сочинений, принимал активное участие в работе редакции журнала! «Русская мысль» в качестве редактора беллетристического отдела (читал и редактировал рукописи, которые ему присылали в Ялту). Он оказывал большую помощь начинающим литераторам: перечитывал их рукописи, давал советы, хлопотал в редакциях журналов о публикации их произведений. Ялтинский журналист Первухин вспоминал, как Чехов показал ему однажды груду разнообразнейших рукописей. Когда же тот удивился, зачем Антон Павлович тратит на них так много времени, он ответил: «Стыдитесь! Разв можно иначе относиться к работам начинающих?»

А.М. Горький в воспоминаниях о Чехове отмечал: «Вообще к литературе он относился со вниманием очень зорким... Он с изумительным терпением читал обильные рукописи Б. Лазаревского, Н. Олигера и многих других. «Нам нужно больше писателей», — говорил он».

Писатель С.Я. Елпатьевский, вместе с Чеховым активно занимавшийся общественными делами, вспоминал: «И, кажется, не было для него большего удовольствия, как устроить кого-нибудь, поддержать молодого писателя, дать возможность прожить в Ялте бедному учителю, найти место, занятия...»

Антон Павлович в годы жизни в Ялте официально не считался практикующим врачом, но он не отказывал в медицинской помощи, когда к нему обращались. Поэтому на столе, всегда под рукой, рядом с письменными принадлежностями лежали медицинские инструменты — стетоскоп, молоточек, плессиметр; здесь же — календари для врачей и печать с надписью: «Врач А.П. Чехов».

У окна на круглом столике лежат справочники за 1902, 1903 гг. «Вся Москва», «Весь Петербург», «Вся Россия», тут же — висячий шкафчик резной работы, на нем — фотография И.С. Тургенева. Над шкафчиком висит акварель Николая Чехова «Бабкино». В подмосковном имении детской писательницы М.В. Киселевой Бабкине в 80-х годах три лета подряд отдыхала семья Чеховых. Прекрасные пейзажи тех мест запечатлел художник И.И. Левитан. Одна из лучших его работ — картина «Река Истра» висит в нише над диваном. Спокойная гладь реки, невысокие зеленые берега, на горизонте виден лес... Пленяют родные просторы с их неброской, задушевной красотой.

Чехова познакомил с Левитаном брат, художник Николай Чехов, с которым Левитан учился в школе живописи. В Бабкине они подружились. А в начале 1900 г. И.И. Левитан гостил в ялтинском доме Чехова, Они сидели здесь, в кабинете, вспоминали чудесную среднерусскую природу. Вдруг Левитан обратился к Марии Павловне с просьбой: «Маша, принесите мне, пожалуйста, картону». Она принесла. Левитан быстро написал этюд «Стога сена в лунную ночь» и вставил его в каминную нишу...

Это была предпоследняя встреча друзей. Через полгода И.И. Левитан умер. В кабинете висят также небольшая его картина «Дуб и березка» и два этюда.

Обращает на себя внимание телефон старинной системы. Его установили в доме в 1899 г. Антон Павлович был рад этой технической новинке. Зимой, когда затихала курортная жизнь, уезжали друзья, он тосковал: «Дома — такая скука! Только и радости, что затрещит телефон...» По телефону передавали телеграммы из Москвы, которые Чехов ждал с нетерпением во время постановок своих пьес. Антон Павлович узнал по телефону об успехе спектакля «Дядя Ваня» в МХТ. Он писал: «Телеграммы стали приходить 27-го вечером, когда я был уже в постели... Я просыпался всякий раз и бегал к телефону в потемках, босиком, озяб очень; потом, едва засыпал, как опять и опять звонок. Первый случай, когда мне не давала спать моя собственная слава. На другой день, ложась, я положил около постели и туфли и халат, но телеграмм уже не было».

В 1901 г. Чехов ежедневно справлялся по телефону о здоровье тяжелобольного Л.Н. Толстого, жившего в Гаспре. В те дни тревога о нем охватила всю Россию. Чехов писал: «Я боюсь смерти Толстого. Если бы он умер, то у меня в жизни образовалось бы большое пустое место. Во-первых, я ни одного человека не люблю так, как его... Во-вторых, когда в литературе есть Толстой, то легко и приятно быть литератором; даже сознавать, что ничего не сделал и не делаешь, не так страшно, так как Толстой делает за всех... В-третьих, Толстой стоит крепко, авторитет у него громадный, и, пока он жив, дурные вкусы в литературе, всякое пошлячество наглое и слезливое... будут далеко и глубоко в тени».

Глубокими были симпатии писателей друг к другу. Антон Павлович впервые посетил Л. Толстого в Ясной Поляне в 1895 г. «Впечатление чудесное. Я чувствовал себя легко, как дома, и разговоры наши с Л.Н. были легки», — писал Чехов. Лев Николаевич тогда читал ему главы своего романа «Воскресение». Позже писатели встречались в Москве. Л.Н. Толстой с интересом и доброжелательностью следил за творчеством Чехова, любил читать вслух его рассказы. Он называл Чехова «несравненным художником жизни», считал, что его заслуга в том, что он, «как Пушкин, двинул вперед форму». Лев Николаевич был в восторге от рассказа Чехова «Душечка». Его дочь Татьяна Львовна писала Антону Павловичу: «Отец читал рассказ четыре вечера подряд вслух и говорит, что поумнел от этой вещи». По словам Горького, «Чехова Лев Николаевич любил и всегда, глядя на него, точно гладил лицо Антона Павловича взглядом своим, почти нежным в эту минуту. Однажды Антон Павлович шел по дорожке парка... а Толстой, еще больной в ту пору, сидя в кресле на террасе весь как-то потянулся вслед ему, говоря вполголоса:

— Ах, какой милый, прекрасный человек: скромный, тихий, точно барышня! И ходит, как барышня! Просто — чудесный!»

Чехов относился к Толстому с благоговением. Громадный авторитет его порой вызывал у него робость. Он даже признавался Бунину, что боится Толстого. «Ведь подумайте, ведь это он написал, что Анна сама чувствовала, видела, как у нее блестят глаза в темноте! Серьезно, я его боюсь, — говорит он, смеясь и как бы радуясь этой боязни», — писал И.А. Бунин в своих воспоминаниях².

А однажды Лев Николаевич позвонил Чехову из Гаспры и сказал: «Антон Павлович, сегодня у меня такой хороший день! Так радостно на душе, что мне хочется, чтоб и вам было радостно. Особенно вам! Вы очень хороший, очень...»

Надо, однако, заметить, что, глубоко уважая Толстого, чтя огромный талант великого писателя, Чехов отрицательно относился к его учению, к идее непротивления злу насилием.

В кабинете — большой литографический портрет Л.Н. Толстого и его фотография в кожаной рамке с собственноручной надписью: «Антону Павловичу Чехову — Лев Толстой».

Справа от двери в спальню на висячем шкафчике находятся фотографии Л.Н. Толстого, жены Чехова Ольги Леонардовны, на стене — брата Николая Павловича, родственников старшего поколения. В резной рамке — фотография отца Павла Егоровича Чехова. Здесь же стоят его палки (трости), которые писатель бережно хранил. Как уже отмечалось, Павел Егорович умел играть на скрипке, петь по нотам, в Таганроге он организовал церковный хор и руководил им, неплохо рисовал (его рисунок «Иоанн Богослов» находится справа у окна). «Талант в нас со стороны отца, а душа со стороны матери», — говорил Антон Павлович.

Талантливой была вся чеховская семья. Брат Николай и сестра Маша занимались живописью. В кабинете представлено несколько работ Николая Чехова: «Женская головка в цветах», «Голова больного Левитана», «Девушка, идущая на свидание» (иллюстрация к рассказу А.П. Чехова «Зеленая коса»). Марией Павловной выполнены «Зимний пейзаж», «Дворик», «Церковь».

В кабинете хранятся вещи, связанные с общественной деятельностью А.П. Чехова. На деревянном резном блюде с надписью «Чем хата богата, тем и рада» крестьяне села Новоселки поднесли писателю по старинному русскому обычаю хлеб-соль в благодарность за построенную им школу.

Как уже отмечалось, Чехов принимал активное участие в первой всероссийской переписи населения: он заведовал переписным участком, в который входило шестнадцать деревень. На камине находится парусиновый портфель с надписью «Перепись 1897».

Медный колокольчик — подарок каторжника — напоминание о поездке Чехова на остров Сахалин.

Справа от камина висит большая фотография — Чехов среди актеров Московского Художественного театра. Встречи с писателем всегда доставляли много радости актерам. Чтобы выразить свою любовь к нему, они особенно торжественно отметили день его рождения — 29 января 1904 г., совпавший с 25-летием литературной деятельности Чехова. В этот день состоялась премьера пьесы «Вишневый сад». Во время чествования писателя много было сказано теплых, искренних слов. Речь от Художественного театра произнес В.И. Немирович-Данченко: «Милый Антон Павлович! Приветствия утомили тебя, но ты должен найти утешение в том, что хотя отчасти видишь, какую беспредельную привязанность питает к тебе все русское грамотное общество, Наш театр в такой степени обязан твоему таланту, твоему нежному сердцу, твоей чистой душе, что ты по праву можешь сказать: это мой театр».

В этот день Антон Павлович получил много подарков, в том числе деревянные резные ларцы старинной работы (они находятся в кабинете). Спустя тридцать лет К.С. Станиславский вспоминал, как Антон Павлович шутливо сетовал, что его завалили старинными вещами:

«— Я же теперь без кабинета. Там же музей, послушайте.

— А что же нужно было вам поднести? — поинтересовался я.

— Мышеловку. У нас же мыши. Вот Коровин прислал мне удочку. Послушайте, это же чудесный подарок».

Антону Павловичу нравились подаренные ему рисунок «Вишневый сад» Хотяинцевой, работы Давыдовой — вышитое панно и макет древнерусского города, поднесенные ему художницей Якунчиковой. Об этом он писал ей: «Я очарован, держу Ваши подарки у себя в кабинете и не перестаю любоваться... Давно я не получал ничего подобного; сплошное великолепие, как говорил покойный Левитан».

На столике возле камина — статуэтка Л.Н. Толстого (работы И.Я. Гинцбурга), фотографии И. Левитана, Д. Григоровича, А. Кони, редактора газеты «Русские ведомости» В. Соболевского и др.

А.Ф. Кони, видный юрист, прогрессивный общественный и судебный деятель, большой знаток русской литературы, высоко ценил творчество А.П. Чехова. Антон Павлович познакомился с ним после поездки на Сахалин.

Очень дорога была Чехову фотография Д.В. Григоровича; на ней надпись: «От старого писателя на память молодому таланту». Поддержка Григоровича в начале пути повлияла на всю творческую жизнь Антона Павловича.

По рекомендации Дмитрия Васильевича Григоровича А.С. Суворин предложил молодому писателю сотрудничать в его газете «Новое время». Антону Павловичу было лестно предложение крупного издателя. Большое впечатление произвели на него ум, обширные познания Суворина, его суждения по вопросам литературы и искусства. Доверие А.П. Чехова вызывало и демократическое происхождение Суворина, который был когда-то учителем, нуждался в средствах и ради заработка стал заниматься беллетристикой, даже сотрудничал в журнале «Современник». Потом разбогател, приспосабливаясь к обстоятельствам, ко вкусам правящих кругов. Антон Павлович не предполагал вначале, как он двуличен и лжив. Суворин сумел внушить молодому другу, что не разделяет взглядов сотрудников редакции своей газеты и не может быть целиком ответственным за все, что в ней печатается. Он оказывал Чехову материальную поддержку, одновременно наживаясь на трудах популярного автора. По выражению литературоведа В. Ермилова, Суворин был «ласковым врагом» Чехова.

Постепенно Чехов освобождался от влияния Суворина. Окончательный разрыв произошел в связи с известным делом Дрейфуса во Франции. Чехов, как и вся передовая интеллигенция России, принял сторону писателя Эмиля Золя, отстаивавшего невиновность Дрейфуса. А «Новое время» скатилось на откровенно черносотенные позиции.

В кабинете на стене висит групповая фотография; А. Чехов, артисты В. Давыдов и П. Свободин, издатель А. Суворин. Здесь же фотографии Я. Полонского, А. Плещеева, П. Чайковского. С того времени, как Чехов получил эти фотографии в подарок, он держал их на видном месте и в Москве, и в Мелихове, и в Ялте. Эти люди оставили большой след в его жизни.

Одним из первых восторженных поклонников таланта Чехова стал поэт Яков Петрович Полонский. Брат Антона Павловича Михаил в своих воспоминаниях писал, что Лейкин привел однажды Чехова к Полонскому на очередной вечер с гостями. Писатель скромно просидел весь вечер, и, только прощаясь с ним, хозяин дома узнал, что перед ним Чехов. «Да неужели это Вы?», — изумился Полонский и, собственноручно сняв с него пальто, ввел Чехова обратно и разговаривал с ним до поздней ночи.

Я.П. Полонский хлопотал о присуждении Чехову Пушкинской премии, посвятил ему стихотворение «У двери». А.П. Чехов посвятил Полонскому рассказ «Счастье». Писатель и поэт обменялись фотографиями.

Алексей Николаевич Плещеев — человек необычной судьбы. Он был приговорен к смертной казни по делу Петрашевского; казнь заменили ссылкой на десять лет. Ко времени знакомства с Чеховым Плещеев заведовал литературным отделом «Северного вестника». Он пригласил молодого писателя сотрудничать в этом журнале. Ответом на приглашение была повесть «Степь». «Прочитал я ее с жадностью... Это такая прелесть, такая бездна поэзии... Это вещь захватывающая, и я предсказываю Вам большую будущность... Одним словом, я давно ничего не читал с таким огромным наслаждением», — так отозвался о повести Плещеев.

Для молодого писателя очень много значила похвала известного поэта, а общение с ним доставило ему радость. «Искренно Вам говорю, — писал Чехов Плещееву, — что три недели, проведенные мною... в Вашем незаменимом обществе, составляют одну из лучших и интереснейших страничек моей биографии». Эти три недели Алексей Николаевич провел с Чеховым в имении Линтваревых на Украине в 1888 г.

Плещеев полюбил всю чеховскую семью, называл ее «милой Чехией», даже посвятил ей стихи:

Отрадно будет мне мечтой
Перенестись сюда порой, —
Перенестись к семье радушной,
Где теплый дружеский привет
Нежданно встретил я, где нет
Ни светской чопорности скучной,
Ни карт, ни пошлой болтовни,
С пустою жизнью неразлучной;
Но где в трудах проходят дни...

В Петербурге в 1888 г. Антон Павлович познакомился с Петром Ильичей Чайковским. Первым рассказом Чехова, который прочел композитор, были «Миряне». «Меня совершенно очаровал рассказ Чехова в «Новом времени». Не правда ли, большой талант?» — писал Чайковский своему брату.

При встрече композитор и писатель договорились вместе работать над оперой «Бэла» (либретто по повести М.Ю. Лермонтова должен был написать А.П. Чехов). К сожалению, замысел этот не осуществился. Чайковский подарил писателю фотографию с надписью: «А.П. Чехову от пламенного почитателя». В свою очередь Чехов до конца жизни оставался горячим поклонником таланта композитора: «Я готов день и ночь стоять почетным караулом у крыльца того дома, где живет Петр Ильич, — до такой степени я уважаю его. Если говорить о рангах, то в русском искусстве он занимает теперь второе место после Льва Толстого, который давно уже сидит на первом (третье я отдаю Репину, а себе беру девяносто восьмое)». Чехов посвятил Чайковскому сборник рассказов «Хмурые люди».

В кабинете в небольшом книжном шкафу хранится часть книг из библиотеки Чехова. При переезде в Ялту свою мелиховскую библиотеку, в которой насчитывалось около двух тысяч томов, писатель подарил Таганрогу. Он проявлял большую заботу о родном городе: принимал участие в создании там картинной галереи, в Париже заказал известному скульптору. М. Антокольскому статую Петра I, которую установили в Таганроге на том месте, которое выбрал Чехов.

Рядом с книжным шкафом — большая фотография, на ней изображена группа сотрудников журнала «Русская мысль»: И. Иванюков, М. Ремезов, В. Лавров, В. Гольцев, М. Саблин. В этом журнале были напечатаны «Палата № 6», «Мужики», «Человек в футляре», «Дама с собачкой» и другие произведения А.П. Чехова.

На бамбуковом столике — визитные карточки. Лакированную чашу, в которой они лежат, Антон Павлович купил на ярмарке в Сорочинцах; это память о гоголевских местах, о чудесной поре молодости. Чехов любил Украину. «Был я в Лебедяне, в Гадяче, Сорочинцах и во многих прославленных Гоголем местах. Что за места! Я положительно очарован», — писал он.

У самого входа в кабинет на маленькой полке — фотографии Ольги Леонардовны, Марии Павловны, братьев Александра, Михаила, Ивана с семьей. На овальном столике — фотографии друзей и знакомых, большое фото Федора Ивановича Шаляпина с надписью: «Дорогому, любимому Антону Павловичу Чехову на память». В 1899 г. Шаляпин телеграфировал Чехову: «Вчера смотрел «Чайку» и был подхвачен ею и унесен в неведомый доселе мне мир. Спасибо, дорогой Антон Павлович. Спасибо. Как много в этой маленькой птичке содержания. Искренне, от всей души целую создателя необычайного произведения, которое поставлено Художественным театром удивительно хорошо».

В витрине — три фотографии первой исполнительницы роли Нины Заречной В.Ф. Комиссаржевской. Впервые «Чайка» была поставлена в Александринском театре в 1896 г. Увидев Комиссаржевскую на репетиции, Антон Павлович сказал, что играет она изумительно. На фотографии, где Вера Федоровна снята в роли Нины Заречной, ее рукой написаны слова из пьесы: «Хорошо было прежде. Какие чувства! Чувства, похожие на нежные, изящные цветы». Писатель и актриса после премьеры «Чайки» стали друзьями.

В экспозиции — несколько фотографий режиссеров и актеров Художественного театра: Станиславского, Немировича-Данченко, Качалова, Андреевой, Вишневского, Артема. Об их отношении к Чехову говорят дарственные надписи. «Искренне любимому и чтимому А.П. Чехову — создателю ново о театра от благодарного режиссера и актера К.С. Станиславского». Константин Сергеевич играл во всех пьесах Чехова: он исполнял роли Тригорина в «Чайке», Астрова в «Дяде Ване», Вершинина в «Трех сестрах», Гаева в «Вишневом саде» и Шабельского в «Иванове».

С В.И. Немировичем-Данченко дружба началась еще в молодости и продолжалась до конца жизни Антона Павловича.

Здесь же фотографии писателей Горького, Бунина, Шавровой, Потапенко, Щеглова, артисток театра Корша Яворской и Гламы-Мещерской, жены Горького Е.П. Пешковой, Саши Киселевой — «яркой звездочки милого Бабкина» (так называл Антон Павлович дочь писательницы Киселевой).

В левом верхнем углу — три фотографии Л.С. Мизиновой, близкой знакомой А.П. Чехова.

«Лидия Стахиевна была необыкновенно красива, — рассказывает в своих воспоминаниях Мария Павловна Чехова. — Я ввела Лидию Стахиевну в наш дом... Лика сделалась постоянной гостьей... стала общим другом и любимицей всех, не исключая и наших родителей... Между Ликой и Антоном Павловичем в конце концов возникли довольно сложные отношения. Они очень подружились и похоже было, что увлеклись друг другом...» Этому чувству не суждено было окрепнуть, но у Лики Мизиновой оно осталось навсегда, о чем свидетельствуют ее письма и надписи на фотографиях. Вот одна из них: «Дорогому Антону Павловичу на добрую память о восьмилетних хороших отношениях. Лика». На обратной стороне:

«Будут ли дни мои ясны, унылы,
Скоро ли сгину я, жизнь погуби, —
Знаю одно, что до самой могилы
Помыслы, чувства, и песни, и силы, —
Все для тебя!

Пусть эта надпись Вас скомпрометирует, я буду рада. Париж, 11 октября 1898 г. Я могла написать это восемь лет тому назад, а пишу сейчас и напишу через 10 лет».

Обаятельным, простым и добрым человеком был Антон Павлович Чехов. Друзья любили его, как могли, заботились о нем. Однажды в кабинет вошел В.А. Гиляровский. Вошел в тот момент, когда Чехов кашлял, а его собеседник, нимало не смущаясь, курил. Гиляровский, ничего не сказав, немедленно отправился в типографию, привез оттуда и прикрепил на стене табличку: «Просят здесь не курить» (она и теперь висит на том же месте).

Людей Чехов располагал к себе сразу. Горький вспоминает, как один учитель, прощаясь с Антоном Павловичем, сказал: «Шел я к вам, будто к начальству... хотел показать вам, что, мол, и я не лыком шит... а ухожу вот — как от хорошего, близкого человека, который все понимает. Великое это дело — все понимать! Спасибо вам!»

Спальня

В дни, когда писателю нездоровилось, он работал в спальне. Из кабинета в нее ведет резная дверь. В окна этой комнаты видно море, с балкона — горы. Кажется, что они близко, рукой подать.

Простая железная кровать покрыта белым одеялом. Рядом — стол. Последнюю пьесу — «Вишневый сад» — Антон Павлович больше писал не в кабинете, а в спальне за этим столом.

В спальне много света. Это «светлая, веселая комната, сияющая какой-то девической чистотой...» (Куприн).

Как отмечают близко знавшие Чехова люди, он во всем любил порядок, аккуратность. «Никто... не видал его небрежно одетым; также не любил он разных домашних вольностей вроде туфель, халатов и тужурок. В восемь-девять часов его уже можно было застать ходящим по кабинету или за письменным столом, как всегда, безукоризненно изящно и скромно одетого», — писал А.И. Куприн.

В спальне, как и в кабинете, сохраняется тот порядок, что был при жизни Чехова. На столе под зеленым абажуром — подсвечник для четырех свечей. Журнал «Исторический вестник» за 1904 г. заложен на странице, которую читал писатель перед своим последним отъездом в Москву. Осталась недочитанной статья Фалеева «Дуэли».

На стене висит дорожный мешок из серой парусины — «спутник» Чехова в поездке на остров Сахалин. Над кроватью — три календаря. Один табель-календарь из «Нивы», на нем указаны все праздники. Маленький календарик повесила Ольга Леонардовна, когда жила здесь в 1907 г. С календаря 1904 г. после отъезда Антона Павловича листочки отрывала мать. Она остановилась на 27 мая. Это число и осталось на календаре.

В шкафах Чехов хранил свои вещи. В том шкафу, что у кровати, много отделений. Одно из них — под стеклом, в нем видны лекарства, которые принимал Антон Павлович, пистолет системы «Смит и Вессон», который писатель брал на Сахалин (он ни разу из него не выстрелил). На шкафу в картонке шляпа-цилиндр, деревянный ящичек для рыболовных принадлежностей.

Рыбную ловлю Чехов любил всю жизнь. Как он наслаждался ею, вспоминали многие современники. В 1902 г. Антон Павлович гостил у Саввы Морозова в Усолье, близ Перми. Писатель А. Тихонов (Серебров) рассказывает в своих воспоминаниях: «С утра до вечера мы сидели теперь под глинистым откосом, у темного омута, и с увлечением ловили окуней, иногда попадались и щуки...

— Чудесное занятие! — говорил Чехов... — Вроде тихого помешательства. И самому приятно, и для других не опасно. А главное думать не надо... Хорошо!»

Выбирая место для отдыха, переселяясь на новое место, Чехов обязательно интересовался, есть ли поблизости река или водоем, где бы водилась рыба. И только в Ялте писатель не мог отдаться этому увлечению: времени не хватало, а чаще мешало не здоровье.

Семенной реликвией была находящаяся в спальне икона, изготовленная по заказу отца, с изображением тех святых, именами которых названы все члены семьи Чеховых (нет только св. Михаила, так как икона заказана до рождения младшего сына).

Матери писателя прежде принадлежал шкаф красного дерева, стоящий между окнами. Сейчас в нем, как и при жизни Антона Павловича, хранятся его вещи. Когда семья жила в Таганроге, Евгения Яковлевна обычно прятала от детей в этом шкафу сладости. Дети подходили к нему, кланялись и в шутку называли его «дорогим» и «многоуважаемым». Об этом вспомнил Чехов, когда работал над «Вишневым садом»: один из персонажей пьесы — Гаев — обращается к шкафу с такими же словами.

Камышовое кресло при жизни Антона Павловича стояло на балконе; сюда его перенесла Мария Павловна, чтобы предохранить от солнца и дождей.

Мягкое кресло с высокой спинкой — подарок Гиляровского. В углу у кафельной печи — столик для умывания. В дни нездоровья эти вещи были писателю необходимы. Болезнь была изнуряющей, но Антон Павлович переносил ее с большим мужеством. «Я вижу Чехова, — писал И.А. Бунин, — чаще бодрым и улыбающимся, чем хмурым, раздраженным... Там, где находился больной Чехов, царили шутка, смех и даже шалость».

Гостиная

В ней тоже сохранился прежний вид: светлые обои, на окнах старинные тюлевые занавески, мягкая мебель, венские стулья, пианино фирмы «Смит и Вегенер». В центре комнаты под висячей керосиновой лампой с белым фарфоровым абажуром — большой обеденный стол, покрытый полотняной скатертью, украшенной мережкой. Здесь принимали гостей.

Шумно и весело было в этой комнате весной 1900 г., когда в Ялту приезжал Московский Художественный театр, чтобы показать Чехову его пьесы «Чайка» и «Дядя Ваня».

«Это была весна нашею театра, самый благоуханный и радостный период его молодой жизни... — писал Станиславский. — Мы ехали к Антону Павловичу в Крым... Мы сказали себе: Антон Павлович не может приехать к нам, так как он болен, поэтому мы едем к нему, так как мы здоровы. Если Магомет не идет к горе, так гора идет к Магомету».

В то время в Ялте собралась большая группа писателей. Были здесь Горький, Бунин, Мамин Сибиряк, Чириков, Станюкович и другие литераторы. Из театра писатели и артисты часто отправлялись к Чехову. «Приезжали, уезжали, — вспоминал К.С. Станиславский. — Кончался один завтрак, подавали другой; Мария Павловна разрывалась на части, а Ольга Леонардовна, как верная подруга или как будущая хозяйка дома, с засученными рукавами деятельно помогала по хозяйству. В одном углу литературный спор, в саду, как школьники, занимались тем, кто дальше бросит камень, в третьей кучке И.А. Бунин с необыкновенным талантом представляет что-то, а там, где Бунин, непременно стоит Антон Павлович и хохочет, помирает от смеха».

О пребывании Художественного театра в Ялте напоминают пальмовые ветви, которые преподнесли Антону Павловичу на прощальном спектакле «Чайки». Они висят над диваном. На красной ленте надпись: «Антону Павловичу Чехову, глубокому истолкователю русской действительности. 23 апреля 1900 года».

Чеховские спектакли составили целую эпоху в творческой биографии театра. Они определили его судьбу, его расцвет.

В гостиной — два фотопортрета А.П. Чехова. Тот, что на стене, относится к 1899 г. Портрет на пианино — последний снимок писателя, сделанный в 1904 г.

В гостиной висит одна из работ старшего брата Чехова художника Николая Павловича — картина «Бедность». На ней изображена швея, уставшая от однообразной, изнурительной работы. Обстановка комнаты, весь облик молодой швеи говорят о ее безрадостной жизни, о нужде и лишениях.

Николай Чехов был превосходным портретистом, художником больших творческих возможностей. Он учился в школе живописи, ваяния и зодчества, куда поступил, выдержав трудные экзамены. Почти одновременно братья начали сотрудничать в юмористических журналах: Антон писал рассказы, Николай рисовал иллюстрации. У братьев было много общего: доброта, бескорыстие, сердечность. «Милые братья Антоша и Николай, — писал поэт Л.И. Пальмин, — это мое утешение в Москве. Недавно целый день мы проводили, и день этот для меня остался приятным воспоминанием, что большая редкость в моей старенькой жизни. Они оба талантливы. У них что-то теплое, артистическая душа, огонек».

Писатель любил брата. Счастливыми считал те дни, когда с ними жил этот талантливый художник, способный музыкант Антону Павловичу особенно хорошо работалось, когда в соседней комнате он импровизировал на фортепьяно. Только в одном у братьев не было единодушия — в образе жизни, отношении к труду, к своему призванию. Николай рано стал жить отдельно от семьи. Скитался по дешевым гостиницам, часто оказывался без денег, работал нерегулярно.

Много усилий затратил Антон Павлович, чтобы отучить брата от богемной жизни, от пристрастия к спиртному. Ему было больно видеть, как гибнет талант. Но все было тщетно. В 1889 г. Николай Павлович заболел тифом, затем туберкулезом. Процесс оказался скоротечным. В безнадежном состоянии его увезли на хутор Луку, около Сум, где тогда отдыхали Чеховы. Здесь в июне 1889 г. художник скончался. Ему был 31 год.

Среди писем А.П. Чехова к брату есть одно, которое можно назвать кодексом морали, правилами поведения воспитанного человека. Вот это письмо (с небольшими сокращениями).

«Воспитанные люди, — писал 26-летний Антон Павлович, — по моему мнению, должны удовлетворять следующим условиям:

1) Они уважают человеческую личность, а потому всегда снисходительны, мягки, вежливы, уступчивы... Они прощают и шум, и холод, и пережаренное мясо, и остроты, и присутствие в их жилье посторонних...

2) Они сострадательны не к одним только нищим и кошкам. Они болеют душой и от того, чего не увидишь простым глазом... Они ночей не спят, чтобы... платить за братьев-студентов, одевать мать...

3) Они уважают чужую собственность, а потому и платят долги.

4) Они чистосердечны и боятся лжи, как огня. Не лгут они даже в пустяках. Ложь оскорбительна для слушателя и опошляет в его глазах говорящего. Они не рисуются, держат себя на улице так же, как дома, не пускают пыли в глаза меньшей братии... Они не болтливы и не лезут с откровенностями, когда их не спрашивают... Из уважения к чужим ушам они чаще молчат.

5) Они не уничижают себя с того целью, чтобы вызвать в другом сочувствие. Они не играют на струнах чужих душ, чтоб в ответ им вздыхали и нянчились с ними...

6) Они не суетны. Их не занимают такие фальшивые бриллианты, как знакомства с знаменитостями... Истинные таланты всегда сидят в потемках, в толпе, подальше от выставки... Даже Крылов сказал, что пустую бочку слышнее, чем полную...

7) Если они имеют в себе талант, то уважают его. Они жертвуют для него покоем, женщинами, вином, суетой... Они горды своим талантом...

8) Они воспитывают в себе эстетику. Они не могут уснуть в одежде, видеть на стене щели с клопами, дышать дрянным воздухом, шагать по оплеванному полу... Они не трескают походя водку... Пьют они только когда свободны, при случае...

И т. д. Таковы воспитанные... Чтобы воспитаться и не стоять ниже уровня среды, в которую попал, недостаточно прочесть только Пикквика и вызубрить монолог из «Фауста»... Тут нужны беспрерывный дневной и ночной труд, вечное чтение, штудировка, воля... Тут дорог каждый час...»

Можно с уверенностью сказать, что сам Антон Павлович всю жизнь следовал самым высоким правилам человеческой этики и морали.

Под картиной «Бедность» на круглом столике — океанская раковина, привезенная писателем с острова Цейлон. На буфете, сделанном мелиховским мастером по рисунку Марии Павловны, стоят расписные тарелки, которые Антон Павлович купил в Гурзуфе. Рядом с буфетом висит раскрашенная фотография — вид Венеции.

В 1891 г. Чехов впервые поехал за границу, побывал в Австрии, Италии, Франции. Самыми сильными были его впечатления от Венеции: «Одно могу сказать: замечательнее Венеции я в своей жизни городов не видел. Это сплошное очарование, блеск, радость жизни».

В гостиной стоит пианино. На нем играли композиторы Рахманинов, Спендиаров, Ребиков. Под его аккомпанемент пел гениальный русский певец Федор Иванович Шаляпин. Познакомились они с Чеховым в 1898 г. в Ялте; весной 1902 г. Шаляпин бывал в ялтинском доме писателя.

Музыку Чехов любил с детства. С серьезной классической музыкой он познакомился в Бабкине (владелица усадьбы Киселева была ученицей Даргомыжского, отлично пела; в Бабкине бывали артист Большого театра Владиславлев, пианистка Ефремова).

Любовь к музыке отразилась в творчестве Чехова. На пианино лежат ноты произведений Чайковского, Бетховена, Шопена, Грига, Брамса, Рахманинова.

Не раз бывал в чеховском доме Сергей Васильевич Рахманинов. Он написал «Фантазию для оркестра» и подарил Чехову ноты с надписью: «Дорогому и глубокоуважаемому Антону Павловичу Чехову, автору рассказа «На пути», содержание которого... служило программой этому музыкальному сочинению». Рахманинов написал также музыку на заключительный монолог Сони из последнего действия пьесы Чехова «Дядя Ваня» (на те же слова впоследствии написал музыку и композитор А.А. Спендиаров). Любовь к писателю Рахманинов сохранил на всю жизнь.

Веранда и балкон

Окна и дверь гостиной выходят на веранду (при Чехове ее называли галереей). Она обставлена скромно: низкий буфет, обеденный стол, восемь стульев с плетеными сиденьями, диван, кресло-качалка, белый мраморный столик. Обычно Чеховы на веранде пили чай. Когда было много гостей, к большому столу приставляли маленький — бамбуковый.

С веранды есть выход на балкон: он весь увит глицинией. Особенно красива она весной, в пору цветения, когда на ее ветвях распускаются красивые лиловые соцветия. При жизни Чехова на балконе стояло плетеное кресло, росли в кадках олеандры, на барьере лежал бинокль, в который писатель смотрел на море, на корабли, заходящие в порт. Теперь отсюда виден только разросшийся сад. Деревья обступили здание, кажется, что их ветви просятся в дом...

III этаж

Комната М.П. Чеховой

На третьем этаже — всего одна комната с балконом. Ее называли по разному: мезонином, башней, светелкой, фонарем, даже «капитанским мостиком». Почти 60 лет прожила здесь хозяйка чеховского дома — сестра писателя.

Эта комната была и служебным кабинетом Марин Павловны Чеховой, когда она стала директором музея. В комнате много фотографий друзей Марии Павловны, родственников. На стенах — картины; среди них есть работы Левитана «Дорога» и «Усадьба Бабкино». Экскурсанты не осматривают комнату Марии Павловны: лестница, ведущая на третий этаж, не рассчитана на большую нагрузку.

Окончив Высшие женские курсы профессора В.И. Герье в Москве, М.П. Чехова стала преподавать историю и географию в частной женской гимназии Ржевской. За успехи в преподавательской работе в 1902 г. была награждена серебряной, а в 1903 г. — золотой медалью. Дружба Марии Павловны с братом началась в общих заботах о семье в юношеские годы и продолжалась до конца жизни писателя. И в Москве, и в Мелихове, и в Ялте Мария Павловна всегда старалась создать хорошие условия для его творческой работы, Ни один хозяйственный вопрос не решался без ее участия. В Мелихове она не только занималась хозяйством, но и присутствовала на приемах больных в качестве медицинской сестры и ассистента Антона Павловича. Кроме того, Мария Павловна исполняла обязанности секретаря, помогала брату в его общественной деятельности. В эпистолярном наследии А.П. Чехова 434 письма адресованы его сестре. Писатель высоко ценил не только ее практичность, хозяйственные способности, но и суждения о его произведениях, о постановках его пьес в Художественном театре. Когда там состоялась премьера «Чайка», Мария Павловна писала брату: «Вчера шла твоя «Чайка». Поставлена она прекрасно...».

После смерти А.П. Чехова Мария Павловна оставила педагогическое поприще, навсегда переехала в Ялту и всецело посвятила себя делу увековечения памяти писателя, работе над его наследием. Она разобрала его архив, подготовила к изданию неопубликованные произведения. Ею проделана большая работа по сбору писем, «разбросанных» по всей России и за ее пределами; работа эта завершилась изданием эпистолярного наследия Чехова в шести томах (1912—1916 гг.). Письма легли в основу изучения биографии писателя как самые достоверные документы. При активном участии М.П. Чеховой создавались мемориальные чеховские музеи в Москве, Мелихове и в других местах. После смерти писателя дом Чехова продолжали посещать друзья, почитатели его таланта. Мария Павловна сделала все, чтобы сохранить комнаты брата в неприкосновенности. Нелегко было содержать дом, зачастую непосильным становился ремонт, летом страдал от безводья посаженный Чеховым сад.

После победы Октября дом Чехова в Ялте был объявлен национальным достоянием, а Мария Павловна назначена его пожизненной хранительницей. Весной 1921 г. здесь учрежден государственный музей. Военно-революционный комитет выдал М.П. Чеховой охранную грамоту такого содержания: «Ввиду исключительного внимания российского пролетариата к трудам и литературным заслугам умершего писателя Антона Павловича Чехова дачу его на Аутской улице взять под свое наблюдение в целях полной сохранности и неприкосновенности внутреннего размещения обстановки, в которой писатель провел свои последние годы».

В первые годы Советской власти музей Чехова находился в ведении КрымОХРИСа (отдела охраны памятников старины); с 1926 до 1979 г. он был филиалом Государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина, в настоящее время подчиняется Министерству культуры СССР.

Судьба Марии Павловны неотделима от судьбы чеховского дома. Она пережила здесь гражданскую войну и интервенцию, разрушительное землетрясение 1927 г., черные дни фашистской оккупации. К началу Великой Отечественной войны ей уже было 78 лет. По создавшимся условиям музей нельзя было эвакуировать. Мария Павловна, будучи не в силах расстаться с дорогим для ее сердца домом, осталась в Ялте. 7 ноября 1941 г. город захватили гитлеровцы. Через несколько дней они пришли в чеховский дом. «Появились немцы человек 5, и вошли прямо в кабинет... — вспоминала М.П. Чехова. — Из них один хорошо говорил по-русски... Он заявил: «Вот здесь наш майор, — показывая на письменный стол, — будет заниматься, а в этой спальне он будет отдыхать...» Я ответила им, что эти две комнаты нельзя занимать, что это «Музеум»... Стали рассматривать фотографии и увидели фотографию Гауптмана, которую я на всякий случай выставила... «О Гауптман, Тшехов!» ...Я провела их в столовую и заперла кабинет и спальню. Ключ положила в карман... Мне удалось убедить их, что Бааке, такая фамилия была их майора, может занять столовую... Они согласились. А кабинет и спальня во все время пребывания немцев были заперты. Квартирмейстеры ушли, я поднялась к себе наверх, уставшая и взволнованная... В таком состоянии просидела до сумерек, а из коридора... доходили до моего слуха тяжелые шаги подкованных немецких сапог... Значит, «я в плену у немцев».

Майор прожил в доме одну неделю и уехал. А на парадной двери продолжала оставаться надпись о том, что этот дом — его собственность...

Мария Павловна стойко выдержала все тяготы жизни в оккупированном городе Она голодала, перенесла брюшной тиф, воспаление легких (это приходилось скрывать, так как больных фашисты расстреливали, боясь эпидемии), мерзла — негде было взять дров.

16 апреля 1944 г. Ялту освободили доблестные войска Отдельной Приморской армии. В тот же день в дом Чехова пришли советские воины. Затаив дыхание, они слушали рассказ Марии Павловны о жизни великого русского писателя. Когда уходили, оставили письмо: «Дорогая Мария Павловна! Бойцы и офицеры воинской части горячо благодарят Вас за то, что Вы в тяжелые дни немецкой оккупации сумели сохранить этот родной и близкий каждому русскому человеку домик нашего замечательного писателя Антона Павловича Чехова. Сейчас мы идем в бой. Во имя любви к жизни, во имя любви к человеку, во имя всего того, чем жил и что любил наш Чехов, мы будем уничтожать орды фашистских злодеев, заливших кровью нашу родную землю.

По поручению бойцов и офицеров части — старший лейтенант В. Стеженский. 16 апреля 1944 года».

Это письмо Мария Павловна считала наградой за дело, которому посвятила жизнь. В тот день она написала в Москву: «Мы снова начали жить...»

Высоко оценило Советское правительство заслуги Марии Павловны Чеховой по сохранению дома и литературного наследия А.П. Чехова. В 1944 г. она была награждена орденом Трудового Красного Знамени. В 1953 г. в связи с 90-летием ей присвоили звание заслуженного деятеля искусств РСФСР. Она была Почетным гражданином Ялты, неоднократно избиралась депутатом Ялтинского городского Совета. Умерла Мария Павловна 15 января 1957 г. на 94-м году жизни. Похоронена на городском кладбище Ялты.

Частый гость чеховского дома С.Я. Маршак писал: «После смерти Марии Павловны дом Чехова в Ялте второй раз осиротел. Но до тех пор, пока он стоит, в нем будет жить вместе с Чеховым его самоотверженная, чистая душой, умная и наделенная долей чеховского таланта сестра...»

Из дома экскурсанты выходят во двор через прихожую; здесь в углу стоит вешалка, на которой когда-то висело пальто хозяина: при его жизни вход в дом был здесь. На парадной двери укреплена медная табличка — «А.П. Чехов».

Более восьми десятилетий не зарастает к ялтинскому дому Чехова народная тропа. Этот дом повидал многих знаменитых современников Чехова. Его гостями были советские писатели А. Толстой, Вс. Иванов, Ф. Гладков, К. Тренев, П. Павленко, Л. Сейфуллина, А. Твардовский, С. Маршак, Р. Гамзатов, М. Светлов, С. Смирнов, А. Арбузов К. Паустовский и другие. Здесь побывало немало зарубежных писателей в том числе Андре Стиль, Пабло Неруда, Джеймс Олдридж, Михай Бенюк; дом Чехова посетили выдающийся деятель Французской компартии и международного коммунистического и рабочего движения Жак Дюкло, американский певец Поль Робсон.

По сложившейся традиции и сейчас в гости к А.П. Чехову приходят писатели, артисты, художники, ученые, видные государственные и общественные деятели. Особенно празднично бывает здесь в знаменательные даты; в проходящих здесь Чеховских чтениях принимают участие известные литературоведы, научные сотрудники институтов и музеев. В зале с литературной экспозицией и в чеховском доме читаются лекции, организуются тематические вечера с участием известных артистов, устраиваются выставки, Ежегодно музей отмечает день рождения А.П. Чехова — 29 января и день его памяти — 15 июля. 9 сентября 1981 г. общественность Ялты впервые торжественно отметила день вселения писателя в свой дом.

Весной 1981 г., когда музей отмечал свое 60-летие, произошло знаменательное событие — в Ялту приехал МХАТ. В городском театре был показан спектакль по пьесе А.П. Чехова «Иванов» в постановке народного артиста СССР О.Н. Ефремова. Ведущие роли в спектакле исполняли замечательные советские актеры народные артисты СССР И.М. Смоктуновский, М.И. Прудкин, А.А. Попов.

Сотрудники музея проводят большую научную и собирательскую работу; международные связи способствуют пополнению его фондов зарубежными изданиями произведений писателя. Многогранны связи музея со школами — от консультаций до практики учащихся в его стенах. Ялтинский дом Чехова стал своеобразным центром культурно-массовой работы в городе.

Большую заботу проявляет Советское правительство о сохранности Дома-музея А.П. Чехова, являющегося памятником мировой культуры. В 1974—1980 гг. в доме проведены ремонтно-реставрационные работы: надежно укреплены фундамент, стены и межэтажные перекрытия, оборудовано калориферное отопление. Осуществлена реставрация мебели и других ценных экспонатов. Ради сохранности мемориальной обстановки и чеховского дома пропускная способность ограничена до 100 000 посетителей в год. В недалеком будущем в мемориальном флигеле откроется тематическая экспозиция «История музея», а рядом с литературным павильоном будет построен лекционный зал.

Необыкновенной популярностью пользуется чеховский дом у советских людей, у многочисленных зарубежных гостей нашей страны. Книги отзывов хранят взволнованные записи, в которых посетители музея выражают любовь к великому русскому писателю, благодарность людям, бережно хранящим его наследие. Вот одна из них:

«Как назвать, как разобраться в том необыкновенном, что каждый раз охватывает, когда переступаешь порог ялтинского дома Чехова? Да и надо ли разбираться? Ведь касаешься следов, живых следов великой и такой человечной жизни» (В. Сафонов).