В январе 1960 года исполняется сто лет со дня рождении Чехова — одного из самых замечательных русских писателей. Чехова любили, иные даже обожали его еще при жизни его, — а после смерти слава Чехова все растет и растет, — и не только среди русских людей, но и на Западе. Есть даже нечто загадочное в этой любви западных людей к Чехову, — ведь им так трудно почувствовать чеховский юмор, разделить его мечты! А главное — герои Чехова большею частью маленькие люди, точно все они из глубокой провинции. Смешное в рассказах Чехова, доступно ли оно западным людям? Понятна ли и та особая чеховская грусть, которая как бы обволакивает его рассказы? Фактически же слава Чехова на Западе растет с года на год. В чем причина этого?
Конечно, прежде всего, в художественной силе произведений Чехова: подобно Гоголю, Чехов необыкновенный мастер слова — он всегда прост в рассказе, а в то же время увлекателен. Вообще, его великолепный художественный дар стоит очень высоко, уменье в нескольких словах очертить людей, всю обстановку — поразительно. Нравится многим в Чехове и то, что у него нет больших романов — его миниатюры, чудесно сделанные, захватывают читателя целиком. Но есть что-то и более глубокое, чем Чехов интересен для западных людей. Но чем именно?
Думаю, что не ошибусь, если скажу: в Чехове, больше чем в каком-нибудь другом крупном русском писателе, западные люди находят раскрытие русской души. В больших и малых рассказах Чехова, в его драмах есть своеобразная музыка души, которая приближает западных людей к тайнам русской души.
Когда-то Константин Аксаков утверждал, что на Западе «убывает душа». Это, конечно, неверно — душа западного человека богата и сильна, — но западная цивилизация положила свою печать на людей Запада, сделала их деловитыми, смелыми, расчетливыми, но и иссушает их души, лишает их живой и светлой непосредственности. Все на Западе разумно, все взвешено и рассчитано, но именно от этого жить здесь душно. Разве только у Франциска Ассизского найдем мы светлый космизм, детское, простодушное, человеческое отношение к природе, к людям. Но Франциск Ассизский был одинок, остался не понят, его гениальность неподражаема, неповторима. Вне его простодушного приятия мира и в противлении ему западный мир слишком деловит, чтобы поэтически любить мир, слишком рационален, чтобы отдаваться непосредственному любованию природой.
И вот как раз в Чехове Запад находит этот простодушный, но и глубоко человеческий подход к людям. Когда Чехов описывает, например, унтера Пришибеева, то сквозь его глупости все время чувствуется его наивность и цельность. Он несносен, этот унтер Пришибеев, от него в деревне житья нет, а в то же время это живая душа, хотя и исковерканная. Все чеховские герои, даже «человек в футляре», даже тот прапорщик, чин которого упразднили, — все, все они живут своей маленькой правдой, и в этом смысле все они какие-то поэты, имеют в душе огонь. Все они неразумны, порой невыносимы, часто несчастны, но человеческое отношение автора к своим героям скрашивает их недостатки.
В этом и есть вся суть; за героями Чехова всюду чувствуется сам Чехов, который учит нас братскому отношению к людям, который не бросает камнем ни в кого и с какой-то нежностью описывает своих героев. Всюду светится душа самого Чехова, — и какая поразительная сила жалости к людям у него! Чехову всех жалко, и от этого у него какая-то трудно выразимая в словах грусть о жизни, грусть о всех, кому тяжело жить. Когда же у героев Чехова вырываются слова об иной жизни, о том счастье, потребность которого живет в каждой душе, тогда эти мечты о небе в алмазах, о том, что все станет когда-то ясно, светло, — эти мечты зажигают ответную грусть у читателя. Тайна жизни проще, чем это думала и думает западная цивилизация, — она в том, чтобы душа жила всей полнотой ее порывов, чтобы душа не была скована правилами и рациональными расчетами, но отдавалась радости жить, петь, светиться.
Успехи Чехова на Западе связаны именно с человечностью, которая пронизывает произведения Чехова. Чехов учит всех человечности не рассуждениями, а тем его отношением к его героям, которое овладевает читателями. Если от произведений Чехова почти всегда веет грустью, то еще больше веет вниманием к человеческой душе, нежным участием к ней.
Примечания
Впервые: Вестник русского студенческого христианского движения. 1959. № 55. С. 4—6.
Зеньковский Василий Васильевич (1881—1962) — философ, богослов. В эмиграции с 1919 г.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |