Эльза Голлер (1868—1955), писательница и переводчица, печаталась в журналах и газетах, выходивших в Чехии на немецком языке, переводила с русского, французского, английского и чешского. Ее фельетоны печатались в периодических изданиях: «Budweiser Zeitung», «Bohemie Deutscher Volksblatt», «Politik» и др. Голлер — автор сборников фельетонов («Treume». Dresden, 1906) и стихотворений («Gedichte». Dresden und Leipzig, 1902 — книга сохранилась в библиотеке Чехова. См. Чехов и его среда. С. 337). Сведения о Голлер см. также — ЛН. Т. 68. С. 749—750.
В чеховском архиве находится 49 писем Голлер к Чехову. Известно лишь 4 письма Чехова к Голлер (хранятся в Музее чешской письменности в Праге, впервые опубликованы Э. Олоновой в кн.: Чехов и его время. М., 1977. С. 355—358). Там же, в примечаниях напечатано 4 письма Голлер к Чехову (от 29 декабря 1898 г. и 1 января 1902 г. — полностью, а письма от 22 июня 1898 г. и от апреля 1899 г. — частично). Небольшая часть писем Голлер к Чехову в переводе на русский язык была опубликована в статье: Сахарова Е.М. «Душа моя стремится к Вам...» в книге: Чеховиана. Статьи. Публикации. Эссе. М., 1990. С. 225—232.
В настоящий обзор включены 33 из 49 писем Голлер. При подготовке обзора исправлены неточности прежних публикаций.
Письма Голлер написаны по-французски, отдельные фразы, а иногда цитаты — по-русски. Части текста, написанные Голлер по-русски, в текстах переводов выделяются разрядкой, причем грамматические неточности автора сохраняются.
Э. Голлер — горячая поклонница таланта Чехова. Ее письма интересны не только деловыми сообщениями о сделанных ею переводах, но и тонкими оценками отдельных произведений Чехова. Она пишет также об отношении к Чехову чешской общественности и отдельных деятелей чешской литературы, сообщает о своих путевых впечатлениях, например, о встрече с Э. Золя во Франции. Во многих письмах она делится с Чеховым своими настроениями, жалуется на одиночество, порой впадает в экзальтацию. Голлер любит начинать свои письма большими стихотворными цитатами и украшать текст рисунками.
В переписке Чехова с иностранными переводчиками письма Голлер занимают особое место. В эмоциональных, иногда восторженных, иногда горьких, но всегда искренних признаниях Голлер отражено не только ее увлечение литературной работой — переводами произведений писателя, перед которым она преклоняется.
Э. Голлер сама ощущает себя человеком из мира, созданного Чеховым-художником. Отсюда, видимо, и подпись: «Эльза Антоновна». Чехов легко принимает такую игру и сам называет ее так же.
Для Голлер чеховские героини — знакомые, нередко психологически близкие ей люди: «Особенно эта сценка, которую играет на озере Нина Михайловна: «Люди, Львы, Орлы и Куропатки» — это подходит именно ко мне!» (п. 10). Или: «В Вашей драме «Три сестры» я особенно люблю Ольгу — не эту Машу — совсем не люблю Наташу, она такая же, как все женщины... А Ирина? Она не знает, чего хочет, только и всего!!!» (п. 29). Неблагосклонна она и к доктору из рассказа «Враги»: ««Враги» — это тоже очень, очень мило — но я не совсем довольна доктором, который мог бы несколько более посочувствовать другому человеку» (п. 17). Нетрудно понять, что Чехова располагали к Голлер такие ее простодушные отзывы. И еще одно качество не могло не привлечь Чехова: умение Голлер иронизировать над собой, даже над самыми высокими своими душевными порывами: «Если б я могла, то нарвала бы для Вас целую охапку цветов <...> чтобы превратить <...> Ваш рабочий кабинет в роскошный земной рай. Вот как я смешна» (п. 13). Но ирония не в состоянии скрыть трагедию жизни, и не раз Голлер говорит об этом прямо: «я с горечью спрашиваю себя: неужели рождаются затем, чтобы испытать страдания и вслед за тем умереть?.. Грустна судьба человечества» (п. 18). И Голлер ищет душевной опоры в сочинениях Чехова: «О, как хорошо тогда вновь найти себя, целиком погрузившись в чувства и мысли своего любимого поэта» (п. 20).
Письма иностранки на ломаном русском языке, женщины интеллигентной и одинокой, не вспомнились ли они Чехову, когда он писал Шарлотту в своей последней великой пьесе?
1. 10/22 июня 1898 г., Будвейс. Богемия
Budweis. 18 22/6 98.
Monsieur,
Мне очень, очень* нравится Ваше превосходние дела; желаю переводит некоторие на язык немецкий и прошу Вас, Антон, — (мне жалко, что не знаю, как ваше другое имена), — меня авторизовать на что можно мне это сделать?
Pardon, je suis au bout de mon latin! Pensez donc, monsieur, j'ai appris toute seule votre superbe langue russe, alors je la sais seulement traduire et lire et pas correctement écrire ou parler.
Excusez-moi alors, je vous prie! Je sais qu'on peut traduire sans autorisation — n'est-ce pas? — les œuvres russes en langue allemagne — mais voyez, monsieur, ça me fera une telle grande joie d'avoir quelques lignes de votre propre main!
Je garderais cettes lignes par vous, comme un trésor très précieux!
J'ai déjà traduit et publié votre récit magnifique «Страх», maintenant je traduis «Бабы». Hier j'ai reçu, hélàs, une réponse désolante, que votre livre «Рассказы» est complètement vendu. Je le regrette infiniment! Mais j'espère que plus tard on en recevera de nouveau un exemplaire! Monsieur, j'ai encore une très grande prière à vous faire. Voulez-vous bien avoir la bonté de m'écrire le titre de votre dernière besogne — s'est-à-dire votre dernière publication. «Мужики» и «Моя жизнь» теперь у меня. «Палата» тоже!
О, какой вы изячный писатель!!
Прощайте, извините i, пожалуйста, не сердитесь на меня!
Avec une profonde sympathie pour vous et vos œuvres
Elsa Goller.
Budweis, Böhmen
Pragerstrasse, 15
Je travaille pour la gazette «Politik» à Prague.
Si vous permettiez, je vous enverrais «Страх» en traduction allemagne?
* * *
Перевод:
Будвейс. 18 22/6 98
Милостивый государь,
Мне очень, очень нравится Ваше превосходние дела; желаю переводит некоторые на язык немецкий и прошу Вас, Антон — (мне жалко, что не знаю, как Ваше другое имена) меня авторизовать на что можно мне это сделать?
Простите, я в затруднении! Подумайте только, милостивый государь, ведь я изучила совершенно самостоятельно Ваш великолепный русский язык, поэтому умею лишь переводить и читать и далеко не совсем правильно писать или говорить на нем.
Извините же меня поэтому, прошу Вас! Я знаю, что можно переводить без авторизации — не правда ли? — русские произведения на немецкий язык1, — но, видите ли, милостивый государь, для меня будет такой большой радостью обладать несколькими строками, написанными Вашей собственной рукой.
Я сохранила бы эти Ваши строки словно драгоценнейшее сокровище!
Я уже перевела и опубликовала Ваш великолепный «Страх», теперь я перевожу «Бабы». Вчера получила я, увы, прискорбный ответ, что Ваша книга «Рассказы»2 полностью распродана. Бесконечно сожалею об этом! Однако я надеюсь, что позднее получен будет еще один экземпляр! Милостивый государь, у меня к Вам еще одна большущая просьба. Не будете ли Вы так добры написать мне название Вашего последнего труда — то есть Вашей последней публикации. «Мужики» и «Моя жизнь» теперь у меня. «Палата» тоже!3
О, какой Вы изячный писатель!!
Прощайте, извините i, пожалуйста, не сердитесь на меня!
С глубокой симпатией к Вам и Вашим произведениям
Эльза Голлер.
Будвейс, Богемия
Pragerstrasse, № 15
Я работаю для газеты «Politik» в Праге.
С Вашего позволения я послала бы Вам «Страх» в немецком переводе?
Чехов ответил на это письмо 17 июня 1898 г. «Я разрешаю Вам переводить мои рассказы на немецкий язык для газеты «Politik» в Праге. Если этой авторизации на русском языке недостаточно, то напишите по-немецки, пришлите мне, и я подпишу» (VII, 227). Далее Чехов благодарил Э. Голлер за намерение прислать ему переведенный ею рассказ «Страх» и сообщал, что свою книгу «Рассказы» посылает одновременно с письмом.
2. 23 июня/5 июля 1898 г., Будвейс
Budweis. 18 5/7 98.
Monsieur,
Спасибо, спасибо! Благодарю сто раз! Какая Вы прелесть! Combien de fois je lisais votre aimable petite lettre! Au soir, avant de m'endormir et au matin, tout de suite au lever. Cette autorisation suffit parfaitement, et je vous suis infiniment reconnaissante pour votre grande aimabilité. Peut-être que vous ne soyez pas tout-à-fait content avec mon travail, c'est-à-dire ma traduction, je vous prie alors très gracieusement de me pardonner, car quelquefois il y a des jolies expressions employées par vous qui ne sont nul part au dictionnaire, et c'est alors mon sentiment, qui est mon guide! Alors извините, da, суdарь?
Tout de suite je lisais «Счастье», et je le traduirai bientôt. C'est fort bien, fort beau! Comme ça est dit из моей души: В синеватой дали, где последний видимый холм сливался с туманом, ничто не шевелилось; сторожевые и могильные курганы, которые там и сям высились на<д> горизонтом и безграничною степью, глядели сурово и мертво; в их неподвижности и беззвучии чувствовались века и полное равнодушие к человеку; пройдет еще тысяча лет, умрут миллиарды людей, а они все еще будут стоять, как стояли, нимало не сожалея об умерших, не интересуясь живыми, и ни одна душа не будет знать, зачем они стоят и какую степную тайну прячут под собой...
О, comme ça est beau, comme ça est vrai!!.
Moi, je ne peux rien vous offrir en revanche de votre beau volume, monsieur; permettez-moi seulement de vous envoyer ce petit travail de mon aiguille, — mettez le sur la table quand vous prenez du «чаю» et pensez qu'une âme en Bohême pense en lisant vos œuvres à Vous!
Toute à vous de sincère reconnaissance
Elsa Goller.
* * *
Перевод:
Милостивый государь,
Спасибо, спасибо! Благодарю сто раз! Какая Вы прелесть! Сколько раз читала я Ваше любезное письмецо! Вечером, прежде чем заснуть, и утром, едва встав с постели. Этой авторизации совершенно достаточно, и я Вам бесконечно признательна за Вашу исключительную любезность. Быть может, Вы не совсем довольны моей работой, т. е. моим переводом4, прошу Вас в таком случае великодушно простить меня, ибо порой попадаются прелестные выражения, употребляемые Вами, которых нет нигде в словаре, и тогда мое чувство служит мне проводником! Тогда извините, da, суdарь?
Только что я читала «Счастье», и вскоре я его переведу. Это несказанно хорошо, несказанно прекрасно! Словно это высказано из моей души: «В синеватой дали, где последний видимый холм сливался с туманом, ничто не шевелилось; сторожевые и могильные курганы, которые там и сям высились над горизонтом и безграничною степью, гляделись сурово и мертво; в их неподвижности и беззвучии чувствовались века и полное равнодушие к человеку; пройдет еще тысяча лет, умрут миллиарды людей, а они все еще будут стоять, как стояли, нимало не сожалея об умерших, не интересуясь живыми, и ни одна душа не будет знать, зачем они стоят и какую степную тайну прячут под собой»...
О, как это прекрасно, как это верно!!
Я же не могу предложить Вам ничего в ответ на Ваш прекрасный том5, милостивый государь, разрешите мне только послать Вам эту крошечную поделку моей иглы6, — кладите ее на стол, когда будете пить «чаю», и думайте, что некая душа в Богемии думает, читая Ваши творения, о Вас!
Всецело преданная Вам, с искренней признательностью
Эльза Голлер.
На первом листе письма — рисунок Голлер: ветка гладиолусов (акварель). Под рисунком подпись: «Эльза Антоновна Голлер. 1898».
3. 9/21 июля 1898 г., Адольфсталь
Adolfsthal, 21 Juillet 1898
Böhmerwald
Monsieur,
Что говарит? ...Не знаю, что говарит за Ваши великолепною любезность! Благодарю, благодарю от сердце!.
Quelquefois — et bien souvent — ça arrive que les mots me manquent pour exprimer la joie extrême qui remplit comme un ruissellement de lumière dorée, comme une eau d'une pureté crystalline, toute mon âme; et pour les êtres qui sont capables d'exciter ainsi d'une manière suprême toutes mes pensées, ce «tout moi en moi» — j'ai une gratitude profonde, car ce sont encore les moments les plus délicieux dans notre vie — dans la pauvre petite vie d'une femme — que de sentir l'admiration pour un être supérieur qui est et restera toujours dans ses yeux l'homme dont le cœur et l'âme resplendissent en trésor mystique et miraculeux d'un poète...
Votre portrait — qui me rappelle vaguement celui de Rubens et un peu celui de Van Dyck — et tout-à-fait celui de votre «Мисаilъ» — l'homme qui a gagné toute ma sympathie — est debout devant moi — encadré de chaque côté d'un vase fait d'une simplicité sans art mais rempli de superbes fleurs de champs et forêt — que j'ai cueillies hier au couchant du soleil le cœur plein d'un préssentiment qu'une chose très agréable, très douce m'arrivera. Et v'là, là voilà. Pardon, mon français, surtout l'orthographie, est abominable — mais moi, je déteste la grammaire — et, je pense, les poètes-écrivains ne sont pas, pour mon bonheur, des «vilains méchants professeurs»!
Plus tard quand je serai de retour de la «Дача», je vous enverrai ma «foto» avec la traduction de votre magnifique nouvelle «Счастье», et «Бабы», et, peut-être, «Моя жизнь». — Comme ça me fait plaisir de vous connaître, сударь! Encore une fois mille-mille <нрзб.>. Просчайте и извините ето длинное письмо.
Votre sincèrement
dévouée Elsa Goller.
Перевод:
Адольфсталь, 21 июля 1898 г.
Бёмервальд.
Милостивый государь,
Что говарит?.. Не знаю, что говарит за Ваши великолепною любезность! Благодарю, благодарю от сердце!
Иногда — и даже очень часто — случается, что мне нехватает слов, чтобы выразить беспредельную радость, которая заполняет, словно поток золотистого света, словно хрустально-чистая вода, всю мою душу; и к тем, кто способен воодушевлять столь возвышенным образом все мои мысли, это «всё мое во мне», — я испытываю глубокую признательность, ибо это еще и самые восхитительные моменты в нашей жизни — в нищей, убогой жизни женщины — испытывать восхищение к высшему существу, которое есть и навсегда останется в ее глазах человеком, чье сердце и душа сияют в мистической и чудодейственной сокровищнице поэта...
Портрет Ваш7 — который мне слегка напоминает портрет Рубенса и немного Ван-Дейка — и совсем точно портрет Вашего «Мисаilъ»8 — человека, который завоевал всю мою симпатию, — находится передо мной — обрамленный с каждой стороны вазой, изготовленной с безыскусной простотой, но заполненной великолепными полевыми и лесными цветами, собранными мною вчера на закате солнца, с сердцем, преисполненным предчувствия, что со мною произойдет нечто весьма отрадное, весьма приятное. И вот, и вот... Простите мой французский язык — особенно же орфографию — она чудовищна — я же терпеть не могу грамматику — и полагаю, что поэты-писатели вовсе не являются, к моему счастью, «гадкими, злобными профессорами»!
Позднее, когда вернусь с «Дачи», я пошлю Вам свое «фото»9 вместе с переводом Вашей восхитительной повести «Счастье», и «Бабы», и, быть может, «Моей жизни». — Какое удовольствие получаю я от того, что знакома с Вами, сударь! Еще раз тысяча-тысяча <нрзб.> Просчайте и извините ето длинное письмо.
Искренне Вам преданная Эльза Голлер.
На первом листе письма — рисунок Голлер: цветущие маки (акварель).
4. 9/21 сентября 1898 г., Будвейс
Budweis. 18 21/9 98
Monsieur,
Recevez mes meilleurs saluts et excusez en même temps le petit caprice qui m'a forcé vouloir parer avec votre nom ce petit innocent papier de lettres. C'est terrible, n'est-ce pas?
Debout, sur mon bureau, s'étale <un> superbe tableau, déjà joliment encadré et sous verre — et vous regardez avec une surprise naïve et très gentille ce coin d'une petite provinciale qui s'occupe à gâter des papiers ou lettres et de traduire les écrivains russes. — Comme vous avez l'air doux! très doux! Comme si jamais une souffrance aigre n'eût traversée votre âme candide et pure. C'est à votre portrait que je m'adresse: la vie? — la vie est souvent une autre chose, plus dure et plus cruelle, et nous semblons pourtant si contents et si heureux de voir et respirer cette coulée de lumière d'or du soleil.
Suis-je embêtante, n'est-ce pas? Adieu, je m'en fuis!
Mille saluts respectueux et cordiales
Elsa Goller.
* * *
Перевод:
Будвейс. 18 21/9 98.
1. Милостивый государь,
Примите мои наилучшие пожелания и извините в то же время мой маленький каприз, который вызвал у меня желание украсить Вашим именем этот ни в чем неповинный листочек почтовой бумаги. Это ужасно, не так ли?
На моем письменном столе стоит великолепный портрет, уже обрамленный изящной рамкой и под стеклом, — и Вы глядите оттуда с простодушным и чрезвычайно милым удивлением на этот уголок провинциалочки, которая занимается маранием бумаги или писем, а также переводом русских писателей. — Какой у Вас кроткий вид! очень кроткий! Словно жгучее страдание никогда не проникало в Вашу искреннюю и чистую душу. Именно к Вашему портрету я обращаюсь: жизнь? — жизнь чаще всего бывает чем-то иным, более жестким и более жестоким; и мы, тем не менее, выглядим такими довольными и такими счастливыми, видя и вдыхая в себя этот поток золотого солнечного света.
Я надоедлива, не так ли? Прощайте, исчезаю!
Тысяча почтительных и сердечных приветствий.
Эльза Голлер.
На первом листе письма — рисунок Голлер: ветка вишни (акварель).
5. 27 сентября/9 октября 1898 г., Прага
Prague, le 9 Octobre 1898
Monsieur,
Voulez vous bien avoir la grande bonté de me nommer quelques journaux russes qui contiennent des contes et jolies contes, nouvelles en forme de feuilleton, car j'ai bien besoin de ces choses là et je ne sais pas à qui m'adresser n'ayant des relations littéraires ni en Russie ni chez nous, en Autriche. Je voudrais traduire toujours vos oeuvres — mais on ne peut servire toujours des perles aux gens — qui aiment quelquefois les paillettes de <1 нрзб.> un rien — sentiment pour s'amuser, pour rire et pas pour penser et rêver comme on le fait en lisant vos superbes livres.
A qui me plait surtout de votre livre, c'est opus «Сщастье», «Ванька» — comme ça est gentil et très, très joli! Hier je mes <2 нрзб.> «Дуэль» —je lirai ce livre tout de suite en retournant chez mois à Boudweis, alors demain.
Тайный советник est aussi manifique, ah, comme je riais en lisant votre episode de jeunesse! Ce «Я не позволю!» de Федор et de Победимский** est charmente.
«Поцелуй» c'est triste-gai et — hélàs souvent ai vrai, maleur aux gens qui se laissent entraires pas la fantaisie! Pauvres âmes perdues!
Adieu, судаrе, ne сердитесь!
Вы не знаете, как я люблю Ваши книги. Просщайте!
Эльза Голлер.
* * *
Перевод:
Милостивый государь,
Не будете ли Вы так добры назвать мне несколько русских газет, которые печатают рассказы, и хорошие рассказы, рассказы в виде романа с продолжением, так как такого рода публикации мне сейчас очень нужны, а у меня нет никого, к кому бы я могла обратиться. Нет у меня литературных связей ни в России, ни здесь, в Австрии. Я по-прежнему хочу переводить Ваши книги — но нельзя же дарить все время людям жемчужины. Они порой любят блестки мишуры, какой-нибудь пустяк — только, чтобы позабавиться, посмеяться, а не думать, не мечтать, как это бывает, когда читаешь Ваши превосходные книги.
Особенно мне нравятся в Вашей книге10 рассказы «Сщастье», «Ванька» — как это мило и прекрасно! Вчера я получила «Дуэль»11 и прочитаю ее тотчас же по возвращении домой в Будвейс, уже завтра.
«Тайный советник» тоже превосходен, ах, как я смеялась, читая Ваш эпизод молодости! Это «Я не позволю» Федора и Победимского — прелесть12.
«Поцелуй» — рассказ грустно-веселый — и, увы, такой правдивый, несчастье, постигающее людей, отдавшихся своему воображению. Несчастные заблудшие души!
Прощайте, сударь, не сердитесь.
Вы не знаете, как я люблю Ваши книги. Просщайте.
Эльза Голлер.
6. 17/29 декабря 1898 г., Будвейс
Budweis. 18 29/12 98
Богемия.
Как в ночь звезды падучей пламень,
Не нужен в мире я.
Хоть сердце тяжело, как камень,
Но всё под ним змея13.
У нас новый год и желаю Вам всего лучшего <?> на етом мире. Не сердитесь, пожалуйста!!! Si j'avais un homme je viendrais à Moscou pour vous serrer la main en vive sympathie et admiration sincère***. Здравсвуй, сударь. Эльза Голлер.
У меня теперь тоже «Короленко». Люблю тоже его «Очерки»14 очень, но Вас больше.
Рисованная открытка. Текст — под рисунком. Приписка о Короленко — на обратной стороне, рядом с адресом: «Monsieur Антон Чехов. Moscou. Россия».
Чехов ответил 1 января 1899 г.: «Поздравляю Вас с Новым Годом, с новым счастьем и желаю Вам от души всего лучшего. Искренно Вас уважающий А. Чехов» (VIII, 7).
7. 22 декабря 1898/3 января 1899 г., Будвейс
Budweis. 19 3/1 99.
Сударь,
Извините, сударь, что я пишу Вам, читала я теперь Ваш «Дуэль» — и должно мне Вам сказать, что ето очень, очень понравилось мне. Думаю я тоже много, много — думала и я о волнах моря, ровно Вам — ето как люди, искаюшчие правду, — хотеют вперед и падают глубоко, глубоко в темно — и теперь страданием правду налезнут.
Мы все такие! Все... Крутило <?> у меня сердце, думала, что фон-Корен застрелит убогого Лаевского, а он ничего, хорошо, хорошо! Теперь люблю я фон-Корена, и Лаевского, и Надежду Федоровну — ce sont des gens, à présent****. —
Je voudrais vous dire encore bien des jolies choses sur votre œuvre bienfaisants pour nous autres gens, femmes et hommes, qui souffrent de sa propre nature et de celles des autres. Mais c'est d'une ennuie terrible pour un écrivain que les lettrres des gens inconnus; je suis de votre avis dans ce cas. Je voudrais seulement vous dire «merci, monsieur», pour votre «Evangelium» qui contient ce livre et qui sera un remède pour beaucoup de gens.
Il faut travailler, travailler sans cesse, et enfin la vie — dieu — le sort — nous donne le plus grand cadeau qui nous réserve la vie — la mort. Quel don précieux que la mort — ça coûte la vie — et moi, j'aime presque plus la mort que la vie.
Adieu, monsieur! Pardonnez ma franchise, la franchise d'une vieille fille. Je vous tends la main en vive sympathie.
Elsa Goller.
* * *
Перевод французской части письма:
Мне хотелось бы сказать Вам еще много приятных вещей о Вашем произведении, благодетельном для нас, людей вообще, женщин и мужчин, которые страдают от своей собственной природы и от природы других. Но для писателя скука смертная — письма от посторонних людей; я придерживаюсь в этом случае того же мнения, что и Вы. Я хотела бы только сказать Вам «спасибо, сударь», за Вашу «Evangelium»5*, которую содержит эта книга, и которая явится лекарством для многих людей.
Надо работать, работать без передышки, и под конец жизнь — судьба — преподнесет нам наибольший, приберегаемый для нас жизнью дар — смерть. Какой драгоценный дар — смерть — это стоит жизни — а я — я почти больше люблю смерть, чем жизнь.
Прощайте, сударь! Простите мою откровенность, откровенность старой девы. Протягиваю Вам руку в знак живой симпатии.
Эльза Голлер.
8. 1/13 января 1899 г., Будвейс
Сударь, не сердитесь, пожалуйста!!! Je veux vous seulement dire que j'ai reçu aujourd'hui beaucoup de livres russes, ainsi <que> les œuvres de Тургенев. Je suis très heureuse et je réponds à monsieur Смирнов («Медведь»): «Не любить в женщине только «болонки»15 — но любить все, что прекрасное, милое, доброе». Tout ce que brille, brûle et l'enivre dans sa grandeur incontestable. Voila tout, милостивый государь!
Elsa Goller.
Budweis, Bähmen.
18 13/1 99
* * *
Перевод:
Сударь, не сердитесь, пожалуйста!!! Я хочу Вам только сказать, что получила сегодня много русских книг, а также произведения Тургенева. Я очень счастлива и отвечаю господину Смирнову («Медведь»): «Не любить в женщине только «болонки»16 — но любить все, что прекрасное, милое, доброе». Все, что блестит, жжет и пьянит в своем неоспоримом величии. Вот и всё, милостивый государь!
Эльза Голлер.
Будвейс, Богемия
13/1 99
Рисованная открытка.
9. 9/21 января 1899 г., Будвейс
Все чувства, тайной муки полны —
И всякий плакал, кто любил:
Любил ли он морские волны,
Иль сердце женщинам дарил17
Лермонтов
Budweis. 18 21/1 99
Богемія
Милостивый государь, благодарю Вас за Ваше поздравление к Новому году. Ce me faisait un vif plaisir! Какой Вы счастлив, что Вы на Криме! Je vous assure, monsieur, je voudrais tout de suite me mourir à la phtisie si on me transportera pour la mort à Nice ou la Crimée ou au moins Miran. Hier je riais beaucoup en lisant votre «Предложение». C'est vrai — les gens se querelle pour les bêtises et se marient pour les bêtises. Черт возьми. Fichtre! comme ça est embêtente une femme! <неск. нрзб.> «Золотое чернило» не хочет писать! N'avez pas peur, à présent je ne vous écrirais plus longtemps. Здравствуйте, батюшка!
E. Goller.
* * *
Перевод6*:
Милостивый государь, благодарю Вас за Ваше поздравление к Новому году18. Это доставило мне живое удовольствие! Какой Вы счастлив, что Вы на Криме. Уверяю Вас, сударь, я не прочь была бы тотчас же умереть от чахотки, если бы меня отвезли на смерть в Ниццу, или в Крым, или хотя бы в Миран. Вчера я много смеялась, читая Ваше «Предложение», — это правда, — люди ссорятся по глупости и по глупости женятся. Черт возьми! Как надоедлива эта женщина! <неск. нрзб.> Ето «золотое чернило» не хочет писать! Не бойтесь, я теперь долго не буду Вам писать. Здравствуйте, батюшка!
Э. Голлер.
Рисованная открытка.
10. 22 января/3 февраля 1899 г., Будвейс
VOUS ET MOI
Шутка в одном действии
Personnages:
Monsieur Anton Чехов, écrivain
M-lle Elsa Goller, bas bleu
La scène est à Yalta, dans une villa très jolie. Cabinet de travaille de M. Anton Чехов, très simplement meublé, grand désordre avec tables, canapé et chaises, livres, lettres, journaux. Dessous de la cheminée un grand levrier russe se gratte l'oreille. M. Anton Чехов (avec une petite mine farouche d'un lion qu'on dérange): «Fichtre! Encore elle! (Très furieux.) Elle est embêtante!» (Il jette une petite lettre sous la table.) M-lle E.G. entrouvre la porte. Elle est habillée très chic: toilette de visite drap gris-perle, chapeau cannotier, gants mi-soie, ombrelle de soie vert vagues de mer. — Avec une mine d'une diablesse: «Bien sûr, elle...». — «Милостивый государь, je me trouve aussi embêtante, assommante, oh, mais d'un horreur!!! Mais je ne demande grande chose... Donnez-moi deux minutes afin que je puisse jetter ces roses sur votre table (elle jette un bouquet superbe, fait pêle-mêle de la France, au milieu de la chambre et reste derrière la porte entrebâillée) et vous dire que votre Леbedная песня — великолепная — et votre Чайка aussi. Surtout cette courte scène que joue sur le lac Нина Михайловна: «Люди, Львы, Орлы и Куропатки» — ça me va à moi! C'est une scène superbe, grande malgré sa petite, courte durée. C'est la pièce dans la pièce! Quel tas des paroles sublimes!.. — Et à présent: «Здорово, милостивый государь, je me sauve»». — La porte se ferme. Monsieur Чехов est seul. Il ne fait plus une petite mine furieuse ni radieuse, mais d'une voix, moitié moqueuse, moitié grave: «Tiens — celle-là est, peut-être, plus insupportable que les autres espèces de son genre. Oh, comme je déteste les femmes, surtout les bas bleux!» ————————
Занавес
Эльза Антоновна.
Не сердитесь, пожалуйста!
18 3/2 99
* * *
Перевод:
ВЫ И Я
Шутка в одном действии
Действующие лица:
Господин Антон Чехов, писатель
М-ль Эльза Голлер, синий чулок
Действие происходит в Ялте, на очень хорошенькой вилле. Рабочий кабинет г. Антона Чехова, очень просто обставленный, в большом беспорядке столы, канапе и стулья, книги, письма, газеты. Под камином крупная русская борзая чешет себе ухо. Г-н Антон Чехов (со свирепой миной потревоженного льва): «Тьфу ты пропасть! Опять она! (Крайне разъяренно) Ну и надоеда!» (Бросает какое-то письмецо под стол.) М-ль Э.Г. приоткрывает дверь. Она одета весьма шикарно: накидка из сукна жемчужно-серого цвета, шляпа-канотье, полушелковые перчатки, шелковый зонтик цвета морской волны. — С бесовским выражением лица: «Ну, конечно же, это она...». — «Милостивый государь, я тоже нахожу себя надоедливой, убийственно скучной, о, даже поистине ужасной!!! Но я прошу лишь о немногом... Дайте мне две минуты, чтоб я могла бросить эти розы на ваш стол. (Бросает на середину комнаты великолепный букет, беспорядочно составленный из различных французских цветов, и остается за приоткрытой дверью) и сказать Вам, что Ваша «Леbedная песня»19 — великолепна — и ваша «Чайка» тоже. Особенно эта сценка, которую играет на озере Нина Михайловна: «Люди, Львы, Орлы и Куропатки» — это подходит именно ко мне! Это сцена великолепна, величественна, несмотря на ее непродолжительность, кратковременность. Это пьеса в пьесе! Сколько благороднейших слов! — Ну а теперь: «Здоро́во, милостивый государь, я убегаю»». — Дверь закрывается. Господин Чехов один. На лице его уже нет ни разъяренной, ни мечтательной гримаски, но голосом полунасмешливым, полусерьезным он говорит: «Каково — эта особа, пожалуй, еще более невыносима, чем другие твари в том же роде. О, как ненавижу я женщин, особенно синие чулки!»
Занавес
Эльза Антоновна.
Не сердитесь, пожалуйста!
18 (3/2) 99 г.
На последней странице письма, под датой — рисунок Голлер: анютины глазки (акварель).
11. <Начало марта 1899 г., Будвейс>
Милостивый государь, не сердитесь, пожалуйста, и не смейтесь — malgré que je sois très ridicule! J'ai travaillé ce petit milieu pour Noël, — puis tout d'un coup la peur me prit que vous pouviez vous moquer horriblement de moi, et j'ai laissé «le petit rien» destiné pour vous — chez moi. Aujourd'hui je l'envoie tout de même avec la traduction de votre superbe petite pièce «Медведь», dont la traduction me faisait un vif plaisir. — Ce que je trouve encore fort beau de vos œuvres c'est «Дядя Ваня» — je voudrais vous dire quelque chose très gentille, très aimable là-dessus — mais je me sens trop stupide et puis seulement dire: «Благодарю» pour les moments, jours superbes qui me prépare la lecture de vos livres. — Здорово, милостивый государь (j'aime tant ces deux mots!), mettez ce milieu quand vous prenez du чаю. Adieu, adieu!.. Demain je pars pour Paris, je me réjouis de voir la capitale des capitales, et je regrette seulement que vous n'êtes pas à Nice au lieu d'être à Yalta.
Elsa Goller.
* * *
Перевод:
Милостивый государь, не сердитесь, пожалуйста, и не смейтесь — хоть я и очень смешна! Я изготовила этот маленький кружок20 к Рождеству, — затем меня внезапно охватил страх, что Вы можете надо мной ужаснейшим образом насмеяться, и я оставила этот «пустячок», предназначенный для Вас, — у себя. Сегодня я все же посылаю его Вам вместе с переводом Вашей великолепной пьески «Медведь» — перевод ее доставил мне живое удовольствие21. — Что нахожу я в Ваших творениях особенно прекрасным, — это «Дядя Ваня» — мне хотелось бы сказать Вам о нем что-нибудь особенно нежное, особенно приятное — но я себя чувствую слишком глупой, — и могу только сказать «Благодарю» за те великолепные моменты, дни, которые сулит мне чтение Ваших книг. — «Здорово, милостивый государь» (я так люблю эти два слова!), кладите это milieu, когда пьете «чаю». Прощайте, прощайте!.. Завтра еду в Париж, радуюсь, что увижу столицу столиц, и сожалею только о том, что Вы не в Ницце, вместо того чтобы быть в Ялте.
Эльза Голлер.
Датируется по карандашной помете <Чехова>: «99, III» и на основании сообщения: «Завтра еду в Париж». Голлер выехала из Будвейса, очевидно, 4 или 5-го марта н. ст., т. к. 6 марта уже датирована открытка, посланная ею с дороги, из Страсбурга (в нашей публикации опущена).
12. 28 марта/9 апреля 1899 г., Париж
Paris, Quartier de l'Europe. 26, rue de Turin
9 avril 1899
Bonnes Pâques, monsieur!
Est-ce que vous pourriez me remplir un grand désir?.. 5 ou 6 fois j'ai demandé chez mon éditeur à Prague vos livres «Хмурые люди» et «В сумерках», et je ne reçois rien! J'ai une telle envie de les lire. Adieu, monsieur, et croyez-moi, la sympathie pour les œuvres d'un auteur célèbre excuse ce qui est ridicule en moi.
Elsa Goller.
* * *
Перевод:
Париж, Европейский квартал, Улица Turin, № 26
9 апреля 1899 г.
С праздником Пасхи, милостивый государь!
Не могли ли бы Вы исполнить одно мое большое желание? 5 или 6 раз я просила у своего пражского издателя Ваши книги «Хмурые люди» и «5 сумерках», и ничего не получаю! У меня сильное желание прочесть их. Прощайте, сударь, и верьте мне, что симпатия к произведениям знаменитого автора извиняет то, что во мне есть смешного.
Эльза Голлер.
Рисованная открытка с изображением парижской церкви Madelain. На верхнем правом поле открытки рукой Голлер надписано: «В сумерках», «Хмурые люди».
13. 11/23 апреля 1899 г., Париж
Paris, 23 avril 1899
Милостивый государь, Антон Павлович,
Христось воскресь!
Et les petites fleurs cueillies à Versailles, dans ce jardin grand, triste et délaissé à présent, vous doivent dire: «Bonnes, bonnes Pâques!»
Votre carte aimable m'a fait une joie exclusive, et je vous remercie mille fois de votre gentillesse si rare dans ce fin de siècle et si précieuse et recherchée dans tous les siècles. Ce sont seulement vos deux livres — «Хмурые люди» et «В сумерках» — qui me manquent et qui mon misérable éditeur ne veut pas me parvenir — dieu sait pourquoi, malgré mes cartes, lettres etc. que je lui envoie depuis le mois janvier. Si quelque chose nouvelle est parue par vous, милостивый государь, ayez, je vous prie, la bonté de me nommer le titre de cet œuvre.
Je reste encore à Paris 3—4 semaines, — je serais heureuse de recevoir vos livres ici — mais je serais aussi très contente, si je les retrouve en retournant chez moi à Budweis. Faites selon votre volonté l'expédition ou à Paris, ou à B<udweis>. Je voudrais aussi une fois vous faire une petite joie, — mais comment? Si je pouvais, j'arracherais des fleurs à pleines mains, des lilas blancs, des œillets, des roses, des lis, des violettes, surtout beaucoup de violettes, et je voudrais aller chez vous et changer à l'aide de ces fleurs votre cabinet de travail dans un somptueux paradis terrestre.
V'là comme je suis drôle.
Vous riez, милостивый государь? Eh bien, riez, riez, — je ris avec vous de tout mon cœur — parce que rien n'est plus ridicule qu'une femme qui s'enflamme
d'un écrivain, d'un poète. On le dit — au moins chez nous. Et les «on dit» sont parfois vrais! Hélàs...
Est-ce que vous me permettez de vous tendre et serrer la main en vive sympathie?
Elsa Goller.
O, mon français, quelle horreur pour un savant de l'Académie Française il ferait! — Monsieur, vous êtes artiste, pas un vieux grognard savant — vous me pardonnerez cet orthographie incroyablement terrible. N'est-ce pas?
Votre photographie a naturellement fait le voyage avec moi et tout le monde ici — aussi quelques dames russes — ont trouvé: «Очень интересный, очень миленький, прелесть!»
* * *
Перевод:
Париж, 23 апреля 1899 г.
Милостивый государь, Антон Павлович,
Христось Воскресь!
И цветочки эти, нарванные в Версале, в этом громадном, грустном и запущенном ныне саду, должны сказать Вам: «С праздником, с праздником Пасхи!».
Ваша любезная открытка доставила мне исключительную радость22, и я Вас тысячу раз благодарю за Вашу любезность, столь редкостную в конце нашего века и столь драгоценную и искомую во все века. Лишь только двух Ваших книг мне недостает — «Хмурые люди» и «В сумерках», — их-то мой убогий издатель не хочет доставить мне — бог знает, почему, несмотря на мои открытки, письма и проч., которые я ему посылаю с января месяца. Если появилось у Вас что-нибудь новое, милостивый государь, то прошу Вас, будьте так добры, назовите мне заглавие этого произведения.
Я остаюсь в Париже еще 3—4 недели, — я была бы счастлива получить Ваши книги здесь — но я была бы также весьма довольна, если бы нашла их, вернувшись к себе домой, в Будвейс. Устройте эту посылку, как Вам будет угодно, — либо в Париж, либо в Б<удвейс>. Мне хотелось бы также как-нибудь доставить Вам маленькую радость, — но как? Если б я могла, то нарвала бы для Вас целую охапку цветов, белой сирени, гвоздик, роз, лилий, фиалок, особенно много фиалок, и я хотела бы явиться к Вам, чтобы превратить при помощи этих цветов Ваш рабочий кабинет в роскошный земной рай.
Вот как я смешна.
Вы смеетесь, милостивый государь? Что ж, смейтесь, смейтесь — я смеюсь вместе с Вами от всего сердца — потому что нет ничего смешнее женщины, пылающей любовью к писателю, поэту. Так говорят — по крайней мере, у нас. А эти «говорят» нередко бывают правы! Увы!..
Позволите ли Вы мне протянуть и пожать Вам руку с живой симпатией?
Эльза Голлер.
О, мой французский язык! Каким ужасным показался бы он какому-нибудь ученому из Французской академии! Но Вы, Вы — художник, а не старый ученый ворчун, Вы простите мне эту ужасную орфографию. Не правда ли?
Ваша фотография, конечно же, путешествовала со мной, и все здесь, — включая нескольких русских дам, — нашли: «Очень интересный, очень миленький, прелесть!»
14. 29 июня/11 июля 1899 г., Париж
Paris, 11 juillet 1899
Милостивый государь Антон Павлович, maman m'a écrit hier que j'ai reçu deux livres de la Russie avant 14 jours — et elle a deviné par qui — car elle connaît ma prédilection pour vous, милостивый государь. Permettez-moi de prendre vos deux mains dans les miennes et de vous dire un très gracieux: «Благодарю!». Je me réjouis vivement à cette lecture de vos livres si longtemps désirés et je suis persuadée que j'en serai très enchantée, car vous avez un certain «je ne sais quoi» — qui attire mon âme irrésistiblement. Dernièrement j'étais chez Emile Zola, car, lui aussi, il a écrit quelques livres qui me sont très chers — le grand Ecrivain était très aimable pour moi, et nous avons causé quelques minutes ensemble — moi sans avoir le sentiment d'être une étrangère qui voit cet homme pour la première fois. Oh, comme je serais heureuse de pouvoir causer une fois dans ma vie avec vous, Милостивый государь!
Здравствуйте, je pars lundi de Paris en Suisse —je quitte Paris, la France avec un serrement de cœur douloureux, car je l'aime tant, oh, tant! Adieu! Encore une fois: благодарю вас!
Эльза Антоновна.
* * *
Перевод:
Париж, 11 июля 1899 г.
Милостивый государь Антон Павлович, мама написала мне вчера, что мной получены две книги из России, высланные 14 дней тому назад23, — и она догадалась, от кого именно, — ибо знает мое расположение к Вам, милостивый государь. Позвольте мне взять обе Ваши руки в свои и сказать Вам особенно ласково: «Благодарю!» Я живо предвкушаю радость от этого чтения столь давно желанных Ваших книг и убеждена, что буду ими сильно очарована, ибо в Вас есть «нечто такое», — что неодолимо влечет к себе мою душу. Недавно я была у Эмиля Золя, ибо он тоже написал несколько книг, которые мне очень дороги, — великий писатель был со мной весьма любезен, и мы с ним несколько минут беседовали — я же не испытывала чувства, что являюсь чужестранкой, которая видит этого человека впервые. О, как была бы я счастлива, получив возможность раз в своей жизни поговорить с Вами, милостивый государь!
Здравствуйте, я уезжаю в понедельник из Парижа в Швейцарию — покидаю Париж, Францию с горестно сжатым сердцем, ибо так люблю ее, так люблю! Прощайте! Еще раз: благодарю Вас!
Эльза Антоновна.
На первом листе письма, над текстом — рисунок: профиль женщины с распущенными волосами (акварель).
15. 9/21 июля 1899 г., Мюнхен
19 21/7 99
Здравствуйте, милостивый государь!
Эльза Антоновна Голлер.
Рисованная открытка с печатным текстом: «Gruss aus München».
16. 28 июля/9 августа 1899 г., Будвейс
Budweis. 18 9/8 99.
Как часто приходится в жизни встречаться с хорошими людьми и как жаль, что от етих встреч не остается ничево больше, кроме воспоминаний...24
А. Чехов
Милостивый государь,
De tout mon cœur je vous dis encore une fois merci pour votre bonté en m'envoyant vos très, très, très jolies «Очерки и рассказы», dont la lecture me fait une joie extraordinaire. Je n'ai pas eu le temps de les lire tous, car je n'aime pas à lire plusieurs contes à la fois; il faut lire une-à-une, il faut réfléchir et penser sur chacune de vos petites nouvelles qui contiennent bien de pensées profondes et vraies: «Верочка», «Пустой случай», «Недоброе дело» (j'ai déjà traduit ce dernier récit) se sont ceux que je préfère de ceux que j'avais lu jusqu'à présent et je me réjouis maintenant à la continuation des autres.
Vous étiez bien gentil de m'écrire quelques lignes dans ces livres qui sont un cadeau très précieux de vous pour moi, et aussi pour cela je vous dis «mille grâces!» Je suis très furieuse contre mon éditeur qui a laissé imprimer votre roman «Моя жизнь», sans m'envoyer un seul exemplaire de ce livre, et je voudrais tant vous présenter mon travail livré par moi pour vous. Comment faire avec un tel éditeur imbécile jusqu'aux os?! Je ne peux donc voyager à «Bonn am Rhein» pour aller chercher ma traduction? Voilà comme on traite les femmes! Peut-être qu'on a raison, il ne faut pas se mêler aux affaires des hommes! — Je vous souhaite du temps merveilleux à Yalta, и здоровие, и всего, всего лучшего, потому что вы такой добрый, добрый человек! Est-ce que vous me permetterez de vous serrer la main?
Эльза Антоновна.
* * *
Перевод7*:
Милостивый государь,
От всего сердца снова говорю Вам спасибо за Вашу доброту, выразившуюся в посылке мне Ваших очень, очень, очень, милых «Очерки и рассказы»25, чтение которых доставляет мне необыкновенную радость. До сих пор у меня не было времени прочесть их все, ибо я не люблю читать несколько рассказов одновременно; надо читать их один за другим, надо размышлять и раздумывать о каждой из Ваших маленьких повестей, которые содержат множество глубоких и верных мыслей: «Верочка», «Пустой случай», «Недоброе дело» (я уже перевела этот последний рассказ) — это те, которые я предпочитаю всем другим, прочитанным до сих пор, и наслаждаюсь теперь чтением остальных.
Вы были очень милы, написав мне несколько строк на этих книгах, которые являются для меня драгоценнейшим подарком от Вас, и по этой же причине я говорю Вам: «тысяча благодарностей»! Я бешено зла на своего издателя, который позволил себе напечатать Ваш роман «Моя жизнь», не прислав мне ни одного экземпляра этой книги, а мне так хотелось преподнести Вам мой труд лично от себя для Вас26. Но что поделаешь с подобным издателем, глупым до мозга костей?! Не могу же я совершить путешествие в «Bonn am Rhein»8*, чтобы раздобыть свой перевод? Вот как обращаются с женщинами! Может статься, люди правы, говоря, что не следует соваться в мужские дела! — Желаю Вам великолепной погоды в Ялте и здоровие, и всего-всего лучшего, потому что Вы такой добрый, добрый человек! Позволите ли Вы мне пожать Вам руку?
Эльза Антоновна.
17. 20 августа/1 сентября 1899 г., <Будвейс>
Не вдруг увянет наша младость,
Не вдруг восторги бросят нас,
И неожиданную радость
Еще обнимем мы не раз;
Но вы, живые впечатленья,
Первоначальная любовь,
О первый пламень упоенья,
Не прилетаете вы вновь...27
Пушкин
18 1/9 99
Милостивый государь, Антон Павлович, dernièrement j'ai eu l'occasion de causer beaucoup de vous avec une femme très spirituelle, très bonne, très pure et tout-à-fait autre que les autres femmes ne le sont en général. J'étais bien, bien heureuse de pouvoir causer de vous et <de> vos œuvres! Voilà des fleurs que je vous envoie et que j'ai cueillie pendant notre promenade parmi les forêts, prairies et champs. Ce sont des fleurs qui portent — comme on dit — bonheur et cure; on m'a dit que vous êtes souffrant; je veux, je le désire de toute mon âme que votre santé vous reviendra, et c'est pourquoi je vous envoie эти цветы для счастья! La santé c'est le bonheur, n'est-ce pas? — La lecture de vos livres me fait beaucoup, beaucoup de joie. Ce qui m'a touché profondément, c'est «Кошмар», pauvre cher «отец Яков». «Враги» c'est aussi très, très joli — mais je ne suis du tout contente avec le docteur qui pouvait avoir «plus de cœur avec l'autre homme». «На пути» est triste et superbe. Excusez, je vous prie, mon audace de critiquer vos œuvres, mais voilà, ça me fait un tel plaisir de lire et de pouvoir dire un mot là-dessus. — Vous trouverez, peut-être, ma causerie bien embêtante, — sans doute, mais je ne suis <pas> une femme lettrée, ni une femme savante, ni spirituelle, — j'ignore chaque science et j'aime seulement ce qui est beau. — Si vous vouliez bien me dire une fois un mot et si vous restiez encore à Yalta, je vous serais très, très reconnaissante. — Je vous promets de ne pas vous agacer avec mes lettres stupides — mais — voilà — c'est si bon de savoir où notre âme peut s'envoler pour rendre visite au gens qu'on chérisse beaucoup. Здравствуйте, Антон Павлович.
Эльза Антоновна.
NB. N'être plus qu'une âme par la contemplation.
Emile Zola
Ne riez pas trop de ma peinture!
* * *
Перевод9*:
18 1/9 99
Милостивый государь, Антон Павлович, недавно я имела случай долго беседовать о Вас с одной женщиной, очень остроумной, очень доброй, очень чистой, вообще совсем не такой, как женщины вообще. Я очень, очень рада была возможности побеседовать о Вас и о Ваших произведениях! Вот цветы, которые я Вам посылаю и которые нарвала во время нашей прогулки по лесам, лугам и полям. Это цветы, которые — как говорят — несут в себе счастье и исцеление; мне сказали, что Вам нездоровится; я всеми силами души желаю, чтобы здоровье к Вам возвратилось, и вот почему я посылаю Вам эти цветы для счастья! Здоровье — это счастье, не так ли? — Чтение Ваших книг приносит мне много, много радости. Что меня глубоко тронуло — это «Кошмар», бедный дорогой «отец Яков». «Враги» — это тоже очень, очень мило — но я не совсем довольна доктором, который мог бы несколько более посочувствовать другому человеку. «На пути» — грустно и великолепно28. Простите, прошу Вас, за отвагу критиковать Ваши произведения, но, видите ли, я получаю такое удовольствие от их чтения и от возможности высказать свое словечко о них. — Вы найдете, быть может, мой непринужденный разговор слишком надоедливым, — не сомневаюсь, но я не образованная, не ученая, не остроумная женщина — из наук ни одна мне не известна, и я люблю только то, что прекрасно. — Если Вам захотелось бы как-нибудь сказать мне хоть одно словечко о том, остаетесь ли Вы еще в Ялте, я была бы Вам очень, очень признательна. — Обещаю Вам не раздражать Вас своими глупыми письмами — но — право — так приятно знать, где нашей душе можно воспарить, дабы отдать визит столь обожаемым людям. Здравствуйте, Антон Павлович.
Эльза Антоновна.
NB. Слиться душою воедино посредством созерцания.
Эмиль Золя29.
Не смейтесь слишком много над моим рисунком!30
18. 2/14 ноября 1999 г., Будвейс
Budweis. 18 14/11 99
Милостивый государь, c'est si triste et si vrai — vos «Хмурые люди»! Ce sont nos pensées, la conscience qui gâtent souvent toute notre vie. Voila quelquefois je voudrais mourir tout de suite, et je me demande avec amertume: est-ce qu'on vient au monde seulement pour souffrir et puis pour mourir?.. Triste destin de l'humanité! Si on pouvait au moins croire quelque chose, ces beaux récits de la bible, de l'évangile, ces belles choses qui nous racontent des grands poètes. Il y a des jours où l'on croit tout, mais tout d'un coup toute cette foi si fragile s'en va et de nouveau on se démande: «Pourquoi, pourquoi vivre?» Le ciel est livide, gris, triste; la mélancolie de novembre se promène dans les rues et dans les prairies, et moi, je me sens toute malheureuse, toute désespérée...
Bien sympathiqeument à vous.
Elsa Antonovna.
* * *
Перевод:
Будвейс. 18 14/11 99
Милостивый государь, как это грустно и как правдиво — Ваши «Хмурые люди»! Именно наши мысли, совесть нередко губят всю нашу жизнь. И вот мне порой хочется тотчас же умереть, и я с горечью спрашиваю себя: неужели рождаются на свет только для того, чтоб испытать страдания и вслед за тем умереть?.. Грустна судьба человечества! Если бы возможно было хоть во что-нибудь верить, хотя бы в эти прекрасные сказания из Библии, Евангелия, в эти прекрасные вещи, о которых рассказывают нам великие поэты. Бывают дни, когда веришь всему, но эта хрупкая вера вдруг рассеивается, и вновь себя спрашиваешь: «Зачем, зачем жить?» Небо мертвенно бледно, серо, грустно; ноябрьская грусть бродит по улицам и лужайкам, а я чувствую себя совершенно несчастной, совершенно отчаявшейся...
С глубокой симпатией к Вам
Эльза Антоновна.
19. 3/15 марта 1900 г., Будвейс
Budweis. 19 15/3 00
Bohême
Милостивый государь, vous me trouverez embêtente — certainement — mai qu'est que cela me fait? Rien, car l'air ne trahit les pensées des grands homme et à moi ça me fait plaisir de vous envoyer mille saluts avec ces petites fleurs de ma patrie.
Est-que vous avais écrit quelque chose de nouveau? Oh! ça m'intéresserait beaucoup à savoire. C'est une certaine tristesse qui flotte dans vos oevres qui me les rendent si cher.
Здравствуйте, Антон Павлович!
Эльза Антоновна.
* * *
Перевод:
Будвейс. 19 15/3 00
Богемия
Милостивый государь, Вы сочтете, конечно, меня надоедливой, но что из того? Ничего, так как мысли великих людей не передаются по воздуху, а мне доставляет удовольствие послать Вам тысячу приветов вместе с цветочками моей родины.
Написали ли Вы что-нибудь новое? О! Это было бы очень интересно узнать! Ибо какой-то грустью веет от Ваших произведений, что и делает их столь дорогими для меня
Здравствуйте, Антон Павлович!
Эльза Антоновна.
20. 17/29 марта 1900 г., Будвейс
Budweis. Bohême 19 29/3 00
Милостивый государь, Антон Павлович, pendant qu'il neige et qu'il fait froid chez nous comme en Russie, chez vous, je traduis votre nouvelle «Скучная история», qui me plaît tant que j'oublie tout ce qui se passe autour de moi! Il y a si peu de poètes — pour moi au moins, — qui peuvent remplir d'un enthousiasme durable et vrai notre âme et chez eux il faut retourner quand on se sent triste et malheureuse avec ce vide affreux tout au fond de moi qui me veut engloutir comme une Scylla et Charybde moderne. Oh, c'est si bon alors de se retrouver en se plongeant entièrement dans les sentiments et pensées de son poète favorit. Et les œuvres des écrivains un peu mélancoliques où la mélancolie erre dans les plumes les plus gaies comme un papillon de nuit perdu dans la lumière — me sont chères avant tout! Et je cours pour vous le dire malgré la conviction que les poètes n'ont pas besoin de mon enthousiasme mais que moi j'ai besoin des poètes sans lesquels je trouverais la vie insupportablement dure et longue. — Ne vous fâchez pas, je vous prie, contre moi, mais quelquefois — car je suis vraiment très seule et solitaire, l'envie me prend de courir chez quelqu'un de mes écrivains et de causer avec lui un tout petit moment. Mes lettres représentent pour moi cette causerie avec vous, Антон Павлович, m-r Jules Zeyer, m-me Syamour ou m-r Alphonse Marie Mucha à Paris. Chaque fois je m'en vais de cette visite un peu consolée — malgré que le diable chuchote: «On se moque de toi — tout le monde te trouve ridicule, ah, ridicule!». «Apage, Satanas!» — lui dis-je, un peu triste, mais avec beaucoup d'énergie... Qu'est-ce que vous avez écrit de nouveau, oh, dites le moi, je vous prie si gracieusement! — Mille choses! Здравствуйте!
Эльза Голлер.
* * *
Перевод:
Будвейс. Богемия. 19 29/3 00
Милостивый государь, Антон Павлович, в то время как идет снег и веет холодом у нас, словно у вас в России, я перевожу Вашу повесть «Скучная история», которая мне так нравится, что я забываю обо всем, что происходит вокруг меня! Так мало существует поэтов — по крайней мере, для меня — которые могут преисполнить длительным и неподдельным энтузиазмом нашу душу, и к ним-то и надобно обращаться, когда чувствуешь себя грустной и несчастной, с той ужасающей пустотой глубоко внутри себя, которая хочет поглотить меня, словно Сцилла и Харибда наших дней. О, как хорошо тогда вновь найти себя, целиком погрузившись в чувства и мысли своего любимого поэта. И творения несколько меланхоличных писателей, в которых меланхолия блуждает в самом веселом оперении, словно ночная бабочка, утонувшая в потоке света, мне дороги прежде всего! И я спешу к Вам, чтобы высказать Вам это, несмотря на убеждение, что поэты не нуждаются в моем энтузиазме, а что я сама нуждаюсь в поэтах, без которых жизнь показалась бы мне невыносимо суровой и длинной. — Не сердитесь, прошу Вас, на меня, но иногда — ибо я совершенно одна и одинока — меня охватывает желание бежать к кому-нибудь из своих писателей и поговорить с ним хоть минутку. Письма мои и составляют для меня именно эту беседу с Вами, Антон Павлович, с г. Юлиусом Зейером31, г-жой Сьямур32 или г. Альфонсом-Мари Муха33 в Париже. Каждый раз я ухожу после этого визита немного успокоенной — хотя бес и шепчет: «Над тобой насмехаются — все тебя находят смешной, ах, смешной!» «Apage, Satanas»10* — говорю я ему, несколько опечаленная, но с немалой энергией... Что Вы написали новенького, о, скажите мне об этом, прошу Вас с надлежащей почтительностью! Тысяча добрых пожеланий! Здравствуйте!
Эльза Голлер.
21. 14/26 апреля 1900 г., Будвейс
Милостивый государь,
Mille vœux pour les Pâques. — J'ai déjà votre dernier livre «Рассказы» — et je goûte en avant le plaisir que me fera la lecture de votre récits.
Эльза Антоновна.
19 26/4 00
* * *
Перевод:
Милостивый государь,
Тысяча пожеланий к Пасхе! — Я уже имею Вашу последнюю книгу «Рассказы»34 — и заранее наслаждаюсь удовольствием, которое мне доставит чтение Ваших сочинений.
Эльза Антоновна.
19 26/4 00
22. 8/20 августа 1900 г., Будвейс
Budweis. Bohême
20.8.1900
Bien à vous, милостивый Антон Павлович.
Милостивый государь Антон Павлович, «certainement, un enfantillage de cette petite Tchèque que de m'envoyer ces débris des fleurs!» — Vos pensées, sans doute.
Eh bien, oui, un enfantillage — ces fleurs que chaque année doivent être cueillies dans un certain mois et qui doivent comme «on dit», porter bonheur à celui qui les a. Et <je> vous souhaits les meilleures choses du monde, et je vous les envoie avec mes meilleurs saluts.
Pour le moment je m'occupe beaucoup avec les œuvres de Тургенев — toutes contiennent quelque chose de consolant malgré leur tristesse. — Pourquoi vous raconter tout cela, monsieur; n'est-ce pas — vous savez tout cela mieux que moi... Et j'ignore ce qui me pousse depuis quelques jours de penser à vous et de vous écrire malgré que vous ne répondez jamais à mes petits, sots griffonnages. Un avis — que je devais me taire... Но что за вздор, — усмехнетесь и броситесь ето мое письмо, я не сержус!
Elsa Goller.
* * *
Перевод:
Будвейс. Богемия.
20.8.1900
Всегда преданная Вам, милостивый Антон Павлович.
Милостивый государь Антон Павлович, «конечно, это ребяческая выходка всё той же маленькой чешки — присылка мне обрывков цветов!» Таковы, без сомнения, Ваши мысли.
Что ж, пусть так, ребячество — эти цветы, которые надлежит ежегодно собирать в определенном месяце и которые, «как говорят», должны приносить счастье тому, кто ими владеет. И <я> желаю Вам всего наилучшего на свете и посылаю их Вам с наилучшими пожеланиями.
Сейчас я много занимаюсь произведениями Тургенева — все они содержат нечто утешительное, несмотря на всю свою грусть. — Зачем Вам все это рассказывать, милостивый государь; не правда ли — Вы всё это знаете лучше меня... А я не знаю, что именно заставляет меня в течение нескольких дней думать о Вас и писать Вам, несмотря на то, что Вы никогда не отвечаете на мои крошечные, глупенькие кара-кульки. И вывод один — мне надлежало бы молчать... Но что за вздор, усмехнетесь и броситесь ето мое письмо, я не сержус!
Эльза Голлер.
На первом листе письма рисунок Голлер: полевые цветы (акварель).
23. 31 декабря 1900/13 января 1901 г., Будвейс
Budweis, Bohême. Австрия
13.1.1901.
Voilà, милостивый государь, en relisant votre «Скучная история» dans ma traduction — j'ai l'idée de courir chez vous et de vous serrer les mains et de vous remercier de l'avoir écrit. Puis j'ai encore un sentiment — de tomber et de mourir
pendant que je corrige ma traduction — ce serait le bonheur pour moi. — Peu des écrivains d'aujourd'hui sont des poètes et écrivains en même temps! — Bien à vous.
Elsa Goller.
Je lisais aussi Marc Aurel, il est sublime!..
* * *
Перевод:
Будвейс. Богемия. Австрия.
13/1 1901.
Так вот, милостивый государь, перечитывая Вашу «Скучную историю» в своем переводе, мне вздумалось устремиться к Вам, дабы пожать Вам руки и поблагодарить Вас за то, что Вы ее написали. И, кроме того, у меня есть еще одно желание — упасть и умереть в то время, как я правлю свой перевод, — для меня это было бы счастьем. — Лишь немногие из нынешних писателей являются одновременно поэтами и писателями! — Преданная Вам
Эльза Голлер.
Я тоже читала Марка Аврелия35, он прекрасен!..
Рисованная открытка.
24. 22 июля/4 августа 1901 г., Будвейс
Хоть бегут по струнам моим звуки веселья,
Они не от сердца бегут;
Но в сердце разбитом есть тайная келья,
Где черные мысли живут...36
Лермонтов
«На даче» Brünnel в Gratzen Südböhmen.
4.8.1901
Милостивый государь Антон Павлович, vous me regardez et vous me souriez, et je suis là, prés de vous, en vous disant et redisant: merci, merci! C'était une surprise bien gentille, bien inattendue que de recevoir votre portrait et savoir que vous ne m'avez pas tout-à-fait jeté dans l'abîme de l'oubli! Ça fait si bien à l'âme et au cœur, si bien, si bien, si bien!!! Вы не понимаете это — потому что сам славный i известный — «ces enfants gâtés par les dieux» ne comprennent ceux qui ne le sont pas! — Je n'espérais plus de recevoir encore une fois dans ma vie de vos nouvelles — et pensez donc, Антон Павлович, bien souvent je priai: «Mon dieu, dis donc a Mr Чехов qu'il ne m'oublie pas tout a fait, qu'il pense de temps à temps à moi comme je pense de temps à temps avec amitié et sympathie à lui»... Et voilà — Бог выслюшает! — Permettez-moi de vous serrer les mains et de vous redire toute ma profonde et sincère sympathie. Bien à vous, monsieur,
Elsa Goller.
* * *
Перевод11*:
«На даче» Брюнель в Граце. Южная Чехия
4.8.1901
Милостивый государь Антон Павлович, Вы смотрите на меня и улыбаетесь мне, и я нахожусь там, вблизи от Вас, говоря и повторяя: спасибо, спасибо! Это явилось таким милым, совершенно неожиданным сюрпризом — получить Ваш портрет37 и узнать, что Вы не совсем бросили меня в пропасть забвения! Так хорошо делается на душе и на сердце, так хорошо, так хорошо, так хорошо!!! Вы не понимаете это — потому что сам славный i известный, «эти дети, избалованные богами», не понимают тех, кто таковыми не являются! — Я уж и не надеялась еще раз в жизни получить весточку от Вас — и подумайте только, Антон Павлович, я очень часто молилась: «Боже, скажи же г. Чехову, чтобы он не совсем забыл меня, чтобы время от времени он думал обо мне так же, как я время от времени дружески и с симпатией думаю о нем...» И вот Бог выслюшает! — Позвольте мне пожать Вам руки и сказать Вам еще раз о своей глубокой и искренней симпатии. Всецело преданная Вам
Эльза Голлер.
25. 3/16 октября 1901 г., Будвейс
Bohême
Budweis.
16.X.1901
Милостивый государь, Антон Павлович, permettez à moi de m'adresser à vous avec une grande et grave prière. On me demande la traduction d'un grand roman russe — un bon, qui a de valeur, roman de deux ou trois volumes — pour la gazette Politik à Prague où on raffole pour les écrivains russes, — pas politique — peut-être, car c'est une gazette qui, malgré la langue allemande dans laquelle elle vient de paraître, est d'un caractère tout a fait slave. Est-ce que vous ne travaillez pas pour le moment à un plus long roman? Ou dites-moi, je vous prie, le nom de celui qui vous est sympathique et qui n'est pas publié dans la «Нива». Je n'aime pas ce journal. Et il me semble — je l'ignore pourquoi — un peu comme il est pour les bourgeois. C'est stupide. — Voila, ma conviction est, que vous êtes le plus élégant, le plus distingué et le plus spirituel des écrivains russes (contemporains!) — Сергеенко, Потапенко — sont un peu lourds et — ennuyants. Толстой? — C'est, sans doute, «un lion» — mais vous êtes «l'aigle» — il y a plus de fraîcheur, plus de l'élasticité dans votre tempérament. — Ne vous fachez pas, monsieur, et écrivez seulement le titre d'une œuvre, ou écrivez — si vous ne travaillez pas vous-même quelque chose que je pourrais traduire. Il ne faut pas se fâcher contre moi, il ne faut pas! Votre Elsa Antonovna Goller.
Ecrivez, je vous prie, bientôt, car j'ai l'intention de partir pour Paris le mois prochain au commencement.
* * *
Перевод:
Богемия
Будвейс.
16.X.1901 г.
Милостивый государь, Антон Павлович, позвольте мне обратиться к Вам с большой и важной просьбой. У меня просят перевод большого русского романа — хорошего, значительного романа в двух или трех томах — для газеты «Politik» в Праге, где страстно любят русских писателей, — не политического, пожалуй, ибо это газета, которая, несмотря на немецкий язык, на котором она теперь выходит, имеет характер совершенно славянский. Не работаете ли Вы в данный момент над каким-нибудь более длинным романом? Или же назовите мне, прошу Вас, имя того, кто Вам симпатичен и кто не публиковался в «Ниве». Не люблю я этот журнал. И он кажется мне — не знаю почему — словно издающимся для буржуа. Это глупо. — Я убеждена, что Вы самый элегантный, самый изящный и самый остроумный из русских писателей (современных!) — Сергеенко38, Потапенко39 — несколько тяжеловаты и наводят скуку. Толстой? — Это, бесспорно, «лев», — Вы же «орел» — в Вашем темпераменте больше свежести, больше эластичности. Не сердитесь, сударь, и напишите только название одного произведения или напишите, работаете ли Вы сами над чем-нибудь таким, что я смогла бы перевести. Не надо сердиться на меня, не надо! Ваша Эльза Антоновна Голлер.
Напишите, прошу Вас, поскорей, ибо я намерена отправиться в Париж в начале следующего месяца.
В левом верхнем углу первого листа письма — рисунок Голлер: девушка с косой на плече (карандаш). Под рисунком подпись: «Сонья», правее помета: «E.G. 15.X.1901».
26. 19 декабря 1901/1 января 1902 г., Будвейс
Budweis 1.1.1902
Bohême.
Австрия
Милостивый государь Антон Павлович, с новым годом, с новым счастьем! Est-ce que vous avez reçu mon livre de vers que je vous ai envoyé en été!? on m'a écrit que vous vous êtes marié; prenez, je vous prie, mes sincères fèlicitations. Bien sympathiquement à vous, monsieur.
Elsa Goller.
* * *
Перевод:
Будвейс. 1.1.1902 г.
Богемия.
Австрия
Милостивый государь Антон Павлович, с новым годом, с новым счастьем! Получили ли Вы мою книгу стихов, которую я Вам послала летом!?40 — мне написали, что Вы женились; примите, прошу Вас, мои искренние поздравления. С большой симпатией к Вам, сударь,
Эльза Голлер.
Рисованная открытка с изображением храма и подписью (печати.): «Gutwasser Kirche, bei Budweis».
27. 22 января/4 февраля 1902 г., Будвейс
Budweis, Bohême
Autrich
4.II.1902
Милостивый государь, Антон Павлович. У меня большая радость, потому же получила Ваши Карточку! Но очень, очень жалько, что письмо Ваше не получила! Oh, je voudrais une fois dans ma vie vous voir et vous parler, Anton Pavlowitch, venir à Yalta, à Moscou — c'est un rêve favori de mon âme. Et j'ai déjà si peu de rêves! — Je me suis bien de fois tellement fatiguée que je voudrais croiser les bras sur ma poitrine et mourir tout de suite, tout de suite. Et pourtant, j'aime la vie. La vie est si noble, si pure et si haute — rêve idéal d'un Dieu. — Depuis la mort de Jules Zeyer, notre grand poète tchèque, je n'ai presque d'amis. Il m'a écrit bien souvent, il m'a consolé — et les autres?.. Et puis, qui est-ce qui me connaît? — Personne! — Ma mère et moi nous vivons si seules — si seules au milieu de tous «ces gens d'aujourd'hui» — si seules — qu'il y a beaucoup de gens ici — qui ne nous connaissent pas malgré que nous vivons déjà 8 ans dans cette petite laide ville. Et c'est si difficile vivre avec les autres quand les autres ont l'âme tout differente de moi. — Je me rappelle votre peuplier dans la nouvelle «Степь» — qui crie — lui aussi — «Сам! сам! сам!». Et Jésus-Christe a dit: «Заповедь новою даю Вам, да любите друг друга!...»
— Bien, bien à vous d'amitié et de sympathie! Votre Elsa Antonovna Goller.
J'attends ce jour-ci vos deux livres — «Три сестры» et les nouvelles contes. Et je me réjouis en avant à cette lecture.
Mon âme va avec vous comme á tous ceux qui sont bons et qui ont une âme immortelle...
Quand vous vous promenez au bord de la mer — pensez, je vous prie, un peu à moi.
Jules Zeyer a tant aimé vos œuvres, et nous avons aimé souvent de converser de vous, monsieur!..
* * *
Перевод:
Будвейс, Богемия
Австрия.
4.II.1902 г.
Милостивый государь, Антон Павлович, У меня большая радость, потому же получила Ваши Карточку! Но очень, очень жалько, что письмо Ваше не получила!41 О, я хотела бы хоть раз в жизни Вас увидеть и поговорить с Вами, Антон Павлович, приехать в Ялту, в Москву — это заветная мечта моей души. И как же мало таких мечтаний у меня осталось! — Я столько раз уже испытывала столь сильное изнеможение, что мне хотелось бы скрестить руки на груди своей и тотчас же, тотчас же умереть. А между тем я люблю жизнь. Жизнь так благородна, так чиста и так возвышенна — это идеальная мечта некоего Божества. — Со времени смерти Юлиуса Зейера42, нашего великого чешского поэта, я почти не имею друзей. Он мне очень часто писал, он меня утешал... — а другие?.. И, к тому же, кто обо мне знает? — Никто! — Моя мать и я, мы живем так одиноко — так одиноко среди «всех этих людей нынешнего дня», — так одиноко, — что многим из местных жителей мы совершенно неизвестны, хотя уже 8 лет проживаем в этом маленьком безобразном городке. А как трудно жить бок-о-бок с чужими людьми, чья душа совсем не похожа на мою. — Вспоминаю Ваш тополь в повести «Степь», который — и он тоже — кричит: «Сам! сам! сам!»43 А Иисус Христос сказал: «Заповедь новую даю Вам, да любите друг друга!...»44
Много, много Вам дружеских чувств и симпатии! Ваша Эльза Антоновна Голлер.
Жду на днях две Ваши книги — «Три сестры»45 и новые рассказы. И заранее радуюсь этому чтению.
Душа моя теперь шествует рядом с Вашей, как и с теми, кто добр и кто обладает бессмертной душой...
Когда Вы прогуливаетесь по берегу моря — думайте, прошу Вас, думайте немножко обо мне.
Юлиус Зейер так любил Ваши произведения, и мы часто любили беседовать о Вас, сударь!..
На первом листе письма — рисунок Голлер: молодая женщина с длинными распущенными, сильно вьющимися волосами (акварель). Под рисунком подпись: «E.G. 1902».
28. <Начало марта 1902 г., Будвейс>
Милостивый государь,
Comme la vie est bête et stupide, stupide, stupide! La vie d'une femme sans ami, la vie d'une femme qui est presque l'esclave de sa vie et de sa misère! Et j'aime la liberté sans limites! Et j'aime les gens et tout ce qui est beau — et je suis seule! Vivre pour mourir — c'est mon sort!..
Oh, vous avez bien fait de vous marier. Le seul moyen de nous sauver de l'ennui.
C'est beau votre «Три сестры»!
* * *
Перевод:
Милостивый государь,
Как жизнь несуразна и глупа, глупа, глупа! Жизнь женщины без друга, жизнь женщины — почти рабыни своей жизни и своей нищеты! А я люблю свободу без границ! А я люблю людей и все, что прекрасно, — и я одна! Жить для того, чтоб умереть, — такова моя судьба!..
О, Вы хорошо сделали, что женились. Это единственное средство спастись от скуки.
Это прекрасно — Ваши «Три сестры»!
Открытка. Датируется по почт. шт.: «Ялта. 10.III.1902».
29. <Вторая половина марта 1902 г.>, Будвейс
Budweis. Bohême. Австрия
1902
Милостивый государь, Антон Павлович, Христось воскресь! — Et la lumière nous entoure de toutes cotées, et l'âme tremble et se remplie de joie et d'espérance! <2 нрзб.> peut-être. Dans votre drame «Три сестры» j'aime surtout Olga, pas cette Macha — du tout Natacha, celle-ci est comme toutes les femmes... Et Irina? Elle ne sait ce qu'elle veut mais non plus!!!
Bien à vous de sympathie! Elsa Goller.
Mais la vie est tout de même un esclavage — et j'espère tomber mieux dans — ?12* l'autre monde.
Mais j'espère qu'il n'y a pas un «audèlà» — on a assez quand on a vécu une vie.
* * *
Перевод:
Будвейс. Богемия. Австрия.
1902 г.
Милостивый государь, Антон Павлович, Христось воскресь. И сияние окружает нас со всех сторон, и душа трепещет и преисполняется радостью и надеждой! <2 нрзб.> быть может? В Вашей драме «Три сестры» я особенно люблю Ольгу — не эту Машу — совсем не люблю Наташу, она такая же, как все женщины... А Ирина? Она не знает, чего хочет, только и всего!!!
Преисполненная симпатии к Вам!
Эльза Голлер.
Однако жизнь это все же рабство — и я питаю надежду провалиться и всего лучше на — ? тот свет.
Но надеюсь, что нет «того света» — предостаточно и того, что прожила жизнь.
Рисованная открытка: женщина в плаще, в шляпке и с зонтиком. На плаще — надпись карандашом: «Желаю Вам всего хорошего et à Mme aussi13*». Датируется по почтовому штемпелю: «Ялта. 21.III.1902».
30. 19 октября/1 ноября 1902 г., Будвейс
Budweis. Bohême-Autriche
15 Pragerstrasse.
1.XI.1902
Милостивый государь, Антон Павлович, est-ce que vous me permettez de faire une prière à vous? Mais il faut me prendre sériesement cette fois et, j'espère, avec toute la confiance d'une petite créatur humble et dévouée que vous remplissiez mon désir. Dites-moi, je vous prie, ce que vous avez écrit au dernier temps, c'est à dire le titre de votre dernier livre. — C'est embêtant chez nous — tout le monde est en ce point ignorant comme un bébé de trois jours. J'ai tous vos Рассказы qui sont parues jusque l'an 1902 et toutes vos pièces du théâtre, mais j'ai le sentiment que vous avez publié à présent quelque chose de nouveau? Mais seulement une carte avec le titre, oui, cher, cher милостивый государь! — Voila, je dois de nouveau pour la gazette Politik un roman russe (l'année dernière j'ai traduit celui par Потапенко «Дочь Куррера») — et à présent, j'ai une envie folle de traduire quelque chose de vous — une plus longue nouvelle — un petit roman par vous. Puis encore une prière, dites-moi, si le journal «Русская мысль» contient de meilleures choses que la «Нива» — je trouve celle-la trop bourgeoise! — Vous êtes philosophe et «poète-philosophe» — j'aime cela! Or, dites-moi un auteur — pas Горкий — je crois qu'il écrit seulement pour le théâtre! Si non — alors je traduirais par lui un roman! <Нрзб.> veut quand on doit traduire — il faut que la chose vaut la peine d'être nous seulement lue, mais aussi traduite, n'est-ce pas?
Пожалуйста, сделайте милость и говорите скорей, что мне делать, да? Mille et mille saluts respectueux et toute ma sympathie.
Votre Elsa Goller.
* * *
Перевод:
Будвейс. Богемия. Австрия.
Pragerstrasse, № 15
1.XI.1902 г.
Милостивый государь, Антон Павлович, позволите ли Вы мне обратиться к Вам с просьбой? Но на сей раз примите меня всерьез и, надеюсь, с полным пониманием маленького, ничтожного, преданного существа — Вы исполните мое желание. Скажите мне, прошу Вас, что написано Вами в последнее время, т. е. название Вашей последней книги. Как это ни глупо, здесь у нас все невежественны, словно трехдневное дитя. У меня есть все Ваши Рассказы, которые появились до 1902 г., и все Ваши театральные пьесы, но у меня такое ощущение, что Вы теперь опубликовали что-то новое? Но только открытку с названием, да, дорогой, дорогой милостивый государь! Так вот, мне снова необходим для газеты «Politik» какой-нибудь русский роман (в прошлом году я перевела роман Потапенко «Дочь Куррера»46) — а теперь у меня бешеное желание перевести что-нибудь Ваше — новеллу подлиннее — маленький Ваш роман. И еще одна просьба, скажите мне, содержатся ли в журнале «Русская мысль» вещи получше, нежели в «Ниве», — я нахожу, что сия последняя слишком буржуазна! — Вы — философ и «поэт-философ» — это мне по вкусу! Так вот, укажите мне автора — это не Горкий, я полагаю, что он пишет только для театра? Если же нет — то я переведу какой-нибудь его роман! По <нрзб.> прежде чем переводить — надо убедиться, что эта вещь стоит труда быть хотя бы прочитанной, а затем уж и переведенной, не так ли?
Пожалуйста, сделайте милость и говорите скорей, что мне делать, да? Тысяча и тысяча почтительных приветствий и вся моя симпатия.
Ваша Эльза Голлер.
31. 17/30 января 1903 г., Будвейс
Budweis. Bohême, Австрия
Милостивый государь, Антон Павлович, севодня я очень счастлива — «Ниву» прино<сил?> с Ваше полное собрание сочинений! Это прелесть такая для меня! Теперь я люблю «Ниву».
А Вы, пожалуйста, не сердитесь, Антон Павлович, что ещо раз Вам пишу! Но радость большая у меня на душе теперь есть! Поздно — но всё-таки говорю: «С новым годом, с новым счастьем! Вам искренно одданна
Эльза Антоновна Голлер.
30.1.1903
Слушали Вы Iанга Кубелика (скрипач)47. Играет он славно.
Рисованная открытка.
32. 23 декабря 1903/5 января 1904 г., Будвейс
Многоуважаемый Антон Павлович! С Новым годом, с новым счастьем!
Эльза Антоновна Голлер.
Budweis
Bohemia. 5.1.1904
Открытка.
33. 21 января/3 февраля 1904 г., Бераун
Милостивый государь, здравствуйтеся! Напишите мне карточку, что Вы думаете — о спиритисму. — Да? Пожалуйста!
Эльза Антоновна Голлер.
Beraun. Böhmen. 3/II 1904.
Adressez votre carte à Budweis Bohême14*.
Рисованная открытка.
* * *
Последнее письмо к Чехову с желанием связать его с чешскими культурными кругами написано не переводчиком. Но мы им завершаем этот раздел, потому что оно отправлено уже в Баденвейлер, где Чехов доживал последние дни. Оно, собственно, продолжает основной мотив писем Прусика, с его мечтой увидеть писателя в Чехии, в стране, которая раньше всех начала переводить его произведения и полюбила его как человека и художника.
Почтовый штемпель Баденвейлера на конверте — 16.7.04 — отмечен следующим днем после смерти писателя. Подписано оно, вероятно, псевдонимом московского критика Степана Саввича Бобчева — Славянин (см. Масанов И.Ф. Словарь псевдонимов. Т. III. М., 1958. С. 119).
Рисунок Э. Голлер в письме Чехову от 21 июля 1898 г. Вверху рукой Э. Голлер: «Адольфсталь. 21 июля 1898 Бёмервальд»
Письмо Э. Голлер Чехову. Париж, 11 июля 1899 г. Автограф Рис. Э. Голлер
Страницы письма Э. Голлер Чехову. Будвейс, 3/16 октября 1901 г. Рис. Э. Голлер. Под рисунком подпись «Сонья» и помета «E.G. 15.X.1901». Автограф
Стихотворение Эльзы Голлер «После дождя», посвященное Чехову, в книге Э. Голлер «Стихотворения» (Дрезден и Лейпциг, 1902). Обложка книги и текст стихотворения
Примечания
Вступительная заметка составлена при участии редакции.
*. Слова, подчеркнутые дважды, здесь и далее выделяем п/ж курсивом (ред.)
**. В автографе слово «Победимский» написано смесью букв латиницы и кириллицы: «Робедишский» (после «б» стоит даже буква «ять»).
***. Если бы я была мужчиной, я приехала бы в Москву, чтобы пожать Вам руку в знак живой симпатии и искреннего восхищения (франц.).
****. это люди нашего времени (фр.).
5*. Благую весть (лат.).
6*. Эпиграф см. перед французским текстом.
7*. Эпиграф см. перед французским текстом.
8*. «В Бонн на Рейне» (нем.).
9*. Эпиграф см. перед французским текстом.
10*. «Прочь, Сатана» (лат.).
11*. Эпиграф см. перед французским текстом.
12*. Вопрос поставлен Е. Голлер.
13*. и Мадам также (франц.).
14*. Адресуйте открытку в Будвейс, Богемия.
1. Голлер имеет в виду то обстоятельство, что между Россией и Германией не существовало в то время конвенции об авторском праве (ср. наст. кн., Юргенсон — Чехову, п. 1, примеч. 2).
2. Чехов А.П. Рассказы. СПб.: изд. А.С. Суворина, 1897 (изд. 11).
3. Вероятно, у Э. Голлер был сборник «Рассказы: 1. «Мужики». 2. «Моя жизнь»» (СПб.: изд. А.С. Суворина), выходивший в 1897—1899 гг. семь раз, и сборник «Палата № 6» (СПб.: изд. А.С. Суворина), имевший семь изданий (1893—1899).
4. Очевидно, вместе с этим письмом Голлер послала Чехову обещанный перевод рассказа «Страх».
5. См. п. 1, примеч. 2.
6. Речь идет, вероятно, о каком-то рукоделии.
7. Летом 1898 г. Чехов послал Голлер фотографию с надписью: «Эльзе Антоновне Голлер (madame Else Goller) на добрую память от Антона Чехова, 1898 г., июль» (XII, 183). Этим именем: «Эльза Антоновна Голлер» его корреспондентка подписала рисунок на л. 1 п. 2. (см. преамбулу к комментарию к п. 2). О той же фотографии Чехова идет речь и в п. 4.
8. Т. е. Мисаила Полознева, героя повести «Моя жизнь».
9. В чеховском архиве (РГБ. Ф. 331, 47. 5—6) сохранилась фотография Э. Голлер, на ее обороте следующий текст: «Quand on est insignifiante, on fait bien se faire si peu remarquable que possible — n'est-ce pas, «сударь»? Je veux seulement tenir ma promesse, et vous — vous pouvez brûler le misérable petit contrefait» («Когда ты незначительна, то стараешься сделать себя возможно менее заметной, не так ли, «сударь»? Желаю лишь сдержать свое обещание, а Вы — Вы можете сжечь эту жалкую маленькую поделку» — франц.).
Надпись не датирована, но есть все основания предположить, что это и есть «фото», обещанное в публикуемом письме (ср.: «желаю лишь сдержать свое обещание...»).
10. См. п. 1, примеч. 2.
11. Повесть «Дуэль» выходила отдельным изданием восемь раз — СПб.: изд. А.С. Суворина, 1892—1899.
12. Эпизод из рассказа «Тайный советник», о котором говорит здесь Голлер, см: 5, 138—139.
13. Первая строфа стихотворения М.Ю. Лермонтова (без названия, 1832).
14. «Очерки и рассказы» В.Г. Короленко, начиная с 1887 г., выдержали больше 10-ти изданий, с каждым годом все более и более расширенных и дополненных. О каком из них говорит здесь Голлер — неизвестно.
15. Ср. реплику Смирнова: «Разве женщина умеет любить кого-нибудь, кроме болонок?» («Медведь». Явл. VIII—II, 304).
16. Цитируется начало 6-й строфы поэмы Лермонтова «Моряк» (1832).
17. Поздравление Чехова до нас не дошло. Очевидно, это ответ на поздравительную открытку Голлер от 17/29 декабря 1898 г. (п. 6).
18. Так передано в автографе заглавие драматического этюда Чехова «Лебединая песня» (Калхас). См.: 11, 205—215.
19. Очевидно, речь идет о круглой вязаной салфетке.
20. Где опубликован перевод «Медведя», выполненный Голлер, — не выявлено.
21. Чехов писал 3 апреля 1899 г.: «Многоуважаемая Эльза Антоновна, я с большим удовольствием исполню Ваше желание, только напишите, куда выслать Вам книги, — в Париж или Будвейс. Кроме «В сумерках» и «Хмурых людей», какие еще нужны Вам книги?» (VIII, 145).
22. Не получая от Чехова книг, Э. Голлер писала ему из Парижа 19/31 мая 1899 г.: «Не забыли ли Вы выслать мне Ваши две книги? Я с радостью ожидаю их» (п-мо в нашей публикации опущено).
23. Цитата из рассказа Чехова «Верочка» (1887 — 6, 70).
24. «Очерки и рассказы» — подзаголовок сборника «В сумерках».
25. Это издание повести Чехова в переводе Голлер не выявлено.
26. Цитата из «Кавказского пленника» А.С. Пушкина. Во второй строке у Голлер описка: вместо «бросят» написано «бросить».
27. Все названные рассказы вошли в сборник «В сумерках».
28. Откуда взята эта цитата — установить не удалось.
29. На первом листе письма рисунок Голлер: женщина с распущенными волосами (акварель). Под рисунком подпись: «Maria», правее помета: «E.G. 1899». В верхнем левом углу листа, над рисунком, надпись карандашом: «Эта великодушная выносливость, верность до могилы, поэзия сердца. А. Чехов». Приведенные слова — цитата из рассказа Чехова «На пути» (V, 472).
30. Юлиус Зейер (1841—1901) — чешский поэт и прозаик; Голлер называла его своим другом (см. п. 27).
31. «M-me Syamour» — лицо неустановленное.
32. Альфонс Мари Муха (1860—1939) — чешский художник, график; жил и работал в Париже.
33. Речь идет о первом томе собрания сочинений Чехова (Чехов Антон. Рассказы. СПб.: изд. А.Ф. Маркса, 1900). Книга поступила в продажу в декабре 1899 г.
34. Возможно, «ответная» реплика на сетования профессора из «Скучной истории», что молодежь не читает классиков, в том числе Марка Аврелия (7, 288).
35. Первая строфа стихотворения Лермонтова «Романс» (1830 или 1831 г.).
36. Фотография, за которую благодарит Голлер, выслана Чеховым из Ялты с дарственной надписью: «Эльзе Антоновне Голлер от А. Чехова на добрую память, в знак уважения. 1901, VII, 12» (XII, 200).
37. Петр Алексеевич Сергеенко (1854—1930) — беллетрист, публицист, литературный критик; соученик Чехова по Таганрогской гимназии.
38. Игнатий Николаевич Потапенко (1856—1929) — писатель-беллетрист; приятель Чехова.
39. Речь идет о книге: Goller E. Gedichte. Dresden und Leipzig: E. Pierson, 1902. Голлер прислала книгу Чехову с дарственной надписью: «Милостивый государь, Антон Павлович Чехов, acceptez je vous prie ce petit livre comme un signe de ma profonde sympathie et de ma sincère amitié. Bien à vous Эльза Антоновна Голлер. Brünnel. Bohême. 2.9.1901» («Милостивый государь Антон Павлович Чехов, примите, прошу, эту маленькую книгу в знак моей глубокой симпатии и искренней дружбы. Преданная Вам Эльза Антоновна Голлер. Брюнне. Богемия. 2.9.1901»). См.: «Чехов и его среда». С. 237.
Письмо, в котором Чехов благодарил за книгу, неизвестно и, вероятно, до Голлер не дошло (см. п. 27). Но 15 января 1902 г., отвечая открыткой на публикуемое письмо корреспондентки, Чехов писал: «Вашу книгу, в которой одно стихотворение посвящено мне, я получил и писал Вам об этом. Очень, очень благодарен Вам» (X, 170). Книга с дарственной надписью Голлер была отправлена Чеховым в Таганрогскую библиотеку и сейчас хранится в музее Чехова в Таганроге. Воспроизведение обложки книги и стихотворения с посвящением Чехову см. в наст. кн., с. 506.
40. Слово «карточка» в данном случае, очевидно, означает не «фотография», а «почтовая открытка» («carte postale»; ср. в п. 33: «напишите мне карточку...»). Т. е. Голлер радуется получению открытки Чехова от 15 января (см. п. 26, примеч. 1), но огорчена тем, что не получила письма, извещавшего ее о получении книги ее стихов.
41. Юлиус Зейер (см. п. 20, примеч. 1) скончался 29 января 1901 г.
42. Ср. у Чехова: «А вот на земле показывается одинокий тополь; кто его посадил и зачем он здесь — бог его знает <...> Счастлив ли этот красавец? Летом зной, зимой стужа и метели, осенью страшные ночи, когда видишь только тьму и не слышишь ничего, кроме беспутного, сердито воющего ветра, а главное — всю жизнь один, один...» («Степь». Гл. I. — 7, 17).
43. Иоанн. 15. 17.
44. Драма «Три сестры» в течение 1901 г. трижды выходила в изд. А.Ф. Маркса отдельным изданием.
45. Речь идет о романе И.Н. Потапенко «Дочь курьера» (см. Потапенко И.Н. Сочинения. Т. 7. СПб., 1904).
46. Полное собрание сочинений Чехова вышло в 1903 г. вторым изданием в качестве приложения к журналу «Нива». Чехов писал А.Ф. Марксу 31 октября 1902 г.: «За сообщение о том, что мои сочинения в будущем году выйдут приложением к «Ниве», приношу Вам сердечную благодарность» (XI, 66). Голлер, очевидно, радуется помещенному в журнале извещению, что приложением к «Ниве» в 1903 г. будут сочинения Чехова.
47. Ян Кубелик (1880—1940) — чешский скрипач и композитор; гастролировал во многих странах мира, в том числе и в России (начиная с 1901 г.).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |