Цветы в книгах и в жизни Чехова

С какой гордостью он показывал мне, бывало, каждый новый розовый куст, каждый тюльпан, расцветающий весной, и говорил, что для него нет больше удовольствия, чем следить, «как он лезет из земли, как старается» — и потом пышно расцветает. Я редко встречала мужчин, — кроме разве садоводов, которые так любили бы и знали цветы, как А.П. Ему даже не странно было дарить цветы, хотя это было не принято по отношению к мужчинам.

Татьяна Львовна Щепкина-Куперник. О Чехове

На страницах произведений и писем Антона Павловича Чехова часто можно встретить названия разных цветов. Весенние тюльпаны, осенние астры, васильки и пионы, гладиолусы и циннии, ландыши, ирисы. Часто у писателя встречаются сильно пахнущие цветы — с тонким изысканным или резким ароматом — лилии, душистый горошек, табак, гесперис (ночная фиалка), левкои (маттиола), гиацинты, гелиотроп, резеда, нарциссы; упоминаются тубероза и камелии, декоративные хризантемы, незатейливая домашняя герань. Частое упоминание герани, ее устойчивого запаха в комнатах (видимо, таганрогские воспоминания) выступают в художественном мире писателя своеобразным символом незатейливой обывательской мещанской, купеческой жизни.

Самый любимый и часто встречающийся цветок в произведениях и письмах Чехова — роза. В творчестве писателя, начиная с 1883 года, около 50 упоминаний о ней. Для раннего Чехова роза не столько цветок, сколько устоявшийся традиционный романтический символ. Начинающий писатель подвергает его переосмыслению, иронии, пародии, как, впрочем, и другие привычные символы, традиции.

Распространенная в поэзии тема любви розы и соловья, где соловей символизировал душу, а красная роза — совершенную красоту, подвергается Чеховым неожиданному переосмыслению в пародийном рассказе «Бенефис соловья» (1883). Создавая в юмористическом рассказе «Брак через 10—15 лет» (1885) фантастическую картинку будущей бездушно-расчетливой свадьбы, Чехов иронично замечает: «Соловьи, розы, лунные ночи, душистые записочки, романсы... все это ушло далеко-далеко... Шептаться в темных аллейках, страдать, жаждать первого поцелуя и проч. теперь так же несвоевременно, как одеваться в латы и похищать сабинянок».

Создавая эффект комического, Чехов романтический образ розы помещает в несвойственную ему сферу, например, прозаическо-гастрономическую: «Продолжительная прогулка на свежем, прохладном воздухе действует на аппетит лучше всяких аппетитных капель. После нее балык, икра, жареные куропатки и прочая снедь ласкают взоры, как розы в раннее весеннее утро» («Драма на охоте», 1884). Часто писатель играет со смысловыми контрастами. Так, в рассказе «Отец» (1887) старик Мусатов, опустившийся донельзя, говорит сыну Борису: «Раз сто вы пытались вытащить меня из ямы, и сам я пытался, да ни черта не вышло. Бросьте! В яме и околевать мне. Сейчас вот сижу с тобой, гляжу на твое ангельское лицо, а самого так и тянет домой в яму. Такая уж, знать, судьба. Навозного жука не затащишь на розу».

Такое же неожиданное сравнение присутствует и в рассказе «Пари (1889). Юрист, на пари отсидевший в добровольном заточении 15 лет и открывший, как ему казалось, истину, обращается к «заблудшим»: «Вы обезумели и идете не по той дороге. Ложь принимаете вы за правду и безобразие за красоту. Вы удивились бы, если бы... на яблонях и апельсинных деревьях вместо плодов вдруг выросли лягушки и ящерицы или розы стали издавать запах вспотевшей лошади; так я удивляюсь вам, променявшим небо на землю». И в «Дуэли» (1891) в споре с фон Кореном о литературе Лаевский, которому «было лень соображать и противоречить», но хотелось досадить оппоненту, прибегает к банальному образу розы: «...что такое Ромео и Джульета, в сущности? Красивая, поэтическая святая любовь — это розы, под которыми хотят спрятать гниль. Ромео — такое же животное, как и все».

В домелиховский период роза дважды становилась частью пейзажа, например, в рассказе «Дома» (1887). Беляев придумывает сказку для сына Сережи: «В некотором царстве, в некотором государстве жил-был себе старый, престарелый царь <...> Дворец... стоял в громадном саду, где, знаешь, росли апельсины... бергамоты, черешни... цвели тюльпаны, розы, ландыши, пели разноцветные птицы...» Чехов переходит от иронии, пародии, высмеивания романтического штампа к возвращению первичного смысла и позитивного способа изображения этого цветка.

Чехов, описывая в мелиховском рассказе «Черный монах» (1894) необыкновенный сад Песоцкого, первой называет розу: «Таких удивительных роз, лилий, камелий, таких тюльпанов всевозможных цветов, начиная с ярко-белого и кончая черным как сажа, вообще такого богатства цветов... Коврину не случалось видеть нигде в другом месте».

Функция розы как художественной детали в чеховских поздних текстах усложняется. Это не столько прекрасная колоритная «подробность», сколько имеющая значительную смысловую и эмоциональную нагрузку деталь. Так, букет из роз («Моя жизнь», 1896) встраивается Чеховым в описание очень красивой комнаты инженера Должикова, где все было «мягко, изящно <...> Дорогие ковры, громадные кресла, бронза, картины, золотые и плюшевые рамы... стол, накрытый для завтрака, много бутылок, букет из роз, пахнет весной и дорогою сигарой, пахнет счастьем, — и все, кажется, так и хочет сказать, что вот-де пожил человек, потрудился и достиг, наконец, счастья, возможного на земле».

Следует заметить, Чехов не любил срезанные цветы. «Вид срезанных или сорванных цветов, — отмечала О.Л. Книппер-Чехова, — наводил на него уныние, и когда, случалось, дамы приносили ему цветы, он через несколько минут после их ухода молча выносил их в другую комнату». Не любил Чехов и срезать розы для букета. Как вспоминала художница А.А. Хотяинцева, Чехов «в Мелихове... разводил розы, гордился ими. Гостьям-дачницам из соседнего имения (Васькина) он сам нарезал букеты. Но срезал «спелые» цветы, те, которые нужно было срезать по правилам садоводства, и «чеховские» розы иногда начинали осыпаться дорогой, к большому огорчению дачниц».

Объяснение нелюбви писателя к срезанным цветам можно найти в мемуарах Т.Л. Щепкиной-Куперник: «Каждый розовый куст, каждый тюльпан, которые он сам сажал, казался ему богатством, отмечался им и пробуждал в нем действенность. Почему-то лучше всего получались белые розы. Антон Павлович удивлялся и спрашивал у сестры: «Ты ведь знаешь. Маша, я очень люблю розы, и какой бы сорт ни посадил, удаются у меня только белые. Отчего бы это?». Она отвечала: «От чистоты твоего сердца, Антоша».

С мелиховскими розами и впечатлениями связана сцена из пьесы «Дядя Ваня»:

Войницкий. В знак мира и согласия я принесу сейчас букет роз; еще утром для вас приготовил... Осенние розы — прелестные, грустные розы... (Уходит.)
Соня. Осенние розы — прелестные, грустные розы...

Обе смотрят в окно.

Елена Андреевна. Вот уже и сентябрь. Как-то мы проживем здесь зиму!» (С. XII, 91).
Явна перекличка этого фрагмента пьесы со стихотворением Щепкиной-Куперник «Осенние розы»

Осенние розы прекрасны — хотя
Цветы их как будто устали
Без ласки горячих лучей расцветя,
Без солнца они вырастали.
Осенние розы прекрасны — своей
Красотою почти что нездешней,
И запах их тоньше и краски нежней
Сверкающей роскоши вешней.
В них грустная прелесть прочтенных поэм
И скорбь обо всем, что мечталось...
Осенние розы прекрасны уж тем,
Что жить им недолго осталось.

Осенние розы являются экспрессивной деталью и в «Доме с мезонином» (1896): «Была грустная августовская ночь, — грустная потому, что уже пахло осенью <...> Луна уже стояла высоко над домом и освещала спящий сад, дорожки; георгины и розы в цветнике перед домом были отчетливо видны и казались все одного цвета». Тонкий нежный аромат розы и терпко-горьковатый, травянистый осенний запах георгин символизируют одновременно и любовь, и ее обреченность, неминуемое расставание Жени и художника. Не случайно они окрашены лунным светом в одинаковые тона.

Лунный свет окрашивает розы в один цвет и в рассказе («У знакомых», 1898): «После шумной встречи на террасе все, кроме Сергея Сергеича, пошли в комнату Татьяны. Сквозь опущенные шторы сюда не проникали солнечные лучи, было сумеречно, так что все розы в большом букете казались одного цвета. Подгорина усадили в старое кресло у окна, Надежда села у его ног, на низкой скамеечке». Роза связана тесно с любовной тематикой, и каждый оттенок цвета розы имеет свою символику. В данном случае Чехов притеняет, лишает конкретного цвета розы, словно показывая, что Подгорин, у ног которого сидит на скамеечке влюбленная в него Надежда, колеблется и не решил, не знает, как сложатся их отношения.

В рассказе «О любви» (1898) Алехин, университетский человек, говорит: «Мы, русские, порядочные люди, питаем пристрастие к этим вопросам, остающимся без разрешения. Обыкновенно любовь поэтизируют, украшают ее розами, соловьями, мы же, русские, украшаем нашу любовь этими роковыми вопросами, и притом выбираем из них самые неинтересные». Чехов в этом рассказе обращается к тем же образам розы и соловья, встречающимся в начале творчества, только слышна уже горькая ирония, а писатель словно закольцовывает сюжет обращения к этому художественному образу.

Роза играет заметную роль и в эпистолярии Чехова, показывая глубину привязанности Чехова к этому цветку. Если в 1891 году он впервые упоминает в письмах розу — то это просто цветок юга, весны, Италии, куда он собирается и предвкушает радость поездки. Но с мелиховского периода этот цветок становится олицетворением мечты, радости, красоты. В письмах 1893 года из Мелихова он высказывает свою сокровенную мечту А.С. Суворину: «18 августа 1893 г. Мелихово. Когда я получу гонорар за «Сахалин», то построю себе дом в лесу — с камином, мягкими полами, шкафами для книг и проч. и найму лакея. Куплю тюльпанов и роз сразу на 100 р. и посажу их около дома».

Ему же 24 августа этого же года из Мелихова: «Моя мечта: построить себе в лесу, который у меня уже есть, дом, насажать роз, приказать никого не принимать и писать мелкие рассказы. Место для дома у меня чудеснейшее». О розах он пишет постоянно, самым разным адресатам: Н.А. Лейкину, А.С. Суворину, В.М. Лаврову, А.И. Сумбатову-Южину, Е.М. Чехову, сестре Марии Павловне, Семенковичам, М.О. Меньшикову, отцу и матери, Е.М. Шавровой, О.Л. Книппер, П.И. Иорданову и др.

Письма Чехова наполнены заботой об этих цветах: «Ходил за розами... Убрал листья с роз... Обрезать розы не нужно, нужно только оторвать листки, пригнуть к земле, покрыть сухим листом... до моего приезда не обрезывайте роз... около каждой розы окопал и удобрил землю...».

Не жалел в мелиховских письмах эпитетов, описывая их: «Розы цвели буйно все лето и цветут до сих пор... у меня пышно цветут розы... розы цветут роскошно... Розы цветут изумительно... цветут розы, буйно и красиво». В ялтинских же письмах последних лет, несмотря на все большую краткость и закрытость, все равно Чехов часто упоминает розы, хотя суше, скупее: «Цветут розы... Розы еще не цветут... Розы цветут, но мало... Розы зацвели буйно... У нас летняя погода, цветут розы... Цветут розы и хризантемы... розы тоже цветут».

П.Ф. Иорданову из Ялты пишет 10 апреля 1901 г.: «Если Вы занялись садоводством, то я напишу кое-куда, чтобы Вам выслали каталоги. Кстати сказать, у вас в Таганроге нет хороших роз, и я понял это только, когда пожил в Московской губ<ернии>. Вот займитесь-ка розами, научитесь уходу за ними — это большое удовольствие. Самое мудреное в уходе — обрезка».

Мелиховская усадьба досталась Чехову в запущенном состоянии, неуютная и заросшая бурьяном. Всего за несколько лет чеховская семья сделала из нее цветущий уголок. Перед террасой находилась большая круглая клумба с душистым горошком, резедой, табаком, а за клумбой виднелись любимые розы Антона Павловича.

В 1898 году Антон Павлович Чехов поселился в Ялте. Осенью он приобретел небольшой участок на окраине города, на склоне южной гряды Крымских гор. Заказав проект дома архитектору Л.Н. Шаповалову, писатель решил осуществить давнюю мечту — посадить свой «сад вечной весны». Пока шло строительство дома, писатель занимался садом: подбирал растения, вел переписку с садовыми учреждениями, советовался со специалистами и размышлял над планировкой сада. Сохранилось много писем и записок Чехова, в которых он просил прислать ему то кусты розы и сирени, то деревья.

В своем письме сестре в 1899 году Чехов писал: «Вчера и сегодня я сажал на участке деревья и буквально блаженствовал, так хорошо, так тепло и поэтично. Просто один восторг. Я посадил 12 черешен, 4 пирамидальных шелковицы, два миндаля и еще кое-что. Деревья хорошие, скоро дадут плоды. И старые деревья начинают распускаться, груша цветет, миндаль тоже цветет розовыми цветами…»

В письмах к друзьям он говорил о посаженных им розах: «Сад будет необыкновенный. Сажаю я сам собственноручно. Одних роз посадил 100, и все самые благородные, самые культурные сорта». В письме к О.Л. Книппер от 14 февраля 1900 года стоит другое число: «В саду из 70 роз, посаженных осенью, не принялись только 3. Лилии, ирисы, тюльпаны, туберозы, гиацинты — все это ползет из земли». Возможно это связано с тем, что в первом случае было указано количество кустов, а во втором — количество сортов.

Подтверждением тому, что роз действительно было около 70 сортов, является их перечень в тетради «Сад», в которую Чехов заносил высаженные в саду растения. В ней записано латинскими названиями 159 видов растений, в большинстве декоративные деревья, кустарники и розы. Из всех цветочных культур лишь розы перечислены по сортам — их в тетради 68, и это на самом деле лучшие розы, какие только можно было выписать на то время в питомниках. 90% всех роз из списка — это французские розы, а в них больше половины — сорта лионской селекции. Ниже приводен весь перечень с указанием принадлежности к группе, имени оригинатора и года создания каждого сорта в отдельности. Большинство роз сохранилось до сегодняшнего дня в частных розариях или музеях роз в Европе.

1. Souvenir de la Malmaison (B, Béluze, 1843)
2. Belle Lyonnaise (N, Levet, 1870)
3. Ulrich Brunner (HP, Levet, 1881)
4. Gloire de Dijon (N, Jacotot, 1850)
5. Bougère (T, Bougère, 1832)
6. Marie van Houtte (T, Ducher, 1871)
7. Empereur du Maroc (HP, Guinoiseau, 1858)
8. Maréchal Niel (N, Pradel, 1862/1864)
9. R. banksiae alba (1807)
10. Banks épineux de Chine (Hybrid Banksia)
11. R. banksiae lutea (1824)
12. Clotilde Soupert (Pol, Soupert & Notting, 1890)
13. Marie Pavié (Pol, Alégatière, 1888)
14. Turner's Crimson Rambler (HMul, Turner, 1893)
15. Cramoisi Supérieur (China / Bengale, Coquereau, 1832)
16. Institutrice Moulin (China / Bengale, Charreton, 1893)
17. Archiduchesse Maria Immaculata (T, Soupert & Notting, 1887)
18. Baronne Berge (T, Pernet, 1892)
19. Baron Henriette de Loew (T, Nabonnand, 1888)
20. Madame Christine Meister (T, Soupert & Notting, 1861)
21. Catherine Mermet (T, J.-B. Guillot fils, 1869)
22. Clément Nabonnand (T, Nabonnand, 1877)
23. Coquette de Lyon (T, Ducher, 1870)
24. Duchesse d'Auerstädt (T, Bernaix, 1887)
25. Erzherzog Franz Ferdinand (T, Soupert & Notting, 1893)
26. Golden Gate (T, Dingee & Conard, 1891)
27. Jules Finger (T, Marie Ducher, 1879)
28. Léon XIII (T, Soupert & Notting, 1892)
29. Madame Célina Noirey (T, J.-B. Guillot fils, 1868)
30. Mademoiselle Christine de Nouë (T, неизв.)
31. Madame Crombez (T, Nabonnand, 1882)
32. Madame de Watteville (T, J.-B. Guillot fils, 1883)
33. Madame Emile Charrin (T, Perrier, 1895)
34. Madame Joseph Schwartz (T, J. Schwartz, 1880)
35. Madame Lombard (T, Lacharme, 1878)
36. Madame Maurin (T, J.-B. Guillot père, 1853)
37. Marguerite Ramet (T, Levet, 1886)
38. Marie Lambert (T, Lambert, 1886)
39. Madame Scipion Cochet (T, Bernaix, 1887)
40. Namenlose Schöne (T, Неизв., 1852)
41. Princesse de Bassaraba de Brancovan (T, Alexandre Bernaix, 1890)
42. Princesse de Sagan (T, Dubreuil, 1887)
43. Reine Marie Henriette (T, Levet, 1878)
44. Safrano (T, Beauregard, 1839)
45. Sombreuil (LCl, Неизв., 1880)
46. Souvenir de Laurent Guillot (T, Bonnaire, 1894)
47. Vicomtesse Decazes (T, Pradel, 1844)
48. Lamarque (N, Maréchal, 1830)
49. Rêve dOr (N, Ducher, 1869)
50. Solfatare (N, J. Boyau père / Boyeau, 1843)
51. William Allen Richardson (N, Marie Ducher, 1878)
52. Achile Gonod (HP, J.-M. Gonod, 1864)
53. Anna de Diesbach (HP, Lacharme, 1858)
54. Baron de Bonstetten (HP, Liabaud, 1871)
55. Baroness Rothschild (HR, Pernet, 1868)
56. Captain Christy, Cl. (HT, Cl., Marie Ducher, 1881)
57. Charles Lefèbvre (HP, Lacharme, 1861)
58. Gloire Lyonnaise (HP, J.-B. Guillot fils, 1884)
59. John Hopper (HP, Ward, 1862)
60. Le Schah (HP, Paul & Son, 1874)
61. Paul Neyron (HP, Levet, 1869)
62. Vicks Caprice (HP, Vick, 1891)
63. Cheshunt hybrid (HT, G. Paul, Jr., 1872)
64. Caroline Küster (N, Pernet, 1872)
65. La France (HT, J.-B. Guillot fils, 1867)
66. Madame Bravy (T, J.-B. Guillot père, 1846)
67. Sappho (T, Paul, 1889)
68. Juliette (HP, Lartay, 1862)

Чехов для своего сада подбирал розы с особым, сильным ароматом. Если известные по личному списку писателя 68 сортов роз разделить по основным цветам, то преобладать будут красный, розовый, белый и желтый, несмотря на то, что в общей гамме роз того времени преобладал розовый цвет с различными оттенками. Из всех сортов сегодня в чеховском саду сохранилась лишь роза Banksiae lutea, посаженная Антоном Павловичем осенью 1899 года. Рядом с ней сохранилась и глициния китайская. Обе лианы являются мемориальными и, наряду с другими мемориальными деревьями, составляют гордость сада.

Помимо роз, в саду были высажены спирея и вейгела. В последующие годы ассортимент цветов все более и более расширялся. Появились флоксы, хризантемы, мак, ирисы японские и германские, гвоздика, лаватера, лилии, тюльпаны, туберозы, гиацинты и другие. Посадка растений и обустройство сада продолжались до самой смерти хозяина дачи в 1904 году.

Куприн вспоминал, что Чехов «часто говорил, глядя на свой сад прищуренными глазами: «Послушайте, при мне же здесь посажено каждое дерево, и, конечно, мне это дорого, но и не это важно. Ведь здесь же до меня был пустырь и нелепые овраги, все в камнях и в чертополохе. А я пришел и сделал из этой дичи культурное, красивое место… Через триста — четыреста лет вся земля обратится в цветущий сад. И жизнь будет тогда необыкновенно легка и удобна».

После смерти Чехова «Белая дача» по завещанию перешла к его сестре, Марии Павловне Чеховой. Она стремилась сохранить все так, как было при жизни брата. 4 мая 1919 года Симферопольский военно-революционный комитет объявил дом Антона Павловича национальным достоянием. Мария Павловна была назначена пожизненной хранительницей. В 1921 году Ялтинский уездно-городской революционный комитет постановил: «Ввиду исключительного внимания Российского пролетариата к трудам и литературным заслугам умершего писателя Антона Павловича Чехова дачу его в Ялте по Аутской улице взять под свое наблюдение в целях сохранности и неприкосновенности внутреннего размещения обстановки, в которой писатель провел свои последние годы».

Марии Павловне Чеховой, первому и бессменному директору музея до 1957 года, наряду с музейной деятельностью, работой над архивом, неизданными рукописями, письмами Антона Павловича приходилось постоянно трудиться над сохранением дома и сада. С 1923 по 1936 год большую помощь ей оказывал Михаил Павлович Чехов — вначале он бывал наездами, а потом совсем переселился в Ялту. Многие работы в саду Михаил Павлович выполнял сам или давал указания садовнику. В письмах от 14 и 25 июня 1928 года он сообщал: «Я довел наш сад до высокой точки. Роз — целое море, …от цветов не видно листвы». «В саду делается что-то необыкновенное: он весь белый от лилий и жасминов, весь розовый и красный от роз и гвоздик, и весь зеленый от пышной зелени. Запах такой, что кружится голова».

В годы Великой Отечественной войны чеховский сад пришел в упадок. В 1947 году из Никитского ботанического сада были получены и высажены новые деревья и розы. В период реконструкции музея в 1960-х годах благодаря усилиям сотрудников вся прилегающая к дому и саду территория была засажена розами.

Однако, за прошедшие со времени закладки сада многое изменилось. Одни растения погибли, другие находятся в угнетенном состоянии. В 2007 году по инициативе главного редактора московского журнала «Вестник цветовода» Е.Э. Иллеш была организована благотворительная акция по сбору средств и растений для восстановления цветочного ассортимента сада времени А.П. Чехова. Одними из первых откликнулась французская фирма «Мейян», в 2008 году она передала для чеховского сада созданный ею новый сорт розы «Антон Чехов».

В 2025 году сообщалось, что в Крыму планируют возродить коллекцию роз Чехова в рамках проекта «Сад роз "Чеховская осень"». На сегодняшний день из 68 сортов, отмеченных в «садовой тетради» писателя, 46 сохранилось, и их возможно восстановить в чеховском саду. В рамках проекта энтузиасты намерены вывести новый сорт роз и назвать его «Чеховская осень». Выведение нового сорта планируют гибридным черенкованием из нескольких роз «старинных» сортов, посаженных Антоном Чеховым в его саду в Ялте.