— Как, еще одна книга о драматургии Чехова? — удивится искушенный читатель. — Значит, опять станут рассказывать, что «Чайка» в 1896 году в Александринском театре провалилась, а два года спустя на сцене Художественного театра имела огромный успех.
Пьесы и водевили Чехова... Сколько же о них написано! Труды Станиславского и Немировича-Данченко, других деятелей искусства. Толстенные тома «Ежегодников Художественного театра». Бесчисленные театральные рецензии. Один Николай Эфрос сколько написал!
Нынешние театроведы — Б.И. Зингерман, Н.А. Крымова, Е.И. Полякова, К.Л. Рудницкий, И.Н. Соловьева, М.Н. Строева, М.И. Туровская, Т.К. Шах-Азизова.
А как много дают для понимания театра Чехова такие книги режиссеров, как «Круг мыслей» Г.А. Товстоногова, «Вся жизнь» М.О. Кнебель, «В театре и кино» Б.А. Бабочкина, «Избранное» А.Д. Дикого, «Репетиция — любовь моя» и «Профессия: режиссер» А.В. Эфроса.
Литературоведение... Книги С.Д. Балухатого — неутомимого библиографа, текстолога, исследователя. Правда, они не лишены академической описательности, но не утратили своего значения до наших дней благодаря объективной точности наблюдений. Работы А.И. Роскина, соединявшего вдумчивость ученого с непосредственностью читательского восприятия; его монография о «Трех сестрах». Со многим не согласимся мы сегодня в книге В.В. Ермилова «Драматургия Чехова», но каждая страница написана талантливым пером. Почти одновременно с ней появились статьи о Чехове А.П. Скафтымова, опубликованные затем в его сборниках 1958 и 1972 годов. Они не только не устарели сегодня, скорее наоборот — кажутся все еще недооцененными. В работах Г.П. Бердникова пьесы Чехова раскрываются в контексте общественной жизни 80—900-х годов. И поэтому исследовательская «площадка» расширяется.
Но ведь это лишь самое начало перечня — его продолжают статьи и книги Н.Я. Берковского, Г.А. Бялого, М.С. Григорьева, В.Я. Лакшина, Б.А. Ларина, Л.А. Малюгина, А.И. Ревякина, М.Л. Семановой, Ю.В. Соболева, В.Е. Хализева... И это еще далеко не все.
Завершено новое Полное собрание сочинений и писем Чехова — в тридцати томах. Пьесам и водевилям отведены тома 11-й и 12—13-й. В примечаниях, чрезвычайно насыщенных материалом, находим сведения об истории текста пьес, об их литературной и сценической судьбе; приводятся отклики читателей, критиков, зрителей, рецензентов, постановщиков, артистов.
— Теперь скажите, — продолжает искушенный читатель, — стоит ли предлагать еще одну книгу о чеховской драматургии?
Все это довольно убедительно — с одним только единственным «но». Из того факта, что «Чайка» в 1896 году была не понята постановщиком и зрителями, вовсе не следует, что она полностью раскрыта и понята в наши дни. Названные здесь и еще более многочисленные неназванные работы, вместе взятые, не исчерпывают все-таки чеховских пьес.
Мир каждого большого художника — особенный. Но мир Чехова-драматурга отличается, если можно так сказать, особой особенностью. Его пьесы лишены «высоковольтной» драматической напряженности. Это, скорее, слабые токи. Но в них — огромная сила.
В чем она? Как строятся пьесы Чехова? Как развивается в них сюжет? Какова роль главного героя? Соотношения между действующими лицами? Как развертываются образы, символы, мотивы? Что значат их странные настойчивые повторы? Какова композиционная структура чеховских пьес?
Их называли драмами настроения. Так вот, в чем связь «настроения» с их «строением»?
Задаваясь этими вопросами, автор хорошо сознает, что одному нельзя и пытаться дать на них полный ответ. Вот почему предлагаемая работа — всего лишь еще одна книга о драматургии Чехова.
| К оглавлению | Следующая страница |