Обратим внимание на некоторые текстовые фрагменты, представляющие существование персонажа в пространстве художественного произведения и содержащие информацию о нахождении персонажа в состоянии сна.
Процесс состояния сна входит в перечень явлений, обеспечивающих существование человека, поэтому может быть включен при описании жизни персонажа в ряд других явлений для характеристики бытийного существования. Сон имеет свои фазы, он может сопровождаться другими действиями и звуками, исходящими от человека, персонаж может находиться в неудобном месте, в неудобном положении, спать в разное время суток. Всё эти бытийные подробности имеют значение, поскольку любая деталь — это часть целого, необходимая для формирования задуманного писателем и извлекаемого читателем смысла.
Включение состояния сна в состав других процессов бытийного характера происходит путем введения глагола со значением «пребывать в состоянии сна» в ряд однородных членов предложения, выраженных глаголами, или в ряд однородных членов, характеризующих персонажа по разным параметрам и выраженных разными частями речи.
«— Учишься? — спрашивает Павел Васильич, подсаживаясь к столу и зевая. — Так, братец ты мой... Погуляли, поспали, блинов покушали, а завтра сухоядение, покаяние и на работу пожалуйте» (Накануне поста, т. VI, с. 82). Так объясняет отец сыну Степану особенности существования в связи с религиозным праздником.
«Он не влюблялся, о женитьбе не думал и любил только мать, сестру, няню, садовника Васильича; любил хорошо поесть, поспать после обеда, поговорить о политике и о возвышенных материях...» (Соседи, т. VIII, с. 55).
Глагол «поспать» включен в ряд однородных членов и распространён предложно-падежным сочетанием с временным значением «после обеда», что характеризует образ жизни помещика Петра Михайлыча Ивашина.
«Он никогда, даже в молодые студенческие годы, не производил впечатления здорового. Всегда он был бледен, худ, подвержен простуде, мало ел, дурно спал» (Палата № 6, т. VIII, с. 76).
О плохом качестве сна персонажа, Ивана Дмитрича Громова, свидетельствует наречие «дурно», квалифицирующее глагол «спать», наречие «всегда» сообщает читателю о постоянстве в том числе и плохого сна у персонажа, что в результате привело его к серьёзной болезни. В «Палате № 6» Рагин «в сумасшедшем Громове нашел для себя первого собеседника» (Скафтымов, 1972, с. 389).
В рассказе «Мечты» бродяга, вспоминая качество своей прошлой жизни, говорит в том числе и о возможности спать в удобном месте, чего нет в его нынешней жизни.
«Я на кровати спал, каждый день настоящий обед кушал, брюки и полусапожки носил на манер какого дворянчика» (Мечты, т. V, с. 397).
Обозначение места сна может иметь иронический оттенок, что создаётся противопоставлением обычного и необычного места сна.
«Седьмой час утра. Кандидат на судебные должности Попиков, исправляющий должность судебного следователя в посаде N., спит сладким сном человека, получающего разъездные, квартирные и жалованье. Кровати он не успел завести себе, а потому спит на справках о судимости» (Ты и вы, т. V, с. 237).
Фазы состояния сна тоже находят отражение при характеристике жизни персонажа, как, например, в рассказе «Он и она», где муж так описывает процесс сна с женой и отношения между ними.
«Вместе мы и засыпаем, спим до утра и просыпаемся, чтобы послать к чёрту друг друга и...» (Он и она, т. I, с. 244).
Персонажи могут мечтать о сне как благе наряду с другими жизненными потребностями и связывать это с нахождением в привычном пространстве.
«— Дома! — сказал Гришуткин, вылезая из тарантаса и глядя на окна дома, которые светились. — Это хорошо, что дома. И напьемся, и наедимся, и выспимся...» (Perpetuum mobile, т. II, с. 323).
Нахождение одного персонажа в состоянии сна может быть причиной недовольства другого персонажа. Фрагмент текста, в котором муж с женой в рассказе Жены артистов» выясняют отношения из-за поведения жены, содержит несколько лексем лексико-тематического поля «сон». На выяснении отношений между супругами в связи с ситуацией сна строится весь рассказ, в котором А.П. Чехов иронично характеризует автора романов (см.: Приложение № 1, пример № 1).
Сон имеет свои этапы, он ограничен определенным временным пределом, поэтому имеет обязательно начало и конец. В описании того, как персонаж входит в сон, А.П. Чехов чаще всего использует глаголы «уснуть», «засыпать», «заснуть», «задремать», словосочетания «лечь спать», «попасть в объятия Морфея», «лечь в постель», «лечь на диван» и др., обращая внимание на разные сопутствующие сну и необходимые для сна явления: место, время, психологическое и физическое состояние персонажа, качество наступившего сна, сопутствующие сну действия персонажа.
Фрагменты текста, в которых описываются разные ситуации и явления, связанные с реальной жизнью персонажа перед началом сна, могут также содержать описание разных процессов мыслительной деятельности персонажа до сна и во время сна.
В рассказе «Перекати-поле» (рассказ ведется от первого лица) персонаж, слушая еврея-выкреста перед сном, не прекращает мыслительную деятельность перед сном («думал», «воображал»), а во время сна воспринимает звуки («слышал»). Содержания сна повествователь не сообщает, речь идет о состоянии сна, но в его сознании смешиваются сон и явь, и то, о чем он говорит («во сне я слышал»), было в реальности и слышалось им сквозь сон. Все: мышление, воображение и нахождение в состоянии сна — выступает как совокупность важных элементов характеристики персонажа.
«Помолчав немного и видя, что я еще не уснул, он стал тихо говорить о том, что скоро, слава богу, ему дадут место, и он наконец будет иметь свой угол, определенное положение, определенную пищу на каждый день... Я же, засыпая, думал, что этот человек никогда не будет иметь ни своего угла, ни определенного положения, ни определенной пищи. ...Засыпая, я воображал себе, как бы удивились и, быть может, даже обрадовались все эти люди, если бы нашлись разум и язык, которые сумели бы доказать им, что их жизнь так же мало нуждается в оправдании, как и всякая другая.
Во сне я слышал, как за дверями жалобно, точно заливаясь горючими слезами, прозвонил колокольчик и послушник прокричал несколько раз:
— Господи Иисусе Христе сыне божий, помилуй нас! Пожалуйте к обедне!
Когда я проснулся, моего сожителя уже не было в номере» (Перекати-поле, т. VI, с. 262—263).
Сопутствующих вхождению в состояние сна размышления представлены также в произведениях «Цветы запоздалые» (1882),«Восклицательный знак» (1885), «Открытие» (1885), «Marid'elle» (1885), «День за городом» (1886), «Мужики» (1895), «Печенег» (1897), «Душечка» (1898), «Дама с собачкой» (1899), «Ионыч» (1898).
В повести «Драма на охоте» А.П. Чехов дважды представляет вхождение в сон, сопровождающееся описанием изменения сознания персонажа (Зиновьева). В одном случае далее следует сновидение (будет проанализировано в главе, посвященной сюжетным сновидениям), в другом глагол «уснуть» в конце текстового фрагмента обозначает завершение вхождения в состояние сна. В затуманенном сознании Зиновьева мелькают образы реальных людей и животных, которых он только что видел в поместье графа. Они представлены рядом однородных членов предложения, звучит реплика попугая, описаны возникшие в сознании персонажа действия Ольги и Тины.
«Голова закружилась, и мир окутался туманом. В тумане промелькнули знакомые образы... Граф, змея, Франц, собаки огненного цвета, девушка в красном, сумасшедший Николай Ефимыч.
— Муж убил свою жену! Ах, как вы глупы!
Девушка в красном погрозила мне пальцем, Тина заслонила мне свет своими черными глазами и... я уснул...» (Драма на охоте, т. III, с. 287).
Почти такое же состояние у персонажа при вхождении в сон (рассказ ведётся от первого лица) описывается в рассказе «Нарвался».
«Бесконечно улыбаясь, потягиваясь и нежась на кровати, как кот на солнце, я закрыл глаза и принялся засыпать. В закрытых глазах забегали мурашки; в голове завертелся туман, замахали крылья, полетели к небу из головы какие-то меха... с неба поползла в голову вата... Всё такое большое, мягкое, пушистое, туманное. В тумане забегали маленькие человечки. Они побегали, покрутились и скрылись за туманом... Когда исчез последний человечек и дело Морфея было уже в шляпе, я вздрогнул» (Нарвался, т. I, с. 434).
Во фрагменте существительные «мурашки», «туман», «крылья», «меха», «вата», которые махали, вертелись, летели и образовали что-то большое и неясное, создают картину «размягчения» состояния человека перед сном. Но уснуть ему не удалось из-за шума в соседнем номере гостиницы.
В рассказе «На пути» Иловайская, которая вынуждена из-за непогоды остановиться в трактире, знакомится там с едущим к месту новой службы Лихаревым и его дочкой. Они беседуют, Лихарев рассказывает ей о своей тяжелой жизненной ситуации. После разговора с Лихаревым Иловайская заснула. Н.М. Фортунатов, анализируя описание начала сна в рассказе, обращает внимание на «чеховскую архитектонику» (Фортунатов, 1977, с. 208). С. Сендерович обращает внимание на то, что при вхождении Иловайской в состояние сна последовательность её разнородных впечатлений создает «образ одного момента» (Сендерович, 1994, с. 53). В этом фрагменте в сжатой форме соединены различные ситуации, темы, образы, связанные с предыдущим повествованием.
«Иловайская удивленно вглядывалась в потемки и видела только красное пятно на образе и мелькание печного света на лице Лихарева. Потемки, колокольный звон, рев метели, хромой мальчик, ропщущая Саша, несчастный Лихарев и его речи — всё это мешалось, вырастало в одно громадное впечатление, и мир божий казался ей фантастичным, полным чудес и чарующих сил <...>.
Громадное впечатление росло и росло, заволокло собой сознание и обратилось в сладкий сон. Иловайская спала, но видела лампадку и толстый нос, по которому прыгал красный свет» (На пути, т. V, с. 474).
Вхождение в состояние сна представлено явлениями, возникающими в сознании Иловайской и лингвистически воплощенными в ряде однородных существительных с обобщающим словом. Все образы связаны с реалиями пребывания Иловайской в трактире. При этом в данном фрагменте содержание сновидения Иловайской трудно вычленить, оно, видимо, такое же, как и содержание впечатления до сна. Во сне она продолжает видеть, слышать, а затем плачет от осмысления увиденного и услышанного, то есть состояние сна сопровождается работой сознания.
«И к детскому плачу присоединился мужской. Этот голос человеческого горя среди воя непогоды коснулся слуха девушки такой сладкой, человеческой музыкой, что она не вынесла наслаждения и тоже заплакала. Слышала она потом, как большая черная тень тихо подходила к ней, поднимала с полу упавшую шаль и кутала ее ноги» (На пути, т. V, с. 475).
В рассказе «Заблудшие» Лаев спит, но всё слышит, хотя и не отвечает на вопросы окружающих, что подчеркивает, что он находится в состоянии сна (см.: Приложение № 1, пример № 2).
Таким образом, при вхождении в состояние сна А.П. Чехов обращает внимание на разные аспекты, сопутствующие этому процессу.
Выход из состояния сна персонаж может осуществлять самостоятельно, что представлено следующими лексемами и сочетаниями, которые конкретизируют процесс выхода из сна с разных сторон бытия: «просыпалась», «проснулся», «проснулся в испуге», «проснулась и вскочила в ужасе», «просыпаюсь от жажды», «проснулся и сел в постели», «проснулся рано», «открывает глаза», «вздрогнул, вскрикнул и, как ужаленный, вскочил с постели», «открыть глаза», «встать с постели», а также из-за внешних причин, способствующих выходу из сна: «разбудить», «будить»; глагол сочетается с наименованием производителя процесса, которым может быть человек, совершающий определенные движения по отношению к другому человеку с целью достижения результата. В прозе А.П. Чехова различные звуки, шумы также могут являться причиной выхода персонажа из состояния сна.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |