Предисловие

Вы входите в квартиру и вас охватывает ощущение спокойствия, простоты, изящества. Нет ничего, что наше воображение так традиционно связывает с образом старой актрисы.

Здесь картины, портреты, альбомы, венки,
Здесь дыхание южных растений,
И они ее образ годам вопреки
Сохранят для иных поколений.

Нет ни венков, ни бархатных альбомов с золотыми застежками, ни многочисленных изображений хозяйки дома в ролях, ни музейного ампира. Все так просто, домашне, непарадно.

Портрет Чехова на стене, диванная подушка с вышитыми на ней цифрами 1898—1918, эмблема МХАТ — золотая чайка на шее Ольги Леонардовны — вот, пожалуй, и все, что в этой комнате напоминает о Книппер-актрисе.

Ольга Леонардовна Книппер — одна из основательниц и первых актрис Московского Художественного театра. Ольга Леонардовна Книппер-Чехова — жена Антона Павловича Чехова.

Легко написать, но трудно представить себе, что это значит. Прожита долгая-долгая, громадная жизнь. Целая эпоха, целая полоса русской действительности стоит за плечами этой женщины, сидящей за столом и разговаривающей с вами...

Вспоминается письмо Чехова 1898 года:

«Перед отъездом... я был на репетиции «Фед[ора] Иоан[новича]». Меня приятно тронула интеллигентность тона, и со сцены повеяло настоящим искусством, хотя играли и не великие таланты. Ирина, по-моему, великолепна. Голос, благородство, задушевность — так хорошо, что даже в горле чешется... Если бы я остался в Москве, то влюбился бы в эту Ирину».

Тут же вспоминается почему-то рассказ Яхонтова о первых днях Отечественной войны: «В красном уголке мхатовского дома проводятся занятия ПВХО. Ольга Леонардовна Книппер-Чехова объясняет новичкам: «Зажигательную бомбу надо брать за задушку и выбрасывать за окошко в песок. Это очень просто».

Милая, милая Ольга Леонардовна, в которую я был влюблен еще в юности, следя за ее игрой в «Вишневом саде», которой я приносил своего только что сделанного «Онегина», — и она участвует в обороне Москвы».

«Прошлое связано с настоящим непрерывной цепью событий, вытекающих одно из другого», — сказано у Чехова, и эта связь настоящего с прошлым до осязаемости ясно чувствуется, когда говоришь с Ольгой Леонардовной.

Как ни странно это может показаться, но даже теперь, когда, казалось бы, она с наибольшим удовольствием должна предаваться воспоминаниям, — Книппер не очень любит вспоминать. Ее гораздо больше занимает сегодняшний день, живая жизнь, чем грустная радость воспоминаний. Каждый, кто когда-либо встречался с Ольгой Леонардовной, знает эту ее особенность. Новый спектакль в театре, новая, недавно вышедшая пьеса или книга, последние международные события — она подробно расспрашивает обо всем, хочет все знать, все видеть. У нее всегда множество планов. Она сохранила не только душевную молодость, но и веселое, порой какое-то детское любопытство к жизни.

Глядя на Ольгу Леонардовну, когда, сидя у себя на диване, она перелистывает томик Чехова или Пушкина, повторяя свои любимые строки, невольно думаешь, что секрет этой душевной молодости в непрерывности творчества. Ведь даже уйдя со сцены, она все еще живет в искусстве, думает о некогда созданных ею образах, как о живых людях, и иногда сердито говорит: «Вот теперь я могла бы сыграть эту роль по-настоящему, теперь-то я ее поняла, а тогда...».

Ольга Леонардовна не очень любит предаваться воспоминаниям ради воспоминаний, но нет ничего легче, как вызвать ее на разговор о какой-нибудь чеховской пьесе, роли. И тогда воспоминания ее бывают ярки, живы, в них много веселого юмора и очень мало почтения к себе, к своей славе.

Но самое интересное — это актерский показ Книппер. Увлекаясь, она вдруг начинает играть. Ни в чем так не сказывается ее душевная молодость, как в этой способности вновь загораться ролью, давным-давно сыгранной, восстанавливать ее без видимого усилия, с таким богатством нюансов, тончайших оттенков, интонаций, какие редко встретишь даже на сцене. Есть у Ольги Леонардовны любимые роли, которые она вспоминает охотно и повторяет с удовольствием.

И порой, читая монолог из «Трех сестер», она вдруг сверкнет такой молодой, обаятельной улыбкой, что невольно представишь себе эту ни на кого не похожую, дерзкую Машу с ее радостью и большим горем и поймешь, в чем было очарование Книппер, о котором так много писали в ее молодые годы.

Раневская, Маша для Ольги Леонардовны не просто сыгранные роли, но живые, знакомые женщины. Она говорит о них, произносит их слова с такой странной убежденностью, что начинает казаться — вы тоже их знаете, видели этих чеховских героинь с их привычками, манерами, маленькими странностями и большой жизненной неурядицей. Когда Ольга Леонардовна говорит о них, у нее молодеют глаза, молодеет голос и порой в нем слышатся те особые, звенящие нотки, которые некогда так волновали сердца современников.

Огромный путь пройден от первого выхода на сцену Художественного театра в образе царицы Ирины до графини Чарской, Марьи Александровны, Полины Бардиной — лучших созданий актрисы в наши дни. На этом пути накоплено мало имущества — недаром квартира Книппер поражает своей какой-то чеховской скромностью. Зато на этом долгом пути накоплен большой и мудрый жизненный опыт, опыт ума и сердца. Ольга Леонардовна всегда любила жизнь с ее радостями и печалями, с ее «проклятыми» вопросами, трудностями, поисками и достижениями. «Бриллиантовый дар оптимизма» — назвала это ее свойство Гиацинтова. Среди всех талантов, щедро отпущенных ей природой, быть может, самый драгоценный, прекрасный и редкий — это талант жизни. Вот почему она всегда останется для нас чудесным образом женщины-актрисы.