Чехов пережил Чайковского на одиннадцать лет. До конца своей жизни Антон Павлович оставался горячим поклонником творчества композитора. Как прежде в Москве, в Бабкине и на Луке, музыка Чайковского звучала в Мелихове. «Он [Чехов] любил Чайковского», — вспоминает писательница Т.Л. Щепкина-Куперник, сама большая любительница музыки, частая гостья Мелихова.
Особенно часто исполнялись произведения Чайковского в Мелихове, когда туда приезжали писатель И.Н. Потапенко и знакомая семьи Чеховых Л.С. Мизинова. Игнатий Николаевич Потапенко окончил Петербургскую консерваторию по классу пения К. Эверарди, у которого учились многие выдающиеся русские артисты. Кроме того, он неплохо играл на скрипке.
«Музыкой и пением в Мелихове были наполнены наши дни, — вспоминал И.Н. Потапенко. — Хорошая музыкантша Л.С. Мизинова, большая приятельница Антона Павловича и всей его семьи, садилась за рояль, я пел. А Антон Павлович обыкновенно заказывал те вещи, которые ему особенно нравились. Большим расположением его пользовался Чайковский, и его романсы не сходили с нашего репертуара».
Пела и Лидия Стахиевна Мизинова, или Лика, как ее называли в семье Чеховых. Л.С. Мизинова занимает значительное место в биографии писателя. Красивая, обаятельная, веселая, остроумная, Лика подружилась с Чеховым и его семейством еще в конце 1880-х годов. Между Антоном Павловичем и Л.С. Мизиновой были сложные отношения. Дружеское расположение переплеталось здесь с взаимным сильным увлечением и, по крайней мере со стороны Л.С. Мизиновой, с любовью. Драматические переживания большой неразделенной любви, скрытые, а иногда и не скрытые за обычным шутливым характером писем, можно проследить в обширной переписке Л.С. Мизиновой с Чеховым.
Педагог по профессии, Л.С. Мизинова была хорошим музыкантом. Она играла на рояле, пела. Пение Мизиновой настолько понравилось основателю московской Частной оперы С.И. Мамонтову, что он направил молодую певицу для усовершенствования в двухгодичную командировку за границу. Позднее Мизинова занималась у такого крупного вокального педагога, как Э.К. Павловская. Однако у Л.С. Мизиновой не хватило воли, чтобы, преодолев все трудности, стать камерной певицей или оперной артисткой. В числе знакомых Л.С. Мизиновой наряду с Чеховым были молодой Ф.И. Шаляпин, известный оперный артист и режиссер В.П. Шкафер, художник И.И. Левитан.
«Соловьи замолчали, а Лика запела у нас!» — писал И.И. Левитан М.П. Чеховой из поэтического Затишья. Что привлекало в пении Л.С. Мизиновой таких ценителей музыки, как Чехов и Левитан? Конечно, прежде всего незаурядное дарование, искренность, увлеченность. И нет ничего удивительного, что Л.С. Мизиновой стали близки произведения Чайковского, тем более, что это был любимый композитор дорогого для нее человека — Чехова.
В конце 90-х годов, когда обстоятельства жизни отдалили Чехова и Мизинову, она подарила на память писателю свою фотографию с надписью. Интересно, что Л.С. Мизинова избрала романс Чайковского (на текст А.Н. Апухтина) для того, чтобы передать свое отношение к Чехову. В надписи Л.С. Мизиновой — отголосок общего с Чеховым увлечения музыкой Чайковского:
«Дорогому Антону Павловичу на добрую память о воспоминании хороших отношений. Лика.
Будут ли дни мои ясны, унылы,
Скоро ли сгину я, жизнь погубя,
Знаю одно, что до самой могилы
Помыслы, чувства, песни и силы
Все для тебя!!(Чайковский — Апухтин)
...Я могла написать это восемь лет тому назад, а пишу сейчас и напишу через 10 лет»1.
Любимые Чеховым романсы Чайковского звучали не только на музыкальных вечерах в Мелихове. Знакомая писателя, подруга его сестры, художница М.Т. Дроздова, не раз гостившая в мелиховской усадьбе, вспоминает: «В [мелиховском] саду то там, то тут раздавался голос Марии Павловны, напевавшей романс:
То было раннею весной,
В тени берез то было...»2
Мария Павловна Чехова рассказывает: «Помню, как-то однажды под вечер я, Антон Павлович и кто-то из гостей сидели на балконе флигеля. Косые предзакатные лучи солнца ярко освещали лес. Вблизи раздавались хороводные песни девушек, а издали из глубины деревни доносилось пение гуляющих мужиков. И как-то все это — деревня, лес, вечер, заходящее солнце, песни — напомнило мне музыку Чайковского. Я не выдержала и сказала:
— Слушай, Антоша, прямо как у Чайковского в опере!.. Ты не находишь?
Антон Павлович посмотрел на меня и ничего не ответил. Должно быть, он тоже был весь под впечатлением этого поэтического вечера».
В мелиховской гостиной исполнялись и народные песни. Пел их И.Н. Потапенко. Он же исполнял и любимые Чеховым романсы М.И. Глинки. Лидия Стахиевна Мизинова пела «Серенаду» итальянского композитора Гаэтано Брага, увековеченную потом Чеховым в рассказе «Черный монах».
Сама обстановка мелиховских музыкальных вечеров располагала к музыке. Летом в раскрытые окна уютной гостиной доносились запахи зелени и цветов. А в длинные зимние вечера, когда усадьбу заносило снегом, хорошо было слушать музыку при неярком свете керосиновой лампы или трепетном пламени свечей.
Даже когда Чехов построил недалеко от дома небольшой флигель, чтобы спокойнее, сосредоточеннее там работать, музыка была ему нужна. Об этом вспоминают современники Чехова, и в частности писательница Л.А. Авилова: «Антон Павлович писал ее [«Чайку»] в маленьком флигельке Мелихова. Весь флигелек тонул в зелени. Из дома к нему порой доносились звуки рояля и пения. Ему было хорошо, когда он писал. Он сам рассказывал мне об этом»3.
Об одном музыкальном вечере в Мелихове есть запись в дневнике Чехова: «Приезжала Даша Мусина-Пушкина... она же Цикада. Много пела». Приятельница сестры писателя Д.М. Мусина-Пушкина бывала у Чеховых в Мелихове и Москве. Рассказывая в письме к сестре о пении Д.М. Мусиной-Пушкиной у артиста П.М. Свободина, Чехов говорит, что она «произвела такой фурор, что у нее целовали руки все великие люди». К сожалению, незаурядные способности певицы не получили дальнейшего развития. По окончании консерватории она стала второстепенной драматической артисткой петербургского Александринского театра.
Антон Павлович слушал музыку и у соседей по усадьбе. Т.Л. Щепкина-Куперник вспоминает: «Пафос и романтизм Чехов признавал и отдавался их очарованию только в музыке. Тут границ и запретов не было. Он возил меня к соседям по усадьбе, родственникам поэта Фета, только затем, чтобы послушать Бетховена: хозяйка дома превосходно играла. И когда он слушал «Лунную сонату», лицо его было серьезно и прекрасно».
Кто же была пианистка, чье исполнение было так близко Чехову? Известно, что звали ее Евгения Михайловна Семенкович и что она была женой владельца усадьбы Васькино В.М. Семенковича, племянника А.А. Фета. Как рассказывает Мария Павловна Чехова, Семенковичи и Чеховы часто бывали друг у друга, а Антон Павлович специально ездил в Васькино, чтобы послушать игру пианистки. Эти скупые данные дополняют неопубликованные воспоминания дочери Е.М. Семенкович Веры Владимировны Афанасьевой.
Е.М. Семенкович окончила Петербургскую консерваторию по классу фортепиано в 1886 г. у известного педагога профессора К.К. Фан-Арка. Через год она вышла замуж и переехала в Москву. Здесь супруги Семенковичи запросто бывали у А.А. Фета, большого ценителя музыки. Евгения Михайловна много играла на рояле поэту и его гостям, среди которых были Я.П. Полонский и Л.Н. Толстой. А.А. Фет очень любил слушать игру своей родственницы, особенно исполнение «Лунной сонаты» Бетховена.
Встречи с Е.М. Семенкович отразились в поэзии А.А. Фета ей посвящен замечательный образец лирики Фета — стихотворение «Quassi una fantasia»4. С удивительной поэтической непосредственностью передает Фет настроение душевной просветленности, радостного полета в мир прекрасного, которое вызывала у него музыка бетховенской сонаты. И знаменательно, что Чехов также испытывал большой творческий подъем, слушая через несколько лет «Лунную сонату» в том же исполнении.
Конечно, Е.М. Семенкович играла Чехову не только Бетховена. Репертуар пианистки включал многие произведения классиков русской и западной музыки, и в частности Чайковского. Евгения Михайловна была знакома с другом композитора Н.Д. Кашкиным. У нее бывали люди, близкие Чехову, — Т.Л. Щепкина-Куперник, А.А. Хотяинцева, И.И. Левитан. По словам В.В. Афанасьевой, Антон Павлович высоко ценил игру Е.М. Семенкович и «восхищался мягкостью ее исполнения произведений Шопена, Чайковского, Бетховена, Шумана».
В 1906 г. Е.М. Семенкович основала в Севастополе музыкальную школу, пользовавшуюся большой популярностью в Крыму. Евгению Михайловну как исполнителя ценил такой крупный композитор, как Р.М. Глиэр, не раз выступавший с ней в ансамбле. В 1909 г., в связи с пятилетием со дня смерти А.П. Чехова, Е.М. Семенкович устроила вечер его памяти, на котором выступила с воспоминаниями о писателе. На вечере исполнялись любимые произведения Чехова — «Лунная соната» Бетховена, «Времена года» Чайковского, романс для фортепиано, посвященный Дезире Арто. Можно думать, что это были те произведения, которые в свое время пианистка играла Чехову5.
Приезжая в Москву, Антон Павлович посещал Т.Л. Щепкину-Куперник, у которой часто собирались многочисленные друзья и знакомые — литераторы, артисты, музыканты. Здесь бывал известный певец, артист Большого театра Б.Б. Корсов, первый исполнитель ряда ролей в операх Чайковского. У Т.Л. Щепкиной-Куперник Чехов слушал талантливую молодую певицу В.А. Эберле, также выступавшую в операх Чайковского. В.А. Эберле не раз гостила у писателя в Мелихове.
Варвара Аполлоновна Эберле дебютировала в московском Большом театре в роли Татьяны в опере Чайковского «Евгений Онегин». В 1893—1894 гг. В.А. Эберле пела в Большом театре партии Татьяны и Прилепы («Пиковая дама»). В 1896 г. певица стала солисткой Частной русской оперы С.И. Мамонтова, где с успехом исполняла партию Татьяны. Вместе с Ф.И. Шаляпиным певица выступала в опере Н.А. Римского-Корсакова «Псковитянка». Дружеские отношения с Ф.И. Шаляпиным у В.А. Эберле сохранились надолго.
«Стройная девушка с фигурой Дианы» — так сказала о В.А. Эберле Т.Л. Щепкина-Куперник. Варвара Аполлоновна Эберле была обаятельна в своей юной чистоте, в любви к музыке, к русской народной песне. Т.Л. Щепкина-Куперник рассказывает об исполнении этой певицы: «Большим украшением наших вечеров было пение Эберле. У нее был очень приятного тембра, прекрасно обработанный голос (она только недавно спела Татьяну в Большом театре), и она очаровательно пела русские песни. Выросшая в русской деревне, она, несмотря на свою нерусскую фамилию (какой-то прапрадед был швейцарец), была исконно русской девушкой, и когда она пела свои песни — стены моей небольшой комнаты точно раздвигались и вместо них была — степь, простор, «сладкий запах родных полей». Слушать ее очень любил Антон Павлович. Она сама себе аккомпанировала на балалайке, которой владела в совершенстве. На этой балалайке все мы сделали ей надписи, был там и автограф Чехова»6.
В Мелихове молодая певица пела много раз. Вероятно, в ее репертуаре были русские народные песни и любимая ею сцена письма Татьяны. Пение В.А. Эберле доставляло Чехову большое художественное наслаждение. «Антон Павлович невольно оставлял свою работу, заслышав ее пение, и шел к нам, — вспоминает М.Т. Дроздова. — А ему слушать хотелось без конца»7.
В мелиховские годы завязалось знакомство Чехова с Марией Николаевной Климентовой-Муромцевой. В первой постановке «Евгения Онегина» 1879 г. совсем молодая тогда певица создала образ Татьяны, который понравился Чайковскому искренностью и теплотой. По окончании консерватории М.Н. Климентова стала артисткой Большого театра. М.Н. Климентова-Муромцева и ее приятельница, солистка Большого театра М.И. Махарина, тоже исполнительница партии Татьяны, были большими поклонницами таланта Чехова.
Сестра писателя Мария Павловна не без юмора вспоминает: «Бывало, когда я встречалась с ними, я уже заранее знала, что они сейчас же будут осведомляться об Антоне Павловиче (особенно Климентова), и часто в шутливой форме предупреждала их вопросы словами: «Здоров, здоров, настроение хорошее» и т. д.»8.
В середине 90-х годов Чехов встретился еще с одним видным артистом, выступавшим в операх Чайковского, — тенором Константином Ивановичем Михайловым-Стояном. Болгарин по национальности, Михайлов-Стоян учился в Петербургской консерватории и пел на русских оперных сценах в Москве, Петербурге и в провинции. В его репертуаре занимали почетное место роли Ленского в «Евгении Онегине» и Германа в «Пиковой даме». Михайлов написал несколько книг автобиографического характера и по вопросам музыкального искусства.
В то время Болгария, лишь в конце 1870-х годов с помощью России освободившаяся от турецкого владычества, не имела национального оперного театра. К.И. Михайлов-Стоян поставил своей задачей создать такой театр. Чехов оказал Стояну важную для него моральную поддержку, о чем свидетельствует письмо артиста к Антону Павловичу, сохранившееся в архиве писателя. Только в 1908 г. Михайлову удалось основать оперный театр у себя на родине. К.И. Михайлов-Стоян стал режиссером этого национального оперного театра и поставил на болгарской сцене оперу Чайковского «Евгений Онегин».
Новые музыкальные впечатления вошли в жизнь Чехова и во время поездок за границу, и в частности во Францию. Как прежде в Италии, Чехова восхищают уличные певцы и музыканты. В 1897 г. Чехов сообщил редактору газеты «Русские ведомости» В.М. Соболевскому о том, что в Ницце будет музыкальный конкурс, и просил выслать ему корреспондентский билет, «с которым здесь пускают всюду и сажают на первое место». В другом письме из Ниццы Антон Павлович говорит: «Здесь начались музыкальные конкурсы; из разных городов съехались Иваненки и Семашки, около 8 тыс. душ, и дают концерты; по улицам ходят оркестры, факельцуги с музыкой».
Чехов восторгается оперой Ж. Бизе «Кармен». Своей московской знакомой, художнице А.А. Хотяинцевой, с которой Антон Павлович встречался в Париже и Ницце, Чехов говорил, что «Кармен» — самая любимая его опера. Писатель мог видеть «Кармен» не только за границей, но и на русской сцене. В 1878 г. опера Бизе была впервые поставлена в Петербурге итальянцами, а в 1885 г. исполнена русскими артистами. Партию Кармен в первых русских постановках исполняли М.А. Славина и Э.К. Павловская, партию Эскамильо — И.А. Мельников. Блестящими исполнителями ролей Кармен и Хозе в 1890-х годах были супруги М.И. и Н.Н. Фигнер.
«Кармен» была одной из любимейших опер Чайковского. Впервые композитор увидел оперу Бизе в Париже в 1876 г. и был покорен ею. «Как я рад, что ставят «Кармен», — писал Чайковский Э.К. Павловской в 1885 г. — Это для Вас чудная роль. Не спорьте, когда эту оперу ставят высоко: я об ней сам такого мнения, что если какая-нибудь современная опера переживет наше столетие, то это именно она. В своей непритязательности этот благоуханный музыкальный цветочек полон удивительной красоты».
Обострение болезни вынудило Чехова оставить любимое Подмосковье и поселиться в Ялте. Здесь Антон Павлович построил дом, где все, начиная с архитектурного облика дома и вплоть до сада, создавалось при любовном участии самого писателя. Изящный белый дом этот может быть назван единственным в своем роде произведением Чехова. Во время курортного сезона в Ялте кипела жизнь, поздней осенью и зимой жизнь замирала. Замирала она и в доме Чехова. «Пианино и я — это два предмета в доме, проводящие свое существование беззвучно и недоумевающе, зачем нас здесь поставили, когда на нас некому играть» — так образно передавал Чехов свое состояние в ялтинскую осень. Очень тяготило Антона Павловича и отсутствие музыки, о чем он писал А.М. Горькому. «Мне скучно... без музыки, которую я люблю».
С наступлением весны жизнь в ялтинском доме Чехова оживала. К писателю приезжали друзья и знакомые. А в апреле 1900 г. в Крым приехал в полном составе Московский Художественный театр, чтобы показать любимому драматургу свои постановки, в том числе и его пьесы. Тогда дом Чехова стал особенно оживленным. Бывали у Чехова и такие крупнейшие деятели русской музыки, как С.В. Рахманинов и Ф.И. Шаляпин. В гостиной ялтинского дома раздавался могучий бас великого русского артиста, большого поклонника творчества Чехова. «Брат любил слушать Шаляпина, и тот всегда много для него пел, — вспоминает Мария Павловна. — Федор Иванович приходил к нам в Ялте запросто, аккомпаниатора для него у нас в доме не было, поэтому он сам садился за рояль и, аккомпанируя себе, пел русские народные песни. Они у него получались великолепно — и лирически-задушевные, и задорно-залихватские, и шуточно-комические. И было в его пении столько обаяния, красоты, столько эмоционального воздействия, что его можно было часами слушать и слушать... Антон Павлович любил неповторимый шаляпинский голос».
Чехов встречался в Ялте с известным оперным певцом Д.А. Усатовым, впервые воссоздавшим на сцене Большого театра ряд образов в операх Чайковского (Ленский — «Евгений Онегин», Андрей — «Мазепа», Вакула — «Черевички»), Усатов исполнял и романсы Чайковского. Композитор посвятил ему романс «Смерть» («Если розы тихо осыпаются...»). Усатов вошел в историю русского оперного искусства также как учитель Ф.И. Шаляпина — он сыграл в артистической судьбе великого русского певца большую роль.
В ялтинском доме писателя играл Сергей Васильевич Рахманинов. Композитор подарил Чехову свою фантазию для оркестра «Утес», написанную в 1893 г., вскоре по окончании консерватории. На листе с эпиграфом из стихотворения М.Ю. Лермонтова «Ночевала тучка золотая на груди утеса-великана...»
С.В. Рахманинов сделал надпись: «Дорогому и глубокоуважаемому Антону Павловичу Чехову. Автору рассказа «На пути», содержание которого, с тем же эпиграфом, служило программой этому музыкальному сочинению. 9 ноября 1898 г.». До конца своих дней Рахманинов любил Чехова — писателя и человека.
Не менее горячо любил Рахманинов Чайковского, который положительно оценил первые произведения молодого композитора и оказал ему большую моральную поддержку. Петру Ильичу очень нравились юношеские фортепианные пьесы Рахманинова, опера «Алеко». Чайковский собирался дирижировать симфонической фантазией «Утес» (этот замысел он не успел осуществить). Рахманинов посвятил Чайковскому Первую сюиту для двух фортепиано. Композитор откликнулся на смерть Чайковского элегическим трио «Памяти великого художника». Рахманинов — дирижер и пианист — был замечательным интерпретатором произведений Чайковского. В своем творчестве Рахманинов продолжил традиции Чайковского, хотя зрелое творчество композитора во многом уже принадлежит другой эпохе.
Чехов с большой симпатией относился к Рахманинову, о чем, в частности, говорит замысел совместной поездки за границу. Антон Павлович почувствовал огромные творческие возможности молодого музыканта. Рахманинов, вообще не любивший говорить о себе, в одну из редких минут откровенности рассказал об особенно дорогой для него встрече с Чеховым. «Умирать буду — вспомню об этом с гордой радостью», — рассказывает один из друзей Рахманинова. Воспоминание это относится к тем временам молодости Сергея Васильевича, когда имя его еще не было известно широкой публике. Он аккомпанировал Шаляпину в Ялте. После концерта, в артистической восторженная толпа поклонников окружила Шаляпина; никто не обращал внимания на молодого пианиста. А.П. Чехов, сидевший во время концерта в директорской ложе, войдя в артистическую, прямо направился к Сергею Васильевичу со словами: «Я все время смотрел на вас, молодой человек, у вас замечательное лицо — вы будете большим человеком». Это предвидение Чехова целиком оправдалось.
В начале 1900-х годов Чехов встречался с одним из близких Рахманинову музыкантов — пианистом А.Б. Гольденвейзером, впоследствии крупным деятелем советской музыкальной культуры. Талантливого пианиста очень ценил Л.Н. Толстой. В течение ряда лет Гольденвейзер общался с великим писателем и исполнял для него множество музыкальных произведений, особенно Шопена. Именно Шопена играл Гольденвейзер, когда однажды Антон Павлович был в гостях у Толстого.
Если к музыке Чайковского Толстой относился в общем сдержанно, то Шопена он очень любил. Как мы знаем, музыка Шопена была также близка Чехову. Толстой не переставал восхищаться Шопеном. «Вот какие надо писать рассказы», — сказал как-то Толстой, прослушав прелюдии Шопена в исполнении Гольденвейзера. «Шопен в музыке — то же, что Пушкин в поэзии», — говорил Толстой. Рядом с этим высказыванием надо поставить известную характеристику Толстого: «Чехов — это Пушкин в прозе». Сближение весьма весомое! Ведь здесь с предельной краткостью и образной выразительностью передано чувство огромного масштаба и лирической силы, присущее гениям музыки и литературы.
В Ялте Чехов познакомился с композитором Василием Сергеевичем Калинниковым, вынужденным жить в Крыму в связи с болезнью легких. Антон Павлович принял участие в больном композиторе. «Здешние мои новые друзья не оставляют меня своим вниманием и заботами: доктора лечат бесплатно, Чехов и др. посещают и ободряют», — писал Калинников. В 1901 г. композитор скончался. Русская музыка в его лице потеряла одного из талантливых ее представителей, продолжателя традиций Чайковского.
В марте 1902 г. Чехова посетил Николай Дмитриевич Кашкин. Конечно, эта встреча вызвала у Чехова волнующие воспоминания о Чайковском. Новые воспоминания о Чайковском вызвало и общение с братом композитора Модестом Ильичом. Переезд Чехова в Мелихово, а потом в Ялту помешал встречам с Модестом Ильичом, жившим в Петербурге. Нам известна только встреча Антона Павловича с М.И. Чайковским в феврале 1895 г., о которой Чехов упоминал в одном из писем.
Но Модест Ильич по-прежнему был «чехистом» и высоко ценил Чехова-драматурга. Характерно, что после провала чеховской «Чайки» в Александринском театре в 1896 г. Модест Ильич писал: «За много лет я не испытывал такого удовольствия от сцены и такого огорчения от публики, как в день бенефиса Левкеевой»9. «Чайка» была поставлена в бенефис популярной комической артистки Е.И. Левкеевой. Прошло только два года, и «Чайка» с огромным успехом была поставлена на сцене Московского Художественного театра.
В октябре 1901 г. М.И. Чайковский, работавший над биографией своего брата, обратился к Чехову с просьбой прислать ему письма Петра Ильича. «Мне было бы очень драгоценно иметь их»10, — писал Модест Ильич. Чехов прислал ему письма композитора. В 1903 г. Антон Павлович, обеспокоенный судьбой писем, написал об этом М.И. Чайковскому: «Пожалуйста, напишите мне хоть одну строчку и кстати сообщите, как Ваше здоровье. Я о Вас часто вспоминаю».
Возвращая письма П.И. Чайковского и благодаря за них, Модест Ильич писал Чехову: «Очень польщен, что Вы «иногда думаете обо мне». Я же в настоящую минуту полон Вами. Во-первых, потому что перевожу Вашу «Палату № 6» на итальянский язык, во-вторых, потому что на днях написал одному моему приятелю 16 страниц об этой удивительной вещи, в-третьих, потому что получил недавно 10-ю книжку Ваших сочинений и радуюсь некоторым перлам, заключающимся в ней («Учитель словесности»)!!! Крепко жму Вашу руку! Более чем кому-нибудь желаю Вам всяких благ — лишь бы Вы писали, писали на утешение Ваших поклонников, из коих первый есмь аз»11.
В этом же письме Модест Ильич сообщал: «Я живу хорошо. Зимой в Риме, летом здесь [в Клину]. Кончил биографию Пети». Биография П.И. Чайковского, первоначально выходившая отдельными выпусками, уже привлекла внимание Чехова. В 1901 г. в ответ на просьбу своего ялтинского знакомого доктора Л.В. Средина Антон Павлович писал: «Книга о Чайковском будет окончена еще не скоро; вышло только 10 выпусков, обещано 20. Рукопись еще не готова... Как бы то ни было, 10 выпусков я приобрел».
Трехтомный труд Модеста Ильича «Жизнь Петра Ильича Чайковского» является ценным источником для биографии композитора. В трехтомник вошли многие, тогда не опубликованные материалы из архива П.И. Чайковского, а также воспоминания Модеста Ильича — свидетеля почти всей жизни Чайковского.
Новым напоминанием о Чайковском было для Чехова письмо поэта Д.М. Ратгауза, на тексты которого написаны последние романсы композитора. Посылая Чехову сборник своих произведений, Ратгауз писал: «Некоторые из моих стихотворений положены на музыку П.И. Чайковским, относившимся с большим сочувствием к моей музе. Эти романсы, быть может, и Вам приходилось слышать: «Мы сидели с тобой...», «Снова, как прежде, один...» и др.»12. В ответном письме Чехов писал, что он «очень любит» романс Чайковского «Снова, как прежде, один...».
Чайковский был одним из любимых композиторов жены Чехова Ольги Леонардовны. Одна из крупнейших актрис русского драматического театра, О.Л. Книппер-Чехова обладала большой природной музыкальностью. С детства Ольгу Леонардовну окружали люди, для которых музыка была главным делом жизни. Мать артистки Анна Ивановна была хорошей пианисткой, известной в Москве преподавательницей пения, профессором Московского филармонического училища. А.И. Книппер выступала и как певица. Сохранилась программа ее концерта 1900 г., в котором исполнялись романсы Чайковского «Уж гасли в комнатах огни...» и «Я Вам не нравлюсь...»13. В одном из писем к Чехову в 1902 г. Ольга Леонардовна сообщает, что «мама пела Чайковского»14. Брат Ольги Леонардовны В.Л. Книппер-Нардов был певцом и оперным режиссером.
Сама Ольга Леонардовна в юности давала уроки музыки и даже получила диплом преподавательницы музыки. Но более всего ее привлекало пение. В одном любительском спектакле Ольга Леонардовна исполнила партию Татьяны в сценах из оперы Чайковского «Евгений Онегин». По-настоящему влекло Ольгу Леонардовну камерное пение. Вероятно, она могла бы стать хорошей камерной певицей. В письмах Ольги Леонардовны к Чехову можно не раз встретить упоминания о пении.
«Я теперь все пою... — писала Ольга Леонардовна мужу. — Для меня пение — огромное наслаждение, только я должна чувствовать, что голос мне повинуется, чтобы я все могла исполнить так, как задумала... Приедешь — я тебе буду петь как следует, буду готовить тебе русские романсы...» В репертуаре О.Л. Книппер-Чеховой был ряд романсов Чайковского: «Не верь, мой друг...», «Забыть так скоро...», «Ночи безумные», «Песня цыганки», «Ни слова, о друг мой...», «Ночь» («Отчего я люблю тебя...»), «Мы сидели с тобой...», «Снова, как прежде, один...»15. Романсы «Ночь» и «Снова, как прежде, один...» особенно любил Чехов.
Ольга Леонардовна любила не только вокальные произведения Чайковского. В одном из первых писем к Чехову она рассказала о своем впечатлении от балета «Спящая красавица» в Большом театре. «А третьего дня у Вас уши не горели? — спрашивает она Чехова. — Мы были en famille [семьей] в Большом театре на Спящей красавице. Что за чудная, красивая, полная неги музыка! В конце концов не хотелось смотреть на сцену, на прыгающие ноги, на нелепые физиономии — так бы и утопала в этой дивной гармонии! Под впечатлением музыки Чайковского Николаша начал говорить о Вас, говорил много, хорошо, тепло, взволнованно, и мне было ужасно приятно слушать...»
Упоминаемый в письме «Николаша» — друг семьи Книппер Николай Николаевич Соколовский, преподаватель, а потом профессор Московской консерватории по классу скрипки и общей теории музыки. Н.Н. Соколовский при жизни Чайковского принимал участие в исполнении его произведений: Первого и Третьего квартетов, секстета «Воспоминание о Флоренции».
В письме к Чехову от 12 апреля 1904 г. Ольга Леонардовна поделилась еще одним большим впечатлением от музыки Чайковского. В апреле 1904 г. в Россию приехал со своим оркестром знаменитый дирижер Артур Никиш и дал цикл концертов из произведений Чайковского, который включал все симфонии композитора. «Я вчера слушала Никиша с его берлинским оркестром, — писала Ольга Леонардовна. — Это дивно, сильно, прекрасно. В программе только Чайковский: 2 симфонии и Гамлет»16. В этот вечер исполнялись Вторая и любимая Чеховым Пятая симфонии, а также увертюра-фантазия «Гамлет».
Последние годы жизни Чехова были омрачены тяжелой болезнью. Надо удивляться, как Антон Павлович умел преодолевать свою болезнь, как умел сохранить работоспособность, интерес к людям, к литературе, театру, музыке. В Ялте была довольно оживленная концертная жизнь, здесь выступали известные музыканты-гастролеры и местные любители музыки.
Центром музыкальной жизни Ялты был гостеприимный дом издательницы местной газеты Ф.К. Татариновой, большой поклонницы таланта Чехова. Здесь устраивались литературные и музыкальные вечера с участием крупных артистов. У Ф.К. Татариновой бывали Ф.И. Шаляпин, Н.Н. Фигнер, артисты Московского Художественного театра, А.П. Чехов. Здесь Антону Павловичу довелось слушать пение сестры хозяйки дома, высоко им ценимой Э.К. Павловской. Сама Ф.К. Татаринова окончила Московскую консерваторию по классу пения, среди ее профессоров был Чайковский. Ф.К. Татаринова вела в Ялте большую музыкально-просветительную работу, поставила ряд опер, в том числе оперу Чайковского «Евгений Онегин». Позднее в течение шестнадцати лет она преподавала пение артистам Художественного театра.
«Сегодня у меня был пианист Самуэльсон. Он устраивает в Ялте концерт», — сообщал Чехов жене 31 декабря 1901 г. Чехов интересовался исполнением этого выдающегося, но ныне забытого пианиста. Семен Васильевич Самуэльсон учился у замечательного педагога Н.С. Зверева (учениками его были также А.Н. Скрябин и С.В. Рахманинов), а потом окончил Московскую консерваторию по классу В.И. Сафонова, воспитавшего многих прославленных русских пианистов. Исполнение Самуэльсона отличалось не только высокой техникой, но и душевностью, мягкостью, теплотой. Чехов посещал концерты Самуэльсона, проходившие в поэтической обстановке, под открытым небом на Львиной террасе алупкинского дворца. В программах концертов Самуэльсона были произведения Шопена, Листа, Чайковского. Особенно любил слушать Чехов в исполнении пианиста ноктюрны Шопена.
Вблизи Ялты, в Гурзуфе у Чехова был маленький домик, расположенный на самом берегу моря. Антон Павлович иногда здесь работал, принимал гостей, отдыхал. Недалеко от домика был живописный парк, где Антон Павлович любил наблюдать оживленные игры детей. Однажды Чехов пришел в парк, когда там происходил какой-то скромный детский праздник. Уже знакомые с писателем дети окружили Антона Павловича. Чтобы сделать ему приятное, дети спели хором популярную тогда песенку «Невесте мы венок плетем...» и одну из детских песен Чайковского — «Легенда» (на слова А.Н. Плещеева). Свидетель этого эпизода Н.Н. Кузьмин рассказывает, как писатель, утомленный болезнью, изменился на его глазах: «Это пение было настоящим сюрпризом для Чехова, он весь преобразился, оживился, повеселел... и сразу стало заметно, что эта детская толпа для него дороже и ближе его сердцу, чем толпа поклонников и почитателей...»
В июне 1904 г. Чехов по совету врачей уехал для лечения за границу. Антон Павлович жил в Шварцвальде, в курортном городке Баденвейлер. Незадолго до смерти в одном письме из Баденвейлера Чехов не забыл упомянуть: «...в 7 час. утра и в полдень играет в саду музыка, дорогая, но очень бездарная». 15 июля Антон Павлович скончался.
* * *
Многие нити соединяли Чехова и Чайковского, и прежде всего большой взаимный интерес к творчеству друг друга. Характерно, что, живя в то время, когда наряду с Чайковским творили такие могучие дарования, как Бородин и Римский-Корсаков, Чехов тяготел именно к музыке Чайковского.
Перед нами во всей динамике прошла картина развития музыкальных интересов Чехова, и мы могли вполне оценить роль Чайковского в биографии Чехова. В ранней юности Чехов соприкоснулся с народной песней и этот интерес сохранил до конца жизни. Юный Чехов прошел через увлечение итальянской оперой и опереттой, но скоро у него обозначилось тяготение к серьезной, классической музыке. В жизнь Чехова вошли русская опера, романсы Глинки и Даргомыжского, сонаты Бетховена, миниатюры Шопена. Но особенно большое место в музыкальном мире Чехова занял Чайковский, в произведениях которого писатель ощутил всю полноту творческой близости.
Когда в своем отклике на смерть композитора Чехов писал, что «многим обязан» Чайковскому, он, несомненно, имел в виду свою огромную творческую признательность Чайковскому. Музыка Чайковского духовно питала Чехова, давала ему творческие импульсы, была необходимой частью той художественной атмосферы, в которой созревал и жил гений Чехова.
Примечания
1. Дом-музей А.П. Чехова в Ялте.
2. Дроздова М.Т. А.П. Чехов в Мелихове. Рукописный отдел Государственного литературного музея.
3. Авилова Л.А. А.П. Чехов в моей жизни. Центральный государственный архив литературы и искусства.
4. «Quassi una fantasia» — «Как бы фантазия» — соната Бетховена, известная под названием «Лунной».
5. Из воспоминаний В.В. Афанасьевой в письмах к автору книги.
6. Щепкина-Куперник Т.Л. Воспоминания о Чехове. Рукописный отдел Государственного литературного музея.
7. Дроздова М.Т. А.П. Чехов в Мелихове. Рукописный отдел Государственного литературного музея.
8. Чехова М.П. Письмо к А.Н. Турунову, 21 апреля 1948 г. Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР имени В.И. Ленина.
9. Чайковский М.И. Письмо к А.С. Суворину, 21 октября 1896 г. Центральный государственный архив литературы и искусства.
10. Чайковский М.И. Письмо к А.П. Чехову, 1 октября 1901 г. Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР имени В.И. Ленина.
11. Чайковский М.И. Письмо к А.П. Чехову, 1 августа 1903 г. Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР имени В.И. Ленина.
12. Ратгауз Д.М. Письмо к А.П. Чехову, 24 февраля 1902 г. Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР имени В.И. Ленина.
13. Рукописный отдел Музея музыкальной культуры имени М.И. Глинки.
14. Книппер-Чехова О.Л. Письмо к А.П. Чехову, 25 декабря 1902 г. Музей Московского Художественного театра.
15. Сообщено Е.Н. Коншиной.
16. Книппер-Чехова О.Л. Письмо к А.П. Чехову, 12 апреля 1904 г. Переписка А.П. Чехова и О.Л. Книппер. Рукописный отдел музея Московского Художественного театра.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |