В Ялтинском саду А.П. Чехова до наших дней сохранились деревья, посаженные самим Антоном Павловичем. На старых пожелтевших фотографиях 900-х годов они похожи на тонкие прутики.
Прошло много лет.
По дорожке разросшегося сада, останавливаясь чуть ли не у каждого дерева, идет экскурсия в большой белый дом, в котором великий писатель прожил последние пять лет своей жизни.
Этой дорожкой, усыпанной шуршащим под ногами гравием, Чехов шел с Горьким, показывая ему зеленеющие молодые деревца.
Парадное. На двери медная дощечка: «А.П. Чехов». Кнопка звонка. Но никто из пришедших не звонит. Теперешние гости Чехова — экскурсанты. Более полувека прошло с тех пор, как комнаты писателя стали музейными. С утра и до позднего вечера в них люди: смотрят, слушают экскурсовода, записывают. Звучит русская и иностранная речь.
Несмотря на это, комнаты кажутся жилыми. Не одно десятилетие своей долгой жизни заботилась Мария Павловна о сохранении чеховской атмосферы этих комнат. Она полностью сберегла обстановку столовой, кабинета и спальни писателя.
Дом не утратил своего оригинального архитектурного облика, который с такой любовью описан во многих воспоминаниях о Чехове. Мемориальным остался и сад, погибшие деревья заменяются молодыми тех же наименований.
В комнатах нет предметов роскоши, но от всего, что посетители видят, создается впечатление прекрасного и разумного устройства быта. Все это неотразимо действует на мысли и чувства каждого, переступившего порог неповторимого Чеховского дома. «Посещение музея Чехова, — писали побывавшие в нем учителя из Калининской области, — оставляет одно из самых светлых впечатлений, самых глубоких, самых дорогих для каждого человека, любящего свою родину, литературу, искусство и одного из лучших его представителей Антона Павловича Чехова». Многочисленны записи посетителей на английском, французском, испанском, немецком, чешском, хинди и других языках. «...А.П. Чехов не только великий выдающийся писатель для литературы Советского Союза, но и для всего человечества», — записал вьетнамский поэт Ту Мо, посетивший музей в 1970 году.
Гостиная. Чехов смотрит на вошедших с большого портрета, снятого ялтинским фотографом осенью 1899 года, когда Антон Павлович поселился в только что отстроенном доме. Портрет очень схож с тем, как описывают Чехова хорошо знавшие его Куприн и Бунин. Оба писателя отмечали, что Чехов был худощав высокого роста. При первом знакомстве казался замкнутым. Очевидно, это было связано с болезнью. «Но спустя несколько часов, — вспоминал А.И. Куприн, — я увидел совсем другого Чехова... Я увидел самое прекрасное и тонкое, самое одухотворенное человеческое лицо... Помнится мне теперь очень живо пожатие его большой, сухой и горячей руки, — пожатие всегда очень крепкое, мужественное, но в то же время сдержанное»1.
За большим обеденным столом, покрытым домотканой скатертью, собиралась семья Чехова, его друзья. «Он был очень гостеприимен, — писал Куприн, — любил когда у него оставались обедать, и умел угощать на свой особый лад, просто и радушно»2. Сам ел мало. Быстро вставал из-за стола, ходил по комнате, что-нибудь рассказывал. Часто останавливался перед гостем, уговаривал съесть еще. Обаяние чеховского гостеприимства, его улыбки, взгляда, душевного изящества испытали на себе бывшие здесь Горький, Короленко, Вересаев, Мамин-Сибиряк, Куприн, Бунин, художник Левитан, артисты Художественного театра.
Шаляпин здесь пел русские народные песни и арии из опер, сам аккомпанируя себе. Композиторы Рахманинов и Спендиаров исполняли свои произведения. Спустя много лет, вспоминая свое пребывание у Чехова, Рахманинов рассказывал, как Антон Павлович, слушая игру, заметил ему: «Из Вас выйдет большой музыкант». — «Почему Вы так думаете?» — спросил Рахманинов. «Я смотрел все время на Ваше лицо за роялем», — ответил Чехов3.
Направо от двери мягкий диван и два кресла. Между ними венский столик, на котором стоит причудливой формы океанская раковина. Она куплена Чеховым на Цейлоне, во время путешествия вокруг Азии, когда Антон Павлович возвращался с Сахалина. Раковина очень похожа на пепельницу. Но в Чеховской гостиной окурков в нее не клали. Рассказывали, что если приложить к ней ухо, то можно услышать отдаленный гул, океана. Но раковина давно заглохла. Обычно экскурсоводы говорят о ней только то, что она привезена с Цейлона. Посетивший музей в 1959 году цейлонский писатель Викрамасинге Мартин утверждал, что Чехов не случайно приобрел ее и, в отличие от многих европейских туристов, покупал ее не как пепельницу. «Русский писатель, — сказал гость, — очевидно, слышал, что среди местного населения, бытует поверье: если замуровать такую раковину в основание при постройке жилища, то в дом придет счастье. — Может быть это поверье глубоко тронуло Чехова — предвозвестника человеческого счастья, его неумолчного певца», — окончил свой рассказ писатель.
У Чехова бывали не только писатели, художники, артисты, общественные деятели — люди того круга русской демократической интеллигенции, к которому принадлежал сам Антон Павлович. У него можно было встретить учителя, приехавшего в Крым из какой-нибудь дальней губернии, врача, студента. И со всеми, как отмечал Бунин, он был одинаково приветлив и радушен. Никто из них за столом Чехова не чувствовал себя случайным человеком.
Под портретом к стене прикреплены три пальмовые ветви, перевязанные красной лентой. Их прислали из Ялтинского городского театра после спектакля «Чайка», поставленного Художественным театром во время гастролей в Крыму. На ленте надпись: «Антону Павловичу Чехову, глубокому истолкователю русской действительности (23 апреля 1900 года)».
В гостиной внимание привлекает картина «Бедность», написанная старшим братом писателя Н. Чеховым. Она изображает швею, видящую за простым деревянным столом. Печальны усталые глаза молодой женщина. Подобно многим героям рассказов Чехова, она и в бедности не утратила благородства и человеческого достоинства.
Из гостиной через стеклянную веранду Чехов выходил на балкон. Отсюда хорошо виден сильно разросшийся сад. Каждое дерево в нем посажено руками Антона Павловича. Весной вся каменная балюстрада покрывается лиловыми гроздьями глицинии. Розы цветут с ранней весны до глубокой осени.
Как и в то далекое время — начало нашего века, когда здесь бывали знаменитые гости Чехова, кабинет писателя почти не изменился. Только предметы домашней обстановки, картины, книги теперь называются по-музейному — экспонатами.
Но когда смотришь на большое итальянское окно с полукруглой верхней частью из цветных стекол, на тяжелое драпри, спускающееся по обеим сторонам окна, на стены, оклеенные темными обоями в золотых разводах, на картины Левитана и Николая Чехова, на письменный стол, где в строгом порядке разложены карандаши, ручки, медицинские принадлежности, справочники врача — кабинет Чехова кажется жилым, верится, что Антон Павлович должен скоро вернуться, что его ждут.
И в яркий солнечный день так же, как во времена Куприна и Бунина, драпировка «...смягчает все контуры и еще больше темнит кабинет, но благодаря ей ровнее и приятнее ложится свет из окна на письменном столе».
В этом кабинете были написаны пьесы: «Три сестры», «Вишневый сад», повесть «В овраге», рассказы «Дама с собачкой», «На святках», «Невеста», отредактировано самим Чеховым Собрание сочинений, вышедшее при его жизни в 10 томах.
Вид из кабинета теперь изменился. Вплотную к нему подступает могучий кипарис, посаженный сестрой писателя в 1904 году в память об Антоне Павловиче. Видны здания санаториев, построенных в советское время, электростанция, городок на Чайной горке, которая при жизни Чехова была сплошь покрыта мелколесьем.
В просветах зелени Чеховского сада видны прямоугольные крыши «Яузлара» — одного из первых общедоступных санаториев в Ялте, который своим появлением обязан Антону Павловичу. Сейчас это санаторий имени А.П. Чехова. Из писем Чехова к Горькому и другим писателям известно, как мучило Антона Павловича безучастное отношение владельцев пансионатов и дач к туберкулезным больным, стекавшимся в Ялту со всех концов России с надеждой найти здесь исцеление. Многие из них обращались к Чехову. Он помогал: одних устраивал в гостиницы, на частные квартиры, к знакомым, за других вносил плату за питание в пансионате. Антон Павлович принимал участие в работе местного «Попечительства о приезжих больных». Активизируя его деятельность, Чехов написал и распространил воззвание о сборе средств на открытие санатория в Ялте для неимущих больных. Антон Павлович часто принимал пожертвования сам. В музее и сейчас хранятся квитанционные книжки, на корешках которых имеются расписки Чехова о принятии пожертвований.
В хлопотах по делам «Яузлара» Чехов говорил Горькому: «Если бы у меня было много денег, я устроил бы здесь санаторий для больных сельских учителей...4
На овальном столике при входе в кабинет веером расставлены фотографии друзей Чехова — Станиславского, Горького, Бунина, Комиссаржевской, Качалова, Шаляпина, Васнецова, Немировича-Данченко. На многих фотографиях дарственные надписи — то дружеские, то почтительные. Писавших многое отделяло друг от друга и в жизни и в искусстве. Но все они были единодушны в высокой оценке Чехова как писателя и человека. И каждый из них мог бы безоговорочно присоединиться к тому, что сказал о Чехове Л.Н. Толстой: «Несравненный художник... Чехов — это Пушкин в прозе»5. После первой встречи Л.Н. Толстой писал сыну о том, как привлекателен Чехов своей одаренностью и добрым сердцем. Последующие встречи Толстого с Чеховым еще больше укрепили его в этом мнении.
Толстой первым обратил внимание на то, что Чехов открыл новые оригинальные способы изображения жизни, природы, духовного мира человека.
Кабинет Чехова украшен картинами Левитана «Река Истра», «Дуб и березка», «Тяга», написанными художником в первые годы знакомства с Чеховым. Уже тогда Левитан как художник стал для Чехова выразителем особой прелести русской природы. На одних картинах, по мнению Чехова, пейзаж был более «левитанистый», чем на других. В образах ничем не примечательных уголков средней полосы России художник навсегда запечатлел прекрасные черты родного пейзажа, милее и ближе которого не было ничего ни для Чехова, ни для Левитана.
Обращают на себя внимание фотографии молодого Горького. На одной — Горький снят в темной косоворотке, которая была известна не менее, чем сам Горький, по портрету В.А. Серова. Вторая принадлежит к числу редких фотографий, на ней Горький снят с сыном Максимом. Обе фотографии Горький подарил Чехову вместе со своими первыми книгами, принесшими ему известность.
В 1898 году вышли два тома очерков и рассказов Горького. Алексей Максимович присылает их Чехову в Ялту. «Вы спрашиваете, — отвечал Чехов, — какого я мнения о ваших рассказах. Какого мнения? Талант несомненный, и при том настоящий, большой талант». После личного знакомства в марте 1899 года в Ялте Горький часто пишет Чехову о текущих литературных событиях. В ноябре 1901 года Горький снова приезжает в Ялту. Политически неблагонадежному Горькому жить в Ялте было запрещено. К тому же приезд его совпал с пребыванием царя в Ливадии. Чехов и Горький обошли запрет. Дом Чехова был за пределами городской черты, в деревне Верхняя Аутка, и полицейский пристав оформил прописку. В музее до настоящего времени хранится домовая книга, в которой прописан «Литератор Алексей Максимов Пешков».
Не только орфографическая ошибка пристава вызывает улыбку у многих посетителей чеховского дома. Комически нелеп сам факт прописки Горького. Дом Чехова находится в двадцати минутах ходьбы от моря — центра Ялты. Но в то время даже такое короткое расстояние было разделено социальной границей, отделяющей блистательную набережную с ее отелями, гостиницами, особняками богачей от окраины, застроенной невзрачными домишками татарской, греческой и русской бедноты, не имевшей понятия о водопроводе и канализации.
Облик прежней Верхней Аутки ныне совсем исчезает. Теперь — это тоже часть города, на территории которой находится медицинское училище, санаторий имени А.П. Чехова, санаторий «Запорожье», стационар городского противотуберкулезного диспансера имени А.П. Чехова, гостиница «Гнездышко».
Направо от письменного стола — деревянная крашеная дверь. Резная верхняя часть ее напоминает кружевную занавеску. За ней небольшая комната, служившая Чехову спальней. Из окон спальни видны сад и далекое море и небо над ним.
Несмотря на небольшие размеры, она кажется просторной, в ней много воздуха и света. Перед кроватью стоит небольшой столик, за которым писатель работал во время обострения болезни. Быть может, за этим столиком, зябко кутаясь в халат, Чехов переписывал «Вишневый сад». Он работал, превозмогая недомогание. Пьеса была обещана Художественному театру к началу сезона.
Лежит журнал «Исторический вестник» за 1904 год, разрезанный до половины и заложенный на том месте, где Антон Павлович в последний раз его читал. Стоит подсвечник с зеленым абажуром, графин со стаканом. За кроватью находится шкаф, в одном из его отделений видна домашняя аптечка, которой пользовался больной Чехов. У окна мягкое кресло с высокой спинкой — подарок журналиста В.А. Гиляровского. В простенке между окнами стоит старинный шкаф из красного дерева для белья. Он был в Чеховской семье еще в Таганроге. Евгения Яковлевна, мать писателя, хранила в нем разные сладости для детей. Антон Павлович и его братья дали тогда этому шкафу прозвище «Многоуважаемый шкаф». Впоследствии это выражение Чехов использовал в пьесе «Вишневый сад».
Во время обострения болезни писатель редко выходил из комнат в сад, еще реже в город. Дни казались долгими, а вечера невыносимыми. От тишины, царившей в доме, некуда было деться. В эти часы не раз он ловил себя на мысли, что настоящая жизнь — бурная, стремительная, манящая войти в нее с головой, где-то далеко и что болезнь относит его, как воздушный шар, куда-то в сторону от этой стремительной, насыщенной огромными событиями жизни. Часто он думал о Москве, и каждая поездка в столицу обнадеживала, даже сборы в дорогу бодрили его.
Врачи разрешили ему жить в Москве. 1-го мая 1904 года Чехов уехал из Ялты. Он думал поселиться где-нибудь в дачной местности. «Ведь теперь весна, наступает чудесное время, уже грачи небось прилетели», — писал он жене. Но в Москве Антон Павлович простудился и слег, весь май был нездоров и не вставал с постели. Когда стало лучше, вместе с женой он уехал на лечение в Баденвейлер (Германия).
В Баденвейлере почувствовал себя лучше, писал родным, что поправляется. Строил планы возвращения в Россию морем, интересовался расписанием пароходов на лини Триест — Одесса.
Внезапно наступило ухудшение сердечной деятельности. «Одышка такая, — писал Чехов своему товарищу по Московскому университету Г.И. Россолимо, — просто хоть караул кричи, даже минутами падаю духом».
15 июля 1904 года Чехова не стало. Через неделю в Москве состоялись похороны.
В стране назревала революция. Антон Павлович чувствовал ее грозное дыхание и устами одного из персонажей пьесы «Три сестры» называл ее «здоровой, сильной бурей», связывал с ней коренные изменения в общественных отношениях России. Чехов был глубоко убежден, что новому поколению, вступающему на путь борьбы за прогресс и освобождение народа от духовного и физического порабощения, нужна такая литература, которая отражала бы его уверенность в своих силах, в правоте дела, которому многие из молодежи отдавали свою жизнь.
Глубокую веру в прогресс, в торжество правды и человеческого счастья Чехов высказывал устами героев своих пьес и рассказов. Так, студент Трофимов из пьесы «Вишневый сад» не раз, как писал Антон Павлович в одном из писем, сидевший в тюрьме за свои убеждения, говорил: «Человечество идет к высшей правде, к высшему счастью, какое только возможно на земле»...
После смерти писателя его сестра Мария Павловна продолжала заботливо убирать комнаты дома Чехова в Ялте, в которых Антон Павлович жил и работал. К этому побуждал ее возраставший год от года интерес к творчеству и личности писателя, как в России, так и на Западе.
Только после Великой Октябрьской социалистической революции в доме Чехова был открыт музей. В конце 1920 года, после разгрома Врангеля, в Крыму окончательно установилась Советская власть. Весной 1921 года Ялтинский Военно-революционный комитет выдал Марии Павловне «охранную грамоту». В ней говорится: «В виду исключительного внимания российского пролетариата к трудам и литературным заслугам писателя А.П. Чехова, дачу его на Аутской улице взять под свое наблюдение в целях полной сохранности и неприкосновенности внутреннего размещения обстановки, в которой писатель провел свои последние годы»6.
В скупых словах этого документа, звучащих сурово и торжественно, определилась навсегда судьба Чеховского дома как памятника культурно-исторического значения, охраняемого народной властью и народной любовью.
В течение тридцати шести лет, до последнего дня своей жизни (15 января 1957 года) Мария Павловна Чехова была директором музея, сохранив все в его комнатах — кабинете, спальне, столовой-гостиной, — в том виде, как это было при жизни Антона Павловича. Только посаженный им сад сильно разросся.
В 1964 году в доме были восстановлены комнаты первого этажа, где проживала Евгения Яковлевна (мать писателя) и останавливались Ольга Леонардовна Книппер-Чехова, другие родственники и гости.
Сохраняется та же обстановка в комнате на третьем этаже, в которой жила Мария Павловна Чехова.
Многие представители литературы и искусства, общественные деятели, бывая в музее, не раз высказывали пожелания о создании при нем литературной экспозиции, которая отразила бы весь творческий и жизненный путь А.П. Чехова.
В 1960 году, когда советский народ и все прогрессивное человечество отмечало 100-летие со дня рождения А.П. Чехова, было начато строительство нового музейного здания. С 1966 года в нем открыта литературная экспозиция.
Чехов писал: «Все мы народ, и все то лучшее, что мы делаем, есть дело народное»7. В Советском Союзе произведения Чехова стали народным достоянием, служат строительству новой жизни. За годы Советской власти издано свыше 200 миллионов книг Чехова, не только по-русски, но и на 60 языках народов СССР. Это огромное количество книг совершенно несоизмеримо с тем, как издавался Чехов в дореволюционной России. С 1886 по 1917 год его произведения вышли общим тиражом 670 тысяч книг.
В странах Западной Европы Чехов стал известен в 90-е годы прошлого века. В 1900—1910-м годах его произведения начали переводить в Китае, Японии, США. К концу 1940-х годов известность Чехова становится всемирной. В доме-музее А.П. Чехова в Ялте собрана редчайшая коллекция изданий Чехова, полученная из 46 стран мира.
Музей посетило за время его работы более 5 миллионов человек. В нем бывают трудящиеся нашей страны, находясь на отдыхе и лечении на Южном берегу Крыма, иностранные туристы, общественные и политические деятели, педагоги, учащиеся, писатели, актеры.
Из какой бы страны ни приезжали путешественники в Ялту, они стремятся побывать в Доме-музее великого русского писателя.
Примечания
1. А.И. Куприн Памяти Чехова. А.П. Чехов в воспоминаниях современников. М., 1960. С. 547, 548.
2. А.И. Куприн Памяти Чехова. А.П. Чехов в воспоминаниях современников. М., 1960. С. 533.
3. В.Н. Муромцева-Бунина. Жизнь Бунина. Париж, 1958. С. 131.
4. М. Горький. А.П. Чехов. А.П. Чехов в воспоминаниях современников. М., 1960. С. 493.
5. Н.И. Гитович. Летопись жизни и творчества А.П. Чехова. С. 761.
6. Антон Павлович Чехов. Статьи, исследования, публикации. Ростов-на-Дону, 1954. С. 91.
7. А.П. Чехов, ПСС. Том 12. С. 139.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |