Антон Павлович Чехов, как известно, был увлеченным садоводом и в Ялте на Белой даче создал сад, который по сей день удивляет и завораживает гостей и туристов. Благоприятный климат Южного берега Крыма позволял использовать широкий ассортимент, привлекать ценные и даже редкие растения. В начале 1899 г. В.М. Лавров, редактор-издатель журнала «Русская мысль», посылает в подарок А.П. Чехову справочное издание, книгу П.П. Золотарева «Флора садоводства». В книге Чеховым сделаны пометки разноцветными карандашами. Всего отмечено 148 видов растений, причем некоторые из них были отмечены красным карандашом, а некоторые — синим. Кроме того, Чехов пользовался многочисленными каталогами, прейскурантами, журналами по садоводству. Сегодня в фондах Дома-Музея А.П. Чехова в Ялте хранятся 18 каталогов и прейскурантов, являющихся частью личной библиотеки писателя. Растения для своего будущего сада писатель выписывал из садовых заведений Одессы и Сухума. А.П. Чехов несколько раз упоминает в письмах о питомниках Роте и братьев Дайбер: «...я выписывал из Одессы деревья для своего ялтинского садишки. Деревья великолепные, каких я не видел в таганрог<ском> саду» (П 8, 329); «Я написал в Одессу, чтобы Вам выслали каталоги. Фруктовые деревья выписывайте от Дайбера, а все остальные — от Роте. Рекомендую пирамидальную акацию, пира-мид<альную> шелковицу, пестролистный клен и берлинский тополь, а из кустов — айву (cydonia) и desmodium» (П 9, 33).
Для нас всегда казалось странным, что Антон Павлович ни разу не воспользовался услугами Никитского ботанического сада, в котором тоже широко продавались растения, а находился он гораздо ближе к Ялте, чем Одесса и Сухум. Кроме того, анализ композиционных приемов, использованных при создании сада на Белой даче, позволил предположить, что Антон Павлович предварительно очень серьезно изучил опыт создания садов и парков на Южном берегу Крыма, определяющим источником которого, несомненно, были научные разработки Никитского сада1. Даже подробное изучение и описание ассортимента садовых роз, как самых любимых растений писателя, лично отобранных и высаженных А.П. Чеховым в своем саду на Белой даче2, не дало прямого ответа на этот вопрос.
Мало того, до сегодняшнего дня не было найдено никаких упоминаний о том, бывал ли писатель в Никитском ботаническом саду. Известно, что он любил бывать в парках Гурзуфа, Ореанды, Ялты, что отражено было в его переписке, а также многочисленных воспоминаниях родных и современников3. Как же могло случиться, что Никитский сад остался в стороне?
И вот недавно случайно к нам попала рукопись, которая написана от имени профессора Михаила Павловича Розанова. Воспоминания М.П. Розанова с его слов в 1960-х годах записал сотрудник Никитского ботанического сада Виктор Михайлович Вафиади, обладавший феноменальной памятью и страстью к коллекционированию редких исторических свидетельств. Эта рукопись и поныне хранится в доме потомков Вафиади. С разрешения сына Виктора Михайловича мы публикуем этот небольшой очерк. Но сначала несколько слов о самом профессоре М.П. Розанове.
Михаил Павлович Розанов — выдающийся ученый-зоолог, видный деятель в области изучения фауны СССР. Родился в 1891 году в Ялте, в семье врача Павла Петровича Розанова, который был дружен с А.П. Чеховым и С.Я. Елпатьевским. Отец занимал должность санитарного врача Ялты и входил в группу врачей-энтузиастов (Ф.Т. Штангеев, Ф.Д. Вебер, С.Я. Елпатьевский, П.Ф. Федоров, В.Н. Дмитриев), которые «приложили много усилий для организации квалифицированной медицинской помощи на курорте»4.
Сын Михаил, закончив в 1917 году естественное отделение физико-математического факультета Московского университета, был оставлен при кафедре зоологии у профессора А.Н. Северцова, а в 1923 году возглавил Крымский заповедник. Максимилиан Волошин писал о нем: «Он — молодой зоолог, племянник Елпатьевского, жил у нас в Коктебеле гимназистом. Его жена — молодая артистка... Оба они молодые, буйные, похожие на щенят. Ездят с лягашем, змеей — целым зверинцем...»5.
С 1931 года Михаил Павлович работал на Дальнем Востоке, в Туркмении, участвовал в экспедициях на Чукотке, Таймыре, в горах Памира, в Каракумах и на Кавказе.
В 1943-м Розанова приглашают в Институт эволюционной морфологии АН СССР, а через три года ВАК присваивает ему степень кандидата биологических наук без защиты диссертации. Одновременно Розанов преподает в МГУ и Тимирязевской сельхозакадемии.
В 1946 году по заданию Всероссийского общества охраны природы Михаил Павлович направился в Крым обследовать природные объекты. По его докладу 12 марта 1947 года Крымский облисполком объявил заповедными 33 памятника природы.
В 1959 году М.П. Розанову, после перенесенного инфаркта, пришлось оставить экспедиционную работу. Однако, выйдя на пенсию, он продолжал заниматься любимым делом. Большим ударом для него, как для бывшего директора Крымского заповедника, была его реорганизация в 1957 году в заповедно-охотничье хозяйство. Ученый бьет тревогу, пишет статьи в газеты, становится одним из организаторов в Ялте конференции по охране природы Крыма, где выступает с докладом в защиту бывшего заповедника. Однако президиум совещания не решился внести в резолюцию пункт о восстановлении Крымского заповедника, признав предложение Розанова «преждевременным».
В мае 1963 года М.П. Розанов принял участие в сессии Крымоблисполкома по вопросу «Об охране и умножении природных богатств области». На совещании предложено создать рабочую группу для обследования состояния памятников природы, истории и культуры и их заповедания. Ее руководство было предложено Розанову. Финансировать работу должно было Крымское отделение Украинского общества охраны природы. Однако из-за бюрократических проволочек деньги перечислены не были, и рабочая группа так и не собралась. Однако и эта неудача не смутила энтузиаста.
В 1964 году, благодаря серии статей в центральной и республиканской печати, ему удается добиться частичного прекращения разграбления крымских пещер симферопольскими спелеологами, рубки можжевельника в Никитском ботаническом саду и отмены строительства 17-этажного кремлевского санатория на Мысе Мартьян, месте будущего заповедника. В июле 1965 года Крымский облисполком принимает решение об охране пещер полуострова.
М.П. Розанов разрабатывает «Инструктивные указания по учету, выделению в натуре заповедных памятников природы и оформлению на них охранных обязательств», а также проект «Крымского государственного ландшафтного заповедника с научно-исследовательской лабораторией». Причем, надо отметить, все работы Михаил Павлович проводил бесплатно6. Однако, несмотря на поддержку Академии наук, по вине Совета Министров УССР проект так и остался на бумаге. Умер М.П. Розанов 4 ноября 1966 года.
Далее мы дословно приводим текст обнаруженного документа.
«Мой отец, Розанов Павел Петрович был в конце прошлого — начале нынешнего века первым санитарным врачом города Ялты.
Отец был близким другом проживающего тогда в Ялте Антона Павловича Чехова. Они часто встречались, беседовали, предпринимали совместные прогулки в окружающие Ялту достопримечательные места. Друзья уже давно собирались посетить старинный Никитский ботанический сад, находящийся близ Ялты, и поездка в сад намечалась ими уже давно, но каждый раз откладывалась по разным непредвиденным обстоятельствам.
Наконец, эта поездка состоялась в 1903 году в самом начале осени — в сентябре месяце. Для поездки в Никитский сад были наняты два извозчика с их старинными четырехместными экипажами — «фаэтонами». В каждый такой экипаж была запряжена пара лошадей.
В первый фаэтон уселись Антон Павлович Чехов, мой отец, Павел Петрович Розанов, супруга Антона Павловича, Ольга Леонардовна Книппер-Чехова и Людмила Ивановна Елпатьевская, жена писателя Елпатьевского. А я, тогда еще 11-летний мальчик, втиснулся между Антоном Павловичем и моим отцом на широком сидении фаэтона.
Выехали мы из Ялты утром погожего сентябрьского дня. Оба экипажа направились по нижней дороге вдоль берега моря, среди виноградников бывшего удельного имения царского ведомства «Массандра», где в эту пору года созревал чудесный крымский виноград. Через час езды фаэтоны остановились у нижнего входа в сад. Мы вышли и прошли внутрь сада в ворота, а экипажи наши, уже пустые, поехали по боковой дороге к верхнему входу ожидать нас.
Во втором фаэтоне разместились остальные члены нашей компании: Елпатьевский Сергей Яковлевич, писатель, политкаторжанин; Мария Павловна Чехова, сестра Антона Павловича и Белявский Юлий Юльевич, инженер города Ялты, который благоустраивал Ялту, строил тут первую городскую электрическую станцию, канализацию, мусоросжигательную печь и т. д.
Нас встретили у входа воспитанники Никитской школы садоводства, виноградарства и виноделия и побежали доложить директору.
Пока мы ходили в начале сада у пруда, любуясь на красиво цветущие душистые розы и разные экзотические растения, появился сам директор Никитского сада, в то время заслуженный профессор Лагермарк Герман Иванович, кандидат философии, бывший профессор Харьковского университета, всего лишь полгода как назначенный директором Никитского сада (с конца января 1903 г.). Директор приветствовал Антона Павловича и его спутников и представил им двух ботаников, работающих в саду. После короткой беседы с директором, во время которой Антон Павлович неоднократно упоминал о разных декоративных растениях, посаженных им в собственном садике его дома в Аутке, а также осведомлялся о возможности достать разный посадочный материал деревьев и цветов для своего садика, эти два ботаника повели нас показывать сад. Мы поднимались по крутым извилистым дорожкам вверх, по откосу горы, на которой широкими террасами расположился Никитский сад. Подъем был довольно затруднительный, шли не спеша. Ботаники показывали нам китайские пальмы и большой раскидистый платан, удивительные пробковые дубы с пористой корой, редкие сосны, пихты и ели из отдаленных частей света, изумительную рощу столетних ливанских кедров с многоярусными кронами, пышные магнолии, показывающие свои последние, огромные, как чаши, душистые белые цветы, и патриарха Никитского сада — тысячелетнее фисташковое дерево с неимоверной толщиной почти отжившим стволом. И всюду — кипарисы, попадавшиеся нам на каждом шагу, эти строгие темно-зеленые колонны, так поразившие мое воображение, тогда еще маленького мальчика. Но что больше всего поразило нас — это море цветов, самых невиданных расцветок и запаха, привезенных в Никитский сад из многих теплых уголков мира, из далеких заморских стран. Канны и георгины, циннии, астры, гвоздики, вербены, петуньи, львиный зев, душистые травы, другие прелестные создания щедрой богини Флоры, и многие совершенно незнакомые нам цветы с невиданными сочетаниями лепестков и листьев, венчиков и соцветий.
Мы любовались на все эти растения и зеленые виды. Антон Павлович, большой любитель и тонкий ценитель природы и зеленого мира растений, с большим вниманием слушал объяснения сопровождавших нас специалистов-ботаников и, в свою очередь, задавал им много вопросов, показывая себя известным знатоком и в этой области знаний. Недаром многие из растений, которые мы видели тогда в Никитском саду, он с большой любовью и усердием бережно выращивал в своем маленьком садике в Аутке.
Так незаметно мы поднялись на самые верхние участки сада, прошли по недавно заложенной полукруглой кипарисовой аллее, любуясь на два мамонтовых дерева, представителей самых больших на земле деревьев из далекой Калифорнии.
Наш осмотр подходил к концу. В это время к сопровождавшим нас ботаникам присоединилось несколько плодоводов и виноградарей — сотрудников Никитского сада. Наша компания была приглашена в маленький деревянный домик к накрытому столу, где нас радушно угостили сладким и сочным виноградом Чауш и Шасла, а также тающими во рту грушами, розовощекими яблоками, сладкими, как мед, персиками. Все эти замечательные дары природы были выращены здесь же, на винограднике и плодовых участках Никитского сада.
И хотя Антон Павлович поглядывал уже на свои часы, вынимая из жилетного кармана свой швейцарский «Монтр» в виде луковицы, вновь подошедший директор сада Лагермарк настоял, чтобы мы обязательно зашли на винподвал сада. В этом полутемном и сыром, наполовину погруженном в землю длинном здании мы видели, как рабочие в огромных чанах-прессах отжимают сваленные туда кисти свежего винограда, и желто-розовый виноградный сок, журча, как маленький ручеек, бурлящей струей стекает в подставленную бочку. Так на наших глазах рождалось молодое вино в подвалах Никитского сада, а Лагермарк хвастал перед Антоном Павловичем — сколько медалей и всяких почетных наград получил Никитский сад за свои прекрасные сорта вина на международных и российских выставках. Нам показали и хранение вина в больших бочках, многие годы лежащих длинными рядами у стенок темного подвала, и переработку вина в широких чанах-корытах.
А под конец предложили нам отведать в маленьких рюмочках лучшие вина, изготовленные в этом подвале. Как сейчас помню, это были белый и розовый мускаты, кагор, Педро Хименес и другие. Антон Павлович, вообще сдержанный на похвалы, принужден был все же выразить хозяевам свое восхищение их большому искусству, знаниям и умениям в области отечественного виноградарства и виноделия.
Провожаемые Лагермарком и другими сотрудниками, а также многими молодыми учениками из школы садоводства, с приглашениями приехать в сад еще и еще раз, мы вышли, наконец, через ворота сада, украшенные большим качающимся на столбе фонарем в форме усеченной пирамиды — вышли на широкую площадку у маленькой двухэтажной церкви, обрамленной по углам двумя группами молодых кипарисов. Это был верхний въезд в сад. Тут уже несколько часов стояли в ожидании оба наши фаэтона. Лошади равнодушно жевали овес в мешках, подвешенных им под головы, а извозчики дремали тут же на траве под оградой церкви, ожидая своих так долго задерживающихся седоков.
Все уселись в фаэтоны на свои места в прежнем порядке. Извозчики взобрались на сиденья, тронулись вожжами, и оба фаэтона покатились вверх по крутой дорожке, мимо двух рядов стройных гималайских кедров, протянувших высоко над нашими головами свои косматые ветви-лапы. Вдогонку нам кричали свои прощальные приветствия директор сада, его работники и ученики школы, а мы в ответ махали им своими летними широкополыми шляпами, а дамы — платочками.
Так закончилась первая часть нашей поездки. Замечательный Никитский сад с его зелеными красотами, плодами и винами занял у нас всю первую половину дня...».
Данный документ рассеял все сомнения. Он ясно подтверждает, что А.П. Чехов был почетным и желанным гостем в Никитском ботаническом саду, из него понятно, что описанный визит сюда не был первым, Антона Павловича встречали здесь как старого доброго друга и благодетеля, а также знакомили с новинками ассортимента, как постоянного покупателя ценных растений.
Примечания
1. Арбатская Ю.Я. Плечистые розы в садах и парках Южного берега Крыма чеховского времени // Альманах «Мелихово». Мелихово, 2008. С. 126—132.
2. Арбатская Ю., Вихляев К. Розы Белой дачи А.П. Чехова. Симферополь, 2011. 52 с., илл.
3. Арбатская Ю.Я. Парки Гурзуфа в жизни и творчестве А.П. Чехова // Чеховские чтения в Ялте. Вып. 13. Мир Чехова: мода, ритуал, миф. Симферополь, 2009. С. 272—283.
4. Ежов В.В. Первые шаги курортной медицины в Ялте // газ. «Летняя Столица». Ялта, 10 мая 2012 г. № 17 (306).
5. Волошин М. Письмо к матери 22 октября 1922 г. http://iipetrova.narod.ru/rasskaz/voloshin.html
6. http://www.krymology.info
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |