И.Ю. Твердохлебов. Чехов и «Новое время» Суворина (Эпизод 1886 года. Рассказ «О женщинах»)

1

Дебют Чехова в «Новом времени» состоялся 15 февраля 1886 г. Отказавшись от псевдонима, Чехов опубликовал в газете рассказ («Панихида») под своим настоящим именем. Редакция отвела рассказу почетное место — на второй странице.

А на первой странице в тех же февральских номерах газеты рекламировалась только что вышедшая книга — «О женщинах», изданная А.С. Сувориным и поступившая в книжные магазины «Нового времени». Ее автор, постоянный сотрудник газеты, К.А. Скальковский, предпочел остаться неизвестным и вместо имени поставил перед заглавием вопросительный знак: —?—.

Эту книгу представил затем читателям и сам ее издатель: в большой статье-рецензии (в номере от 17 февраля), озаглавленной, как и книга, «О женщинах», Суворин заинтриговывал новинкой.

Вскоре после этого Чехов написал рассказ «О женщинах». Он был опубликован в журнале «Осколки» 26 апреля 1886 г.

Таковы отправные факты, на первый взгляд — разрозненные, но на самом деле стянутые в один узел.

Сотрудничество Чехова в «Новом времени» длилось несколько лет и вызвало ожесточенные споры. Сами «нововременцы» утверждали, что именно «Новое время» и Суворин выпестовали Чехова, «создали и дали ему возможность развернуть в полном блеске его крупный талант»¹. Противоположные утверждения сводились к тому, что талант Чехова был загублен «Новым временем» и его симпатия к Суворину — «роковая ошибка», «слабость, немощь его», что «оживить Чехова, значит отделить его от Суворина, преодолеть в самом Чехове чеховщину, сувориновщину, обывательщину — те «русские потемки», в которых ОН погиб»².

Современники тоже много спорили, кто именно первым «открыл» Чехова: сам ли Суворин, Д.В. Григорович, А.Н. Плещеев, В.П. Буренин, Н.А. Лейкин или А.Д. Курепин. Ясно, между тем, одно: его талант к этому времени уже настолько сформировался и окреп, что было б удивительно, если б опытные издатели и литераторы не разгадали в нем тогда великую надежду русской литературы.

Чехов писал 4 января 1886 г., вернувшись из поездки в Петербург: «Я был поражен приемом, который оказали мне питерцы. Суворин, Григорович, Буренин... все это приглашало, воспевало...» (Ал. П. Чехову). С самого начала их знакомства Суворин предстает в отзывах Чехова как человек «хороший», «опытный», «замечательный», «талантливый». Суворин привлекал Чехова как интересный собеседник, тонкий ценитель художественного слова и страстный любитель театра, удивлял «самостоятельностью взгляда», тем, что «работает чертовски чутьем и всегда горит страстью». Суворин со своей стороны признавался впоследствии: «Я обязан Чехову многим, обязан его прекрасной душе, которая молодила меня, которая давала и всем, кто с ним сходился, это чувство чего-то живого, прямого, благородного и вместе с тем здравомысленного»³.

Однако какими бы чертами взаимного уважения ни характеризовались отношения Чехова и Суворина в 80-е годы, это не может заслонить главного: ощущения постоянно сохранявшейся со стороны Чехова дистанции, его внутренней независимости. Чехов уже и тогда отзывался о Суворине как о «добром господине», «генерале», «эксплуататоре», улавливал в нем «фальшивый звук», внутреннее раздвоение.

Соглашаясь на сотрудничество в «Новом времени», Чехов не находился в неведении относительно подлинного лица газеты и ее более чем сомнительной репутации как газеты «чего изволите?», «кабака», «кафешантана» или просто «канашки».

После года сотрудничества он подводил невеселые итоги: «Меня чуть ли не обливают презрением за сотрудничество в «Новом времени» (Ал. П. Чехову, 20 февраля 1887 г.). Еще через год Н.К. Михайловский, стремясь убедить Чехова выйти из «Нового времени», писал ему: «Ради Вашего рассказа не изгонится ни злобная клевета Буренина, ни каторжные писания «Жителя»... Не индифферентны Ваши рассказы в «Новом времени» — они прямо служат злу»⁴. Вскоре и сам Чехов признавался, что сотрудничество в «Новом времени» действительно по принесло ему «ничего, кроме зла» (Ал. П. Чехову, 24 октября 1891 г.).

Поэтому нет никакой необходимости, исходя из ложных опасений скомпрометировать Чехова его участием в «Новом времени», доказывать, как это пытался делать А.В. Амфитеатров, что «Новое время» восьмидесятых годов нисколько не походило на «Новое время» XX века» и что тогда газета была еще «безусловно демократической» и в ней можно было, в частности по женскому вопросу, «говорить с «краснотою», которой не могла позволить себе признанно либеральная печать»⁵.

Нет, поворот «Нового времени» и Суворина от либерализма «к национализму, к шовинизму, к беспардонному лакейству перед власть имущими»⁶ обозначился не в начале XX в., а гораздо раньше. Он был замечен современниками в конце 70-х годов и нашел выражение, в частности, в прозвищах, которыми тогда награждал газету Салтыков-Щедрин: «Чего изволите?», «Краса Демидрона», «Ассенизационно-любострастная» газета, «Литературно-лакейское обозрение». Излюбленными темами и литературными приемами газеты Щедрин считал «анекдоты, острые слова, афоризмы, куплеты, ложные слухи, употребительнейшие средства для излечения от любострастных болезней и проч.». В сатирически заостренных формулировках Щедрина прозорливо были уловлены характерные черты определенной части суворинской газетно-книжной продукции, характерным образцом которой явилась упомянутая выше книга «О женщинах».

И все же «Новое время» обладало большим влиянием на определенную читательскую аудиторию. Газета, как писал ее исследователь в начале века, «шла в русскую жизнь с торжествующим видом журнальной силы, литературного влияния и авторитета. Общественность, политика, вопросы народного просвещения, общекультурная жизнь страны, театр, живопись, музыка, поэзия, беллетристика, наука — все было под контролем разнузданных и часто очень невежественных судей «Нового времени»⁷.

Этому могуществу газеты безусловно содействовала обстановка революционного спада и политической реакции 80-х годов, заметный рост нового читательского слоя, преимущественно чиновника и мелкого обывателя, общественно пассивного и политически колеблющегося. «Новое время» в основном опиралось на этот читательский круг.

Отсюда и некоторые общие стилевые тенденции газеты: пристрастие к фельетонной легкости, броскости, эффектной занимательности, сочетавшиеся с убожеством содержания, цинизмом, вульгарностью и развязностью повествования.

Таким образом, черты «нововременства» уже отчетливо проглядывали в газете Суворина к тому времени, когда в ней начал печататься Чехов. И он в достаточной мере сознавал ее политическую ориентацию. Вопрос состоит в другом: не делал ли Чехов попыток отмежеваться от «нововременства», только начав сотрудничество в «Новом времени», которое ему так «долго не могли простить»⁸, и так ли уж индифферентна была тогда его писательская позиция, как это казалось Михайловскому?

Чтобы ответить на эти вопросы, вернемся к рассказу Чехова «О женщинах».

На первый взгляд, это юмористический пустячок, составленный из плосковатых и пошловатых афоризмов, в которых высмеивались женщины: «Женщина с самого сотворения мира считается существом вредным и злокачественным», «У нее волос долог, но ум короток; у мужчин же наоборот», «Изучать науки женщина неспособна», «От нее идет начало всех зол», «Отечеству женщина не приносит никакой пользы. Она не ходит на войну, не переписывает бумаг, не строит железных дорог, а, запирая от мужа графинчик с водкой, способствует уменьшению акцизных сборов», «Короче, она лукава, болтлива, суетна, лжива, лицемерна, корыстолюбива, бездарна, легкомысленна, зла...» и т. д.

Конечно, все эти «глубокомысленные» рассуждения, афоризмы, реплики и прочие красоты стиля сами по себе — только поверхностный слой содержания, обманчивая видимость. Поддаться такой иллюзии — значит неизбежно прийти к заключению, что этот рассказ Чехова — «античеховский». Буквально так и аттестовал его даже такой признанный стилист, как К.И. Чуковский, который отнес его к числу легковесных «побрехушек», скороспелых поделок «невыносимо безвкусного автора», каким якобы и был Чехов в это время⁹.

Однако в рассказе «О женщинах» повествование ведется отнюдь не от лица «безвкусного автора», перед нами — стилевая пародия, воссоздающая образ доморощенного философа-обывателя, самодовольного мещанина-женоненавистника, невежды-графомана. Все содержание рассказа, строй его мыслей, форма изложения, напоминающая ученый трактат или философско-нравственное поучение, сама речевая манера повествования, пересыпанного различными цитатами и украшенная перлами записного красноречия, — все это пронизано отчетливо выступающей сказово-пародийной интонацией.

Здесь Чехов следовал тому же художественно-эстетическому принципу, который был положен в основу многих его ранних произведений, начиная с «Письма к ученому соседу».

И не случайно Чехов позднее, при подготовке собрания сочинений, задумал ряд своих ранних юморесок, в том числе и рассказ «О женщинах», объединить в специальный цикл, озаглавив его: «Из записных книжек Ивана Иваныча (Мысли и заметки)». Это заглавие и внесенные в текст небольшие изменения должны были еще резче подчеркнуть пародийно-сказовую природу рассказов, еще отчетливей, теперь уже в совершенно не завуалированной форме... представить повествователя-рассказчика в облике мещанина-философа.

Однако рассказ «О женщинах» заключает в себе еще один, более глубокий, слой. Скрытый смысл, определенная сатирическая направленность рассказа, его точная адресованности, ясные читателю тех лет, открываются лишь при сопоставлении рассказа с конкретно-историческими событиями того времени, с журнально-газетной полемикой вокруг «женского вопроса», с борьбой русского общества против «нововременского» направления, суворинской книжной продукции и, в частности, против книги «О женщинах» К.А. Скальковского, скрывшегося под псевдонимом Вопросительный знак.

К середине 80-х годов «женский вопрос» как часть русского общественного движения приобрел особенную остроту, широко дебатировался в печати, привлекал к себе всеобщее внимание. Уже заканчивая университет, Чехов задумывал «специализировать себя на решении таких вопросов» и собирался в качестве магистерской диссертации взять тему: «История полового авторитета». Он писал тогда Ал. П. Чехову: «Я разрабатываю теперь и в будущем разрабатывать буду один маленький вопрос: женский» (17 или 18 апреля 1883 г.). В задуманной книге о женщине Чехов намеревался критически подойти к писаниям «наших женских эмансипаторов и измерителей черепов» и дать серьезное научное рассмотрение широкого круга вопросов: история мужчины и женщины, женщина и воспитание, женщина и нравственность, женщина и творчество, история женских университетов, проституция и преступность и т. д.

Такой работы Чехов не написал, но интерес к «женской» теме сохранил и перенес в художественное творчество, создал множество рассказов о женщинах — «дамах», «женах», «барышнях», «институтках», «загадочных натурах», «розовых чулках» и, с другой стороны, о девушках, ищущих путей к новой жизни, подобно «невесте» Наде Шуминой.

2

В истории борьбы русского общества за женское равноправие и женское образование 1886 год был переломным, кризисным: женскому движению был нанесен ряд серьезных ударов. 8 мая 1886 г. Высшие женские курсы в Петербурге были закрыты, курсы в Москве, Киеве и Казани признаны правительством «неудовлетворяющими по организации своей строгим научным и воспитательным целям»¹⁰. С начала года слухи о готовившейся расправе правительства волновали общество и горячо дебатировались. К апрелю 1886 г. волнение в связи с ожидавшимся запретом женского образования достигло апогея.

Вся прогрессивная печать единодушно высказалась в защиту женского образования¹¹. И столь же дружно восстала против него реакционная пресса, застрельщиками которой выступили «Новое время» Суворина и «Гражданин» кн. Мещерского.

В этой накаленной обстановке, в разгар яростной полемики вокруг женского вопроса весной 1886 г. появление книги «О женщинах» явилось заметным событием. Публикация книги сразу вызвала шумные споры и толки. Сам автор потом признавался, что его книга «распродавалась как московские калачи, типографии едва успевали делать ее новые издания...»¹². Только за 1886 г. книга выдержала шесть изданий и произвела на книжном рынке сенсацию.

Книга «О женщинах» представляла собой написанное бойким пером, с претензией на остроумие, довольно поверхностное компилятивное сочинение, в котором были собраны высказывания и анекдоты о женщинах разных времен и народов: афоризмы писателей, поэтов, философов, артистов, исторических деятелей и т. д.

Салонная болтовня, не лишенная «клубничного» аромата, перемежалась в книге с наукообразными рассуждениями. Опираясь главным образом на мнение различных популяризаторов и вульгаризаторов идей П.-Ж. Прудона, О. Конта, Г. Спенсера, А. Шопенгауэра, Э. Гартмана, автор выступал с откровенно реакционных позиций против гражданского и политического равноправия женщин и женского образования. «Идея женской эмансипации и женских университетов, — утверждал автор, — чужда русскому обществу», «привита к нам извне». Насмехаясь над «завиральными идеями 60-х годов», современными «синими чулками» и «проповедницами эмансипации», автор категорически возражал против создания привилегий высшему женскому образованию, против «ребяческих попыток создать для женщин пародии на университеты»¹³.

Автор книги «О женщинах», он же Вопросительный знак, он же К.А. Скальковский — был в то время видным горным инженером, занимавшим пост вице-директора горного департамента, и одновременно одним из самых деятельных сотрудников «Нового времени», публицистом, фельетонистом, критиком, ближайшей к Суворину фигурой. Впоследствии в некрологе Скальковского Суворин назвал его своим «милым товарищем»¹⁴.

Завсегдатай театральных кулис, ярый балетоман, острослов, он слыл в кругу друзей «знаменитым сердцеведом и знатоком женщин»¹⁵.

Лица, близко стоявшие к Скальковскому, отмечали его «небрежно-насмешливую» манеру обращения, «кажущийся цинизм», «кажущуюся грубость», часто делавшиеся ему упреки «за его якобы несерьезную жизнь, за злой язык и не столько за его увлечение женщинами, сколько, главным образом, за бессердечность и за его презрительное к ним отношение...»¹⁶. Эти свойства характера Скальковского служили также предметом постоянного подтрунивания со стороны сотрудников «Нового времени», в частности — Буренина. В сатирической поэме «Хвост» он зло высмеял своего товарища по редакционной работе в образе порхающего «действительного статского Папильона», «вице-директорские прогулки по кабакам и кафешантанам», его «знаменитый трактат» «Дамский турнюр с присовокуплением некоторых исследований в области корсета» и его географическое путешествие «Около юбок», за которое он был избран в члены-сотрудники «общества поощрения адюльтера»¹⁷.

Скальковский являлся одним из наиболее характерных и ярких представителей «нововременского» направления. Он сблизился с Сувориным еще в редакции «С.-Петербургских ведомостей», куда вступил в конце 60-х годов и где с 1871 г. заменил Суворина как театральный критик.

Как только Суворин открыл свое «Новое время», он привлек к участию в нем товарищей по «С.-Петербургским ведомостям» — Скальковского, Буренина и Б.В. Гея, обеспечив им особое положение в газете. Во время русское турецкой войны, которая, по словам В.И. Ленина, помогла Суворину «найти себя» и найти свою дорожку лакея», Скальковский был самым деятельным публицистом и военным корреспондентом «Нового времени».

«Новое время» было многим обязано Скальковскому. В период Лорис-Меликовской «диктатуры сердца» он помог Суворину установить личный контакт с гр. М.Т. Лорис-Меликовым и снабжал газету ценной политической информацией (его брат, камергер А.А. Скальковский, служил в канцелярии Лорис-Меликова).

Роль и влияние Скальковского в редакции «Нового времени» особенно возросли в 80-е годы. Он становится в это время одним из самых близких доверенных лиц издателя. Во время отлучек Суворина он информировал его о состоянии редакционных дел, не забывая при этом подчеркнуть собственную роль: «Передовые статьи с вашего отъезда мои идут почти каждый день» (10 сентября 1880 г.), «Все статьи, обратившие на себя сколько-нибудь внимание после вашего отъезда, принадлежат мне» (25 мая 1881 г.)¹⁸.

Скальковский в «Новом времени» был одним из тех, кто задавал топ газете и ощущал себя ее верным рыцарем, стражем, пекущимся о чистоте «направления». Он писал Суворину: «Обратите внимание, что у вас печатают в газете. В воскресение после обозрения напечатана под видом статьи социалистическая теория Лассаля, но, не говоря уже о глупом изложении, можно себе представить, как она вяжется с «Новым временем»! Я здесь вчуже возмущался» (9 июля 1893 г.).

Скальковского объединяли с Сувориным также личные дружеские отношения. Суворин всегда благоволил к нему. Его появление в кабинете издателя, по свидетельству современника, всегда вносило оживление, и «шумные, остроумные и образные» рассказы Скальковского Суворин слушал с «интересом и удовольствием»¹⁹. Несколько позднее Скальковский удовлетворенно заявлял Суворину: «Ничто не может нарушить нашей сорокалетней дружбы».

В 1891 г. Скальковский, на конец, вышел из «Нового времени». В связи с его 50-летием, отмечавшимся газетой, Дьяков писал Суворину: «Да, с уходом Скальковского очень многого придется ждать от «юных сил». Поищите-ка заместителя» (8 июля 1893 г.; ЦГАЛИ, ф. 459, оп. 1, ед. хр. 1321). До конца жизни он оставался убежденным противником демократических свобод, в частности — женской эмансипации и женского образования. Через 15 лет после выхода книги «О женщинах» он в письме к Суворину повторял свои прежние мысли и с раздражением критиковал действия правительства за допущение женщин к образованию: «Ну, может ли быть что глупее — особенно с казенной точки зрения — высших женских курсов. Кому они нужны? А между тем сколько их наплодили в последние годы» (14 марта 1901 г.); «Сегодня прочел в «Новом времени» об открытии Женского высшего технического училища. Мало еще глупых революционных гнезд! Да и сама идея женщин-техников — что за чушь такая, особенно в России, где и мужчинам-то делать нечего» (10 января 1906 г.).

Многочисленные фельетоны Скальковского, полемические заметки, биографические этюды, путевые письма и впечатления, воспоминания и исторические очерки составили около 30 книг, изданных, в основном, Сувориным. Но ко всем его сочинениям, и это его самого чрезвычайно удивляло, «критика относилась весьма неприветливо, подчас с комическою злобою»²⁰. Он сам недоумевал «ожесточению», «чернилонеистовству» своих оппонентов и обилию «ушатов грязи», «оскорблений» и «ругательных заметок»²¹.

В этом отношении книга «О женщинах» исключения не составила, хотя ей и протежировал сам Суворин. Можно сказать даже, что он был крестным отцом этой книги. Скальковский желал, чтобы она была издана с предисловием Суворина. Поэтому, посылая ему в январе 1886 г. 12 листов текста книги, он просил его: «Ради бога, не откажите написать несколько страничек предисловия в каком хотите тоне. Это наверное даст книге успех и во всяком случае обратит на нее внимание».

Книга вышла без предисловия Суворина, но зато он сопроводил ее выход своей благожелательной рецензией, в которой отметил, что она «производит сенсацию, особенно среди женщин», которым «настоящая книга, естественно, не должна была понравиться». Он находил, что «в этой книге немало правды», автор «обладает талантом и остроумием», «любит женщин, и все то, что он наговорил о них, вытекает из того, что он много любил их». Суворин предлагал снисходительно отнестись к «иронии» и «морализированиям» автора, поскольку-де в жизни женщина все равно царствует как верховный жрец: «Чего же беспокоиться? Все идет как по маслу, и никакими книгами о женщинах ничего не сделать...» («Новое время» от 17 февраля 1888 г.). Книгу Скальковского Суворин послал в качестве примечательного образца изданий своей фирмы Д.В. Григоровичу, который отвечал 25 марта 1886 г., что, по его мнению, книга издана «прекрасно»²².

Расчет на заступничество Суворина полностью оправдался: его рецензия несомненно сыграла свою роль в привлечении интереса публики к книге Скальковского, которую Суворин впоследствии называл «плодом его чаянии» и отмечал, что она имела «большей успех»²³.

3

Чехову книга Скальковского стала известна сразу после ее выхода в свет: в рассказе «Шуточка», опубликованном 12 марта 1886 г., уже содержалось упоминание об «авторе новой книги «О женщинах» (эти строки были исключены при позднейшей обработке рассказа как утратившие былую злободневность). Знакомясь с книгой, Чехов мог заметить, что одна из глав («Брак и прелюбодеяние») ему уже знакома: она печаталась ранее в «Новом времени» в качестве серии писем «Обманутого мужа из Калуги», о которых он сам писал тогда в одном из фельетонов. Сообщая о шедшей в Москве пустейшей оперетке «Путешествие на Луну», о плоском и пошловатом юморе ее авторов, Чехов в этой связи вспоминал и о «калужском муже» («Осколки московской жизни». — «Осколки», 21 января 1884 г., № 3).

Перекличка книги Скальковского и рассказа Чехова «О женщинах» заключается не только в тождественности их заглавий, но и в том, что суждения, изречения и афоризмы о женщинах, подобранные Скальковский весьма тенденциозно и односторонне, самым прямым образом соотносятся и содержанием, и речевой манерой изложения с «мыслями и заметками» высмеянного Чеховым «Ивана Иваныча». Они могли бы служить этому дилетанту от философии для его ученого трактата своего рода эталоном, даже не подвергаясь литературной обработке и пародийно-сатирическому заострению, например: «Каждая женщина состоит из трех составных частей: души, тела и платья», «Женщина серьезно работать не может», «Такое положение несомненно обусловливается физическим организмом женщины, где нет того равновесия между функциями кровеносной и нервной систем, как у мужчины», «Женщина не любит общих идей; она не умеет извлечь принципы, сделать заключение и вообще резюмировать» и т. д. и т. п.

В главе «Что думает русский народ о женщине» Скальковский собрал пословицы, цитаты и афоризмы из произведений моралистов русского средневековья и писателей XVIII—XIX вв., местами просто совпадающие с глубокомысленными суждениями чеховского персонажа: «У бабы волос долог, да ум короток», «Пол женск — тля», «Женщина — источник злобы, покоище змиино, спасаемым соблазн, оружие диавола», «Женщина более мужчины заражена честолюбием, тщеславием, неверностью, гордостью и злостью, а в упрямстве и своенравии равняется с ослом. Что же может быть хуже сего?»

В книге Скальковского в число «антиженских» афоризмов оказалась включенной также (начиная с 9-го издания книги) фраза из рассказа Чехова «Огни»: «Женщины, когда любят, климатизируются и привыкают к людям быстро, как кошки». Причем эти слова, принадлежащие в рассказе одному из персонажей (Ананьеву), выданы в книге за мнение самого Чехова. (Кстати, слова Ананьева почти дословно совпадают с одним из суждений Суворина, высказанных им в статье-рецензии на книгу «О женщинах», где он писал: «Женщина оказалась животным, наиболее способным ко всякой акклиматизации».) В другой книге Скальковского, написанной по образцу книги «О женщинах», тоже цитировался ряд мест из рассказов Чехова и тоже под видом собственных его высказываний, в частности — замечание Лаевского из «Дуэли» (без указания на это) о том, что женщине «прежде всего нужна спальня»²⁴.

К такому способу составления хрестоматий, когда мысли персонажей выдаются за авторские, Чехов уже высказывал свое резко отрицательное отношение. Получив, например, рукопись хрестоматии «Думы и мысли Ант. Чехова», составленную О.Г. Эттингером, он протестовал против ее публикации и объяснял при этом: «Что касается г. Эттингера, то его «Думы и мысли» составлены совсем по-детски, говорить о них серьезно нельзя. К тому же все эти «мысли и думы» не мои, а моих героев, и если какое-либо действующее лицо в моем рассказе или пьесе говорит, что надо убивать или красть, то это вовсе не значит, что г. Эттингер имеет право выдавать меня за проповедника убийства и кражи» (А.Ф. Марксу, 23 октября 1902 г.). Чехов не мог не знать действительного имени автора книги «О женщинах», поскольку в литературных кругах и в редакциях журналов, с которыми он был в то время связан, загадка Вопросительного знака не составляла тайны (см. «Новое время», 22 февраля 1886 г., «Стрекоза», 6 апреля 1886 г., № 14). Да и о какой секретности могла идти речь, когда внимательный читатель, даже не знавший всех тайн литературных псевдонимов, мог сам и без всякого труда обнаружить, что книга «О женщинах» составлена из отрывков, частью уже печатавшихся в книгах Скальковского, изданных под его полным именем. Тайна Вопросительного знака была разгадана с такой легкостью и распространилась в столице так быстро, что уже через несколько дней после выхода книги «О женщинах» стала, по свидетельству Скальковского, достоянием его сослуживцев-наушников по горному департаменту, и те «сейчас же почли долгом отрапортовать» об этом министру государственных имуществ М.Н. Островскому, который после доклада Скальковского кисло заметил: «Зачем вы не пишете о горном деле, а пишете о женщинах?»²⁵ Вскоре и сам Скальковский перестал делать секрет из своего псевдонима, и на обложках его новых изданий, печатавшихся под полным именем, в рекламе книги «О женщинах» его авторство указывалось совершенно открыто²⁶.

Имя Скальковского не раз упоминается в переписке Чехова начиная с 1887 г. (см. письма от 11 сентября 1888 г., 18 октября 1888 г.). В другом письме Чехов отзывался о Скальковском как легкомысленном жуире и любителе женщин (Суворину, 27 июня 1890 г.). Во время пребывания в Париже в апреле 1898 г. Чехов встретился со Скальковским в компании общих знакомых Суворина²⁷.

Перед поездкой на Сахалин Чехов многие нужные ему книги получал через Суворина из библиотеки Скальковского, который сам был неутомимым путешественником, автором многочисленных «путевых заметок».

Чехов, несомненно, находился в курсе тех ожесточенных споров, которые разгорелись в печати вокруг книги «О женщинах». После ее выхода «Новое время» и Суворин сразу же стали объектом разных нападок со стороны газеты «Новости и биржевая газета» — органа, имевшего репутацию самого либерального в Петербурге, своего рода «феминистского клуба» (в газете сотрудничало большое число женщин)²⁸. Издание Сувориным книги «О женщинах» и его похвалы были восприняты «Новостями» как очередное проявление его идейной беспринципности (18, 20, 23, 25, 26 февраля, 11, 21 марта 1886 г.).

«Петербургская газета» в статье «Раздражительная книга о женщинах» признала, что в книге Вопросительного знака встречаются «мысли тупые, заскорузлые и несостоятельные», однако находила критику «Новостей» не очень беспристрастной (22 февраля). Журнал «Гражданин» обратился к редакциям газет с призывом прекратить затянувшуюся «нравственно-издательскую полемику» (27 февраля и 2 марта). «Северный вестник» отнесся к Вопросительному знаку полупрезрительно и иронически назвал его любителем «исследований, касающихся женского естества» (1886, № 3). «Русская мысль» отметила, что автор книги «О женщинах» идет даже «несколько дальше», чем Домострой (1886, № 3). Журнал «Новь» определил книгу как «постыднейший пасквиль на всю женскую половину человечества» и упрекал автора в стремлении низвести женщину на уровень «самки» (т. IX, № 12 от 15 апреля 1886 г.).

Волна откликов на скандально нашумевшую книгу «О женщинах» перекинулась также на «малую» прессу, для которой была характерна юмористическая трактовка «женской» темы. «Будильник» откликнулся заметкой Я.Л. (псевдоним Я.И. Лудмера) «Что вы на это скажете?», в которой в противовес «антиженским» афоризмам Вопросительного знака и его ссылкам на разные авторитеты назывались имена великих поборников женского равноправия и людей, преклонявшихся перед женщиной — Перикл, Данте, Боккаччо, Петрарка, Шиллер и т. д. (№ 8 от 23 февраля 1886 г.). Шутливую подборку афоризмов под заглавием «В pendant к недавно вышедшей книге «О женщинах» несколько мыслей из заметок холостяка» поместила в отделе «Отовсюду и везде» также «Петербургская газета» (14 февраля). «Стрекоза» называла автора книги «ферламурным Mefisto» — «циником» и «холостяком», который «разбирает женщину по статям, как берейтор лошадь» (№ 9 от 2 марта). В той же «Стрекозе» был напечатан шутливый комментарий Буквы (псевдоним И.Ф. Василевского): «О женщинах (Мысли старые и новые по —?—, но с примечаниями и дополнениями)», в котором цитаты из книги Вопросительного знака сопровождались репликами, высмеивавшими приведенные суждения о женщине (№ 10, 11 и 13 от 9, 16 и 30 марта), и т. д.

«Осколки» еще до публикации в них рассказа Чехова «О женщинах» также откликнулись на книгу Вопросительного знака. Сначала в них были помещены шуточные афоризмы о женщинах Платона Эпикурова (псевдоним В.В. Билибина) под заголовком: «Из записной книжки современного философа» (№ 14 от — 5 апреля). Затем в фельетоне И. Грэка (другой псевдоним Билибина) «Осколки петербургской жизни» проводилась шутливая параллель между книгой Вопросительного знака, который «воюет с женщинами», и изданиями военных книг из петербургского склада Березовского, рисовавших «войну настоящую» и тоже имевших у читателя большой спрос (№ 15 от 12 апреля). А после напечатания рассказа Чехова тот же И. Грэк (В.В. Билибин) поместил юмореску «Встреча Иосифа Прекрасного с Еленой Прекрасной», в которой представительница слабого пола предостерегает партнера от чтения книги Вопросительного знака: «Там такая клевета!..» (№ 21 от 24 мая 1886 г.).

Таким образом, юмореска Чехова «О женщинах» выросла непосредственно из трактовки и освещения «женской» темы «малой» прессой, из характерного для нее пародийно-сатирического переосмысления книги Скальковского «О женщинах». За гривуазностью тона, насмешкой и шутливостью, подчас сбивавшихся на пустую развлекательность, в откликах юмористической литературы на книгу Вопросительного знака подспудно пробивалась настоятельная потребность русской общественности откликнуться на очень важный и серьезный вопрос — «женский», за которым стояла борьба за действительное раскрепощение женщины, ее права на самостоятельное трудовое существование, умственное развитие и приобретение знаний.

Своим рассказом «О женщинах» Чехов объективно выступал против ретроградной книги Скальковского, а тем самым и против Суворина, поддержавшего эту книгу. Начав сотрудничать в «Новом времени», он не стал пассивным созерцателем, равнодушно взирающим на царившее там зло.

К участию в «Новом времени» Чехов настойчиво стремился привлечь и постоянно рекомендовал Суворину целый ряд новых сотрудников, людей совсем иной, не «нововременской» ориентации и, как он считал, талантливых и честных — В.В. Билибина, Н.М. Ежова, В.Г. Короленко, А.С. Лазарева-Грузинского, И.Л. Леонтьева-Щеглова, Ал. П. Чехова и других. Этими своими планами перестройки газеты, конечно, утопическими, Чехов делился в то время с братом Александром Павловичем, которого он привлек к сотрудничеству в «Новом времени» и которому писал: «Нужна партия для противовеса, партия молодая, свежая и независимая <...> Сидя в редакции и напирай на то, чтобы нововременцы повежливее обходились с наукой, чтобы они не клепали понапрасну на культуру; нельзя ведь отрицать культуру только потому, что дамы носят турнюр и любят оперетку. Коли будешь ежедневно долбить, то твое долбление станет потребностью гг. суворинцев и войдет в колею...» (7—8 сентября 1887 г.).

Важное общественно-литературное значение рассказа Чехова «О женщинах» состоит в том, что, невзирая на едва начавшееся сотрудничество в «Новом времени», на свои едва завязавшиеся и тогда очень дружественные личные отношения с Сувориным, он объективно солидаризовался с прогрессивной печатью.

Примечания

1. «Новое время» (1876—1916). Исторический очерк. Пг., 1916, с. 98.

2. Д.С. Мережковский. Было и будет. Дневник. 1910—1914. Пг., 1915, стр. 247, 252 (первоначально: «Русское слово», 22 января 1914 г.).

3. А. Суворин. Маленькие письма. DXV. — «Новое время», 4 июля 1904 г.

4. «Слово», сб. 2. М., 1914, стр. 218 (письмо от февраля 1888 г.).

5. А.В. Амфитеатров. Собр. соч., т. XXXV, с. 234—235.

6. В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 22, стр. 44.

7. Н.Я. Абрамович. «Новое время» и соблазненные младенцы. Пг., 1916, с. 8.

8. М.А. Членов. А.П. Чехов и культура. — «А.П. Чехов в воспоминаниях современников». М., 1960, с. 642 (первоначально: «Русские ведомости», 2 июля 1906 г.).

9. Корней Чуковский. Как же издавать Чехова? — «Правда», 11 июля 1968 г.

10. «С.-Петербургские высшие женские курсы за 25 лет. 1883—1903». СПб., 1903, с. 148.

11. См.: «Вестник Европы», 1886, № 1 («Женские врачебные курсы»); «Русская мысль», 1886, № 1 («Внутреннее обозрение»); «Русское богатство», 1886, № 1 («К вопросу о женских врачебных курсах»); «Женское образование», 1886, № 1 («О высших женских курсах»); «Иллюстрированный мир», 1886, № 4 («Женские врачебные курсы») и т. д.

12. —?— О женщинах. Изд. 9. СПб., 1895, с. IX.

13. Скандальный успех книги «О женщинах» повлек за собой публикацию целого ряда откровенных подражаний — книжонок, в большинстве тоже изданных Сувориным («За женщин», «Около женщин», «Женщина!», «Письма о женщинах», «Подарок женщине», «Женщина перед судом литературы», «Русские писатели о русской женщине» и т. д.). Многие авторы этих книг, продолжая затеянную Скальковским игру, тоже скрылись за сходными псевдонимами: Восклицательный знак (—!—), сложный Вопросительно-восклицательный знак (—?!—), двойной Вопросительно-восклицательный знак (—??!!—) и т. д.

14. А. Суворин. К.А. Скальковский. — «Новое время», 7 мая 1906 г.

15. В.Б. Бертенсон. Из воспоминаний о К.А. Скальковском. — «Исторический вестник», 1911, № 11, с. 514.

16. «Исторический вестник», 1906, № 6, с. 978, и 1911, № 11, с. 513.

17. Граф Алексис Жасминов (В. Буренин). Хвост. СПб., 1891, с. 30—31. Скальковского высмеял Буренин также в сатире «Пина и Пуся, или Горе от любви».

18. Письма Скальковского к Суворину приводятся здесь и далее впервые, по подлинникам сохранившимся в архиве Суворина (ЦГАЛИ, ф. 459, оп. 1, ед. хр. 3921).

19. В.М. Грабовский. Несколько встреч с А.С. Сувориным. — «Исторический вестник», 1912, № 10, с. 182.

20. К. Скальковский. Внешняя политика России. Изд. 2. СПб., 1901, с. X.

21. К. Скальковский. Там и сям. СПб., 1901, с. IX—XVII.

22. «Письма русских писателей к А.С. Суворину». Л., 1927, с. 26.

23. А. Суворин. К.А. Скальковский. — «Новое время», 7 мая 1906 г.

24. К. Скальковский. Маленькая хрестоматия для взрослых. Мнения русских о самих себе. СПб., 1904.

25. К. Скальковский. Сатирические очерки и воспоминания. СПб., 1902, с. 350.

26. К. Скальковский. В Париже. СПб., 1898; К. Скальковский. В театральном мире. СПб., 1899; К. Скальковский. Там и сям. Заметки и воспоминания. СПб., 1901, и др.

27. См. об этом в дневниковой записи Суворина от 28 апреля 1898 г. — «Дневник А.С. Суворина». М. — Пг., 1923, с. 180.

28. А.Е. Кауфман. Из журнальных воспоминаний. (Литературные характеристики и курьезы). — «Исторический вестник», 1912, № 10, с. 136 и № 11, с. 613.