2.2. Стилистические фигуры, построенные на основе контраста

2.2.1. Соотношение понятий «стилистический прием» и «стилистическая фигура»

Как утверждает А.А. Кузнецова, «в научной литературе термины «фигура» и «прием» часто не разграничивают (Ю.В. Рождественский, 1999; Г.Н. Акимова, 1990, 74; Н.Т. Головкина, 1964, 28—29; Л.А. Введенская и Л.Г. Павлова, 1995, 139; И.А. Стернин, 1996, с. 83 и др.) [Кузнецова, 2003, с. 18]. Так, в учебнике «Современный русский язык» под редакцией проф. С.М. Колесниковой находим следующее заключение: «На резком противопоставлении антонимов построена одна из стилистических фигур — антитеза. Другим стилистическим приемом, который строится на сопоставлении антонимических значений, является оксюморон или оксиморон» [СРЯ, 2008, с. 131].

В современной филологии существует широкое и узкое понимание данного термина. В широком смысле к стилистическим фигурам относят любые языковые средства, служащие для создания и усиления выразительности. При таком взгляде в их состав включают тропы и другие риторические приемы. В узком понимании стилистическим фигурами называются синтагматически образуемые средства выразительности [Стилист. энциклоп. словарь, 2003, с. 452]. Из этого можно сделать вывод о том, что термин «фигура» в настоящее время используется для обозначения любого стилистического приема [Москвин, 2000, с. 166], следовательно, совокупность рассматриваемых нами приемов контраста мы будем называть и «фигурами контраста» [Торосян, 2005, с. 81].

По замечанию Г.А. Копниной, В.П. Москвин объединил разнопорядковые явления под общим понятием фигуры (метаболы, приема), который определил как «акт использования языка в целях усиления выразительности речи или воздействия на адресата...» [Москвин, 2006, с. 332]. Тем самым основным критерием идентификации фигуры признается лишь ее функциональная составляющая — усиление выразительности речи, воздействие на адресата. Под такое широкое определение подводятся следующие четыре группы явлений, с точки зрения Г.А. Копниной, разнящихся по своей речевой природе [Копнина, 2009, с. 239—240].

1. Фигуры слова (легкая фигура, словесная фигура, фигура, фигура речи) — «акт использования (напр., повтор) или образования (напр., прономинация, поэтическая этимология) номинативной единицы в целях усиления выразительности речи» [Москвин, 2006, с. 334], подразделяющиеся на функциональные подтипы:

а) стилистическая фигура, или стилистический прием (фигура речи, используемая в эстетической функции [Москвин, 2006, с. 317];

б) языковая игра, или игра слов (использование фигур речи с расчетом на комический эффект [Москвин, 2006, с. 373];

в) риторическая фигура, или риторический прием (фигура речи, используема для воздействия на аудиторию, т. е. «как прием красноречия либо в полемических целях» [Москвин, 2006, с. 275].

2. Фигуры мысли (мысленная фигура, речемыслительная фигура, тяжелая фигура): противопоставление, уточнение, сравнение, оценка, определение, описание и т. п. [Москвин, 2006, с. 333—334].

3. Психологический прием — «...способ воздействия на адресата, апеллирующий к его эмоциям, чувствам, воле, различным предубеждениям» [Москвин, 2006, с. 251]: аргумент к вере, аргумент к тщеславию, довод к кошельку и т. п.

4. Речевой акт как «риторически значимое высказывание [Москвин, 2006, с. 332], или «фраза, используемая с определенной интенцией» [Москвин, 2006, с. 260].

Т.Г. Бочина в своей монографии «Стилистика контраста» объясняет терминологическую вариативность тем, что «изучение способов организации высказываний (текста), усиливающих его выразительность и действенность, является сферой пересечения интересов стилистики, риторики, поэтики, литературоведения, лингвистики текста. Выразительные обороты речи у разных авторов могут называться (стилистическими / риторическим / поэтическими) приемами, (стилистическим / риторическими) фигурами, фигурами речи или совмещения, стилистическими средствами, метасемемами и металогизмами, амплификациями [Бочина, 2002, с. 12]. Наиболее удачным, по мнению исследователя, представляется решение разграничить термины прием и фигура С.Е. Никитиной и Н.В. Васильевой, в соответствии с которым термин стилистический прием (синоним: поэтический прием, квазисиноним: стилистическое средство) является родовым относительно видовых наименований троп, фигура и др. [Никитина, Васильева, 1996, с. 131, 138, 141]. В своей работе Т.Г. Бочина в качестве основного принимает общий (родовой) термин в силу его большей универсальности, что позволило автору лишь избежать нежелательной аналогии с пониманием фигуры лишь как украшения речи, уходящего корнями в старинные риторики.

В работе, вслед за Л.А. Введенской, будем использовать термин стилистическая фигура: «Исследование антонимов в стилистическом плане позволяет выделить различные стилистические фигуры, основанные на антонимах, определить специфику этих фигур и показать, как антонимы помогают поэту создать художественные образы, передать идейное содержание произведения» [Введенская, 1995, с. 423].

В научной литературе к стилистическим фигурам, основанным на антонимах, относят антитезу и оксюморон. Вслед за Л.А. Введенской и В.П. Москвиным, считаем возможным выделить в качестве самостоятельных стилистических фигур акротезу, амфитезу и диатезу.

Одна из возможных схем анализа стилистической фигуры предложена Л.А. Матвиевской: значение, структура, стилистическая функция, место в системе антонимичных фигур [Матвиевская, 1979, с. 65].

2.2.2. Классификация стилистических фигур контраста

В современной лингвистике отсутствует общепринятая точка зрения на природу, терминологическое обозначение и классификацию стилистических фигур контраста.

Ряд ученых-лингвистов отмечают наибольшую степень изученности таких фигур контраста как антитезу и оксюморон.

«Антонимы — яркое и излюбленное средство для антитезных построений большой художественной выразительности, для создания оксюморонов, более наглядного противопоставления и сопоставления контрастных явлений. Именно поэтому так охотно и так часто (и в то же время с таким мастерством) прибегали к антонимам в своей речевой практике наши великие художники слова» [Шанский, 1959, с. 166]. Л.А. Введенская также высказывает мысль, что «в языке художественных и публицистических произведений слово раскрывается во всей полноте, ярко, иногда по-новому свежо, при столкновении его с другим, противоположным по значению. Поэтому на основе антонимов строятся выразительные стилистические приемы — оксиморон и антитеза» [Введенская, 1976, с. 44].

М.С. Торосян в своем исследовании описала только антитезу и оксюморон, так как это стилистические фигуры, наиболее ярко отражающие особенности восприятия автором конфликтов и противоречий действительности. В качестве основных стилистических фигур контраста исследователь рассматривает две разновидности:

1. противопоставление, в котором соотносятся противоположные понятия, образы, смысловые сферы (наиболее типичная форма — антитеза);

2. противоречие, внутри которого несовместимость разных понятий предстает как взаимосвязь, синтез (оксюморон).

М.С. Торосян отмечает полифункциональность и обусловленность авторской интенцией данных стилистических фигур [Торосян, 2005, с. 86—87].

Л.А. Матвиевская указывает, что «все стилистические фигуры с использованием антонимов характеризуются замкнутой двучленной структурой, которая является отражением бинарной сущности антонимии. Различаются же они своим содержанием, которое отражает отношения между противоположными явлениями, действиями, состояниями, образами и т. д. И это в свою очередь предопределяет особенности структуры и стилистические функции каждой фигуры» [Матвиевская, 1977, с. 68].

А.Л. Толстая, автор диссертационного исследования «Антонимия как механизм создания контраста в современной публицистической речи (на материале русского и немецкого языков)», отмечает, что «особенности языка публицистики влекут за собой активное использование стилистических фигур, в основе которых лежит явление антонимии. Благодаря их категориальным характеристикам (предмет, явление, качество, свойство и т. п.), обозначаемые одним из слов, получают дополнительную характеристику со стороны второго, противоположного ему, что позволяет «схватить» противоречивую суть обозначаемого как фокус, как пересечение и взаимопроницаемость противоположностей» [Толстая, 2010, с. 177—178].

Среди стилистических фигур отмечает антитезу, амфитезу, диатезу, оксюморон, акротезу, карахтезу, альтернатезу, антиметаболу, хиазм. «Антонимичные компоненты в составе хиазма выполняют функцию создания эффекта неожиданности, парадоксальности. Для слов, функционирующих в составе амфитезы, характерна функция сближения противоположностей, или функция так называемого «эмфатического объединения» [Соколова, 2003, с. 30]; в составе диатезы — функция отрицания противоположностей; в составе акротезы — функция утверждения одного из противопоставляемых понятий при отрицании другого; в составе альтернатезы — функция альтернативного выбора между противопоставляемыми понятиями. Антонимичные слова, организованные в виде стилистической фигуры антиметаболы, выполняют функцию «перекрещивания противоположностей» [Толстая, 2010, с. 179].

Подводя итоги, А.Л. Толстая подчеркивает, что все рассмотренные стилистические фигуры, основанные на явлении антонимии, представляют собой определенную систему экспрессивно-изобразительных средств, придающих речи образность и выразительность. Их основное назначение в публицистическом тексте — реализация контраста [Толстая, 2010, с. 179].

В нашем исследовании мы остановимся на рассмотрении пяти стилистических фигур, основанных на антонимах: антитезы, оксюморона, акротезы, амфитезы, диатезы.

Антитеза (гр. antithesis) — «стилистическая фигура контраста, резкого противопоставления понятий, положений, образов, состояний» [Розенталь, Теленкова, 2004, с. 51]; «фигура речи, состоящая в антонимировании сочетаемых слов» [Ахманова, 2004, с. 49]; «одна из фигур речи, а именно стилистический прием усиления выразительности за счет резкого противопоставления, контраста понятий или образов» [Матвеева, 2003, с. 18]. Для данной фигуры свойственно контрастное сравнение противопоставляемых понятий, причем противоположность понятийных категорий констатируется и раскрывается как объективная [Торосян, 2005, с. 87].

Эстетическая значимость данной фигуры контраста заключается в том, что обе части антитезы взаимно освещают одна другую; мысль выигрывает в силе; при этом мысль выражается в сжатой форме, и это увеличивает ее выразительность [Филиппов, 2002, с. 87]. Антитеза, — по словам А.Н. Гвоздева, — «служит исключительно ярким средством изображения и характеристики лиц, предметов, событий путем их сопоставления с противоположными лицами, событиями...» [Гвоздев, 1955, с. 54].

Антитеза бывает простой (одночленной): У сильного всегда бессильный виноват (Кр.) и сложной (многочленной): И ненавидим мы, и любим мы случайно, Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви, И царствует какой-то холод тайный, когда огонь кипит в крови (Л.). В сложную антитезу должно быть вовлечено несколько антонимичных пар [Розенталь, Теленкова, 2004, с. 51].

Как указывает Т.В. Матвеева, «при построении антитезы используются языковые антонимы или создаются речевые антонимические отношения» [Матвеева, 2003, с. 18].

В.П. Москвин утверждает, что антитеза может быть усилена двумя способами:

1. Повторами, в частности, корневым; в том случае лексической основой данной фигуры речи являются однокоренные антонимы: У сильного всегда бессильный виноват (И.А. Крылов).

2. Синтаксическим параллелизмом (повтором конструкций):

На плече моем на правом
Примостился голубь-утро,
На плече моем на левом
Примостился филин-ночь

М. Цветаева

Автор пособия «Стилистика русского языка: Приемы и средства выразительной и образной речи (общая классификация)» (2004) отмечает разновидность антитезы, основанной на противопоставлении образных наименований (голубь-утро — филин-ночь), синкризис.

По мнению ученого-лингвиста, существует два количественных типа антитезы:

1. простая антитеза, основанная на использовании одной антонимической пары: Живые и мертвые (К. Симонов), Темный день в светлом городе («Труд», заголовок статьи);

2. сложная антитеза, основанная на использовании двух и более антонимических пар, которая используется при развернутой контрастной характеристике двух объектов:

Ты богат, я очень беден;
Ты прозаик, я поэт;
Ты румян, как маков цвет,
Я как смерть и тощ, и бледен.

А.С. Пушкин

Данную функциональную разновидность сложной антитезы иногда называют аллойозисом (аллойозой) [Москвин, 2004, с. 112].

Второй же функцией сложной антитезы является парное противопоставление ряда объектов: Эффекты эти во вех искусствах состоят преимущественно в контрастах: в сопоставлении ужасного и нежного, прекрасного и безобразного, громкого и тихого, темного и светлого, самого обыкновенного и самого необычайного (Л. Толстой).

Г.С. Елизарова выделяет и анализирует три разновидности антитезы (собственно антитезу, дизъюнктезу и альтернатезу) на материале художественных произведений Л.Н. Толстого.

Собственно антитеза — это узкое понимание данной стилистической фигуры, имеющей структурную модель «А и Б», «А, Б».

В самом общем виде определяет дизъюнктезу (от лат. disjunctio — разобщение) как фигуру взаимоисключающую, в основе которой лежит функция выбора (структурная модель «А или Б», «или А или Б»). Кроме этого, данная фигура может указывать на поочередно-последовательную смену явлений. В научной литературе, по замечанию автора, подобную фигуру называют фигурой разделения (Матвиевская). Разделение может быть сильным и слабым. В первом случае выражается подчеркнутое противопоставление и взаимное исключение противоположных действий, процессов, состояний, невозможность их сосуществования. Слабое разделение синонимично словосочетаниям со значением «все равно», «в любом случае», а также слову безразлично. Г.С. Елизарова указывает, что в составе дизъюнктезы чаще всего противопоставляется одна антонимическая пара, выражающая противоположную направленность действий, свойств и признаков. Отметим, что Л.А. Балахонская подобную синтаксическую структуру с разделительными союзами или, либо называет альтернатезой.

Для так называемой альтернатезы (от лат. alternate — чередование), структурная модель которой «то А, то Б», характерны отношения чередования, последовательности фактов, действий, состояний свойств. Причем один из них не может быть одновременно с другим, исключает один другой, но возможен после другого.

Н.В. Штафун в своем исследовании «Амплификация в произведениях В.С. Высоцкого «Гамлетовского периода» определяет антитезу как амплификацию (от лат. amplificatio — распространение, увеличение), в которой сопоставляются два противоположных друг другу понятия. Спорно, на наш взгляд, в качестве видов данной стилистической фигуры отмечает акротезу, амфитезу, диафору, диатезу, поскольку большинство ученых-лингвистов признает их отдельными стилистическими фигурами. Акротеза, по мнению автора, является разновидностью антитезы, в которой одно качество противопоставляется другому, контрастному: «Злое наше вынес добрый гений» («Енгибарову от зрителей»); «Вот сладенько под ложечкой, вот горько на душе» («Баллада об оружии»). Амфитеза — разновидность антитезы, в которой два контрастных качества сталкиваются, приписываются одному и тому же объекту: «Выносите друзья, выносите враги» («Очи черные»); «Все ваши будни, да и праздники морозны» («Баллада о маленьком человеке»). Диафора — еще более крайняя разновидность антитезы: в ней противопоставляются даже не синонимы, а одна и та же лексема: «Кругом и без войны война» («Баллада об оружии»); «Сначала было Слово, но кончились слова» («Сначала было слово печали и тоски»). Диатеза — разновидность антитезы, в которой объект оценивается с точки зрения противоположных качеств, и на этом основании относится к нейтральному классу: «Для пуль — все досягаемы, ни черта нет, ни бога им» («Баллада об оружии»); «Кто он такой — герой ли, сукин сын ли» («Баллада о маленьком человеке»).

Г.А. Салех на материале публицистической речи выделяет скрытую антитезу, когда один из антонимов отсутствует (обычно в неполных предложениях), но само собой подразумевается и легко «всплывает» в памяти читающего: Информационные ресурсы — в отличие от материальных — безграничны (Масарский, «Знамя», 1998, № 3, 196). Подразумевается пара безграничный — ограниченный. Наличие антитезы подчеркивается вставной конструкцией в отличие от материальных [Салех, 2000, с. 58].

Антитеза была известна еще с древних времен и подробно описана в античных риториках. Достаточно широко распространена в народном поэтическом творчестве, например, в пословицах: Ученье — свет, а неученье — тьма; Не спеши языком — торопись делом; В людях ангел, а в людях черт и др.

В больших и малых прозаических жанрах классической литературы (рассказах, романах) антитеза получила особое развитие. Ученые-лингвисты выявляют особенности функционирования данной стилистической фигуры в языке писателей и поэтов, в речи персонажей и в авторском повествовании. В авторском повествовании можно выделить антитезу с идеологической направленностью и антитезу, выполняющую изобразительную функцию в тексте [Лее-Иуех, 1999, с. 32]. Антитеза в речи персонажей, усиливающая драматизм диалога и выступающая как одно из средств реплик, отличается яркой контрастностью и предельным лаконизмом. Подобная антитеза позволяет ярче оттенить характеры, взаимоотношения персонажей, передать авторское отношение к героям [Петрова, 1982, с. 200].

Явление антонимии лежит в основе оксюморона (от гр. oxymoron — остроумно-глупое) — «яркого стилистического приема образной речи, состоящего в создании нового понятия соединением контрастных по значению слов» [Павлович, 1979, с. 238]. Традиционный оксюморон является наиболее активной формой противоречия качества, представляющего собой «внешнее сложение логически исключающих друг друга единиц» [Новиков, 1995, с. 332], «соединением двух антонимических понятий (двух слов, противоречащих друг другу по смыслу)» [Ахманова, 2004, с. 286], «соединением слов, выражающих несовместимые с точки зрения логики понятия» [Введенская, 1995, с. 423], «сочетанием прямо противоположных по смыслу слов с целью показать противоречивость, сложность какого-либо состояния, качества, предмета и т. д.: «Есть тоска веселая в алостях зари» (Есенин) [Москвин, 2000, с. 92].

Т.Г. Бочина в своей монографии «Стилистика контраста» отмечает, что «данный прием основан на отклонении от законов языкового кода, на нарушении правил семантической сочетаемости слов, что создает эффект неожиданности от нейтрализации привычного контраста. В то же время отступление от нормативной сочетаемости слов позволяет наиболее экономичным способом выразить диалектический синтез противоположностей, присущий объективной действительности». Там же исследователь замечает, что «весьма точно и механизм, и семантико-стилистическую сущность оксюморона отражает перевод самого термина как «тонкая непоследовательность», данный в словаре Ж. Марузо: прием состоит «в соединении противоположных по значению слов в некое словосочетание, приятный или тонкий характер которого вытекает именно из его непоследовательности» [Марузо, 1960], хотя более известны переводы «остроумно-глупое» [Розенталь, 1985], «остро-тупой» [Скребнев, 1975] [Бочина, 2002, с. 134—135].

Как и антитеза, оксюморон предполагает наличие двух членов и, таким образом, является парной фигурой. Их отличие состоит в том, что если в антитезе противопоставление понятий, образов доведено до максимума, то в оксюмороне оно сливается в одно целое, общее для обоих составляющих его элементов [Зарецкая, 1998, с. 267].

Ученые-лингвисты подчеркивают, что оксюмороном называется соединение слов, выражающих несовместимые с точки зрения логики понятия, и что такие противоположные понятия соотносятся с одним предметом или явлением, то есть с одним и тем же денотатом. А антитеза — это фигура речи, которая основана на сравнении двух противоположных явлений или признаков, присущих, как правило, разным предметам, разным денотатам. От оксюморона антитеза отличается тем, что для нее характерно слияние воедино противоположных понятий [Балахонская, 1987, 12; Введенская, 1995, с. 424—425].

В.П. Москвин указывает несколько структурных типов оксюморонных конструкций: сочетания антонимических слов,

1) основанные на подчинительных связях:

а) согласовании: Наступило вечное мгновенье. (Блок);

б) управлении: Ты, меня любивший фальшью Истины — и правдой лжи. (Цветаева);

в) примыкании: Нагло скромен дикий взор! (Блок);

2) основанные на сочинительных связях: Ты и убогая, Ты и обильная, Ты и могучая, Ты и бессильная, Матушка-Русь! (Некрасов) [Москвин, 2000, с. 92].

С семантической точки зрения Е.А. Атаева выделяет: а) явный оксюморон, компоненты которого после приведения их к одной части речи относятся к языковым (полным или неполным) антонимам; б) «размытый» оксюморон», компоненты которого после приведения их к одной части речи относятся к речевым антонимам [Атаева, 1975, с. 8—10].

Наряду с антитезой и оксюмороном в научной литературе выделяются такие стилистические фигуры, построенные на контрасте, как акротеза, диатеза, амфитеза.

Л. Биценцова считает, что «упомянутые стилистические фигуры следует рассматривать как разновидности одного и того же стилистического приема, т. е. антитезы, поскольку ее основные характеристики лишь конкретизируются в акротезе, амфитезе и диатезе» [Биценцова, 1987, с. 126].

По мнению Л.А. Матвиевской, акротеза является одним из видов антитезы и подчеркивает противоположность различных явлений, обозначаемых словами-антонимами. Механизм выдвижения этой фигуры состоит в том, что отрицая один, утверждается другой из противоположных признаков, определяющих один предмет и субъект [Матвиевская, 1978, с. 67—68].

Мы же, вслед за Л.А. Введенской, будем считать их самостоятельными стилистическими фигурами, а не разновидностями антитезы [Введенская, 1995, с. 426—429].

Акротеза (от греч. акро — вверх) — это подчеркнутое утверждение одного из признаков или явлений реальной действительности за счет отрицания противоположного. Например: не слабость, а мужество было. Это сочетание не образует антитезу, т. к. здесь не столько сравниваются противоположные признаки, сколько утверждается наличие одного признака. Чтобы усилить это утверждение, противоположный признак отрицается. Акротеза имеет определенную конструкцию: слова-антонимы, один из которых с отрицательной частицей не, соединяются с помощью противительного союза а. Модель акротезы имеет два варианта:

1. A, а не A 1 (Высокий, а не низкий);

2. Не A, а A 1 (Не высокий, а низкий).

Кроме того, В.П. Москвин в своем пособии «Стилистика русского языка: Приемы и средства выразительной речи (общая классификация) выделяет сложную акротезу, указывая следующий пример: «Мы можем сказать про человека, что он чаще бывает добр, чем зол, чаще умен, чем глуп, чаще энергичен, чем апатичен и наоборот (Л. Толстой). Автор определяет отличительную черту данной стилистической фигуры — возможность использования соответствующей фразы без отрицательной части (то есть без усиления) — и предлагает сравнить примеры: Не ленись, а трудись, на чужое не льстись (Пословица) / Трудись, на чужое не льстись [Москвин, 2004, с. 113].

В амфитезе (от греч. амфи — кругом) утверждается не один, как в акротезе, а оба противоположных явления или оба признака и тем самым явление или признак охватывается полностью, включается и среднее, промежуточное звено, если оно имеется: пишет о мире и стар, и мал. Такое словосочетание, образующее амфитезу, имеет значение «весь народ».

В.П. Москвин также отмечает, что «амфитеза допускает однословную замену: и стар и мал (= все), зимой и летом (= всегда), вдоль и поперек (= полностью), — что отличает данную фигуру речи от антитезы, такой замены не допускающей» [Москвин, 2004, с. 113]. Амфитеза довольно часто представляет собой устойчивое сочетание, состоящее из антонимов, соединенных сочинительным союзом и, который может повторяться: и дни и ночи.

Диатеза (от греч. диа — между) — «это прием утверждения среднего признака путем отрицания противоположных признаков» [Введенская, 1995, с. 429], «фигура речи, основанная на использовании антонимов в конструкциях с двойным отрицанием: ни то ни се, ни стар ни молод» [Москвин, 2004, с. 113]. Специфика антонимов заключается в том, что они называют противоположные качества, между которыми возможны переходные ступени, например: горячий — холодный (промежуточная ступень — теплый). Чтобы охарактеризовать среднюю ступень развития качества, используется особый прием. Он заключается в том, что при характеристике какого-либо явления (например, воды) указывается на отсутствие у него противоположных качеств, выраженных антонимами (ни холодная, ни горячая), и тем самым как бы утверждается наличие у данного предмета качества, занимающего промежуточную ступень (теплая). Таким образом, сочетание ни холодная ни горячая равнозначно слову теплая. В пособии В.П. Москвина находим пример сложной диатезы: В бричке сидел господин, не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок: нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод (Н.В. Гоголь). Кроме того, определяется признак диатезы, который отличает ее от других фигур речи, основанных на использовании антонимов, — «замена словами средний, никакой, так себе и подобными: ни стар ни молод (= средних лет), не умный и не глупый (= никакой, серый), не жарко и не холодно (= нормально, так себе, ничего); не красавец, но и не дурной наружности (= ничего особенного)» [Москвин, 2004, с. 113].