После смерти Чехова критики, размышлявшие в основном о мировоззрении писателя и его идеалах, при этом пытавшиеся найти определенное объяснение его творческой манеры, перешли к попыткам осмыслить значение творческого наследия писателя в историко-литературном контексте. Это, к примеру, статьи Ф.Д. Батюшкова1, В.Г. Короленко2, Д.Н. Овсянико-Куликовского3, С.Н. Булгакова4, Л.Я. Гуревич5. В это же время предпринимаются первые попытки создания критических антологий по творчеству Чехова. Одними из первых в этой области были издания Н. Покровского «Чехов в значении русского писателя-художника. Из критической литературы о Чехове»6 (1906 год) и А.Г. Фомина «Чехов в русской критике»7 (1907 год).
Говоря о драматургии Чехова, нужно отметить, что его пьесы всегда вызывали множество вопросов у критиков. Сложилось мнение, что к ней относились скептически. И в прижизненной, и в предреволюционной критике во многих рецензиях Чехову вменялось в вину его неприятие законов традиционной драмы, отсутствие интриги и конфликта, бессобытийность его пьес и бессмысленность большого количества диалогов и монологов действующих лиц, которые только жалуются на жизнь, ничего при этом не предпринимая. «Певец безнадежности»8, «убийца человеческих надежд»9 — так в своей статье «Творчество из ничего» (1904 год) величал Чехова Л.И. Шестов, настаивая на мрачности и пессимизме драматурга. Подобные оценки стали «общим местом» в критике чеховской драматургии.
Однако помимо критики подобного рода, были и те литераторы, которые не столь поверхностно и не столь односторонне рассматривали творчество Чехова, а приветствовали новаторство драматургической манеры писателя.
К примеру, Андрей Белый в статье «Чехов» (1904 год) писал о символической образности, легкости и музыкальности, которые скрыты за внешней реалистичностью образов, в прозаических и особенно в драматургических произведениях Чехова10. Ю.И. Айхенвальд в статье «Чехов» (1910 год), отрицая пессимизм писателя, описывал образ драматурга как мечтательно-задумчивого, лиричного и преисполненного светлой грусти настоящего художника, на страницах произведений которого «печаль соединяется с затаенной, застенчивой радостью жизни»11. «Все на земле терпеливо ждет слияния с правдой и милосердием»12 и Чехов в «Дяде Ване» отразил это желание и свою мечту в светлых словах Сони об отдыхе: «Все человечество, как бедный дядя Ваня, не знало в своей жизни радостей — оно утомлено за свои долгие и страдальческие века. Его усталость Чехов изобразил в красках проникновенной печали. Но он заветно мечтал о бессмертном отдыхе человечества»13.
Исходя из примеров дореволюционной критики, мы замечаем, что в творчестве Чехова часто обращали внимание на такие особенности его драматургических произведений, как изображение настроения грусти, тоски, скорби, меланхолии и пошлости жизни. Характеристика писателя как «певца сумерек жизни» и «певца хмурых людей» в юмористических журналах неоднократно высмеивалась. Однако присутствовало двойственное отношение к Чехову, которого воспринимали как пессимиста и меланхолика, но при этом как основателя новой драматургической традиции. Это отношение, сохранившееся в первые послереволюционные годы, способствовало дальнейшим дискуссиям о месте Чехова в новом строе жизни.
После значительных событий мирового масштаба (Первая мировая война) и российских революционных событий (Октябрьская революция, Гражданская война) 1920-е годы становятся переходным временем в отношении к чеховской драматургии как необходимой для новой советской власти.
В начале 1920-х годов к драматургии Чехова многие относились как к устаревшей. Например, В.Л. Львов-Рогачевский писал: «...в новую эпоху, перед новой аудиторией, перед людьми действия и нового ритма Чехова нельзя играть»14. Однако подобной точки зрения придерживались не все. Н.Е. Эфрос в своих работах неизменно высказывался в защиту чеховских пьес и настаивал на необходимости их театральных постановок. По мнению Эфроса, подъем Московского Художественного театра произошел во многом благодаря именно чеховским пьесам. Драматургия Чехова, считал Эфрос, стала стимулом для формирования театра новой формации: «В драматургии Чехова заключена для русской сцены громадная возможность обновления, выхода из рутины и дремы»15.
Оценки творчества писателя были полярны. Если годовщина (20-летия со дня смерти писателя в 1924 году) принесла положительные отзывы, и в прессе говорилось об актуальности новых форм драматургии Чехова для новых условий жизни, то к концу 1920-х годов преобладающей стала негативная реакция на пьесы драматурга как несовременные. Снова писали о господствующем в его пьесах настроении упадка, о пессимизме, бездействии его героев и антиреволюционном содержании.
Положение дел поменялось с выходом статьи А.В. Луначарского «А.П. Чехов в наши дни» в 1929 году. Автор статьи писал о большой значимости творчества драматурга для современной эпохи; о сильном влиянии творчества Чехова на развитие реалистической традиции и обновление ее приемами импрессионизма, «мимо которых пролетарская революция пройти не может»16; о современности содержания чеховских произведений новому, строящемуся миру, который боролся против «того безвременья, того поражения, того безволья, той карликовой обывательщины, тех уродств, которые смешили и печалили Чехова»17.
С этого момента в прессе писали о влиянии творчества Чехова на развитие художественной литературы нового времени; о драматургии писателя, которая обладала композиционной и стилистической лаконичностью, изображала жизненную правду и ставила серьезные проблемы русской интеллигенции, при этом трансформируя, казалось бы, обыденные события для выявления трагикомедии жизни; отходили от «общих мест» восприятия драматурга как безнадежного пессимиста и находили комедийное начало в его пьесах. Литераторы призывали к тщательному изучению чеховской драматургии, так как на примере новой драматургической манеры реформатора традиционной драмы можно научиться написанию той драмы, что принадлежит формирующемуся настоящему.
Тем самым отношение к творчеству Чехова меняется: во-первых, в связи с актуализацией классического наследия русской литературы для дальнейшего развития советской культуры и художественной литературы; во-вторых, в связи с сценическими опытами драматургов нового времени — прежде всего, в Московском Художественном театре.
Итак, в данном разделе диссертационного исследования мы затронули тему восприятия чеховской драматургии после смерти писателя и говорили о попытках деятелей литературы и искусства отыскать новаторские стороны в чеховской драматургической манере. Отрицание таких «общих мест» в критических рецензиях на творчество писателя, как бессодержательность пьес Чехова, господствующие в его пьесах пессимизм и безнадежность, помогло увидеть ироничное и оптимистичное начало в чеховской драматургии.
В период с начала 1920-х годов и до конца этого десятилетия изначальное отрицание и неприменимость произведений Чехова к новой действительности сменяются признанием его значимости и необходимости для воспитания и развития культурного человека. 1920-е годы становятся переломным этапом в положительном восприятии драматургии Чехова и толчком для дальнейшего профессионального, литературоведческого исследования его пьес, в том числе — «Дяди Вани».
Примечания
1. Батюшков Ф.Д. Предсмертный завет Антона П. Чехова // Мир божий. — 1904. — № 8. — С. 1—12.
2. Короленко В.Г. Памяти Антона Павловича Чехова // Русское богатство. — 1904. — № 7. — С. 212—223.
3. Овсянико-Куликовский Д.Н. Этюды о творчестве А.П. Чехова // Д.Н. Овсянико-Куликовский. Собрание сочинений. — СПб., 1911. — Т. 5. — С. 115—174.
4. Булгаков С.Н. Чехов как мыслитель. — Киев, 1905.
5. Гуревич Л.Я. Посмертный лик Чехова // Русская мысль. — 1910. — № 2. — С. 115—137.
6. Покровский Н. Чехов в значении русского писателя-художника. Из критической литературы о Чехове. — М., 1906.
7. Фомин А. Чехов в русской критике. Опыт библиографического указателя. — СПб., 1907.
8. А.П. Чехов: pro et contra: Творчество А.П. Чехова в русской мысли конца XIX — нач. XX в. (1887—1914): антология / [сост., предисл., общ. ред.: И.Н. Сухих]. — СПб.: Изд-во Русского Христиан. гуманитар. ин-та, 2002. — С. 567.
9. Там же.
10. Там же. — С. 833.
11. Там же. — С. 748.
12. Там же. — С. 752.
13. Там же.
14. Львов-Рогачевский В.Л. Новейшая русская литература. 3. изд. М.; Л.: Изд-во Л.Д. Френкель, 1924. — С. 130.
15. Эфрос Н.Е. Московский художественный театр: 1898—1923. — М.; П.: Гос. изд-во, 1924. — С. 190.
16. Луначарский А.В. Собрание сочинений: в 8 т. — Т. 1: Русская литература: статьи, доклады, речи (1903—1933) / [ред. Н.Ф. Бельчиков]. — М.: Художественная литература, 1963. — С. 371.
17. Там же.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |