Критики и исследователи начала XX в. рассматривали творчество А.П. Чехова с точки зрения отражения ценностей русской жизни и универсальных смыслов бытия. Одни видели в писателе художника, объективно и правдиво изображающего русскую жизнь (Л.Н. Толстой, А.М. Горький, М.О. Цетлин и др.), и глубокого мыслителя (Ю.И. Айхенвальд, С.Н. Булгаков, В.В. Розанов и др.). Русский писатель и публицист А.М. Горький писал: «Чехов <...> один из лучших друзей России, друг умный, беспристрастный, правдивый, — друг, любящий её, сострадающий ей во всем, и Россия... долго не забудет его, долго будет учиться понимать жизнь по его писаниям...»1. Интересны рассуждения религиозно-философского критика В.В. Розанова: «Для правильного понимания значения творчества Чехова весьма важно иметь еще в виду, что его образы имеют не только местное и национальное, но и общечеловеческое значение, они вовсе не связаны с условиями данного времени и среды, так что их нельзя целиком свести и, так сказать, погасить общественными условиями данного момента. Конечно, как и всякие истинно художественные образы, образы Чехова конкретны и потому отражают на себе особенности данной исторической обстановки именно русской жизни конца 80-х годов. Однако, по нашему мнению, было бы грубой ошибкой ограничивать значение образов Чехова только русской жизнью, видеть в них лишь обличение этой последней <...> Поэтому считать Чехова бытописателем русской жизни и только всего — это значит не понимать в нем самого важного, не понимать мирового значения его идей, его художественного мышления. Чеховское настроение, психологически, может быть, и связанное с сумерками 80-х годов в России, философски имеет более общее значение. Чеховым ставится под вопрос и подвергается тяжелому сомнению, так сказать, доброкачественность средней человеческой души, ее способность выпрямиться во весь свой потенциальный рост, раскрыть и обнаружить свою идеальную природу, следовательно, ставится коренная и великая проблема метафизического и религиозного сознания — загадка о человеке. Настроение Чехова должно быть поэтому определено как мировая скорбь в полном смысле этого слова, и, наряду с Байроном и другими, Чехов является поэтом мировой скорби»2.
Другие критики, наоборот, считали, что писатель выразил настоящую русскую жизнь «неправдиво» (Ю. Александрович [А.Н. Потеряхин]), поскольку был ограничен «рамками своего времени» (Н.К. Михайловский, В.Л. Кигн [Дедлов], А.М. Скабичевский и др.) и изображал «быт без бытия» (Д.С. Мережковский, З.Н. Гиппиус). Русский критик Ю. Александрович [А.Н. Потеряхин] писал в «Истории новейшей русской литературы» (1911 г.), что «А.П. Чехов не «приобщился великого страдания земли русской», все в нем чужое для нас и вообще он ненациональный писатель»3. Русский писатель, поэт и литературный критик Д.С. Мережковский так рассуждал о Чехове: «Он — великий, может быть даже в русской литературе величайший, бытописатель. Если бы современная Россия исчезла с лица земли, то по произведениям Чехова можно было бы восстановить картину русского быта в конце XIX в. в мельчайших подробностях... У чеховских героев нет жизни, а есть только быт — быт без событий, или с одним событием — смертью, концом быта, концом бытия. Быт и смерть — вот два неподвижные полюса чеховского мира... Он знает современный русский быт, как никто; но, кроме этого быта, ничего не знает и не хочет знать... Он в высшей степени национален, но не всемирен; в высшей степени современен, но не историчен. Чеховский быт — одно настоящее, без прошлого и будущего, одно неподвижно застывшее мгновение, мертвая точка русской современности, без всякой связи со всемирною историей и всемирною культурою. Ни веков, ни народов — как будто в вечности есть только конец XIX в. и в мире есть только Россия. Бесконечно зоркий и чуткий ко всему русскому, современному, он почти слеп и глух к чужому, прошлому. Он увидел Россию яснее, чем кто-либо, но проглядел Европу, проглядел мир»4.
Тенденция видеть в Чехове либо «этносоциолога», либо «мыслителя» и не рассматривать специфику взаимодействия изображённого бытия и сознаний автора и героев появлялась в работах литературоведов и в последующие десятилетия (Г.П. Бердников, Г.Я. Бялый, Л.П. Громов, М.Е. Елизарова, В.А. Ермилов, В.Я. Лакшин, А.П. Скафтымов). Так, А.П. Скафтымов проводит границу между бытом и бытием в произведениях писателя и приходит к заключению о том, что бытийное попросту тонет в «массе житейских обиходных мелочей», в которых человек «барахтается и не может от них отбиться» [Скафтымов 2007: 388].
Современные исследователи заняты поисками новых путей, которые могут охарактеризовать особенности поэтики писателя и определить его место в истории литературы. Несмотря на огромную ценность научных трудов, освещающих те или иные аспекты творчества Чехова, вопрос о соотношении экзистенциального сознания и национального бытия в художественной картине мира до сих пор не получил должного освещения. Критик Ю.М. Павлов в своей статье затрагивает вопрос осмысления Чеховым русской проблематики и рассуждает о том, как проявлялась русскость Чехова: «Чехов не был национально предвзят, ограничен. Его «всемирная отзывчивость» проявлялась даже в, мягко говоря, непростых условиях передвижения по России на Сахалин весной 1890 года. Антон Павлович отмечает достоинства татар, русских, евреев, поляков, хохлов. Он периодически переводит разговор из национальной плоскости в общечеловеческую: «Боже мой, как богата Россия хорошими людьми» (письмо М.П. Чеховой от 14—17 мая 1890 года) <...> Национальное «я» Чехова, конечно, по-разному проявилось и в его творчестве, в частности, через авторское понимание человека и жизни. Прямо — без художественных условностей на примере пьесы «Иванов» — писатель говорит о своих взглядах в пространном письме к Суворину от 30 декабря 1888 года. Чехов, ведя речь о главном герое произведения, взятом в контексте судьбы большинства интеллигенции, высказывает ряд общих, принципиальных суждений. Один из творческих принципов писателя, так и непонятый многими до сих пор, определяется так: «...в пьесе я не употреблял таких терминов как русский, возбудимость, утомляемость и проч.; в полной надежде, что читатель и зритель будут внимательны и что для них не понадобится вывеска: «це не гарбуз, а слива»» [Павлов 2014: 261—262].
За рубежом в качестве «самого русского» писателя, в художественных произведениях которого наиболее полно воплощено русское бытие, нередко рассматривают именно А.П. Чехова. При этом представители других культур признают Чехова «своим», считая его творчество близким своей ментальности и указывая на поэтические особенности художественного мира писателя, которые воплощают «вненациональные» ценности и характеризуют принципы сознания человека любой культуры.
В чём же причины такого явления? В каких отношениях находятся бытие и сознания автора и героев в художественном мире Чехова и каково их качественное наполнение?
А.П. Чехов создаёт образы русских людей, рисует бытовую обстановку дома и усадьбы конца XIX века, творчески осмысляет национальные традиции и обычаи, однако исторические события, судьба России и русского народа нередко отходят на второй план, поскольку в центре внимания Чехова оказывается человек и его сознание, которое современные чеховеды всё чаще определяют как экзистенциальное.
Изучению соотношения экзистенциального сознания и национального бытия в творчестве А.П. Чехова и посвящена настоящая диссертационная работа.
Актуальность темы диссертации связана с 1) возрастанием научного интереса к художественно-философскому сознанию Чехова, что является одним из самых перспективных направлений современного литературоведения; 2) пристальным вниманием чеховедения к изучению творчества художника в национально-культурном контексте; 3) недостаточной освещённостью взаимодействия категорий экзистенциального и национального в художественной картине мира писателя; 4) поиском соответствующих поэтике художника исследовательских походов; 5) стремлением объяснить факт огромной популярности чеховского творчества у зарубежного читателя, воспринимающего писателя одновременного и как «своего», и как «чужого».
Объектом исследования являются способы выражения экзистенциального сознания и национального бытия в творчестве А.П. Чехова. Под «национальным художественным бытием» нами понимается выраженная в тексте самобытная материальная и духовная целостность нации. Под «экзистенциальным сознанием» мы понимаем особый тип мироощущения, который рождается в процессе переживания человеком собственного существования, вопрошания о смысле своего бытия, — как выражение глубокой заинтересованности личности в познании и самопознании — и актуализируется через опыт индивидуального существования. Такое понимание исходит из общего понимания термина «сознание» в философии.
Изучение художественных произведений Чехова через призму категории «экзистенциальное сознание» видится нам чрезвычайно перспективным, так это позволяет лучше понять не только особенности творчества писателя, но и специфику литературного процесса, поскольку экзистенциальное сознание актуализируется именно в переходные эпохи, в одну из которых и происходило становление Чехова как мыслителя и художника. Анализ творчества писателя в национальном аспекте ограничивался в работах исследователей описанием христианских образов и фольклорно-мифологических мотивов. Работ, посвященных осмыслению функционирования категории «национальное» в художественном мире Чехова, в настоящее время нет; более того, выбор данных категорий для исследования обусловлен тем, что они находятся в творчестве писателей в разных отношениях, и связка «национальное и экзистенциальное» получает у Чехова особое осмысление.
Предмет исследования — соотношение экзистенциального и национального компонентов в художественной картине мира писателя.
Цель диссертационного исследования состоит в изучении особенностей представления экзистенциального сознания и национального бытия А.П. Чеховым в его художественном творчестве.
Для реализации цели были поставлены следующие задачи:
1. исследование способов раскрытия экзистенциального сознания и национального бытия в прозе писателя;
2. анализ особенностей ценностного сознания героев Чехова, выделение типов сознания и выявление специфики взаимодействия сознания героя с изображённым в произведениях бытием;
3. определение функций образов «иной культуры» и воспроизведения национально-этнических традиций в прозе художника;
4. описание особенностей хронотопа прозы писателя, отражающих его экзистенциальную позицию.
Материалом диссертационной работы послужили повести и рассказы А.П. Чехова, созданные преимущественно на протяжении «зрелого» периода (конец 1890-х — начало 1900-х годов) и наиболее репрезентативно отразившие чеховскую модель мира. Логика исследования заставила нас выйти за рамки указанного периода и привлечь для анализа отдельные ранние рассказы писателя (1880-х годов), чтобы лучше охарактеризовать особенности чеховского видения бытия и человека.
Методы исследования обусловлены предметом, целью и задачами диссертации. Теоретико-методологической базой исследования стали труды литературоведов в области чеховедения, — как отечественного (С.Д. Балухатого, Г.П. Бердникова, Н.Я. Берковского, С.Г. Бочарова, Л.Е. Бушканец, А.Г. Головачевой, М.П. Громова, А.Б. Дермана, Ю.В. Доманского, П.Н. Долженкова, Т.Б. Зайцевой, Б.И. Зингермана, В.Б. Катаева, А.В. Кубасова, В.Я. Линкова, С.Ю. Николаевой, М.М. Одесской, З.С. Паперного, Э.А. Полоцкой, А.П. Скафтымова, А.С. Собенникова, А.Д. Степанова, И.Н. Сухих, Г.И. Тамарли, В.И. Тюпы, Л.М. Цилевич, А.П. Чудакова и других), так и зарубежного (Джеффри Барни, Эндрю Дэркина, Дарьи Кирьянов, Радислава Лапушина, Патрика Майлса, Харви Питчера, Жоржа Пахомова, Лоуренса Сенелика, Майкла Финка, Джулии де Щербинин и других). Работы по феноменологии экзистенциального сознания Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, М.М. Бахтина, С.Л. Рубинштейна, и др., в которых рассматриваются процессы развития сознания и формирования смыслов, используются для выявления особенностей структуры экзистенциального сознания Чехова.
В диссертации использован экзистенциально-феноменологический подход, предметом исследования которого является всё, что человек переживает, позволяющий осуществить анализ разных уровней сознания. В работе используется система категорий феноменологии в хайдеггерианском варианте. Нам представляется, что экзистенциальная феноменология позволяет выявить, в чём заключается уникальность художественного бытия, созданного в прозе Чехова. В отличие от популярных подходов к анализу художественного текста, связанных с введением в исследуемый текст чего-либо «извне» (культурного контекста, другого текста) и последующим выявлением раскрывающихся в тексте смыслов, данный способ позволяет обратиться к первичному опыту сознания, в котором вещи предстают не как предметы уже имеющихся теорий и точек зрения, но как нечто, само раскрывающееся в первичном опыте.
Важной теоретической и методологической составляющей диссертации стали работы М.М. Бахтина, В.И. Тюпы, Е.К. Созиной, С.А. Кибальника, В.В. Заманской, в которых литература исследуется через призму категории «художественное сознание», а также исследования Д.С. Лихачёва, А.М. Панченко, Г.Д. Гачева, В.Н. Захарова, В.А. Котельникова, И.А. Есаулова, С.В. Шешуновой, посвящённые изучению национального своеобразия русской литературы.
Научная новизна диссертации связана с поставленными в ней задачами и определяется 1) использованием экзистенциально-феноменологического подхода в процессе анализа ранее не исследованных аспектов поэтики прозы Чехова; 2) уточнением специфики понятий «экзистенциальное» и «национальное» применительно к творчеству писателя и изучением взаимодействия данных категорий в художественной структуре его произведений; 3) описанием процесса развития сознания героев Чехова и представлением особенностей его взаимодействия с изображённым в тексте бытием; 4) междисциплинарным подходом, совмещающим исследование истории литературы с подходами экзистенциальной философии.
Теоретическая значимость диссертации связана с тем, что в ней углубляется представление о национальном своеобразии русской литературы, описываются формы репрезентации национального в произведениях писателя, выявляются особенности экзистенциального сознания в творчестве Чехова, рассматривается связь категорий национального и экзистенциального в художественной картине мира писателя, уточняются теоретико-литературные понятия («национальное художественное бытие», «национальная специфика текста», «экзистенциальное сознание» и другие).
Практическое значение работы состоит в том, что сделанные теоретические выводы и обобщения, а также конкретный анализ текстов могут использоваться в вузовском преподавании в процессе чтения курса «История русской литературы» и «Анализ художественного текста», а также в школьном курсе литературы при изучении литературного процесса второй половины XIX в. и творчества Чехова.
Рабочая гипотеза. В прозе Чехова экзистенциальное и национальное находятся на разных уровнях художественной структуры и различаются по содержанию и художественным функциям.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Пространство чеховского бытия оказывается национальным, в то время как сознание — экзистенциальным. Экзистенциальный взгляд на бытие формируют тематика, проблематика, идеи чеховских произведений. На уровне «внутренней формы» (сюжет, субъектная организация, пространственно-временная организация) национальное и экзистенциальное тесно взаимодействуют. Уровень «внешней формы» формируется речевой организацией и пронизан национальными элементами, связанными с использованием лексического богатства русского языка.
2. В основе национального бытия в произведениях писателя находятся как базисные компоненты русской культурной традиции (национальный быт, фольклорные мотивы, образы русской литературы, образы и феномены «иной» культуры и другие компоненты текста, обладающие этнокультурными характеристиками), так и уникальные элементы, выражающие авторское экзистенциальное мировидение (обращение к стереотипным представлениям о России и русских; трансформация ритуально-символических форм поведения, праздников народного календаря и православной обрядности; включение мотива «событие встречи»; использование сюжета «открытие сознания»; исследование «архетипа человеческой личности»5).
3. А.П. Чехов использует стереотипные представления о русских и о людях других национальностей, свидетельствующие о том, что его интересует человек как таковой, вне зависимости от национальной принадлежности. Интерес для писателя представляет тип мышления человека, и ценной для него оказывается личность с высоким уровнем развития сознания, способная проявить свой потенциал в экзистенциальном опыте. В центре произведений — движение сознания человека; смысловой стержень многих поздних рассказов писателя — событие «открытия сознания», которое выражает переход героя от жизни, «утопающей в суете», либо к «размыканию в универсум» — осмыслению и переживанию собственной жизни и своего места в ней, — либо, наоборот, к погружению в «футляр».
4. А.П. Чехов — художник с экзистенциальным типом мышления. Модели пространства (топосы) в его произведениях психологизируются и наполняются экзистенциальным смыслом. В прозе писателя топос (провинция, столица, степь, дорога, фабрика) не имеет положительной или отрицательной коннотации и оппозиции не актуализируются: система ценностных отношений, существующая в пределах топоса, может организовать его и как культурное пространство независимого духовного развития, и как замкнутый «мирок», закрывающий от человека «весь мир». Оценки того или иного пространства даются автором с точки зрения вечных ценностей: природы, творчества, любви, сострадания, понимания. В центре внимания — внутреннее, субъективное время, создающееся переживаниями героя и обращённое в прошлое, погружающее героя в экзистенциальные смыслы. Хронология событий и связанное с ней объективное, «социальное» время имеют второстепенное значение.
Апробация положений диссертационной работы проходила на заседаниях кафедры русской литературы Пермского государственного национального исследовательского университета, а также в ходе занятий, проводившихся автором диссертации на филологическом факультете ПГНИУ в 2010—2016 гг. Положения и результаты исследования докладывались на научно-практических конференциях в России и за рубежом: Межвузовской конференции студентов-филологов и молодых учёных «Проблемы филологии и преподавания филологических дисциплин» (Пермь, ПГУ, 2006; Пермь, ПГУ, 2007; Пермь, ПГУ, 2008), Региональной межвузовской научной студенческой конференции «Филологические проекции Большого Урала» (Челябинск, ЧелГУ, 2007), Региональной межвузовской научной студенческой конференции «Филологические проекции Большого Урала» (Уфа, БашГУ, 2008), XVI Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых учёных «Ломоносов» (Москва, МГУ, 2009), Региональной межвузовской научной студенческой конференции «Филологические проекции Большого Урала» (Пермь, ПГУ, 2009), III Международной научной конференции «Молодёжные Чеховские чтения в Таганроге» (Таганрог, ТГПИ, 2011), II Международной научной конференции «Философия А.П. Чехова» (Иркутск, ИГУ, 2011), Международной научно-методической конференции «Национально-исследовательский университет в системе непрерывного образования» (Пермь, ПГНИУ, 2011), Всероссийской научной конференции «Актуальные вопросы филологических исследований» (Пермь, ПГНИУ, 2012), XXXIII Международной научно-практическая конференции «Чеховские чтения в Ялте» (Ялта, ГБУ РК «Дом-музей А.П. Чехова в Ялте», 2012), XXXIV Международной научно-практической конференции «Чеховские чтения в Ялте» (Ялта, ГБУ РК «Дом-музей А.П. Чехова в Ялте», 2013), Научном семинаре для преподавателей кафедры русских и евразийских исследований (Hamilton, New York, Colgate university, USA, 2015), IV Всероссийской научной конференции «Филология в XXI веке: методы, проблемы, идеи» (Пермь, ПГНИУ, 2016).
Основные положения диссертации отражены в 17 публикациях, 3 из которых входят в перечень ВАК.
Структура работы определяется поставленными целью и задачами. Диссертация состоит из Введения, трёх глав, Заключения и библиографического списка. Расположение глав и разделов предполагает последовательное рассмотрение сюжета, композиции, системы образов и пространственно-временной организации произведений, что позволяет сделать выводы об особенностях воспроизведения бытия. Объём исследования составляет 189 страниц. Список литературы включает более 200 наименований.
Во «Введении» обосновывается тема, формулируются актуальность и новизна исследования; определяются объект и предмет; ставятся цель и задачи; характеризуется степень разработанности проблемы; определяется методологическая основа, теоретическая и практическая значимость диссертации; формулируются положения, выносимые на защиту.
Первая глава «Проблема экзистенциального сознания и национальная специфика творчества А.П. Чехова в современных гуманитарных исследованиях» является теоретической и включает три раздела.
В разделе 1.1. «Категории «экзистенциального» и «национального» в гуманитарной науке» поднимается вопрос об использовании таких понятий, как «национальное художественное бытие», «художественное сознание», «экзистенциальное сознание», в науке.
В разделе 1.2. «Национальный и экзистенциальный аспекты творчества А.П. Чехова в современных отечественных гуманитарных исследованиях» анализируется корпус литературоведческих и философских текстов, отражающих взгляды исследователей на экзистенциальный и национальный аспекты творчества Чехова.
В разделе 1.3. «Аксиология А.П. Чехова в современном зарубежном литературоведении» делается обзор зарубежных работ, рассматривающих аксиологию Чехова, при этом некоторые источники впервые вводятся в контекст российского литературоведения.
В заключении главы фиксируется особое значение проблем, которые рассматриваются в следующих разделах диссертации.
Вторая глава «Своеобразие национального бытия в прозе А.П. Чехова», посвящённая анализу сюжета, композиции и системы образов в рассказах писателя, состоит из четырёх разделов.
В разделе 2.1. «Сюжет: «смысл» в потоке жизни» предлагается новый взгляд на сюжетно-композиционные особенности произведений Чехова и отмечается, что их стержнем является воплощение экзистенциального опыта человека.
В разделе 2.2. «Национальное бытие и ценностное сознание героя» рассматривается аксиологическая структура образов, описывается процесс развития сознания героя, предлагается анализ типов сознания в прозе Чехова, выявляются особенности взаимодействия сознания героя с изображённым в произведениях бытием.
В разделе 2.3. «Национальные традиции в рассказах А.П. Чехова» анализируются особенности поведения героев, а также изображения традиций и обычаев и выявляются их художественные функции.
В разделе 2.4. «Образы «иной» культуры в прозе А.П. Чехова» в результате исследования поэтики произведений писателя делается вывод о том, какую аксиологическую нагрузку несёт в его творчестве комплекс «иной» культуры и какие проблемные поля он объективирует.
В Третьей главе «Экзистенциальное сознание героя и хронотоп прозы А.П. Чехова» организация времени и пространства в прозаических текстах исследуется с экзистенциальной точки зрения. Глава состоит из трёх разделов.
В разделе 3.1. «Художественное пространство и время рассказов А.П. Чехова в современных гуманитарных исследованиях» проанализированы работы, посвящённые исследованию хронотопа произведений писателя.
В разделе 3.2. «Экзистенциальное сознание и топосы в прозе А.П. Чехова» анализируются две ключевые для понимания особенностей художественной прозы Чехова модели пространства (топоса) — «провинциальная» и «столичная».
В разделе 3.3. «Экзистенциальное сознание и поэтика времени в прозе А.П. Чехова» рассматривается художественное время, которое играет огромную роль в характеристике сознания героя и организации эмоционально-смысловых структур.
В Заключении подводятся итоги диссертационного исследования и делаются выводы об особенностях выражения национального и экзистенциального компонентов в картине мира писателя.
Примечания
1. А.М. Горький и А.П. Чехов. Переписка. Статьи. Высказывания. — М., 1951. — С. 122—123.
2. Булгаков С.Н. Чехов как мыслитель: публичная лекция [Электронный ресурс] / С.Н. Булгаков // А.П. Чехов. Pro et contra. Творчество А.П. Чехова в русской мысли конца XIX — начала XX века (1887—1914). Антология. — СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного института, 2002. — С. 538—565. — Режим доступа: http://az.lib.ru/b/bulgakow_s_n/text_0030.shtml
3. Цит. по: Бушканец Л.Е. А.П. Чехов и А де Вогюэ: русский писатель глазами иностранного критика [Электронный ресурс] / Л.Е. Бушканец // Текст, произведение, читатель: Материалы международной научно-практической конференции 3—4 июня 2012 г. — Пенза—Казань—Решт, 2012. — С. 45—49. — Режим доступа: http://cyberleninka.ru/article/n/a-p-chehov-i-a-de-vogyue-russkiy-pisatel-glazami-inostrannogo-kritika
4. Мережковский Д.С. Чехов и Горький // Максим Горький: pro et contra [Электронный ресурс] / Вступ. ст., сост. и примеч. Ю.В. Зобнина. — СПб.: РХГИ, 1997. — Режим доступа: http://az.lib.ru/m/merezhkowskij_d_s/text_0180.shtml
5. Термин И.Н. Сухих.
| К оглавлению | Следующая страница |