Мне кажется, что испытанные в годы юности художественные восторги оставляют след на всю жизнь и имеют огромное значение при сравнительной оценке нами произведений искусства даже в старческие годы», — писал Чайковский. Если это верно по отношению к рядовым, обыкновенным людям, то еще с большим основанием слова композитора можно отнести к гениальным художникам с их редкой эстетической восприимчивостью. Таким художником и был Чехов.
Любовь к музыке зародилась у Чехова еще в юности, одновременно с увлечением литературой и театром. Художественные впечатления тех лет наложили отпечаток на весь склад личности будущего писателя. Художественная атмосфера детских и юношеских лет оказала решающее влияние на воспитание чувства музыкального у Чехова и в конечном итоге подготовила почву для восприятия произведений Чайковского.
Формирование музыкальных интересов юного Чехова было тесно связано с общим процессом его внутреннего созревания. Оно происходило в трудных условиях. «Что писатели-дворяне брали у природы даром, то разночинцы покупают ценою молодости», — писал Чехов. То, что многие из его сверстников получали без особенных усилий, разночинцу Чехову приходилось завоевывать в напряженном труде.
Детство и юность Чехова прошли в семье мелкого лавочника, в удаленном от культурных центров России провинциальном Таганроге. Многое оставило у писателя горькую память. И все же в жизни юного Чехова наряду с самой суровой прозой была своя поэзия: детские игры, общение с природой, книги, театр, музыка. Вне дома и гимназии Чехов пользовался относительной свободой. А во второй половине 70-х годов обстоятельства сложились так, что он остался совсем один в Таганроге.
В укладе дома купца третьей гильдии Павла Егоровича Чехова при всей его социальной типичности было нечто непохожее на другие семьи этого круга. Отец писателя, в сущности, уделял мало внимания торговле. Он увлекался пением, рисовал, играл на скрипке. «Талант в нас со стороны отца», — говорил Чехов. Самым благотворным образом влияла на воспитание лучших человеческих черт характера юного Чехова мать Евгения Яковлевна, и Антон Павлович утверждал: «Душа в нас со стороны матери».
Родители хорошо понимали значение образования: почти все члены большой чеховской семьи окончили высшие учебные заведения. Отец и мать писателя по-своему заботились о музыкальном обучении детей. Дети учились музыке дома у местного музыканта-любителя. Особенно большие способности к музыке обнаружил брат писателя Николай Павлович. Кроме игры на фортепиано Николай Павлович учился игре на скрипке у скрипача-итальянца Рокко. Впоследствии, в 1882 г., в письме к Антону Чехову старший брат писателя Александр Павлович вспоминал этого способного музыканта: «Колин учитель Рокко стал теперь капельмейстером в городском саду и подписывается на афишах — Руокко».
Музыка занимала свое место в повседневной жизни большой чеховской семьи в таганрогские годы. Младший брат писателя, его первый биограф Михаил Павлович Чехов вспоминал: «Приходил вечером из лавки отец, и начиналось пение хором: отец любил петь по нотам и приучал к этому детей. Кроме того, вместе с сыном Николаем он разыгрывал дуэты на скрипке, причем маленькая сестра Маша аккомпанировала на фортепьяно».
Музыкальность Николая Павловича проявилась и в его любви к колокольному звону. Как вспоминает сестра писателя Мария Павловна, Николай Чехов «очень любил звонить на колокольне и... достигал особенной звучности и гармоничности, когда звонил во все колокола». Музыка не была преходящим юношеским увлечением Николая Павловича. Любовь к музыке прошла у него через всю жизнь, хотя победила страсть к изобразительному искусству — Николай Павлович стал художником. Общий интерес к музыке сближал братьев Антона и Николая Чеховых.
Сохранилось свидетельство одного из товарищей Чехова по гимназии — писателя П.А. Сергеенко — о том, что Антон Павлович в детстве начал учиться играть на скрипке. Вместе с братьями Чехов пел в церковном хоре, руководителем которого был отец писателя. Пел он также в гимназическом хоре. Все это содействовало воспитанию первых навыков музыкальной культуры у юного Чехова.
Но само по себе музыкальное обучение далеко не всегда заставляет человека полюбить музыку. Решающую роль в воспитании музыкального чувства у юного Чехова получила общая эстетическая атмосфера, окружавшая в таганрогские годы будущего писателя. Конечно, это прежде всего музыкальные впечатления, но здесь свое место занимали и литература, и театр, и общение с природой. Ведь в основе музыкального чувства — особое поэтическое ощущение мира.
Еще в детстве Чехов соприкоснулся со стихией народной песни, столь родной Чайковскому. Народная песня звучала в Таганроге, значительную часть населения которого составляли всегда отличавшиеся музыкальностью украинцы. Да и в жилах самого писателя текла украинская кровь — бабушка Чехова со стороны отца была украинской крестьянкой.
Летом Чеховы всей семьей совершали далекие поездки в приазовскую степь, в гости к бабушке и деду, управлявшему имением богатого помещика. По пути останавливались на ночлег в селах и деревнях. Здесь и в усадьбе Княжой, где жил дед, слушали пение крестьян. Прекрасные мелодии народных песен сливались в сознании юного Чехова с поэтическим образом вечерней степи.
С детства Чехов горячо полюбил степь. «Донецкую степь я люблю и когда-то чувствовал себя в ней, как дома, и знал там каждую балочку», — писал Чехов. Поездки на волах по степи остались в памяти Чехова на всю жизнь. Степь с ее зрительным однообразием вызывала у юного Чехова обостренное внимание к миру звуков.
Таинственные степные шорохи, пение птиц, далекая песня, трудно называемые словами голоса степи — все это жадно впитывал в себя юный Чехов. Он научился здесь вслушиваться и в особую волнующую музыку ночной тишины. Позднее все это богатство звуков ожило в гениальной чеховской повести «Степь».
Родной город писателя был очень живописен. Тихие зеленые улицы, Азовское море с его удивительно нежным сиренево-голубоватым колоритом, а за городской окраиной — беспредельная, весной и в начале лета цветущая, благоухающая степь. Сочетание степных просторов, морской шири и высокого неба вызывало у юного Чехова незабываемое чувство гармонии, красоты, свободы.
Таганрог с давнего времени пользовался репутацией музыкального города. Чехов отзывался о своих земляках-таганрожцах: они «все музыкальны, одарены фантазией и остроумием, нервны, чувствительны» (слово «нервны» Чехов здесь, как и обычно, употребляет в значении «чутки»). В сравнительно небольшом городе была итальянская опера. Таганрог в годы юности Чехова был крупным портом, через который шла торговля с заграницей. Местные купцы-миллионеры, среди которых преобладали итальянцы и греки, могли позволить себе роскошь приглашать в Таганрог на целые сезоны артистов-итальянцев.
Репертуар оперных спектаклей был достаточно обширным. Он включал многие широко известные оперы итальянских композиторов: Доницетти — «Лукреция Борджиа», «Линда ди Шамуни», «Лючия ди Ламермур»; Беллини — «Пуритане» и «Норма»; Россини — «Севильский цирюльник»; Верди — «Эрнани», «Трубадур», «Риголетто», «Бал-маскарад» и др.1
Мелодии из итальянских опер часто можно было слышать и вне театра, на улицах Таганрога. Старший брат Чехова Александр Павлович уже под конец своей жизни вспоминал: «Иностранная, т. е. греческая и итальянская, аристократическая молодежь воспитывалась на музыке, и не было почти ни одного греческого или итальянского дома, из окон которого в тихий южный летний вечер не доносились бы звуки фортепиано, скрипки или виолончели и не разливались бы в лениво засыпавшем, неподвижном воздухе голосовые соло и дуэты из «Травиаты», «Трубадура», «Фенеллы» и других опер. Я с раннего детства помню такие вечера, и они до сих пор еще свежи в моей памяти»2.
Воспоминания брата писателя дополняет современник Чехова, старожил и историк Таганрога П.П. Филевский: «Не следует думать, что только высший класс увлекался оперой, увлекались решительно все ...извозчики, стивадорры [грузчики]3, горничные, прачки — все пели Лукрецию Борджию, Лучию, Трубадура, Роберта-Дьявола [опера Мейербера], Бал-маскарад, Риголетто, Севильского цирюльника и др. Самые разнообразные элементы: гимназисты, чиновники, негоцианты сходились в одном общем поприще — увлечении оперой».
Чехов-гимназист разделял это увлечение. В увлечении юноши итальянской оперой было нечто характерное для той эпохи. Оперное искусство итальянцев с их великолепной школой пения, с мелодическим богатством и «доходчивостью» опер пользовалось огромным успехом в России 1860—1870-х годов. Интересно, что Чайковский, так темпераментно выступавший в 70-х годах против засилья итальянцев на русской оперной сцене, в юные годы страстно любил итальянскую оперу.
Наряду с итальянской оперой Чехов, как и его земляки, отдал дань увлечения оперетте. В этом тоже было знамение времени. Чайковский в одной из статей середины 1870-х годов указывает на «повсеместное водворение у нас произведений Оффенбаха и Лекока». «Оперетка в течение семидесятых годов и первой половины восьмидесятых преобладала на провинциальной сцене», — отмечает историк русского театра профессор Б.В. Варнеке.
На сцене таганрогского театра в 1870-х годах ставились многие оперетты Оффенбаха, Легара, Зуппе, Эрве, Лекока. «Прекрасная Елена» Оффенбаха была одним из первых спектаклей, увиденных Чеховым. Искрометная, заразительная музыка этой классической оперетты произвела на мальчика большое впечатление. Чехова, уже в юности щедро наделенного чувством юмора, привлекала в спектаклях оперетты динамичность, сочетание юмора и музыки.
С опереттой был связан один эпизод, оставшийся в памяти Чехова. Товарищем Антона Павловича по гимназии был обладавший большой музыкальностью и очень хорошим голосом Аркадий Эйнгорн. Эйнгорн настолько увлекся опереттой, что неожиданно для близких оставил гимназию и поступил в опереточную труппу, гастролировавшую в Таганроге. Уже через несколько дней по уходе из гимназии Эйнгорн выступил в эпизодической роли Эвтиклеса в «Прекрасной Елене». Товарищи по гимназии устроили ему бурную овацию.
Чехов следил за дальнейшей артистической карьерой Эйнгорна, ставшего известным певцом. Несмотря на то что Эйнгорн пользовался огромным успехом в оперетте на юге России, он переехал в Петербург, получил там, а потом в Италии серьезное музыкальное образование и под сценической фамилией Чернов стал одним из видных артистов петербургского Мариинского оперного театра. Чернов был вместе со знаменитым Мельниковым первым исполнителем роли Томского в опере Чайковского «Пиковая дама» и роли Эбн-Хакия в опере Чайковского «Иоланта».
Оперетта стала серьезным конкурентом итальянской опере, но со временем и сама итальянская опера в Таганроге начала вырождаться. Состав оперной труппы становился все более посредственным, и от былого энтузиазма таганрожцев мало что осталось. Во второй половине 70-х годов на таганрогской сцене основное место заняли драматические спектакли.
В Таганроге выступала драматическая труппа, руководимая талантливым Н.И. Новиковым, позднее артистом петербургского Александринского театра. Чехов-гимназист часто бывал в театре и даже стал своим человеком за кулисами. Он слушал музыку и в драматических спектаклях. Как правило, каждый вечер вместе с какой-либо большой пьесой давалась одноактная пьеска, чаще всего водевиль, с пением и музыкой. Чехов пересмотрел очень много водевилей и много прослушал специально «водевильной» музыки — мелодичных, трогательных песенок, веселых куплетов или танцев.
Круг музыкальных впечатлений юного Чехова не ограничивался итальянской оперой, опереттой и музыкой в драматических спектаклях. Он был значительно более широким. В Таганроге звучала симфоническая музыка, устраивались камерные музыкальные вечера, происходили гастроли видных музыкантов.
Композитор С.М. Майкапар, живший в Таганроге в юности одновременно с Чеховым, в своих неопубликованных воспоминаниях рассказывает: «Музыку у нас любили, и среди «высших» кругов городского населения были серьезные и талантливые музыканты. Достаточно указать на таких музыкантов, как братья Алфераки, семью Аверьино, пианистку Маврокордато, выступавших в концертах с серьезными программами в настоящем первоклассном исполнении. В городе в домах процветало хорошее серьезное музицирование, культивировалось не только сольное исполнение, но и камерная музыка, включительно со струнным квартетом»4.
В музыкальной жизни Таганрога большую и благотворную роль сыграла многолетняя деятельность дирижера Гаэтано Молла, итальянца по происхождению. Не одно поколение таганрожцев обязано ему своим музыкальным воспитанием, и среди его благодарных слушателей был юный Антон Чехов. Под управлением Г. Молла происходили летом в городском саду, зимой в помещении театра симфонические концерты, пользовавшиеся большой популярностью у таганрожцев. Эти концерты были доступны всем любящим музыку, так как вход в сад был бесплатным. Их любил посещать гимназист Чехов.
Таганрогский городской сад, где выступал симфонический оркестр Г. Молла, был очень живописен. В сущности, это был свободно распланированный парк с зарослями деревьев, образовавших сплошные зеленые коридоры, с укромными уютными уголками и площадками, залитыми солнцем. Здесь летним вечером, под открытым небом, в окружении цветов и деревьев Чехов-гимназист слушал музыку, и звучала она по-особому задушевно и вдохновенно.
В письме к Антону Чехову его брат Александр Павлович вспоминал о концертах в городском саду: «Прежде, бывало, музыка увертюру выделывает, так чуть не до слез доводит, а уж на подвиги так подвизает...» Если с таким чувством говорил о симфонических концертах Г. Молла Александр Чехов, вообще не отличавшийся особенной любовью к музыке, то какое же впечатление они должны были производить на чуткого к музыке Антона Чехова!
Интересно, что много позднее Чехов, уже знаменитый писатель, бывая в Таганроге, посещал симфонические концерты в городском саду, дорогие ему по воспоминаниям юности. Об этом рассказывает в своих неопубликованных воспоминаниях двоюродный брат писателя Владимир Митрофанович Чехов, многие годы проживший в Таганроге5.
Чехов присутствовал на музыкальных вечерах, ежегодно устраивавшихся в актовом зале таганрогской гимназии в пользу недостаточных учеников, а также на концертах в городском театре. Гимназист Чехов бывал на концертах в прекрасном двусветном зале дома Алфераки. Построенный в 40-х годах XIX века особняк местного богача Алфераки считался самым красивым зданием Таганрога. В 70-х годах здесь помещался Коммерческий клуб. В 80-х годах здесь бывал Чайковский, приезжавший в гости к брату, жившему в Таганроге.
В доме Алфераки устраивались концерты музыкантов-гастролеров. По сохранившимся сведениям, в 70-х годах в Таганроге выступали некоторые видные музыканты, и среди них ученица Листа — пианистка Лаура Карер, скрипач Аполлинарий Контский, скрипач В.Я. Безекирский, виолончелист Арвид Портен, солисты петербургского Мариинского театра А.Г. Меньшикова и Ф.П. Комиссаржевский.
В поле зрения Чехова уже в юные годы попали крупные русские музыканты, высоко ценимые Чайковским. Среди них были замечательные исполнители произведений композитора. В марте 1876 г. шестнадцатилетний Чехов сообщал брату Александру: «Я был вчера в доме Алфераки на концерте... Билет на концерт профессора Ауэра... дал мне директор [гимназии]». В зале Алфераки тогда выступали знаменитый скрипач профессор Петербургской консерватории Леопольд Ауэр и молодой тогда пианист и композитор Сергей Иванович Танеев.
Юному Чехову посчастливилось познакомиться с искусством двух деятелей русской музыки, близких Чайковскому. Леопольд Ауэр был известен как превосходный исполнитель произведений Чайковского. Композитор посвятил Ауэру «Меланхолическую серенаду» для скрипки. Ауэр выступал и в качестве дирижера симфонических произведений Чайковского.
«Преобладающие качества этого виртуоза, его задушевность, прочувствованность в передаче мелодии и нежная певучесть смычка» — так охарактеризовал Чайковский исполнительскую индивидуальность Леопольда Ауэра. Эти особенности артиста нашли сочувственный отклик и у Чехова.
Сергей Иванович Танеев был учеником Чайковского по Московской консерватории, которую окончил в 1875 г. Всего за несколько месяцев до выступления в Таганроге — 21 ноября 1875 г. — Танеев впервые в Москве исполнил Первый концерт для фортепиано с оркестром Чайковского (дирижировал Николай Рубинштейн). Автор, присутствовавший на концерте, был восхищен исполнением концерта недавним студентом консерватории. В статье, напечатанной непосредственно после концерта, Чайковский писал: «Молодой пианист г. Танеев имел в этот вечер большой успех. Он исполнил новое, еще никем не игранное сочинение с таким мастерством, которое почти непостижимо в юноше... Он [Танеев] умеет до тонкости проникнуть в мельчайшие подробности авторских намерений и передать их именно так, в том духе и при тех условиях, какие мечтались автору... Лучшего исполнения этого сочинения, как то, которым он обязан симпатичному таланту г. Танеева и капельмейстерскому мастерству г. Рубинштейна, этот автор и желать не может».
Тесная творческая дружба Чайковского и Танеева, зародившаяся в консерватории, продолжалась до конца жизни.
Памятником этой дружбы осталась обширная переписка учителя и ученика, а также посвящение Чайковским Танееву симфонической фантазии «Франческа да Римини» и Танеевым Чайковскому квартета H-moll.
Таганрог входил в число городов центральной и южной России, где весной 1876 г. выступали Л. Ауэр и С.И. Танеев. Это было первое артистическое турне молодого пианиста. Программа концертов включала произведения Бетховена, Шуберта, Листа, Брамса, Шопена.
Прошло немногим более месяца после памятного для Антона Павловича музыкального вечера, как в жизни чеховской семьи случилась катастрофа — окончательно разорился отец писателя. Чтобы не попасть в тюрьму в качестве несостоятельного должника, Павел Егорович Чехов был вынужден тайно покинуть Таганрог и переехать в Москву. Все Чеховы, за исключением Антона Павловича, также перебрались в Москву. Антон Павлович остался в Таганроге один завершать свое гимназическое образование.
Последние три года жизни в Таганроге — очень значительный период внутреннего созревания Чехова. Чехов много читает, много работает над собой, часто посещает театр и сам пробует писать пьесы. Свое место в жизни Чехова в это время занимает и музыка. Антон Павлович бывает на музыкальных вечерах в семье Дросси — одной из наиболее культурных семей в Таганроге 70-х годов. Андрей Дросси был товарищем Чехова по гимназии, с его сестрой Марией Антон Павлович очень дружил. Дом Дросси привлекал много молодежи. Здесь всегда было очень весело, интересно, устраивались любительские спектакли, в которых с успехом участвовал Чехов.
«У нас в доме часто музицировали, — вспоминает Мария Дросси. — Когда к нам приходил гимназист Илюша Данилов — виолончелист... составлялись ансамбли. Брат играл на скрипке, Данилов на виолончели, наша гувернантка Полина Петровна Гепферт — на рояле. Наш знакомый гимназист Левицкий (одноклассник Андрея) также играл на скрипке. Мы вдвоем с Антошей слушали. Музыку Антоша любил».
К сожалению, до нас не дошли программы квартетных вечеров в доме Дросси, как не дошли и программы ряда других музыкальных вечеров, на которых присутствовал Чехов. Многое в свое время не было зафиксировано. О многом имеются далеко не полные, отрывочные сведения. Тем большую ценность представляют сохранившиеся материалы, помогающие уяснить направление развития музыкальных интересов Чехова. К ним и принадлежат воспоминания М.Д. Дросси-Стейгер.
Они свидетельствуют об интересе Чехова к серьезной музыке уже в таганрогские годы. Если посещение спектаклей итальянской оперы или концертов в городском саду шло в русле музыкальных увлечений таганрожцев, то слушание квартетов требовало значительно большей музыкальной культуры. И характерно, что из всех многочисленных знакомых семьи Дросси на квартетных вечерах бывал, не считая исполнителей и М. Дросси, лишь один Чехов!
Не только для музыкантов, но и для слушателей музыки очень важна сочувственная среда людей, воспринимающих музыку. Она создает атмосферу необходимой сосредоточенности, является своего рода резонатором, усиливающим воздействие музыки. Участники квартетных вечеров в доме Дросси и были такой необходимой юному Чехову музыкальной средой. Но и среди членов своей семьи Чехов имел человека, который мог принять близко к сердцу интерес Антона Павловича к серьезной музыке. Это был брат писателя Николай Павлович. Правда, Николай Павлович в 1875 г. уехал в Москву, где учился в Училище живописи, ваяния и зодчества. Между братьями шла довольно оживленная переписка.
Антон и Николай Чеховы делились новостями таганрогской и московской жизни. К сожалению, до нас не дошли письма Антона Павловича таганрогских лет к брату, которые были бы ценным материалом для биографии Чехова. Зато сохранились письма Николая Чехова, представляющие большой интерес. В этих письмах не могла не отразиться и музыкальная тема, одинаково близкая братьям.
Так, в одном из писем 1878 г. Николай Чехов рассказывает о концертах на «кругу» в Сокольниках. В этом же письме он сообщает: «Теперь я играю в квартете, который идет хорошо: 2 скрипки, альт и виолончель»6. Это краткое сообщение свидетельствует о больших успехах Николая Павловича в занятиях музыкой. Ведь для того чтобы участвовать в квартете, надо иметь довольно солидную музыкальную подготовку.
Но особенно интересно другое письмо, посланное Николаем Павловичем в мае 1879 г. Очевидно, оно является ответом на не дошедшее до нас письмо, в котором Антон Павлович сообщал о таганрогских музыкальных новостях. «От души благодарен провидению, давшему возможность богоспасаемому Таганрогу зреть русскую оперу, — пишет Николай Павлович, и далее без всякого перехода: — Как хорош Глинка, как гениален, до безобразия хорош! Слушаешь и не наслушаешься, я всю почти музыку его наизусть знаю»7.
Так может писать только человек, горячо любящий музыку и уверенный в том, что его поймут. Но письмо интересно и как документ биографии Антона Павловича Чехова — ценителя и слушателя музыки. Оно говорит, что в жизнь Чехова вошли новые значительные музыкальные впечатления.
В апреле — мае 1879 г. в Таганроге гастролировала русская оперная труппа. Это было большое событие в культурной жизни города. В Таганрог, известный своей взыскательной театральной публикой, вряд ли отважилась бы приехать какая-либо провинциальная «вампука» с ее сценически беспомощными и безголосыми певцами. Весной 1879 г. в Таганроге выступала сильная оперная труппа, в состав которой входил ряд талантливых молодых артистов, получивших некоторую известность в России.
В репертуаре гастролей были четыре оперы: «Иван Сусанин» М.И. Глинки, «Русалка» А.С. Даргомыжского, «Фауст» Гуно и «Травиата» Верди8. Последние две оперы уже ставились в Таганроге, и естественно, что для местных любителей музыки и театра особый интерес представляли постановки русских опер. Таганрожцы, и вместе с ними Чехов, могли увидеть артистов, которых знала публика крупных культурных центров юга — Харькова, Киева, Одессы. Среди них были артисты, ценимые Чайковским. В гастрольных спектаклях выступала замечательная русская певица Э.К. Павловская (лирико-драматическое сопрано). Позднее, в 80-х годах, она стала первой исполнительницей ряда ведущих партий в операх Чайковского. В Таганроге артистка исполнила роли Виолетты в «Травиате» и Маргариты в «Фаусте».
В таганрогских гастролях приняла участие певица О.А. Пускова, певшая в киевской опере. Чайковский восхищался «необычайно красивым и сильным контральтовым голосом» Пусковой. В Киеве артистка с большим успехом исполнила партию Басманова в опере Чайковского «Опричник», и композитор так оценил ее исполнение: «Роль Басманова была поручена любимице киевской публики г-же Пусковой, которой автор должен быть глубоко благодарен за то, что, взявшись за второстепенную роль, она уже одним своим появлением в числе действующих лиц содействовала общности ансамбля. Эта артистка и в незначительной партии Басманова нашла, однако, случай блеснуть красотой своего сильного мощного контральто». Во время гастролей в Таганроге певица исполнила роль Княгини в «Русалке» и роль Вани в «Иване Сусанине».
В роли главного действующего лица оперы «Иван Сусанин» выступил солист московского Большого театра А.А. Ляров (бас, он же пел Мельника в «Русалке»). Чайковский утверждал, что «густой, мощный басовой орган» Лярова «не имеет себе равного в России». А за несколько лет до таганрогских гастролей Чайковский, слышавший артиста в роли Сусанина на сцене московского Большого театра, писал, что «Ляров исполнил ее очень хорошо... с большим увлечением и сценическою умелостью».
Мог ли Чехов, страстно любивший музыку, пройти мимо спектаклей русской оперы в Таганроге? Конечно, не мог. А побывав на спектакле бессмертной оперы Глинки, Чехов не мог не поделиться новым большим музыкальным впечатлением с братом Николаем Павловичем, который ответил ему своей восторженной оценкой музыки Глинки.
«Иван Сусанин» был самой любимой русской оперой Чайковского, которую он назвал «первой и лучшей русской оперой». Чайковский восхищался «идеально изящной, необыкновенно тонкой и поэтической инструментовкой» оперы. Композитор называл заключительный хор оперы «Славься» — «архигениальным, стоящим наряду с высочайшими проявлениями творческого духа великих гениев».
Глинка для Чайковского — национальный русский гений, «колоссальный художник», «краеугольный камень русской музыки». Чайковскому была близка классическая ясность, простота и прозрачность, глубокая народность музыки Глинки. И Чайковский С полным основанием считал себя композитором глинковской школы, как он сам говорил, «порождением Глинки». Знакомство с гениальной оперой Глинки было важным шагом на пути Чехова к музыке Чайковского.
В последний год жизни Чехова в Таганроге здесь выступала певица Дезире Арто, восхищавшая слушателей многих стран и чрезвычайно высоко ценимая Чайковским. Имя Арто было хорошо известно в России, куда она несколько раз приезжала на гастроли. «В этой несравненной певице совместилось все, — говорит современник К. де Лазари, — голос, нежный, страстный, проникающий в душу, и сценический талант... и колоратура, которой она могла сравниться с одной Патти, и музыкальность». Чайковский, хорошо знакомый с Арто, называл ее «великой и гениальной артисткой», «одной из величайших художниц в мире». Нечего и говорить, что концерт Арто был большим событием в музыкальной жизни Таганрога. Певица выступила в городском театре 1 февраля 1879 г. Она исполнила испанские народные песни, произведения Шумана, Мейербера, Доницетти, Глинки9.
Таганрогские любители музыки, и в их числе юный Чехов, несомненно, познакомились с произведениями Чайковского, чье творчество в 70-х годах было уже широко известно в России. 70-е годы — время полного расцвета творчества композитора. В течение одного десятилетия Чайковский создал такие произведения, как Вторая, Третья и Четвертая симфонии, симфонические фантазии «Буря» и «Франческа да Римини», Концерт для скрипки с оркестром, Первый концерт для фортепиано, Большая соната для фортепиано, многие романсы, балет «Лебединое озеро», оперы «Опричник», «Кузнец Вакула», «Евгений Онегин», «Орлеанская дева».
Интересно, что в таганрогской газете «Азовский вестник», вообще почти не печатавшей статьи на музыкальные темы, в 1872 г. появилась статья о кантате Чайковского на открытие Политехнической выставки в Москве, где сказано: «Слова кантаты принадлежат известному поэту нашему Я.П. Полонскому, музыка — даровитому композитору П.И. Чайковскому... Слышавшие последние репетиции кантаты отзываются с величайшею похвалою как о самом сочинении, так и об исполнении его».
До нас дошли только немногие данные об исполнении в Таганроге 70-х годов произведений Чайковского, но и эти отрывочные сведения очень интересны. Произведения Чайковского таганрожцы услышали в интерпретации крупных артистов-гастролеров Так, романсы композитора были в программе концерта артистов А.П. Крутиковой и Б.Б. Корсова.
«Очаровательная», «прелестная», по характеристике Чайковского, А.П. Крутикова создала на оперных сценах Петербурга и Москвы ряд высокохудожественных образов в операх композитора, посвятившего ей один из шедевров своей вокальной лирики — романс «Примирение» («О, засни, мое сердце, глубоко...»). Солист петербургского Мариинского театра Б.Б. Корсов был исполнителем основных ролей в операх Чайковского «Опричник», «Мазепа», «Черевички», «Пиковая дама». Композитор посвятил Корсову романсы «Ни отзыва, ни слова, ни привета...» и «На нивы желтые...».
Наряду с музыкой большое и благотворное влияние на формирование Чехова имели театр и литература. В сущности, гимназия, где учился Чехов, давала ему только некоторые формально необходимые знания, поэтому на первое место выступило самообразование. Чехов-гимназист часами просиживал за книгой в таганрогской городской библиотеке. Он много читал дома. Антон Павлович часто посещал театр, который стал своего рода университетом будущего драматурга.
Но самообразование не было самоцелью для Чехова. Оно неразрывно было связано с его работой над собой, с его человеческим, нравственным ростом. В письме девятнадцатилетнего Чехова мы находим слова, которые воспринимаются как своего рода первый итог его внутреннего развития: «Среди людей нужно сознавать свое достоинство». Мысль о человеке, о его достоинстве всегда была особенно близка Чехову.
Воспоминания тех, кто знал Чехова в таганрогские годы, рисуют привлекательный образ живого, подвижного, полного заразительного юмора юноши. Но, зная об отношении к музыке юного Чехова, можно почувствовать, что уже в то время родилось лирическое начало личности Чехова, наполняющее собой все творчество писателя. В этом смысле примечательна малоизвестная, очень точная и выразительная словесная зарисовка облика юного Чехова, сделанная соучениками писателя по гимназии (воспоминания были собраны таганрогским литератором М.М. Андреевым-Туркиным):
«В старших классах гимназии, по описаниям товарищей — одноклассников Чехова, Антон Павлович был несколько выше среднего роста, шатен, с широким лицом, с вдумчивыми, глубоко сидящими глазами, широким, прекрасной формы белым лбом, с волосами, причесанными в скобку. Он напоминал своей скромностью девушку, постоянно о чем-то размышляющую и недовольную, когда прерывали это размышление. Когда что-либо увлекает Чехова, глаза его из грустных, задумчивых делаются лучистыми, в них вспыхивают искорки, на губах появляется мягкая улыбка, и, искренно смеясь, он ломающимся баском высказывает свое мнение, полное остроумного, добродушного юмора».
Таганрогские годы — важный этап духовного формирования Чехова. Антон Павлович с любовью относился к родному городу и не порывал с ним связи до конца жизни. Чехов переписывался с таганрожцами, заботился о культурных нуждах города. В телеграмме, посланной в 1898 г. в связи с юбилеем города, Чехов писал: «В день 200-летия шлю родному городу поздравление, привет и сердечные пожелания. С глубоким чувством привязанности, полный прекрасных воспоминаний и благодарный Антон Чехов».
Одним из этих прекрасных воспоминаний была музыка. Домашнее музицирование, опера, симфонические концерты, камерные концерты классической музыки — все это по-своему влияло на процесс внутреннего созревания будущего великого художника.
По существу, слушание музыки — всегда открытие. Это открытие высокого и прекрасного в окружающем мире. Это открытие в самом себе каких-то новых больших мыслей и чувств. Это открытие и утверждение своей глубокой творческой связи с миром. Что думал и чувствовал юный Чехов, слушая вдохновенную игру Л. Ауэра и С. Танеева или исполнение квартетов в доме Дросси, мы не знаем и никогда не узнаем, но есть все основания полагать, что в это время какие-то значительные мысли и чувства отлагались в глубинах сознания будущего писателя.
Впечатления детства и юности всегда очень памятны. Они обладают бесконечным обаянием для взрослого. Они во многом определяют направление творческих интересов человека. Общая атмосфера музыкальной жизни Таганрога подготовила почву для углубления и дальнейшего расширения круга музыкальных интересов Чехова, в котором со временем такое большое место займет Чайковский.
Примечания
1. Щепкина-Куперник Т.Л. А.П. Чехов. Центральный государственный архив литературы и искусства.
2. Государственный театральный музей имени А.А. Бахрушина, Государственный литературный музей.
3. Александр Чехов. Таганрогская гимназия. 1866—1876 гг. Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР имени В.И. Ленина.
4. В квадратных скобках здесь, как и в дальнейшем, — пояснения автора книги.
5. Майкапар С.М. Исповедь (Воспоминания). Предоставлено Л.М. Коган.
6. Рукописный отдел Государственного литературного музея.
7. Чехов Н.П. Письмо к А.П. Чехову, июль 1878 г. Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР имени В. И Ленина.
8. Чехов Н.П. Письмо к А.П. Чехову, май 1879 г. Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР имени В.И. Ленина.
9. Государственный театральный музей имени А.А. Бахрушина.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |