Заключение

Итак, в чём же заключалось новаторство Чехова по отношению к предшествующей литературной традиции в понимании мужского и женского? Что нового внёс он в художественную антропологию? Уже в юмористических произведениях содержится немало верных наблюдений над стереотипами поведения мужчин и женщин. И если молодой Чехов считал, что «мужчина выше» женщины, то в зрелом возрасте неравенства в его произведениях нет. Более того, женщина часто оказывается страдающей стороной в силу архаичных культурно-бытовых стереотипов мужчины («Бабье царство», «Бабы»).

Но главная заслуга писателя заключается в разведении литературы и жизни. В предшествующей литературной традиции в центре был герой, выполняющий социальную и культурную роль. Литературный герой оказывал влияние на жизнь, он был учителем и примером для подражания (тургеневские девушки, Базаров, Инсаров). В дочеховской литературной традиции основным способом изображения человека был принцип социально-моральной типизации. При таком подходе гендерные моменты отходили на второй план. Конечно, мужское и женское мы найдем и в романах Гончарова, в романах и повестях Тургенева, у Достоевского и Толстого. Но в центре всегда был герой, выделенный из культурно-исторической среды, и он воспринимался читателями как объект рефлексии литературы. Чехова же интересует человек в акте жизнепроживания как личность со всеми присущими личности «случайностями» бытования в мире или как индивид¹.

Многие герои Чехова, мужчины и женщины, в сюжете проходят путь внутренних изменений, выходят за рамки гендерного стереотипа. Они интересны автору и читателю в аспекте личной экзистенции (Иванов в «Иванове», Соня в «Лешем» и «Дяде Ване», Лаевский в «Дуэли», Владимир Иванович в «Рассказе неизвестного человека» и др.) Есть персонажи-индивиды, живущие в рамках сословно-бытовых гендерных стереотипов (Фёдор Лаптев в повести «Три года», Аксинья в «Овраге», Наталья, Кулыгин в «Трёх сёстрах»). Движение героя в сюжете определяется динамикой внутренних психологических изменений, а не внешней событийностью. У Тургенева в «Дворянском гнезде» приезд жены Лаврецкого разрушает любовь героя и героини. У Чехова в рассказе «О любви» несчастье героя связано с ним самим, оно дано в аспекте личной экзистенции, выбора, который герой сделал сам.

В 1880—1890-е гг. появляется огромное количество работ, связанных с «женским вопросом», с проблемой пола, формируется гендерная психология. Вместе с тем гендерная проблематика в творчестве Чехова не столько дань научной моде, сколько результат жизненных впечатлений. В формировании его «представления жизни» как целого большую роль сыграли также античные философы, прежде всего Марк Аврелий. Многие герои Чехова, мужчины и женщины, приходят к ощущению мира как целого, к поискам смысла жизни, выбирают позицию нравственного стоицизма.

Вместе с тем медицинское образование позволило автору «диагностировать» поведение беременной женщины («Именины»). Научный метод «наблюдений» позволил выявить психологические закономерности поведения мужского психотипа Дон Жуана и женского психотипа хищницы. Но психотип у Чехова далёк от биологической детерминированности. Его развитие связано с экзистенциальным выбором персонажа, с личным смыслом жизни. И если один персонаж остаётся до конца повествования в рамках психотипа и психопатологии (Камышев в «Драме на охоте»), то другой способен на изменения (Гуров в «Даме с собачкой»).

Художественные решения писателя, понимание им внутреннего мира персонажа часто будут новаторскими не только в эстетическом плане. Его женщины и мужчины, их поведение, реакции — могут быть примером в научных работах по общей и гендерной психологии уже в наше время.

Примечания

1. «В персоналистической философии человеку как личности противопоставляется человек как индивид — детерминированная биологической наследственностью и социальной средой единица общества», — заметил В.Б. Шумский. (Шумский В.Б. Экзистенциальная психология... С. 36.)